В те минуты, несмотря на потрясение от внезапного наступления тьмы и неожиданного десанта триффидов на пляже Байтуотера (в духе исторической высадки союзников в Нормандии), я не сомневался, что день наступит, триффидов истребят, а жизнь вернется в привычную колею. Я верил в то, что снова стану доставлять по воздуху пассажиров на острова Силли, остров Джерси или остров Гернси, а иногда даже и совершать глубокую воздушную разведку Британских островов. Тогда я не предполагал, что тьма опустилась на всю Землю, и понятия не имел о том, что будущее, которое я себе рисовал, не имеет ничего общего с тем, что меня в действительности ожидает.
А после того как прибыли облаченные в защитные скафандры и вооруженные противотриффидными ружьями бойцы истребительного отряда, моя убежденность в том, что все скоро вернется к норме, только окрепла.
Из окон верхнего этажа Дома Материнства я наблюдал, как машины с ярко горящими фарами окружали армию триффидов. Уже через несколько минут растения-убийцы были обезглавлены и потеряли способность жалить. После этого триффидов по одному валили на землю и обрубали им, если можно так выразиться, ноги. Затем, как я знал, все останки растений должны были отправиться в переработку. Та пульпа, в которую превращались триффиды, таила в себе опасности не больше, чем попавшая во вторичную переработку бумага.
Прошло всего несколько часов, и остров был свободен от вторгшихся на него триффидов. Эту радостную новость сообщило радио.
Но оставалось еще множество вопросов, на которые необходимо было получить ответы. Над землей по-прежнему висела тьма. И первым делом следовало как можно скорее узнать, почему и как исчез дневной свет. Во-вторых, необходимо было ответить на вопрос: каким образом триффидам удалось незаметно высадиться на острове и нанести столь смертоносный удар. Я получил ответ на эти вопросы раньше, чем другие обитатели острова. Долго ждать не пришлось - мне приказали срочно явиться на базу.
Впрочем, в то время я даже не догадывался, что дорога на аэродром окажется для меня первым этапом самого замечательного и удивительного путешествия всей жизни.
Глава 5
Темные небеса
К трем тридцати того же дня события получили дальнейшее развитие.
Видавший виды, но все еще пребывающий в довольно приличном состоянии штабной автомобиль доставил меня из Дома Материнства в Байтуотере в другой конец острова на авиационную базу.
Мир по-прежнему был погружен в чернильную тьму, и на базе горели все прожектора, освещая ангары и взлетную полосу.
У входа меня встретила личная помощница начальника и сообщила, что шеф приказал пилоту Мэйсену немедленно облачиться в высотный костюм. Мне предстояло взлететь на нашем единственном реактивном истребителе "Пантера" и попытаться определить мощность облачного слоя.
- Говорят, что тебя сбила чайка, Мэйсен! - радостно приветствовал меня Митчелл (он же Митч), едва я успел переступить порог раздевалки. При невысоком росте Митчелл обладал удивительно длинными жилистыми руками, за что получил еще одно прозвище - Обезьяна.
Из радиоприемника в углу, сотрясая стекла и поднимая боевой дух личного состава, гремели песни из шоу Ноэля Коварда. За ироничной "Комнатой с видом на море" последовал поспешно сочиненный шедевр, названный "Не трожь триффида".
Митч Митчелл кинул мне бисквит и, продолжая разливать кипяток по чашкам, произнес:
- Чайка, значит… И чем же она тебя? Ракетой "воздух-воздух" или чем-нибудь попроще, вроде пушки калибром тридцать миллиметров?
- Ужасно смешно.
- Сильные повреждения?
- Пропеллер вдребезги. Завтра уже сможет взлететь.
- Насколько я слышал, ты получил героическое задание?
- Не нравится мне это.
- Зато завтра утром твое имя украсит первые полосы газет.
- Вполне заслуженно, как я надеюсь.
- Девицы, старый потаскун, выстроятся к тебе в очередь.
- Ты думаешь?
