* * *
Она вернулась в квартиру в двенадцатом часу и выгрузила все покупки в своей спальне. В своей спальне, не его. Она не воображала, что эта единственная ночь что-то изменит, и не думала, чтобы у Рубена тоже могли появиться какие-то особые мысли. Белый еврей-полицейский, да вы смеетесь! Как будто одного несчастья в лице Рика не было достаточно женщине на всю жизнь?
Она нашла объемистый пластиковый пакет для мусора и набила его обрывками фотографий, которые собрала с пола и со стола на кухне. Раз начав, она принялась наводить порядок и в остальных комнатах. Анжелина слышала о том, что еврейские мужчины ищут себе женщин, которые будут выполнять в их доме роль мамочки. Рубену Абрамсу лучше сразу оставить подобные мысли.
Закончив с уборкой, она сделала себе чашку растворимого кофе без кофеина и выпила ее с ломтиками рулета с джемом, которые купила в городе. Еда для детишек, но именно такой она и чувствовала себя сегодня: маленькой девочкой в желтом платьице. Маленькая Анжелина на колене у папы – она сидела там так изящно, выглядела так скромно, и ветер шелестел ветвями и играл ее юбкой. Высоко в воздухе он пролетал, высоко-высоко.
В двенадцать раздался телефонный звонок.
– Алло, могу я поговорить с лейтенантом Абрам-сом? – Женщина, бруклинский выговор. Голос показался ей знакомым.
– Извините, его сейчас нет.
– О. В участке его тоже нет. Дежурный сержант сказал, что он, вероятно, дома. Хорошо, я перезвоню попозже.
– Может быть, я могу ему что-нибудь передать? Кто это говорит?
– О'кей. Меня зовут Мэри-Джо Квигли, я секретарь факультета в... Извините, погодите-ка. Это вы, миссис Хаммел?
Так... Маленькая мисс Куриные Мозги, заквашивающая молочко себе на творожок и простоквашку.
– Добрый день, мисс Квигли. Я не узнала ваш голос.
– Я не предполагала... – Неловкая пауза. – Вы находитесь под защитой полиции, или что?
– Что-то в этом роде. Как поживаете, мисс Квигли?
– Я пыталась связаться с вами. Никто не мог мне сказать, где вас найти. Я не ожидала...
– Все в порядке. Я не очень хотела быть среди людей в эти дни.
– Я понимаю, Анжелина. Вы позволите мне называть вас Анжелиной? Не могу даже выразить вам, как я сожалею... о профессоре Хаммеле. Звери, их нужно всех передушить. Я говорю совершенно серьезно. Электрический стул – слишком легкая смерть для этих типов. Нужно заставить их мучиться.
– И что же это за типы, мисс Квигли?
– Вы сами знаете. Дегенераты. Негры, латиноамериканцы. Я слышала, они изуродовали его. Это подло. Звери, как их еще называть, этих людей, которые способны на такое? И такой милый человек, профессор Хаммел. Святой. Никто не должен умирать такой смертью. Но не мне вам все это говорить. Я тут беседовала...
– Мисс Квигли, я не хочу говорить об этом в настоящий момент.
– О, прошу прощения, мне всегда недостает чуткости. Мой психосинтезист говорит, что мне нужно больше сопереживать. – Пауза. – Послушайте, Анжи, родители вашего мужа просто отчаянно хотят с вами встретиться. Они остановились в Хайте, в отеле Святого Георгия. Вам нравится это место? Я так его просто терпеть не могу. Слишком большое. Ладно, в общем, они хотели бы, чтобы вы им позвонили. Остальные родственники профессора прибывают завтра, чтобы присутствовать при кремации. Эй, Анжи, вы ведь и не знаете, что происходит, правда?
– Нет, я не знаю, что происходит, мисс Квигли. Может быть, вы мне скажете?
Мэри-Джо посвятила ее в подробности похорон. Соберутся все. Потом в часовне университета состоится служба.
– Спасибо, что позвонили, мисс Квигли. Я передам лейтенанту, что вы его разыскиваете. Возможно, он вам перезвонит.
– Никаких проблем. Я могу позвонить еще раз. Просто дело в том, что у нас тут слоняются представители прессы. Ну, то, что он был профессором, и вообще: получается как бы интересный материал. У меня сегодня утром взяли интервью для Девятого канала. Вам не кажется, что Гари Дуглас просто душка? Я...
