Барабан забил громче, в его ритме лиана и держащиеся за нее люди двинулись по часовой стрелке. Несколько секунд Розмари не отрывала взгляда от танцующих, затем повернулась и пошла в артистическую студию, поморщившись из-за яркого света. Музыка теперь звучала из динамика справа от нее.
Энди в черной рясе сидел на диване с печеньем в руке, смотрел на мать.
- А я думал, ты с Юрико…
Часто моргая, Розмари отрицательно покачала головой. Глянула вверх, направилась ксервировочному столику.
- А ты почему не там? Он пожал плечами:
- Можно дойти до распутства, Диана, похоже, перестаралась с ромом. Я собирался тебя увести, а потом увидел, как ты с ним спускаешься, и почувствовал… - Он снова пожал плечами. - Решил подождать.
Она взяла горсть печенья, пошла обратно, к дивану, Энди подвинулся.
Розмари села, аккуратной горкой положила печенье на сундук между собой и сыном. Откинулась на спинку дивана, откусила кусочек леченья.
- А ты знаешь, что таннис сродни марихуане?
- Ты меня разыгрываешь, - сказал он. - Неужели? Я поражен!
Она посмотрела на него в упор.
- Неудивительно, что тебе удалось зацепить всю эту компанию. Нет, все-таки нельзя, нельзя было отпускать тебя тогда, в первый раз, к Минни и Роману.
- Никого я не цеплял. - Энди повернулся к матери. - И тебе не в чем себя винить. У тебя не было выбора. - Он несколько секунд смотрел на мать, пока она переводила дыхание. Затем дотронулся до ее плеча. - Любая другая женщина на твоем месте оставила бы меня колдунам и удрала со всех ног.
Розмари тяжело вздохнула:
- Так уж и любая…
- Любая. - Он поцеловал ее в висок. Она дотронулась до его руки, лежащей у нее на плече. Они улыбнулись друг другу.
Розмари потрясла головой, словно хотела избавиться от наркотического опьянения.
- Теперь ты удовлетворена? - Энди откинулся на спинку дивана, взял мать за руки. - Нашла тут хоть что-нибудь из сатанизма? Из колдовства? Тебя принуждали к чему-нибудь непотребному?
- Нет… - Она тоже откинулась на спинку дивана. Барабан бил громче и быстрее, звуки не только рвались из динамика, но и проникали сквозь дверь. - Музыка Хэнка?
- Нет, - ответил Энди. - Кажется, какая-то французская группа.
Они посидели, послушали. Удерживая ее руки одной рукой, Энди свободную положил ей на плечи. Она прижалась к нему, глубоко вздохнула. Закрыла глаза. Он поцеловал ее в висок. В щеку. В уголок рта.
- Энди…
- Один целомудренный поцелуй…
Вознесенная барабанным боем на гребень волны блаженства, она открыла глаза и поняла, что лежит на диване: предплечья прижаты к черному шелку на спине Энди, пальцы - в его кудрях. Закрыла глаза… Закричала птица джунглей. Розмари посмотрела на динамик - и похолодела, обнаружив знамение.
Она видела знамение прямо сквозь зеркальный потолок. Единственный клочок небесной синевы среди всей этой тропической зелени. Прямоугольничек с черными буквами посреди.
Под смятой красной банкой кока-колы.
Прицепившись к внутренней поверхности ведра из плетеного тростника, он висел у косяка перевернутой двери.
Надпись была искажена зеркалом и находилась в добрых двадцати футах от Розмари, но прочитывалась мгновенно, настолько отчетливы были буквы, настолько своевременны.
И в этот краткий миг она увидела то, чего до сих пор не видела в тумане танниса и пастельных пятнах: значение кулона Юрико, браслетов, чаши для пунша, кубка, из которого она пила. Надпись все сделала прозрачно-ясным.
"Тиффани".
Поднялась голова Энди - с тигриными глазами, с рогами.
- Я думал, ты уже готова, - сказал он под бой барабана и крики птиц.
Она отрицательно покачала головой. Он передвинулся, опустил ногу на пол; Розмари уперлась ладонью ему в голову, толкнула.