- Уверен, старик. Набивай ими машину до отказа, жми на газ и секунду спустя окажешься в голубых небесах в обществе такого количества юбок, что даже страшно подумать.
- Здесь есть одна незадача, дружище. У героев почему-то выработалась дурная привычка довольно быстро становиться покойниками.
- Это был типичный пример нашего трепа. Мы перебрасывались фразами, как игроки в теннис перебрасываются мячом. Мы с Митчем вместе учились в летной школе и за годы выработали собственный стиль общения, который многим казался шокирующим.
Высотный костюм был изготовлен из плотной прорезиненной ткани с неопреновым воротником и манжетами. К телу он прилегал плотно, словно вторая кожа. От бедра комбинезона тянулся шланг, который во время полета присоединялся к источнику воздуха.
- Что толкуют о возможной причине затемнения? - спросил я.
- По радио высказали предположение, что это всего лишь толстый слой облаков…
- Ничего себе облачко!
- Чаю хочешь?
- Спасибо.
- А если хочешь узнать мое мнение, Дэвид, то эта штука, похоже, приводит всех наших ученых в недоумение. Какую машину ты берешь?
- "Пантеру".
- Везет же некоторым! Боги тебе улыбаются, старик.
- Будем надеяться, - ответил я, затягивая на груди массивную "молнию".
Дверь приоткрылась, и в щели возникла головка личной помощницы шефа.
- Ты в приличном виде, Дэвид? - поинтересовалась она.
- Он всегда в приличном виде, - ответил за меня Митч.
- Планы меняются, - сказала девица, входя в комнату. - Старик приказал наземной команде готовить к вылету "Джавелин".
- "Джавелин"? Но это же двухместная машина. Почему он поменял план?
- Откуда мне знать? - Она одарила меня восхитительной улыбкой. - Я здесь всего лишь наемная рабочая сила.
- Может быть. Старик пожелал, чтобы я протянул тебе руку помощи, Дэвид? - ухмыльнулся Митчелл. - Пока ты будешь вести машину, я стану отгонять атакующих тебя страшных и огромных птиц.
- Возможно, - согласился я. - Так что влезай на всякий случай в резиновый костюмчик.
- Вот и я начал выбиваться в герои! - воскликнул Митчелл. - Увидишь, как девицы стаями будут увиваться вокруг меня. - Начав развязывать галстук, он крикнул вслед удалявшейся помощнице шефа: - Эй, красотка! У меня родилась прекрасная идея. Почему бы нам не встретиться сегодня вечером, часиков эдак в восемь?
- У меня есть идея получше, - бросила она с улыбкой. - Тебе не стоит беспокоиться.
Митч пожал плечами и подмигнул:
- Но ведь она не отказала мне окончательно, верно?
Митч зря тратил силы и время, втискиваясь в комбинезон. Когда мы появились в приемной Старика, нам сообщили, что второе место в истребителе займет пассажир.
К этому времени зарядил дождь. Стук капель по крыше из гофрированного железа почему-то казался мне зловещим.
Коммандеру Рейнольдсу, более известному под кличкой Старик, было лет шестьдесят пять, но выглядел он на все семьдесят. Лицо избороздили морщины, щеки и двойной подбородок отвисли так, что кавторанг походил на только что пробудившегося от глубокого сна старого бульдога.
- Мэйсен, - прорычал он, - познакомься с мистером Хинкманом.
Стоящий рядом с письменным столом ясноглазый молодой человек наклонил голову и протянул руку. Он, как мне показалось, горел энтузиазмом, весьма сильно походя на розовощекого студента, получившего первое серьезное задание.
- Мистер Хинкман - метеоролог, - в характерной для него тягучей манере сообщил Старик. - И погода - его специальность. Место штурмана займет он.
- Слушаюсь, сэр, - неохотно произнес я. - Но могу я спросить, летал ли когда-нибудь мистер Хинкман на реактивном истребителе?
- По правде говоря… - начал энтузиаст метеорологического дела.
Но Старик не дал ему закончить.
