– Это не галлюцинации, не сомневайтесь. Это правда. Видите отсвечивающие желтизной спирали и сферы? Это метагалактики нашего мира. Их триллионы! А в каждой метагалактике миллиарды галактик, состоящих из сотен миллиардов звёздных систем, типа вашей солнечной системы, но устроенных по-своему, непохоже и всегда отлично друг от друга. Это наш мир!
У Сергея голова закружилась. Ничего кроме сумбурного мигающего на все лады свечения он не видел. Слишком уж многое на него обрушилось в один миг. Голова раскалывалась.
– Ну и что? – тупо спросил он.
– А ничего, – ответил зелёный. – Ваша Вселенная и есть отражение этого мира и все! Как в зеркале, понимаете? Есть натуральный предмет, и есть его отражение… Вот и с вами так. Одна лишь деталь – отражение, которым является ваш мир, слишком увлеклось, заигралось – и почувствовало себя самостоятельным, почувствовало себя реальным миром со своими собственными законами и своей собственной жизнью!
Сергей резко скинул холодную руку зеленого с плеча.
– Враньё все! – сказал он зло. – Откуда вам знать?! Вы вчера только про вас узнали, так?! Все враньё!
Зелёный сочувственно покачал головой. И сказал назидательно:
– Даже если бы мы узнали о вас лишь полчаса назад, нам бы все равно хватило времени, чтобы понять, кто вы такие, чтобы изучить в доскональности всю вашу историю и спрогнозировать ваше будущее. Это совсем не сложно. И особенно в такой примитивной системе! На зеркальную поверхность вашего мира четыре миллиарда лет назад извне было брошено несколько биоспор. Они-то и дали толчок. Они, образно выражаясь, оживили отражение. Из этих спор и развивалась вся биомасса вашей захолустной планетенки, из этих спор появились и вы все, хомо якобы сапиенс.
Сергей повернулся к зеленому, попытался заглянуть в его глаза. Но в тех была тоскливая муть, ни капли разума не просвечивало в них.
– Не сходится что-то, – заявил он, – бросили, потом забыли? Вчера опять вспомнили, все разузнали, бредятина!
– Не бросили, милейший, а обронили случайно. Никто и не заметил – когда у вас из кармана при каком-нибудь движении выпадают крошки табака, пыльца, вы разве замечаете? Нет! Вот и у нас так.
– И сколько же лететь до вашего мира? – спросил Сергей. – Наверное, до него мильон парсеков и столько же световых лет?
Зелёный пошевелил отрепьями-водорослями и сказал тихо:
– Да нет, он же тут, рядом, внутри вашего мира. А точнее, это ваш мир внутри нашего. Я же вам говорил уже, что мы инопланетяне не в прямом смысле, инопланетяне для вас могут быть лишь в вашем мире: на другой планете, в другой звёздной системе, в другой галактике. А мы из Другого Мира! Запомните это!
– И дикарь?
– Что – дикарь?
– Из другого мира?
– Ах, тот самый? Нет! Дикарь ваш вместе с бубном и своими дочурками обитает в одном из перекрёстных пространств. И поверьте, ему там неплохо, ведь эти пространства более реальны, чем ваша Вселенная-отражение.
У Сергея начала голова опухать. Но он не желал верить, что мир, в котором живёт, в котором жили все его предки, включая первых простейших, это чьё-то отражение. Нет! Зелёный ему мозги пудрит, баки забивает, лапшу на уши вешает и попутно лепит горбатого!
– Вглядитесь! Вот где жизнь!
У Сергея и так глаза на лоб лезли от зеленого свечения. Все мелькало, расплылывалось радужными пятнами, переливалось.
– Значит, споры?
– Угу!
– И генератор этот поганый – тоже ваш?
Зелёный отпрянул.
– Ну что вы! Генераторы вне миров и пространств. Вместе с силовиками они создают поля замкнутых циклов. А поле перехода в свою очередь связывает различные пространственные структуры. Потому и опасно попадать в него. Вы же убедились в этом, верно? Замкнутый цикл непредсказуем!
– И для вас?
