Все, чего смог добиться Соломон, - очаровать госпожу Соколовскую и напроситься к ней в ученики. Тира Оттовна была далека от политики и занималась больше историей русского масонства. Ее маленький кружок, что собирался в Музее изобретений и усовершенствований на Мойке, важно именовался ложей, но по сути не имел никакого влияния. Это не мешало госпоже Соколовской носить гордое звание Досточтимого Мастера и регулярно собирать взносы со Шломо, стойко выдержавшего весь этот цирк с Комнатой Размышлений, петлей на шее, ходьбой в одном ботинке и обнажением левой груди.
Всякий раз, возвращаясь с этих бестолковых посиделок в свою каморку, он в измождении падал, не раздеваясь, на узкий диван. Разговоры с экзальтированными дамочками о будущем многострадальной России и бородатом развратнике и мздоимце Распутине отнимали у него все силы, но ни на йоту не приближали к цели.
Соломон вновь ощутил себя блуждающим по кругу в непроходимых джунглях Бразилии. Не было за спиной двух раненых англичан, которых приходилось волочь на себе. Не было притаившихся в листве голых дикарей, плюющих в него отравленными стрелками. Но чувство усталости, тщетности и безысходности было ровно таким же.
Впрочем, дикарей с успехом заменял недовольный положением дел лейтенант Рейнер. Он надменно кривил тонкие губы и выплевывал в Шломо ядовитые упреки в несостоятельности. Колкости молокососа легко отскакивали от ледяного лица Соломона - опытного игрока в покер. Но их яд все же отравлял душу: ведь лейтенант прав - дело застопорилось. Лето проходило впустую. Фортуна отвернулась от своего любимца.
Удача вернулась в последние дни августа, и пришла она, как водится, откуда не ждали. Соломона снова вызвали на Французскую набережную. Там его уже ожидал лейтенант Освальд Рейнер, и вид у лейтенанта был на удивление бледный.
Киношник Бромхэд привез из Англии четкие и однозначные инструкции: операцию, получившую название "Целлулоид", возглавлять теперь должен Розенблюм. Кроме прочего, невысокий и пузатый капитан доставил Соломону запечатанный сургучом конверт и маленькую шкатулку из полированного ореха.
Одного взгляда на колючие и угловатые буквы хватило - в игру вступил Безумный Шляпник со своим Орденом.
Сэр Артур Уинсли был сух и конкретен. Шломо и его подручному лейтенанту предстояло организовать устранение Григория Распутина. Причем надлежит устроить все таким образом, чтобы русские решили, что это целиком их идея. Пробить этакий карамболь, по заверениям Уинсли, поможет фигурка Орла, обладающая магией убеждения.
Соломон и раньше выполнял странные, но щедро оплачиваемые поручения Ордена. Некоторые из них были весьма щекотливыми, а пара-тройка - даже заставила вымарать руки. Но главное, что вынес Шломо из общения с Хранителями, так это стойкое желание держаться подальше от их драгоценных предметов.
С точки зрения науки фигурки были необъяснимым феноменом. С точки зрения религии - откровенной ересью. Интуиция же подсказывала Шломо, они не только вредны для здоровья, но и опасны для жизни. А эта старая дама его никогда не обманывала. Посему Соломон решил полагаться на врожденное обаяние, а Орла подключить лишь при самой крайней нужде.
После устранения Распутина птичку необходимо было вернуть сэру Артуру. Но не одну, а уже в компании серебристых зверей, изъятых у покойного Старца. Список возможных предметов Распутина прилагался к письму на отдельном листке и занимал добрую его половину.
Роль главных заговорщиков по плану Уинсли отводилась князю Феликсу Юсупову и депутату от трудовиков Александру Керенскому, который, ко всему, являлся еще и Внераблем ложи Верховного Совета "Великого востока народов России".
Теперь мозаика начинала складываться. Из обрывков разговоров и полунамеков в британском консульстве Розенблюм выяснил: Юсупов был оксфордским однокашником Освальда. Его разработкой занимался сам лейтенант, пока Соломон охотился на масонов.
Труды Шломо оказались тоже не бесплодны. Госпожа Соколовская отзывалась о "Великом Востоке" как о самой многочисленной петроградской организации и выболтала имя ее младшего надзирателя. Это был присяжный поверенный Александр Яковлевич Гальперн.
Тут удача улыбнулась Соломону во второй раз. Гальперн подрабатывал юридическим консультантом в британском посольстве.
Соломон ощутил, как в нем просыпается знакомое чувство. Впервые оно появилось еще в молодости, когда Шломо работал вышибалой в грошовом бразильском борделе. Это был щекочущий азарт предвкушения. Второе дыхание. Небывалый прилив энергии и сил. "Вдохновение авантюриста", как называл его про себя Соломон.