- Нет, Энди, мне надо побыть одной. Хотя бы несколько минут. Пожалуйста.
Он встал на колено, посмотрел на нее. Рога втягивались в череп, глаза превращались в оленьи.
- Сейчас.
- Пожалуйста, - повторила Розмари. Он перевел дух. Встал с дивана, запахнул полы сутаны.
- Как скажете, мисс Гарбо. - Затянул шнурок на поясе. Улыбнулся светло-карими оленьими глазами. Выступы па лбу исчезли начисто. - Ты ведь не собираешься сбежать?
- Нет. Мне надо только… собраться с мыслями. Двух минут хватит. Пожалуйста.
Энди кивнул, взял печенье, пошел к двери на сцену и вышел под хлопанье ладоней, синхронное бою барабана. И закрыл за собой дверь.
Розмари села, запахнула сутану, опустила ноги на ковер, потрясла головой. Медленно набрала воздух в легкие, медленно выдохнула. Еще раз глубоко вздохнула.
Взяла банку, встряхнула, жадно допила последние капли кока-колы. Подняла серебряное пресс-папье, взвесила на руке, посмотрела на нижнюю грань. Опустила.
- Встала, подошла к мусорной корзине, плотнее запахнула сутану, затянула пояс. В корзине валялся сложенный втрое лист мелованной бумаги с черной надписью "Тиффани" на небесно-голубом фоне. Внутри - курсивом поздравление с покупкой зажигалки фирмы "Тиффани", уведомление о том, что ремонтная мастерская принимает любые рекламации, а еще фотоснимки золотых и серебряных портсигаров и ларчиков для сигар с тем же рельефным логотипом.
Уильям курит сигареты, Крейг - сигары.
Розмари прошла в мужскую гардеробную.
Уильям в выборе одежды неприхотлив: темно-синий блейзер с значком "Я люблю Энди", серые брюки из шерстяной фланели. На его полке стояла золотая зажигалка, во внутреннем кармане блейзера оказался золотой портсигар.
Еще одна золотая зажигалка лежала на полке Крей-га, рядом стоял серебряный сигарный ларчик для сигар. Белая ворона в стае золотых. Какой стыд.
На двух полках лежали многофункциональные часы "Тиффани", возле одних - буклетик с инструкциями.
Динамик исторгал что-то вроде фонограммы для Кинг-Конга. Прихватив рекламный листок, Розмари вышла в женскую раздевалку.
Стараясь не дрожать, она торопливо переоделась в свое, сунула рекламный листок в карман и взяла фонарик. По пути заметила золотые, с алмазами, часики Дианы. "Кортье". Нет, мы не все под одну гребенку.
Она почти бегом спустилась по черной винтовой лестнице и вслед за круглым пятнышком света пошла по винилово-зеленому коридору.
Глава 17
Рождественским утром Розмари позвонила Джо и сказала, что всю ночь провела на ногах и у нее жуткая головная боль. Нельзя ли перенести встречу на более поздний час?
Он был разочарован, но посочувствовал. У неге тоже ночка выдалась не из лучших. На обратном пути поезд на несколько часов задержали; домой удалось добраться только под утро.
- Ох, - сказала Розмари. - Какой кошмар. Ну и как прошел ужин?
На том конце линии - тяжелый вздох.
- Не знаю. Ведет она себя очень мило, но у меня сложилось впечатление, что она, независимо от своей ориентации, обожает манипулировать людьми. Да и в годах уже… А как ты сходила в церковь? Нормально?
- Все хорошо. Я тебе позвоню попозже, ладно? Она позвонила Энди. Послушала автоответчик. Позвонила по секретному номеру, поговорила с автосекретарем.
Попила кофе за кофейным столиком, просматривая первую полосу "Тайме" - бедствие в Квебеке, шестьдесят шесть погибших; ниже на полосе - врезки о приготовлениях к торжественному Зажжению в Белом доме и особняке Грейси.
Зазвонил телефон, Розмари сняла трубку.
- Прежде чем ты что-нибудь скажешь…
- Нет, - перебила она. - Прежде чем ты что-нибудь скажешь. Спускайся ко мне. У тебя десять минут. И не утруждай себя рождественскими подарками. - Она повесила трубку.