Маленькая мисс Куриные Мозги явно получала удовольствие. Анжелина повесила трубку.
Она прошла в спальню и разложила свои покупки на кровати. Воспользовавшись щипчиками для ногтей, она избавилась от картонных этикеток. На двести долларов много не купишь, но ей теперь приходилось быть осторожной с деньгами. Рик не был застрахован на большую сумму.
В ванной она с чувством облегчения скинула с себя вещи этой толстой еврейской мамаши. Рубен может отвезти их назад с букетом гвоздик. Как Джин Броуди называла их в том фильме? "Цветы на все случаи жизни". Как верно. Все, что угодно, лишь бы ей, Анжелине, не пришлось ехать туда самой с визитом вежливости. Он же не надеется, что она станет знакомиться с его семьей, нет?
Она посмотрела на себя в зеркало высотой в человеческий рост рядом с дверью.
Кто ты сегодня, Анжелина Хаммел? Поправка: Анжелина Иполит-Бейяр. Двойная поправка: Анжелина Кто-Вам-Угодно.
Ему понравилась ее грудь, он гладил ее ноги и шею, он проник в нее до самого конца. Она не могла поверить: как будто это было самой естественной вещью в мире. "Интересно, – спросила она себя, – захочет ли он сделать это еще раз сегодня ночью? Может быть, на этот раз мне будет не так больно".
Вступив в душ, она до упора отвернула кран. Этот душ был лучше, чем тот, что она имела у себя: настоящая кабинка со стеклянной дверцей вместо неуклюжей, постоянно застревающей полиэтиленовой занавеской на металлической штанге. Иглы горячей воды забарабанили по ее коже. Кабинка заполнилась паром, восхитительным горячим паром, который выкупал ее легкие в тепле и положил на стекло матовую пленку, отделив ее от всего на свете в этом тесном мирке, принадлежавшем ей одной. Маленькой мисс Куриные Мозги здесь до нее не добраться. Зомби Филиусу здесь до нее не добраться. Никто ее здесь не сможет найти.
Анжелина закрыла воду и подняла с пола огромную губку. Она купила флакон геля для душа "Кларэн Бэн о Плант". Немного роскоши никогда никому не вредило. Она вылила на губку щедрое количество густой жидкости. С улыбкой она оперлась на спину и провела мокрой губкой по всему телу, по груди и животу.
И пронзительно закричала раз, второй, третий.
Губка полетела на пол. А следом за ней – первая капля крови, потом ручеек, потом целый поток. Анжелина покачнулась и упала грудью на дверцу кабинки, перепачкав стекло кровью. Ноги заскользили по мокрому полу, отпихнув в сторону губку, так что показался край одного из десятка бритвенных лезвий, которыми она была с такой любовью начинена.
17
Рубен стоял, заглядывая в черную дыру в полу, как человек на краю головокружительного обрыва, который знает, что через несколько мгновений земля обрушится у него под ногами и он полетит вниз.
О'Рурк принес из патрульной машины мощный фонарь. Он протянул его Рубену, с облегчением наблюдая, как лейтенант первым шагнул к отверстию. Его рука заметно дрожала, когда он передавал фонарь. Никому не хотелось быть первым.
Рубен опустился на колени у края дыры и направил луч света вниз, не спеша крестя им пустое темное пространство. Крошащиеся кирпичи, старые балки, земля, которую всю избороздили граблями и просеяли за последние несколько дней, так ничего и не обнаружив. Паутина в углах, каким-то чудом оставшаяся нетронутой. Темнота была плотной, со сладковатым привкусом смерти. Но никаких тел на этот раз, ни единого клочка могильных одеяний.
В противоположной от Рубена стороне из стены были вынуты кирпичи. Довольно много кирпичей. Открывался лаз, достаточно большой, чтобы в него мог протиснуться мужчина. Что-то зашевелилось у Рубена в животе: он знал, что все ждут от него, что он спустится вниз и пролезет в эту щель. "Там должен быть тоннель", – подумал он: именно из этой дыры в стене и шел холодный воздух. И запах тления.