– И для нас! – грустно согласился зелёный. – Но вам помогут из него выйти.
Сергей почувствовал неладное. Ему показалась странной последняя фраза, более того – страшной. И он резко обернулся, во второй раз сбрасывая хлипкую зеленую руку с плеча. И обернулся вовремя.
– И-эгр-ххх!!! – прохрипело со всех сторон, как-то жутко, по-звериному.
И высветилась из темноты чудовищно уродливая фигура. Некто маленький, корявый и расплывающийся упирался в покатую кровлю крыши четырьмя выгнутыми иззубренными лапами. Вместо головы колыхался у него фиолетовый стекающий каплями вниз студень. А из студня этого выпучивались два красных безумных глаза. Грудь и спина чудовищного карлика были откинуты назад, руки воздеты вверх и за голову. А в руках… Сергей чуть не закричал. В руках был здоровенный посверкивающий во тьме кинжал-тесак. Ещё мгновение – и должен был последовать удар.
Сергей выбросил вперёд голую руку, пытаясь хоть так защитить себя.
– Стой, тварь! – заорал он нечеловеческим голосом. И уставился в красные глаза.
Снова со всех сторон прохрипело, пророкотало. И карлик на четырех лапах исчез, оставив после себя запах жжёной резины и хлорки.
Сергей опустился на железо крыши, он не мог стоять. Руки и ноги тряслись. Сердце заходилось, неистово било в ребра.
– Ну вот, все испортил! – гнусаво выжал зелёный.
– Да пошёл ты! – оборвал его Сергей.
– Пошёл, не пошёл – а переход не получился, и вы сами виноваты! Разве можно отвлекать оператора в момент работы, в самый напряжённый момент, когда требуется зоркий глаз и верная, точная рука?!
– Это смотря кому требуется, – вяло промямлил Сергей. – Мне такие руки с такими игрушечками в них не требуются! В гробу я их видал!
Он вскочил на ноги, отпихнул от себя зеленого. И опрометью бросился к чердачному окошку. Спрыгнул вниз, упал, подвернул ногу, но тут же вскочил – бежать было можно. И он побежал через чердачную тьму к двери. Трижды грохался, трижды поднимался, набил шишку на лбу, раскровянил руки. Но выбрался на лестничную клетку. Через полминуты он был дома.
Бутыль-генератор стояла на столе.
Сергей подошёл к дивану, плюхнулся на него. Он будет спать! Спать – и все! Пусть хоть весь мир сойдёт с ума! Пусть по крышам и квартирам шастают зеленые! Пусть его протыкают насквозь! Он будет спать!
Но сои не приходил. Прошло волнение, убежали и рассеялись страхи, тревоги. Успокоилось сердце и расслабились мышцы. Но сна не было. Сергей лежал и размышлял. Он и без зеленого был знаком со всеми этими бреднями насчёт спор, которые якобы попали на Землю из Дальнего Космоса и из которых пошло все живое. Правда, до отражений всяких никто ещё не додумывался, но все равно – бредятина, чушь на постном масле! Споры могли быть, не в них дело! Но вот развиться из этих самых спор разумная, одушевлённая материя не могла. Не могла, и все тут! Для этого мало каких-то там спор. Для этого нужно было, чтобы в живую материю кто-то или что-то вселилось, чтобы в неё вдохнули душу. Ведь сам по себе разум – ничто! Это просто ЭВМ, машина мыслительная! Без самоощущения, без личностного осознания себя. Нет, бред все это! И не в спорах суть! Разве важно, из какой именно глины Бог слепил человека? Важно, что он вдохнул в эту глину Душу, Одухотворённую Жизнь! И прячем