Около девяти - звонок в дверь. Наверняка это он, кто же еще будет звонить, если на дверной ручке висит табличка "Не беспокоить".
- Входи, - скомандовала Розмари, стоя со сложенными на груди руками перед столиком для скрэббла у пригашенного шифоном окна. На пей был велюровый кафтан цвета кобальта, тот самый, в котором она встречала сына в номере гостиницы "Уолдорф", только отсутствовал значок "Я люблю Энди".
Энди посмотрел на нее и укоризненно покачал головой, затем медленно выдохнул и затворил за собой дверь. Идя через прихожую, он заметил рекламный листок фирмы "Тиффани" и майоликового ангела на кофейном столике - голубые, под стать друг другу; правда, ангел чуть потемнее.
- Привет, - сказал Энди - просто воплощение чистоты в новых джинсах и снежно-белой бэдэшной футболке. Явно только что из душа - волосы влажные, не успел высушить под феном. - По-моему, ты реагируешь неадекватно.
Он глядел ей прямо в лицо, белки карих глаз чистотой не уступали фуфайке. Поразительная сила воли. Весь в отца, никаких сомнений.
- Брось! Ты ведь нас остановила, правда? Причем отметь, ты тоже не осталась в стороне, так что давай не будем строить из себя… - Он глубоко вздохнул, посмотрел на нее. - Послушай, мы оба нанюхались танниса, оба пили коктейль…
Энди повернул ладони кверху, пожал плечами.
- Из кубков от "Тиффани", - сказала она. На его лице отразилось недоумение. Очень убедительное.
Розмари указала на рекламный листок. А он все прикидывался дурачком. Посмотрел на листок, посмотрел на нее - ни дать ни взять растерянный Иисус.
- Энди, - сказала она, - опять бутик. Чаша для пунша, кубки, браслеты, часы, зажигалки…
Он хлопнул себя по лбу, закрыл глаза. Прошептал:
- А-а, твою растак…
Убедительно. И впрямь поверишь, что он - ни сном ни духом.
Розмари подошла к сыну, положила ладони на снежно-белые плечи. И сжала изо всех сил, так крепко, что ему не пришлось изображать удивление, - он схватил ее за запястья, брови полезли на лоб.
- Посмотри мне в глаза. Только, пожалуйста, настоящими глазами. И скажи, что твоя секта, или Ковен, или круг избранных… что вы не убивали Джуди.
Они держали друг друга, он ее - за запястья, она его - за плечи. Его глаза становились тигриными.
Она смотрела в черные щелки зрачков.
- Ну, говори же: "Нет, мама, они этого не делали, об этом позаботились пятеро из "Бригады". Давай, гни свою линию.
Тигриные глаза не моргали. Губы были плотно сжаты.
- Ну же, - настаивала Розмари, крепко сжимая его плечи. - Скажи, и мы сразу перейдем к делу. - Она кивнула в сторону спальни.
Он оторвал от себя ее руки.
- Да, это сделали они. Но идея была не моя. Я себе не хозяин, у меня есть спонсоры. И тебе это известно. Ты когда-нибудь задумывалась, сколько денег вбухали в Зажжение? Забудь о фабриках, о сбыте, подумай хотя бы о рекламе и эфирном времени, о том, сколько понадобилось труда и средств, чтобы нас увидел каждый. Каждый! - Его глаза оставались тигриными. - Мы говорим о дикарях банту на Серенгете! О пастухах Монголии! О местах, где нам пришлось проложить дороги - иначе было не завести генераторы, - чтобы тамошние жители впервые в жизни посмотрели телевизор! Миллиарды долларов! Миллиарды! - Он перевел дух. - И те, кто за всем этим стоит, не желают зря рисковать.