– Я спускаюсь, – сказал Рубен. Он был уверен, что эти слова произнес кто-то другой, настолько они противоречили состоянию его мыслей. Больше чем когда-либо ему хотелось повернуться и уйти подальше от этого места.
– Я пойду с тобой, Рубен. – Голос Дэнни звучал странно. От утренней шутливости не осталось и следа. Вместо нее Рубен ощутил первобытный страх.
– О'кей. Тебе придется ползти за мной следом. – Рубен поколебался секунду. – О'Рурк... в моей машине вы найдете еще один фонарь. В багажнике. Будьте добры, принесите его детективу Кохену.
– Слушаюсь, сэр. Сейчас принесу. – О'Рурк был готов сделать все, что угодно, лишь бы выбраться отсюда. Он взял ключи, которые ему протянул Рубен, и повернулся, чтобы идти.
– О'Рурк.
– Да, сэр?
– Пока вы ходите за фонарем, пожалуйста, позвоните в участок и сообщите им, что мы тут обнаружили. Скажите, что нам, возможно, понадобится помощь.
О'Рурк позеленел.
– Вы полагаете, что найдете... что-нибудь еще там внизу, сэр?
Рубен помолчал, потом кивнул:
– Да, полисмен О'Рурк. Именно так я и полагаю.
О'Рурк повернулся и, пошатываясь, вышел из комнаты. Григорович остался. С каждой минутой его мутило все сильнее и сильнее.
В первые минуты никто не произносил ни слова. На каминной полке устало тикали часы. Рубен повернулся и заметил свое отражение, искаженное дешевым зеркалом. Он нервно отвел взгляд. Часы на камине продолжали тикать. Рубен увидел муху, кружившую под самым потолком. Потом еще одну. И еще. Они кружили. Гудели. Садились на стены и потолок. Без всякого предупреждения часы перестали тикать. Внезапно наступившая тишина многократно усилила назойливое гудение.
О'Рурка не было пять минут, хотя им показалось, что он отсутствовал гораздо дольше. Дэнни не поблагодарил его, когда тот протянул ему фонарь.
– Капитан Коннелли сейчас у окружного прокурора, сэр. Я попросил, чтобы ему передали ваши слова.
– Спасибо. Может быть, попозже вы позвоните еще раз. Мы спускаемся в любом случае. Вы остаетесь здесь с Григоровичем. Держите ухо востро. Если один из нас позовет... – Он собирался сказать "Спускайтесь за нами следом", но слова замерли у него на губах. – Немедленно отправляйтесь за помощью, – неуклюже закончил он. – Понятно?
– Да, сэр. – О'Рурк замялся. – Удачи, сэр.
Рубен ничего не ответил. Он отвернулся, потом повернулся к нему снова:
– О'Рурк, вы спросили, по какому поводу окружной прокурор вызвал к себе Коннелли?
– Дежурный сержант сказал, что, по его мнению, это было связано с вашим делом. – Полицейский пожал плечами. – Но это могут быть самые обычные слухи, сэр.
Рубен кивнул. С какой стати Коннелли привлекать к делу окружного прокурора на этой стадии расследования? У них не было ни подозреваемых, ни четкой рабочей версии. Он мысленно пожал плечами и опустился в проем в полу. Дэнни сразу же последовал за ним.
Дыра в стене была с неровными краями, чуть меньше метра в диаметре; ее пробили у самого пола. Рубен опустился перед ней на колени и посветил фонариком внутрь.
– Что там видно, Рубен? – спросил Дэнни. Сам того не замечая, он перешел на шепот.
– Безумие какое-то, – ответил Рубен. – Я вижу ступени. Какая-то старая лестница, проход, выложенный кирпичом. Он выглядит еще старше, чем стены подвала. Все как будто покрыто какой-то плесенью. Древняя паутина, сотни тенет. На некоторых кирпичах мох. Похоже, тут немного влажно.
– Что-нибудь еще видишь?
Рубен покачал головой:
– Нет. Нам надо будет спуститься туда.
– А не следует подождать, пока сюда прибудет Коннелли? Может быть, есть смысл привлечь к этому делу ребят из спецкоманды.
– Дэнни, кто-то должен туда проникнуть. Мы теперь знаем, что там могут оставаться и живые люди.
Мне эта затея не нравится, но я принял решение и стараюсь не думать об этом. Ты можешь остаться здесь, если так для тебя лучше.