Агент британской секретной службы Сидней Джордж Райли окончательно пробудился.
* * *
В антикварной лавке звякнул дверной колокольчик.
Соломон на секунду отвлекся от непокорного примуса и глянул через плечо. Освальд Рейнер сложил зонт, стряхнул с него воду и переступил порог.
- Доброго утречка, лейтенант. - Шломо наконец-то прикрутил фитилек. Пенная шапка послушно осела в турке. - Не желаете кофию? Бразильский. Из довоенных запасов.
К бодрящему напитку Соломон пристрастился в Южной Америке. Чашка ароматного допинга была как нельзя кстати. Всю ночь он провел за изготовлением верительных писем, выданных английскими франкмасонами на Сиднея Райли.
Привычным движением Освальд перевернул табличку надписью "Извините, мы закрыты" наружу и осмотрелся через стекло витрины. Покрытая пузырящимися лужами мостовая была пуста.
- Не откажусь, - буркнул он, стягивая мокрый плащ.
- Рафинаду, правда, нет, - горестно посетовал Шломо, разливая кофе по чашкам. - Вы не захватили?
Лейтенант поджал губы, но издевку проглотил. После назначения Соломона главой операции их и без того прохладные отношения разладились окончательно. Скрытая неприязнь Освальда к Шломо переросла в иное, более глубокое чувство. Соломона это ничуть не тревожило. Скорее забавляло.
- Так как ваши успехи, мой юный друг? - сладко улыбнулся Соломон, поудобнее устраиваясь за прилавком. От лейтенанта разило кислым вином. Мешки под воспаленными красными глазами выдавали бессонную ночь. - Виделись с князем?
Освальд тронул губами горячий фарфор и с удовольствием причмокнул. Кофе и правда был превосходен.
- Я только из "Национального", - сделал второй глоток Освальд. - Феликс окончательно решился. С нами, кстати, был Дмитрий Павлович.
Шломо задумчиво погладил щеточку усов. "Национальный клуб", расположенный на Марсовом поле, был широко известен как обитель азарта и разврата. То, что вместе с Юсуповым лейтенанту удалось затащить туда и кузена императора, было хорошим знаком.
- Романов с нами?
- Феликс его уговорил, - кивнул Освальд. - Несмотря на браваду, Юсупов все же тряпка. Он отчаянно трусит. Не думаю, что Феликс способен довести дело до конца, даже имея в сообщниках лицо из царской семьи. - Кофе явно взбодрил лейтенанта. На губах проступила знакомая ухмылка. - Скорее всего, мне придется проконтролировать все на месте. Вам, Райли, должно быть, это будет не с руки.
Соломон уколол собеседника взглядом и посмотрел на свои ладони. В душных джунглях Амазонии именно эти руки в исступлении крутили заводную рукоятку митральезы Гарднера. Дымящиеся стволы дергались, рубили свинцовыми струями лианы и тела дикарей. Грохот стрельбы заглушал индейские боевые кличи.
Кровавое месиво. Багряный закат. Мальва и изодранные пулями трупы.
Тогда ему было меньше, чем сейчас лейтенанту…
Шломо стряхнул наваждение.
- Я думал об этом. - Соломон отставил чашку. Вспоминать о Бразилии больше не хотелось. - Нам понадобится крытый автомобиль. Цианид. И два комплекта военной формы.
- Какого-то конкретного полка?
- Ну, пусть будет лейб-гвардии Преображенского, - решил не усложнять Шломо. - Его запасной батальон расположен у нас под боком.
Освальд не возражал.
- Одного не пойму, - помолчав, спросил он, - к чему нам еще и масоны?
- Это политика, мой юный друг, - важно ответил Соломон. - Знать и социалисты слились в едином порыве, дабы одолеть Темную Силу. Вот она - истинная воля народа и его карающая длань! Что, кстати, с Гальперном?
- Приглашен в посольство завтра на утро, - допил кофе лейтенант. - Бумаги для него уже подготовили. Папка солидная, провозится до обеда.
- Очень хорошо, - одобрительно кивнул Соломон. - А как закончит - сопроводите его в столовую. Втираться в доверие сподручнее к сытому человеку.
* * *
- Здравствуйте, господин Гальперн, - улыбнулся Соломон, усаживаясь напротив седеющего мужчины лет тридцати пяти. Тот оторвался от пшенной каши, приправленной сливочным маслом, и вопросительно уставился на Шломо. - Меня зовут Сидней Райли, - Соломон элегантным жестом предъявил визитку.
Гальперн выхватил с надушенного картона слова "Антиквар, коллекционер", и интерес в его взгляде потух.
- Чем обязан? - присяжный поверенный вернулся к пшену.