- Нет! - рявкнул он. - И в этом нет никакой необходимости. Он будет сидеть в кабине позади тебя, Мэйсен, делая записи и фотографируя то, что должно быть сфотографировано. Ясно?
- Так точно, сэр!
- Вопросы есть?
- Никак нет! Но… вообще-то…
- Слушаю, Мэйсен.
- Имеются ли какие-нибудь соображения о причинах наступления тьмы, сэр?
Дождь все сильнее барабанил по железной крыше. Старик молчал, почесывая отвислую щеку. Я терпеливо ждал ответа.
- Вообще-то сам я ничего подобного раньше не видел, - наконец протянул он. - Для обычной облачности слишком темно. Нечто отдаленно похожее я наблюдал в Суэце. Песчаная буря, будь она проклята, была такой свирепой, что я не видел собственной руки у себя перед носом. А вы что скажете, мистер Хинкман?
Мистер Хинкман не сразу сообразил, что его просят внести вклад в научную дискуссию. Но как только понял, его глаза засияли, и он радостно затараторил:
- Коммандер Рейнольдс попал в точку, упомянув о песчаной буре. Все известные нам облака состоят из частиц воды или льда, которые не способны полностью препятствовать проникновению света. Тучи песка, напротив, состоят из… хм-м… песчинок, естественно, которые являют собой гораздо более плотное препятствие для солнечных лучей.
- Песчаные тучи? - не скрывая изумления, переспросил Старик. - Песчаная буря на острове Уайт?! Вы, наверное, шутите?
- Ну конечно, не песчаная буря как таковая, коммандер. Но поскольку освещенность снизилась на… на сто процентов, то мы, очевидно, имеем дело с весьма необычным природным явлением…
- Вот именно. И ваша задача, джентльмены, разгадать эту загадку.
Мы с Хинкманом принялись строить гипотезы о возможном происхождении таинственных частиц, но Старик, взглянув на часы, мрачно заявил:
- Шестнадцать ноль-ноль, и если не ошибаюсь, я уже слышу двигатели вашей машины. С Богом, джентльмены.
Не тратя лишних слов - шеф вообще был неразговорчив, - он потряс руку вначале Хинкману, а затем мне.
- Отвратная погода, Мэйсен, - все же сказал он. - Жаль, что приходится посылать тебя в эту муть, но ничего не поделаешь. Долг зовет и все такое прочее…
Дождь барабанил по крыше и стеклам окон. На какой-то миг мне даже показалось, что вдалеке сверкнула молния.
Да, небеса на сей раз не выглядели дружелюбными, но у меня с ними было назначено свидание, и отложить его я не мог.
* * *
Примерно в половине пятого мы уже сидели в кабине стоявшего на взлетной полосе истребителя и ожидали от диспетчерской службы разрешения на взлет.
Я занял кресло пилота, а Хинкман, разместившись позади меня, болтал не останавливаясь. Хоть метеоролог, так же как и я, был облачен в высотный комбинезон, что для него было явно непривычно, речь его лилась легко и непринужденно.
- Наука насчитывает десять уровней формирования облачности, - вещал он, - начиная со сравнительно низких слоисто-дождевых образований и заканчивая перистой и перисто-слоистой облачностью на высоте шестнадцать тысяч футов.
Пока он болтал, я проводил предполетную проверку приборов и механизмов, а дождь безжалостно хлестал по плексигласу кокпита. В кабине стоял запах авиационного топлива. Очищенное триффидное масло имело сладковатый аромат запеченных в пироге персиков.
- У меня есть все основания полагать, - продолжал Хинкман, - что преграждающая путь свету облачность начинается довольно низко. Но это, несомненно, всего лишь разновидность облаков, известных под названием дождевых, и именно они являются источником данной грозы. Подобные облака могут простираться до высоты двадцать тысяч футов.
Силы природы, видимо, выражая согласие со словами метеоролога, выдали мощнейший грозовой разряд, и через мгновение раздался такой удар грома, что наш самолет затрясся мелкой дрожью.
- Вы меня слушаете, мистер Мэйсен?
- Конечно.