Дэнни прикусил губу, качая головой.
– Одного я тебя туда не пушу, Рубен. Я так прикидываю, если ты встретишь там каких-нибудь черепашек-ниндзя, ты ни с кем не станешь делиться своей находкой и всю славу заберешь себе.
Рубен повернулся лицом к другу. Он чувствовал его страх.
– В чем дело, Дэнни? Что тебя так пугает? Серьезно.
Дэнни снова покачал головой:
– Все в порядке, Рубен. Просто это место... у меня от него мурашки по коже. Ладно, давай посмотрим, куда они ведут, эти ступени.
Какое-то мгновение Рубен колебался. Наконец он кивнул:
– Пошли.
Ступени спускались вниз метров на шесть, потом выходили на плоскую поверхность. Стоя на нижней ступеньке, Рубен посветил фонариком вперед. Перед ним убегал вдаль узкий подземный ход. Как и лестница, он был выложен кирпичом, затянут паутиной, древний, без единого лучика света.
Тоннель был узким, но все же достаточно просторным, чтобы человек мог продвигаться по нему без особых затруднений. Рубену придется слегка пригнуться, впрочем же идти по тоннелю, видимо, будет легко. Свод был полукруглым. Стены на ощупь были холодными. Рубен вступил в тоннель и сразу же почувствовал, как стены надвинулись на него. Один Бог знал, сколько им лет и когда здесь в последний раз проходил человек – если предположить, что тоннель действительно был предназначен для людей, а не был просто ответвлением старой канализации или каким-нибудь сточным каналом для магистрального тоннеля Бруклин-Баттери. Кладка могла расшататься за долгие годы; продвигаясь вперед, он мог обрушить ее и оказаться в ловушке. Он заставил себя не думать об этом.
Дэнни протиснулся за ним следом. Им придется идти друг за другом. Рубен медленно двинулся вперед, покачивая фонарем из стороны в сторону в кромешной тьме. Позади себя он слышал приглушенный звук шагов Дэнни. Время от времени свет от фонаря Дэнни образовывал тени в луче фонаря Рубена, вывязывая сложные узоры меж осыпавшихся кирпичей. С дыханием проблем не возникало: воздух дурно пах, но был достаточно свеж.
Тоннель как будто уходил вниз, но Рубен не мог быть в этом уверен. Местами они натыкались на густую паутину, его волосы и глаза уже были покрыты ею, и он ощущал покалывание паучьих ножек, снующих по его затылку и шее.
Мощный луч фонаря освещал за раз лишь короткий отрезок тоннеля. Проход чуть заметно загибался, уводя их глубже под землю. Они ужа давно потеряли из вида то отверстие, через которое вошли, и Рубен спросил себя, услышит ли их там кто-нибудь, если они закричат. Зажатый со всех сторон кирпичами, задыхаясь от пыльной паутины, он едва мог поверить, что квартира на том конце все еще существовала. Мир сжался до невозможно узкого пространства, до голых кирпичей и пределов его собственного тела.
– Ты что-нибудь слышишь, Рубен? – Голос Дэнни звучал хрипло.
– Что ты имеешь в виду?
– Не знаю. Мне показалось, я что-то услышал впереди.
Рубен качнул фонарем. Мох. Паутина. Ничего. Он нащупал свой револьвер, просто чтобы убедиться, что он на месте. Что-то перебежало ему дорогу. Крыса, ловкая и быстрая. Она прошмыгнула вперед и исчезла в темноте. Они продолжали свой путь.
Звук капающей воды оживлял в тоннеле крошечные эхо. На стенах и потолке тут и там виднелись пятна сырости.
Неожиданно справа от них открылся боковой тоннель. Рубен, неловко орудуя рукой, направил туда луч света. Те же древние кирпичи, тени, монотонные эхо, застывшие на одной ноте, растворявшиеся в пустоте. Через пять минут ни прошли мимо такого же отверстия слева. Судя по всему, они находились в каком-то подобии лабиринта.