- Энди, мир очень сильно изменился, но с каких это пор ангелы ведут шоу? Ты и продюсер, ты и актер, ты и…
Он хохотнул:
- Мама, мои ангелы - не ангелы. - Энди сглотнул. - Они бизнесмены. При всем своем альтруизме они очень упрямы, когда речь идет о защите капиталовложений. Послушай меня! Что случилось, то случилось. - Он шагнул к ней, блеснул тигриными глазами. - Как мне теперь быть? В машине меня действительно тошнило, я не притворялся. И никто никому не приказывал обставить все именно так, это Диана придумала. Она не в своем уме, шуточное ли дело - тридцать пять лет в гильдии театральных критиков? Для нее весь мир - театр. Из Крейга она веревки вьет, он гавкает, а остальные подчиняются.
- И все-таки главный приказ отдал ты, - сказала Розмари. - Это благодаря тебе они на такое способны. Точно так же, как Хэнк благодаря тебе способен ходить.
Он глубоко вздохнул. Кивнул;
- Не совсем так, но похоже. Да. Я один за все в ответе. Да. У меня не было выбора. - Энди подошел к кофейному столику, снова глубоко вздохнул и поглядел на рекламный листок и майолику. Сунул руки в карманы.
Розмари стояла, сложив руки на груди, смотрела на него.
- Я возвращаюсь в "Уолдорф". Он перевел на нее тигриный взор.
- О, мама…
- Здесь не останусь, - отрезала она. - Возьму в банке ссуду до раскрутки "Свежего взгляда" и переберусь. Уверена, с кредитом у меня сейчас проблем не будет.
- Лучше возьми ссуду и оставайся.
- Нет. Я не знаю, что будет, когда начнется следствие, что я скажу полицейским, если они захотят меня допросить. Даже думать об этом страшно. А еще, Энди, я хочу, чтобы между нами была дистанция.
Он наполнил легкие воздухом, медленно выдохнул, кивнул. Опустил голову.
- Я тоже не желаю подвергать риску Зажжение, хоть я и не такая фанатичка, как эти твои неангелы. Я не хочу, чтобы в оставшиеся дни нам задали слишком много неприятных вопросов. Сейчас это ни к чему, если учесть, как хорошо поработали ирландцы и какие высокие у нас рейтинги.
Энди поднял голову и посмотрел на мать в упор. Его глаза превращались в оленьи.
- Так что я подожду до следующей субботы, - сказала Розмари. - До первого января. Но прежде мне на глаза не попадайся. А там, глядишь, все как-нибудь само уладится.
- А мы… зажжем свечи вместе? - спросил Энди. Несколько секунд она молчала.
- В парке?
- Нет, - ответил он. - И не в церкви абиссинских баптистов или где-нибудь еще. Я не хочу никакой шумихи… Думаю, лучше всего будет подняться наверх, ко мне. И Джо там будет, я ведь знаю, ты иначе не согласишься. Оттуда, с высоты птичьего полета, увидим весь праздник. У меня большая телестудия - ты, должно быть, видела рекламу, - можно смотреть все каналы. Честно, это самый лучший способ увидеть все и вся.
Розмари глубоко вздохнула:
- Я тебе позвоню.
Он кивнул, повернулся и направился в прихожую.
- Забери майолику, - бросила вслед она.
- О, мама…
- Забери, Энди. Это ведь не ты покупал, а они. А мне такие подарки не нужны. Ни от них, ни от тебя.
Он подошел к кофейному столику, одной ладонью смахнул "Энди" на другую. Зажал под мышкой, как дешевую книжку, и вышел из номера, затворив за собой дверь.
Розмари выпустила воздух из легких и бессильно опустила руки.
Она наклонила кофейник из фальшивого серебра над чашкой и перестаралась - налила "с верхом". Тогда Розмари взяла с подноса чистую чашку и наполнила примерно на три четверти. Сливки и подсластитель решила не добавлять.
Медленно расхаживала взад-вперед между прихожей и столиком для скрэббла, держа чашку обеими руками, хмурилась и прихлебывала кофе…
Странно. Странно и подозрительно он смеялся, когда говорил о своих ангелах-неангелах. Конечно, никакие они не ангелы, эти плутократы, всегда готовые на убийство из благородных побуждений. Что ж, едва ли такая психология не имеет аналогов в истории человечества.