тут зеленые слизни, причём их Другой Мир?' Нет! Четыре миллиарда лет развивалась на Земле Биоматерия – от простейших соединений полуживого с неживым и до человека, через всех этих амёб, рыб, членистоногих, ящеров, простейших млекопитающих, гоминидов. Но ведь если бы в эту биоглину не была вложена Душа, она бы и оставалась биоглиной ещё миллиарды, триллионы лет! Так бы и развивалась – беспредельно, поглощая самое себя, порождая все новые и новые виды: за млекопитающими пришли бы другие, а за теми ещё кто-нибудь, и так до бесконечности. Но что-то ведь породило человека! Что-то отдало часть своего Дыхания безмозгло-обездушенной глине?! Нет, не обездушенной, ибо никто и не отнимал у неё Души, у неё и не было Души, и не могло её появиться. Все сложнее, горазжо сложнее. Какая там к дьяволу дарвиновская теория эволюции – голубые пузыри выползающего из люльки человечества! Из рыбы – ящер, из ящера – птица, из ящера – животное млекопитающее, чушь! Эволюция была и могла быть лишь внутри вида. Рыба могла стать сильнее, зубы её острее, плавники мощнее, ибо и выживали сильные и мощные. Кошка могла стать огромной и могучей, стать тигром или львом, а могла приспособиться к камышовым зарослям и стать камышовым котом. Но рыба не могла стать кошкой. И кошка не могла стать человеком. Как из дельфина не мог вывестись крот, а из муравья кит. Дарвиновская теория развалилась на глазах! Это сто лет назад могли поверить, что мыши прыгали с ветки на ветку, спасаясь от хищников, и что выживали лишь те, у которых перепонки были шире – а в результате народился новый вид мышей – летучие! И ведь верили! А почему бы и не верить, если все так логично и стройно? Но один вопрос – где логично и стройно? Ответ – на бумаге. В жизни иначе – исследователи так и не нашли ни единого останка переходных форм. Были мыши и были летучие мыши, а вот полулетучих или четвертьлетучих мышей не было! То же самое и с обезьянами. Объявили на весь свет, что человек произошёл от обезьяны, записали это во все учебники. И пошли навешивать друг дружке степени, медали, раздавать премии и звания за внесение "все новых и новых вкладов" в теорию эволюции. А человечество безропотное знай себе моргало доверчивыми глазёнками и восхищалось умниками – ах, мудры, ох, дотошливы! А умники-то дурили народец почём зря! Иногда, правда, и себя задуривали до полнейшего умопомрачения.
Сергей ворочался с боку на бок. Но никак не мог прогнать навязчивых мыслей. Не спалось, ну ни в какую не спалось! Что-то долбило в его затылок долотом: "Ты должен додумать эту мысль сегодня, именно сегодня! С рассветом из тебя все выветрится, и ты никогда не узнаешь правды, даже тени правды, ты всегда будешь ходить вокруг да около, но не приблизишься к разгадке. А сегодня твой слабый мозг через твою душу соединён с той Душою, что даёт откровения, даёт, может быть, лишь раз в жизни, да и то не каждому. Лови миг удачи! Не пропусти его!
Сергей дважды ходил на кухню. Пил воду. По пути косо поглядывал на бутыль-генератор. Но она почему-то больше не пугала его – бутыль и бутыль, пусть в ней хоть десять в сто двадцать пятой степени миров заключено, плевать!
Воды напился вволю. И снова завалился на диван, лишь пружины заиграли, запели свою звонкую песнь.