- Я ищу истины и свободы, Александр Яковлевич, - произнес Соломон девиз ложи "Великого Востока народов России", - но пока нашел только это.
Шломо положил в центр стола книгу. На обложке значилось: "Евграф Сидоренко. Итальянские угольщики начала XIX века. (Опыт исторического исследования)". Дрянная компиляция о жизни карбонариев была лишь ловким прикрытием. В приложении к книжонке на правах подлинного документа притаился настоящий устав российских "восточников".
- Вы букинист?
Секретарь петроградских масонов явно не спешил выдавать их секреты.
- Я эмиссар Великой ложи Англии, - понизил голос Соломон.
- Очень рад за вас, - буркнул Гальперн, доскребывая кашу. - А я здесь при чем?
- Мои братья спешат засвидетельствовать почтение Великому Востоку России. - Соломон полез во внутренний карман пиджака. - Я предъявлю вам грамоты.
Александр Яковлевич не без удовольствия облизал ложку.
- Это какая-то ошибка, мистер Райли. Я не понимаю, о чем идет речь. - Он вытер губы салфеткой и отодвинул стул.
- Мне посоветовали обратиться именно к вам.
- Вас ввели в заблуждение. - Гальперн резко поднялся. - Честь имею.
Соломон вздохнул и сунул пальцы в кармашек жилета. Металлическая птичка ловко впорхнула в ладонь. Кожу тотчас начало покалывать.
- Сядьте, - тихо процедил он и вздрогнул от изданного звука. Голос прозвучал удивительно резко и властно. Словно хлыст дрессировщика. - Садитесь и слушайте!
Уже собравшийся уходить Гальперн будто натолкнулся на невидимую стену. Он посмотрел на Соломона покорными телячьими глазами и медленно опустился на место.
Шломо ощутил, как жар проникает сквозь кожу ладони, наполняет вены и разливается по всему телу.
- Александр Яковлевич, - борясь с нарастающим жжением, продолжал он. - Мне нужно увидеться с вашим Верховным Внераблем.
- Генеральным секретарем, - тускло поправил Гальперн. Голос Соломона превратил его в механическую куклу.
- Генеральным секретарем, - согласился Шломо. - Любой ценой устройте мне с ним встречу. И как можно скорее. Мой номер вы найдете в справочнике "Весь Петербург". Вы все поняли, Александр Яковлевич?
Гальперн закивал, словно китайский болванчик.
- В таком случае, разрешите откланяться, - подхватил со стола книгу Соломон и с облегчением опустил Орла обратно в карман.
Тело полыхало изнутри. Лоб покрыли бисерины пота. Ладонь пекло, словно Шломо только что сжимал в ней уголек. К удивлению, на коже не осталось ожога. Только крохотная оспинка - отпечаток орлиного клюва.
Шломо стало трудно дышать. Стук сердца отдавался в ушах.
Не глядя больше на теребившего визитку Гальперна, Соломон выскочил из столовой британского посольства. В себя он пришел уже у белых колонн забора Летнего сада.
* * *
Звонок раздался на следующее утро.
Соломон снял изукрашенную мелкими бронзовыми виньетками трубку и приложил к уху.
- Господин Райли? - послышался взволнованный голос Гальперна.
- Именно так, - улыбнулся Шломо.
- Большая Северная гостиница. Здание у Николаевского вокзала. Номер двадцать один дробь один. Сегодня. Без четверти восемь, - скороговоркой выпалил Александр Яковлевич и прервал связь.
Шломо опустил трубку на рычаг аппарата.
В половину седьмого Соломон закрыл магазин. Еще раз проверив, на месте ли Орел и масонские грамоты, он накинул пальто, надвинул на брови фетровый котелок и, прихватив на случай непогоды зонт, вышел через черный ход.
Обходя и перепрыгивая лужи, он дворами выбрался на Садовую. Улица была пуста. Трамваи уже не ходили. Осенняя балтийская сырость разогнала горожан по домам. Низкие тучи задевали громоотводы. Начал накрапывать дождь. Шломо раскрыл зонт и двинулся по улице.
Пролетку удалось остановить только на Невском. Соломон сунул извозчику червонец.
- Катите к Николаевскому, любезный. - Он откинулся на сиденье и растворился в темноте под навесом. - Дальше будет видно.
На углу Лиговской улицы Соломона поджидал неприятный сюрприз. Несмотря на стылый воздух и мерзкую морось, у входа в Большую Северную гостиницу было на удивление людно. Кроме положенного швейцара он успел разглядеть усатого офицера с папиросой в зубах. Тот курил чуть поодаль, стараясь, чтобы дым не сносило на замерзшую даму, что прятала руки в муфточку. Два господина в английских плащах прогуливались вокруг сложенных горкой дорожных сумок, не то коротая время в ожидании, не то для согрева. Был еще кто-то, но Соломона отвлекли.