Но где "БД" нашли столько тупоголовых альтруистов, чтобы собрать миллиарды? Им что, тысячи меценатов отдали по миллиону? Или сотни - по десятку миллионов? Розмари никогда не пыталась хотя бы приблизительно оценить затраты на Зажжение, не говоря уже обо всех остальных проектах "БД".
Энди говорил с нею так, словно Зажжение будет одним-единственным, решающим и неповторимым. Впрочем, естественно, что сейчас, за неделю, ему это видится именно так…
Она глотала кофе и ходила…
Почему ей не довелось познакомиться ни с кем из основных спонсоров? Она встречалась с людьми, ежегодно отдававшими тысячи на благотворительные цели, - когда была в Нью-Йорке и Ирландии и у Майка ван Бурена в День Благодарения. Да, Христианский консорциум Роба Паттерсона - щедрый жертвователь, но чтобы десятки миллионов… Нет, у нее не возникло впечатление, что организация Паттерсона способна на такие траты. Ну, может быть, несколько миллионов в общей сложности за последние три года…
Кроме того, разве не захотел бы кто-нибудь из этих основных спонсоров познакомиться с ней? И Энди разве не захотел бы оказать им такую услугу? А может, тот пожилой француз в аэропорту, Рене, и его спутник?.. Рукопожатие и несколько слов - вот и весь ее контакт с неангельскими ангелами из "БД". Наверняка именно Рене так долго говорил с Энди по телефону в то утро, когда она без предупреждения вошла в его офис; судя по тону Энди, он хорошо научился успокаивать стариков…
Розмари остановилась посреди комнаты. Постояла несколько секунд неподвижно.
Закрыла глаза, прижала ладонь ко лбу.
Глубоко вздохнула и открыла глаза. Повернулась к кофейному столику, поставила на него дрожащую чашку, перевернула "Тайме" первой полосой к себе.
Постояла, глядя в газету.
Потерла лоб. Медленно подошла к столику для скрэббла.
Зазвонили церковные колокола.
Она поморщилась - сквозь шифон проникали усиленные снегом лучи солнца.
Розмари смотрела на стол, где лежали косточки скрэббла - лицевой стороной вверх.
Колокола зазвонили "О, город Вифлеем…".
Она уперла палец в косточку, выдвинула ее из стайки на край полированного стола. Опустила палец на другую косточку, передвинула и ее. Потом еще одну.
"БИОХИМИ".
Розмари вернулась к кофейному столику, взяла телефон, набрала номер. Поздоровалась.
- Немного лучше, Джо, - сказала она. - Давай встретимся, ладно? Где-нибудь, где можно поговорить, только не здесь, меня от башни уже мутит. Я приеду к тебе. Ничего, не бойся, что я, свинарников не видала?
Она глубоко вздохнула:
- Ну хорошо, где тот китайский ресторан?.. Да наплевать! Кормят там, кажется, сносно. Где он?
- Дыра, - резюмировал Джо.
Тусклый ресторанчик на двенадцать столиков, в стороне от Девятой авеню, с неподвижными лопастями вентиляторов на потолке и репродукциями картин Эдварда Хоппера на стенах. Занятых столиков было только два; за одним из них, в боковой кабинке, Розмари с Джо выпили за Рождество китайского пива и обменялись подарками.
Джо досталась большая книга в роскошном переплете, которую Розмари нашла в гостиничном бутике фирмы "Рицоли", - фотографии и чертежи классических итальянских автомобилен, в том числе и "альфа-ромео".
- Господи, какая красота! - восклицал Джо, переворачивая тяжелые страницы. - Я и не знал, что на свете есть эта книга! Bello! Belissimo!.
Он склонился над столом и поцеловал Розмари.
Розмари получила в подарок золотую брошку "Я люблю Энди" с рубиновым сердечком. "Ван Клиф и Арпельс".
Она глубоко вздохнула и со словами "напрасно ты это…" наклонилась и поцеловала его.
- Мне очень нравится, спасибо, Джо. Розмари приколола брошь к свитеру, а Джо тем временем помог официантке собрать обертку и, не заглядывая в меню, заказал на двоих.
- Ну, что тебя беспокоит? - спросил он, когда официантка отошла.
- Кое-что серьезное. И не хочется тревожить Энди.
- Опасность?