Никаких переходных звеньев между обезьяной и человеком не было. Их не нашли несмотря на колоссальные затраты, вложенные в поиски. Их нелепо искать! Так думалось Сергею. Просто глупо на это тратить деньги. Ибо тот вид животного, что стал человеком, та самая "обезьяна" не была человеком, она не была даже предчеловеком, как и не была и переходной ступенькой. Она была биомассой, в которую вдохнули Душу! И без всякой эволюции, в один приём оплодотворённая Духом биомасса, это самое животное, не оставившее следов, породило Человека. Да, именно так, мать-"обезьяна" родила Человека сразу, с его мозгом, с его Душой Богодухновенной. Так же, как простая земная женщина, человеческое существо, оплодотворённое той же Силой, без всяких промежуточных ступеней и форм, сразу, из себя породила Христа, Бога, Существо Высшего Порядка. И не могла эта женщина-дева рожать в поколениях эволюционирующего человека-бога, эдакого растянутого во времени сначала однашестнадцатая-бога, потом – однавосьмая-бога, потом – четверть-бога, потом – полу-бога… нет, не могло такого быть! Ибо Сила, вселяющая Душу в существо, вселяет Её сразу. Даже учёные-бездари, морочащие друг другу головы, изобретающие одну схему за другой, шаманящие над толпами непосвящённых, и те заметили, что с определённой цикличностью Земля проходит сквозь неведомые зоны жёсткого космического излучения. Источников излучения шаманам установить не удавалось, да и не удастся. Но они поняли – есть источники, а может, и всего один источник! Периоды невероятно долги, они заключают в себя сотни миллионов лет. Но они определены, они ритмичны, как ритмично и Само Внеземное Дыхание. И когда это Дыхание касается Земли, происходят на первый взгляд странные вещи. Но лишь на первый взгляд! Дохнуло один раз – и простейшие, без всяких там эволюционных ступеней, стали рыбками, рачками. Дохнуло второй – и появились ящеры во всем их многообразии. Третий – и ящеры, породив новый вид биоглины, словно по команде вымерли, нужда в них отпала… Разумеется, не три и не четыре Божественных, Вдоха-Выдоха донеслось до Земли, не один День Творения был потрачен на созидание мира, в котором можно было поселить своё Одухотворённое Подобие, не один! И врёт все зелёный, конечно, врёт! Если Земля и отражение какого-то иного мира, так не его обители, породившей зеленую слизь, а Того Мира, из Которого пришло Оплодотворяющее и Одухотворяющее Дыхание! И как бы ни называли его шаманы – жёстким ли излучением Космоса, потоками ли каких иных частиц, оно остаётся именно Дыханием Бога, ибо Сущность, породившую Одушевлённую Материю, иначе как Богом не назовёшь.
Сергей откинулся на спинку дивана. Лоб у него был мокр и холоден. Но пронзившее его Просветление не позволяло замечать подобных мелочей. Он стоял на пороге Великой Тайны. Но до конца проникнуть в эту Тайну он не мог. Не хватало чего-то, небольшой деталька, частности – а может, и самого главного. И видно, для постижения Тайны этой надо было дождаться самой малости – очередного Дуновения Извне, очередного Вдоха-Выдоха, который преобразует человека, вдохнёт в него Душу ещё более высокого порядка. Вот во всех ли?! Это вопрос вопросов. Ведь из животных людьми стали совсем немногие, единицы. Это потом они расплодились – как и завещано им было: "Плодитесь и размножайтесь!" Кучка гоминидов, породивших несколько людей, обреталась где-то в Экваториальной Африке. Более трех миллионов лет назад! Жёсткое излучение изменило их генные системы, и у них, животных, родились мутанты – Первые Люди! Не труд их создал, не умение бить палкой о камень или камнем о скалу. Обезьяны сотни тысяч лет делают и то и другое, но людьми не становятся несмотря на все своё упорстве и прилежание. Излучение-Дыхание стало тем Божественным Непорочным Зачатием, которое дало первобытному миру одушевлённого хозяина. И животные оказались способными к сохранению одухотворённых, они не дали им погибнуть, вынянчили как своих детёнышей, те и были их детёнышами. Но когда три миллиона лет спустя Непорочное Зачатие принесло в мир Существо Следующего Порядка, люди, не готовые ещё к этому переходу, восстали и убили Его. Эксперимент не удался, впервые не удался за все четыре миллиарда лет! Но смертью Своей это Высшее Существо искупило грехи убивших Его людей и всех предшествующих поколений. Оно доказало, что людская биомасса, хоть и не сейчас, но позже, потом, пусть через сотни тысяч лет, а может, и всего через тысячи превратится в ту самую глину, в которую проникнет Живительное Дыхание – тогда человеческие матери родят Новое Поколение, тогда начнётся новый отсчёт времён и все предыдущее покажется лишь предысторией! Но как новые Сверхсущества будут смотреть на своих отцов и матерей, на людей? Как мы смотрим на "обезьян", на животных, породивших людей или бывших хотя бы глиной, из которой люди слеплены?! Нельзя предугадать. Может, они будут добрее, чем мы! Может, им передастся Божественная Сущность в большей степени?! Все может случиться, всякое может быть. Не в этом главное. Главное, что врёт зелёный!