- План действий прост и элегантен. Вы будете вести самолет вверх, сквозь облака, до тех пор, пока мы не увидим солнечный свет. Таким образом мы сможем определить мощность облачного покрова.
- Понимаю.
- Скажите, этот аэроплан способен подняться на высоту двадцать тысяч футов?
- Его потолок - примерно пятьдесят тысяч футов. Этого для вас достаточно, мистер Хинкман?
- Да… Да-да. Вполне.
Мне показалось, что энтузиазм мистера Хинкмана несколько пошел на убыль.
Полыхнула молния, залив синим светом всю округу. Силуэты деревьев в этом ослепительном сполохе были похожи на странных, готовых ринуться в атаку чудовищ. Мощный образ. Пугающий.
- Мистер Мэйсен…
- Зовите меня Дэвидом.
- Да-да… Конечно… А вы меня, пожалуйста, Сеймуром.
- Слушаю вас, Сеймур.
- Эта гроза… Я не мог не заметить, что она становится все сильнее.
- Да, душ что надо, верно, Сеймур?
- Именно, именно… - раздалась в моих наушниках некая имитация смеха. - Душ - весьма удачное слово. Но меня кое-что интересует…
- Что именно?
- Неужели нам обязательно лететь в такую погоду?
- Долг зовет, как изящно выразился коммандер Рейнольдс.
- Да-да. Он так сказал.
- И разве у вас нет желания до конца разобраться, почему вдруг возникло это инфернальное затемнение?
- Да, конечно. Но… хм-м… Как вы считаете, существует ли возможность попадания молнии в наш аэроплан?
- Нет, Сеймур, о возможности говорить не приходится. Молния в нас ударит обязательно.
- О Боже!
- Но пусть это вас не беспокоит. Вчера я уже разбил один самолет и не думаю, что разобью еще один сегодня. В такой степени удача от меня отвернуться не может. Как вы полагаете?
- Я…хм-м…
- Зеленый свет. Держитесь крепче, Сеймур. Эта детка быстро срывается с места.
Он что-то залепетал - мне даже показалось, что молитву, - но рев двигателей заглушил слова. Мгновение спустя мы взмыли в воздух и помчались на свидание с неизвестностью.
Глава 6
Рекогносцировка
После всего того, что было сказано и сделано, я ожидал вполне рутинного полета. Но то, что открылось мне через несколько минут, дало обильную пищу для размышления. Да, условия были не совсем обычными. Да, стартовать нам пришлось в полной тьме. Да, на заднем сиденье разместился погрузившийся в себя и ставший вдруг очень молчаливым метеоролог Сеймур Хинкман. Но "Глостер Джавелин" был ночным всепогодным истребителем и мог успешно выполнять боевые задания даже в разгар арктической зимы. Я вел машину все выше и выше. Пять тысяч футов, шесть тысяч, семь тысяч… Тьме, казалось, не будет конца.
Время от времени я связывался с базой, но докладывать, по правде говоря, было нечего.
К этому времени я вел машину вверх широкими двадцатимильными кругами над раскинувшимся внизу и скрытым во тьме островом Уайт. Двигатели ревели нещадно, а те немногие капли воды, которые оставались на стекле кабины, давно исчезли под ветром, обдувавшим машину со скоростью шестисот миль в час.
Восемнадцать тысяч футов.
Альтиметр крутился вовсю. На крошечном экране счетчика цифры менялись с ошеломительной быстротой.
В наушниках послышался неуверенный голос:
- Скажите, Дэвид… мы уже прошли сквозь нее?
- Если вы имеете в виду грозу, то да - прошли.
- И молния в нас не попала?
- Напротив. Молния ударила нас шесть раз.
- Шесть? - переспросил он придушенным голосом. - Шесть раз?
- Именно шесть, - хладнокровно подтвердил я. - Но беспокоиться не надо. Приборы немного шалили, а в остальном все нормально. Ведь мы, по счастью, как вы можете догадаться, не заземлены.