- Вон-он-он, вокзал-то, - лязгнул зубами возница. - Куда дальше, господин хороший?
Розенблюм покрутил головой. Идти на встречу при таком скоплении зрителей решительно не хотелось.
- Давай на Знаменскую, - решил он. - Только не гони, помедленней езжай.
Извозчик пожал плечами и тронул вожжи.
Заложив крюк, пролетка выкатила на Знаменскую площадь.
- А вот теперь стой, - скомандовал Шломо.
С этой точки ему одинаково было видно и вход в гостиницу, и часы на Николаевском вокзале. Их стрелки показывали четверть восьмого.
Через пять минут возница громко прочистил горло и заерзал на козлах.
- Вы же не торопитесь? - Соломон протянул ему еще пять рублей.
Тот молча сунул ассигнацию за пазуху и спрыгнул на мостовую. Виртуозно смастерив козью ножку, извозчик сунул ее в рот и принялся деловито подтягивать упряжь.
Люди у гостиницы и не думали расходиться. Они явно чего-то ждали.
Когда большая стрелка на вокзальных часах доползла до цифры девять, Соломон увидел чего.
У отделанного темно-красным гранитом входа остановился запряженный гнедыми пароконный омнибус. Продрогшие постояльцы наперегонки похватали дорожные сумки и ринулись внутрь. Лезть по такой погоде на империал желающих не было. Оставшийся наверху в одиночестве несчастный кучер, одетый по английской моде прошлого века, поднял воротник и попытался поглубже натянуть цилиндр.
Соломон с удивлением вспомнил, что омнибусы перестали ходить по Петрограду два года назад. Дороговизна топлива вернула на улицы города чудной конный экипаж, но и ему досталось от войны. Красные лакированные бока вагона светлели прямоугольниками от снятых рекламных табличек, а с узкой ступеньки слева от двери исчез кондуктор, помогающий барышням управляться на входе с кринолином.
- Трогаемся, дамы и господа! - зычно крикнул кучер, дождавшись, когда захлопнется дверь. Прокашлялся в кулак и хлестнул лошадей: - Первая остановка - Финляндский!
Шломо соскочил на тротуар и заспешил через площадь к четырехэтажному корпусу Большой Северной гостиницы.
В холле его заждался нервный Гальперн.
- Ну что же вы! - Александр Яковлевич кивнул встрепенувшемуся было метрдотелю и подхватил Соломона под локоть. - Что же вы меня подводите, мистер Райли!
- А вы знаете, как нынче сложно поймать экипаж по вечерам? - всплеснул руками Шломо, когда, перешагивая через ступеньки, они поднимались на второй этаж. - Ума не приложу, что будет твориться по зиме!
Гальперн остановился у двери номера и начал возиться с замком. На латунном овале витиевато чернело травление "№ 21/1".
Шломо не смог удержать ухмылки. Все-таки тяга к нумерологии и криптографии не обошла и петроградских вольных каменщиков. Инициатива принятия в члены ложи всегда должна исходить от кандидата. Один из постулатов при вступлении в братство гласил: "2 be 1 ask 1" - "Чтобы быть масоном, спроси об этом масона".
Гальперн повернул ключ в скважине и распахнул дверь.
- Грамоты у вас при себе? - спросил он, пропуская Соломона внутрь.
- Извольте, - галантно протянул их Шломо.
Секретарь ложи Верховного Совета "Великого Востока народов России" вцепился в конверт.
- Ожидайте, - тихо произнес он и скрылся за дверью в соседнюю комнату.
Соломон огляделся. У него появилось ощущение, что он попал в похоронную контору. По всему - масоны давно и надолго обосновались в Большой Северной гостинице. Владелец не только разрешил им поставить аспидную мебель, но и позволил оклеить стены черными обоями. Даже потолок оказался выкрашен сажевой краской.
Номера, ставшие для "Великого Востока народов России" ложей, были смежными. Окна этой комнаты, которая у вольных каменщиков именовалась Комнатой Размышлений, выходили на Николаевский вокзал. По центру длинной стены находилась дверь, ведущая в соседний, дробь второй, апартамент. Он служил масонам Храмом.
Соломон притулил зонт к стене. Повесил котелок и пальто на трехрогую вешалку. Из-за двери Храма доносились приглушенные голоса. Так и не разобрав слов, Соломон развалился в скрипучем кожаном кресле и прикрыл глаза.
Ждать пришлось недолго.
Угольная дверь отворилась, и в Комнате Размышлений появился раскрасневшийся Гальперн.
- Входите, мистер Райли, - буркнул он и вышел из номера, закрыв за собой дверь. - Вас ожидают.
Соломон услышал, как щелкнул запираемый снаружи замок.