Сергей измучился вконец. Не было никаких сил терпеть эту изнуряющую будоражущую работу мозга. Он снова встал. Побрёл в ванную. Сунул голову под холодную струю. На какое-то время полегчало. Но потом накатило снова. Нет, он ещё не был готов к столь ошарашивающему Знанию. Оно было слишком отлично от всего предыдущего, от школьных и институтских учебников и лекций. Мозг не принимал полностью просачивающегося в него Откровения.
Вернувшись в комнату, Сергей плюхнулся в кресло. Долго сидел в нем, словно окаменев. Потом протянул руку к бутылке. Та была полна и запечатана.
– Вот зар-раза! – выругался Сергей.
И зубами содрал пробку. В этот миг он со всей отчётливостью понял, что пока не годится на роль глины, в которую можно вдохнуть нечто более путное, помимо того, что в ней уже имеется. Нет, не вдохнуть! Он вспомнил свои проказы с дикарками, пьянства, дебоши, стриптизы на столе, молодецкие мордобои… нет, глина, первобытная глина! Вот разве лишь на роль животного-оплодотворителя для последующего мутагенеза, но уже в теле матери, такой же животной глины? Да-а, Сергей отнёсся к себе критически, да и как он ещё мог к себе отнестись, если даже тупой и жизнерадостный до садизма дикарь и тот сообразил, что Бледный Дух годится пока что лишь для одной цели. Дела-а!
Сергей надолго припал к бутыли. Он оторвался от неё, когда последняя капля перетекла в его глотку.
– Фу-у-у!!! – выдохнул он совершенно обалдело.
Перед глазами все поплыло, пол качнулся. Но Сергей решил не затягивать дела. Он пил не для того, чтобы обалдеть. У него была иная цель. Генератор должен был сработать и на этот раз, если вообще верить хоть чуть-чуть зеленому оплетаю.
– Ну, поехали! – провозгласил Сергей вслух на манер космопроходца.
И снова приложился. Рука дрожала. Слезы бежали из глаз, горло выталкивало выпитое обратно, но он пил. Пил до тех пор, пока не почувствовал, что начинает трезветь.
– Лады! – тихо прошептал он.
И поставил бутыль на край стола.
Сфера появилась внезапно, без переходов. И теперь Сергей видел – в ней и впрямь мириады миров. На этот раз она раздробилась на многослойные микроскопические и невероятно прозрачные хрустальные соты. В каждом сегментике отражалось что-то своё, отличное от соседнего отражения. И все менялось, переливалось до тех пор, пока в сердцевине сферы ни образовался чёрный провал. Сергей вздрогнул, ему показалось, что мохнатая лапа уже тянется к горлу. Но все произошло иначе – из мрака провала арканом-молнией вырвалась тончайшая витая цепь, она захлестнула в несколько оборотов его голову, плечи, руки до локтей. И тут же Сергея рвануло, выдрало из кресла и швырнуло в темноту, швырнуло с такой силой, словно к другому концу цепи была привязана пара диких кобылиц, сорвавшихся с привязи.
Наваждение второе
Мир духов рядом, дверь не на запоре,
Но сам ты слеп, и все в тебе мертво.
Умойся в утренней заре, как в море,
Очнись, вот этот мир, войди в него!
И. В. Гёте
В склепе было холодно. И Барух Бен-Таал, теург и сын теурга, зябко кутался в длинный чёрный плащ. Заклинание демонов было ремеслом их рода. А потому старый Барух не собирался менять своего занятия. Деда утопили в мешке лет двадцать назад. Отца сожгли на прошлой неделе. Барух горевал недолго, он знал – смерть всего лишь переход в иной мир, в иную нематериальную субстанцию. Святая Инквизиция в этих местах не особо утруждала себя работой: в месяц казнили не больше двух-трех десятков колдунов и ведьм. И Барух всегда присутствовал на этих празднествах.