- Слава Богу, - пробормотал метеоролог. Я обернулся, но не увидел его лица, скрытого затененным стеклом шлема и кислородной маской. Мне только удалось заметить, что он непрерывно крутит головой в разные стороны. Видимо, все же сумел преодолеть страх, если его вновь стало интересовать окружающее.
- На какой мы высоте? - спросил он.
- Приближаемся к двадцати тысячам футов.
- Думаю, мы вот-вот достигнем верхней кромки облаков.
- Вы хоть что-нибудь видите?
- Ни зги. А вы?
- Ни единой пташки. Продолжаю набор высоты.
- А вы сможете… хм-м… найти дорогу домой?
- Не беспокойтесь. Я на связи с землей, они держат нас на экране радара. В данный момент мы находимся над Винчестером.
- Над Винчестером? - эхом отозвался Сеймур. - Великий Боже! Мой отец был учителем физкультуры в Виндзоре. Великое Ослепление его миновало, потому что за день до появления небесных огней он, играя в поло, свалился с лошади и пролежал без сознания двое суток.
Мое отношение к Сеймуру начинало меняться в лучшую сторону. Небольшая доза страха в сочетании с грозой, похоже, сделали из него человека.
- Сейчас я закладываю правый вираж, - сказал я. - Этот маневр снова выведет нас к южному побережью. Как вы себя чувствуете?
- Большое спасибо, прекрасно. Хм-м… Небольшой дискомфорт в потрохах, если можно так выразиться, но, думаю, тошнота скоро пройдет.
Через пару секунд на счетчике альтиметра возникли цифры, показывающие, что мы перевалили отметку в двадцать пять тысяч.
- Высота двадцать пять тысяч футов, Сеймур.
- Осмелюсь предположить, Дэвид, что толщина облачности побила все рекорды. Но полагаю, ждать осталось недолго. - Он снова заговорил приглушенно. - Кажется, я начинаю различать форму облаков.
Я вгляделся в темноту в поисках молочных пятен света, но ничего не увидел. Усилив тягу двигателей, я продолжил набор высоты.
Двадцать шесть тысяч футов… двадцать семь… двадцать восемь.
Теперь в любой момент, сказал я себе. Каждую секунду мы могли вырваться в солнечное сияние, заливающее клубящееся белое море облаков.
Тридцать тысяч футов. Я потянул ручку на себя и прибавил скорость. Самолет почти стоял на хвосте, пронзая небо, словно ракета.
На высоте тридцати трех тысяч футов мы вырвались из облачного слоя.
- О… - В голосе Сеймура, прозвучавшем в наушниках, я услышал изумление и разочарование.
Да, из облаков мы вырвались. Но света больше не стало. Во всяком случае - того света, которого мы ожидали.
На мир опустилось толстенное покрывало.
- Что это? Я… Я ничего не понимаю, - пролепетал Сеймур.
Я не ответил - все мое внимание было сосредоточено на небе.
Представьте угасающий уголь в тот момент, когда он вот-вот готов превратиться в пепел. В нем еще сохранился оттенок красного, но это унылое, едва заметное темно-красное пятно возвещает о том, что огонь умирает.
Свет, который я увидел, очень напоминал это умирающее свечение. Все небо от горизонта до горизонта было окрашено в мутный темно-красный цвет, ничего или почти ничего не освещающий. Небо выглядело страшно холодным, просто ледяным. Завывание ветра на крыльях больше всего походило на погребальный стон. Впервые за весь полет я начал испытывать настоящую тревогу.
- Ничего не понимаю, - повторил Сеймур. - Облака под нами. Но куда подевалось солнце?
В зловещем темно-красном небе мы кружили примерно полчаса. Разглядеть что-либо в этом мрачном освещении было невозможно.
Я бросил взгляд на крылья самолета. В обычном солнечном свете на них от основания до самого кончика сейчас плясали бы яркие блики. Это же кроваво-красное зарево окрашивало серебряные плоскости в цвет ржавчины.
- Итак, темнота на земле наступила вовсе не под воздействием обычной облачности, - пустился я в рассуждения. - По крайней мере это не грозовые тучи.