Воздух из боковых тоннелей казался более свежим. Рубен испытал искушение свернуть в один из них в надежде, что он приведет их к выходу. Но разум подсказывал ему, что пока им безопаснее держаться главного тоннеля. Они прошли мимо, не останавливаясь. Больше боковых тоннелей им не встретилось. Проход все так же убегал вперед, Рубен не заметил никаких перемен. Темнота, похожая на отвердевшие пласты ночи, вековая темнота, влажная и угрожающая. Злые тени, призраки из детских снов, качающийся луч света, врезающийся в черноту и тут же съедаемый ею.
Внезапно Дэнни предостерегающе прошипел:
– Стой, Рубен! Не двигайся!
Рубен замер.
– В чем дело?
– Позади меня что-то есть. – Голос Дэнни напрягся. Рубен почувствовал, что его друг на грани паники. Нет, не следовало ему позволять Дэнни спускаться сюда.
– Спокойно, Дэнни.
– Я что-то слышал, Рубен. Это вынырнуло из одного из тех боковых тоннелей.
– Ты слышал крысу, только и всего. – Рубен почувствовал, как у него самого волосы встают дыбом. Страх Дэнни передавался и ему тоже.
– Нет, не крысу, это не крыса. Вот, слушай, опять.
Рубен ничего не услышал. Он с трудом развернулся и направил свой фонарь на Дэнни. Его друг стоял низко пригнувшись, спиной к нему, и всматривался в тоннель позади, словно ожидая, когда что-то возникнет из черноты. Внезапно Рубен тоже услышал это – царапающий звук, низкий, доносившийся непонятно откуда.
– Держи себя в руках, Дэнни.
Но Дэнни был на грани, это путешествие по тоннелю еще больше усилило его старую боязнь темноты.
Когда Рубен увидел, что он делает, то уже не смог ему помешать. Дэнни выхватил револьвер и начал бешено стрелять в темноту, выпуская пулю за пулей, пока не разрядил весь барабан.
Грохот выстрелов смолк, утихли эхо, лавиной прокатившиеся по тоннелю наперегонки друг с другом, оставив после себя тьму цельной, непотревоженной. До них донесся звук, похожий на капли дождя, падающего на сухие листья, – должно быть, пули раскрошили и выбили несколько кирпичей. Рука Дэнни дрожала, когда он убирал револьвер в кобуру. Он знал, что вел себя глупо. Его фонарь бы по-прежнему направлен в темноту позади. Новые кусочки кирпича скатились на пол, потом наступила хрупкая, напряженная тишина.
– Рубен, я...
Едва он открыл рот, как вновь послышалось шуршание крошечных обломков, которое через мгновение превратилось в оглушительный рев.
– Выбирайся оттуда, Дэнни! Свод рушится!
Дэнни круто повернулся на месте, словно хотел этим движением соединить разбитые камни. Грохот нарастал, голос Рубена тонул в нем. Он схватил Дэнни за руку и потащил его за собой в проход. По тоннелю прокатилось облако пыли и накрыло их с головой, не давая дышать. Рубен споткнулся, вскочил, бросился дальше. Дэнни не отставал ни на шаг, натужно кашляя на бегу: его легкие были забиты пылью.
Рев прекратился. Пыль по-прежнему заполняла тоннель, повиснув в невообразимо глубокой тишине. Где-то еще раздавались звуки мелких обвалов, шуршали там и тут скатывавшиеся камни, но тишина уже самодержавно воцарилась надо всем, успокаивая их, кладя конец их конвульсиям.
Рубен и Дэнни подождали, пока пыль осядет, потом пробрались назад по тоннелю, готовые развернуться и бежать при первом же признаке нового обвала. Обвал произошел примерно в пятнадцати метрах за их спиной. Вокруг него висело неповоротливое облако бурой пыли. Их фонари осветили плотную массу кирпичей, земли и камней. Огромная куча поднималась до потолка и уходила выше, в черную дыру. Часть стены обрушилась по обе стороны тоннеля. Путь назад был отрезан.
– Что будем делать, Рубен?
Рубен поводил лучом вверх-вниз по завалу. Он был достаточно плотным, но явно подвижным.
– Я не думаю, что нам стоит терять здесь время, Дэнни. Мы даже не представляем, какой толщины эта куча. Там, в квартире, сообразят, что произошло что-то неладное, и пошлют кого-нибудь следом, чтобы нас вытащить. Я бы не стал сидеть здесь и ждать, может произойти еще один обвал. Давай пойдем вперед.