- Вы имеете в виду, что… жители Бриатопа верят, будто землетрясение в тысяча восемьсот девяносто третьем году послал Страшила? - спросила Рэйвен.
Она читала об этом бедствии в старых выпусках "Демократа". В ноябрьское солнечное утро начались толчки, и через несколько минут все окна в Фокстоне вдребезги разбились.
Эпицентр находился в районе горы Бриатоп, где несколько отколовшихся кусков скалы разрушили много лесных домишек. Двадцать два человека погибли. После толчков даже в Эшвилле были разбитые окна.
- Мы не верим! - резко сказала Майра. - Мы знаем! Закон пришел на Бриатоп со своими ищейками. Всю осень они обыскивали гору, а после захода солнца выставляли посты.
Они не давали Страшиле делать то, что он хотел, и он нанес ответный удар. С того времени больше не было землетрясений, потому что мы не отказывали ему… и следили, чтобы чужаки не мешали!
Рэйвен помнила, что единственный год, когда число исчезновений уменьшилось, был 1893-й.
- Вы хотите сказать… что намеренно отдаете детей? Почему вы не покинули гору, не перебрались в другое место?
- Куда? - горько усмехнулась Майра. - Наши семьи всегда жили на горе! Кроме Бриатопа, мы не знаем другого дома!
Мало кто из нас смог бы выдержать в чужом мире!
- Вы знаете, что гора Бриатоп принадлежит Эшерам?
- Знаем. Эшеры оставили нас в покое. Они не берут с нас арендной платы. Если ребенок уходит один в темноту или теряется в лесу, значит… этот ребенок предназначен для Страшилы.
- Как Натан? - холодно спросила Рэйвен.
Майра злобно посмотрела на нее.
- Да, - ответила она. - Во многих семьях Бриатопа ртов больше, чем они в состоянии прокормить. Страшила забирает трех-четырех, иногда пятерых за год. Мы это знаем, мы закалили наши сердца. Это реальность жизни.
Ненадолго повисла напряженная тишина.
- Нью, - прошептала Майра и протянула сыну руку. Тот ее не принял. - Не смотри на меня так, - взмолилась она. - Я сделала все, что могла! Если бы это случилось не с Натаном, то случилось бы с чужим сыном. Страшиле нельзя отказывать, Нью! Разве ты этого не понимаешь? - По ее щекам покатились слезы.
Взгляд сына жег ее.
- Страшила… не существует, - неуверенно сказал шериф Кемп, глядя то на Майру, то на Нью. - Все знают… что это просто выдумка.
- Шериф? - В зал ожидания вошла сестра. - Он пришел в сознание. Хочет видеть юношу.
- Он будет жить? - спросил Нью.
- Состояние критическое. Доктор Робинсон сомневается, что он переживет транспортировку в Эшвилл, но мы сделаем все возможное. Больше я ничего не могу сказать.
- Что ж, тогда иди, - сказал Кемп мальчику, опускаясь на стул. - Боже мой, ну и дела! Ничего не понимаю!
- Нью? - Когда мальчик пошел за сестрой, Рэйвен шагнула вперед. - Я бы тоже хотела его увидеть. Ладно?
Он кивнул. Майра тихо всхлипнула и тяжело опустилась в кресло. Сестра ввела их в одну из маленьких палат клиники, и к ним обернулся врач в белом халате. У него были резкие черты лица и жидкие седые волосы. В комнате стоял сильный запах антибиотиков. На кровати лицом вниз лежал Король Горы. Его спину закрывала простыня. Над стариком были подвешены два флакона для внутривенного введения - с кровью и с какой-то желтой жидкостью. Рэйвен решила, что это глюкоза. Голова Короля Горы лежала так, что глаз был обращен к двери. Старик был очень бледен, на виске выступала сеть голубых жилок. Все лицо было в синяках и ссадинах, на длинную рану на лбу наложены швы, переносица закрыта пластырем. Глаз под бледной пленкой был темно-зеленым, немигающим. Рэйвен слышала хриплое мучительное дыхание.
Выражение лица Робинсона сказало Рэйвен ясно: перспективы у старика неважнецкие. Врач вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Нью приблизился к кровати, сжимая обеими руками посох. Но Король Горы не двигался, и только простыня поднималась и опускалась в такт дыханию. Затем его рот скривился, и он заговорил сдавленным голосом:
- Пора. Подойди ближе, парень… чтобы я мог тебя видеть.
Нью стоял рядом с ним.
- Я здесь.
- С тобой… кто-то еще. Кто это?
- Леди из газеты, из "Демократа".
- Леди с желтеньким автомобилем, - вспомнил Король Горы. - У нее было повреждено колено. Скажи ей… пусть подойдет. Я хочу, чтобы она тоже слышала.
Нью жестом подозвал Рэйвен. Взгляд Короля Горы был направлен вперед, и он видел их обоих.
- Пора, - повторил он. - Я должен… передать.
- Что передать? - спросил Нью.
- Историю. Пора поведать историю. - Из-под простыни высунулась тонкая, вся в ссадинах, рука и потянулась к Нью. - Возьмись за нее, - скомандовал он, и Нью подчинился. Старик так сильно сжал его кисть, что Нью испугался, как бы не сломались пальцы. - У тебя есть… посох. Это хорошо. Храни его. Ох… у меня ребра сломаны…
У Нью перехватило дыхание. Волна сильной боли прошла по его собственным ребрам. Рука старика не позволила ему отойти.
- Ты… слушай меня, - проскрежетал он. - Оба слушайте. Я хочу… поведать вам о развалинах… на вершине Бриатопа. Я расскажу то… что услышал от отца… до того, как упала комета. - На несколько секунд он замолчал, отрывисто дыша. - Жадная Утроба пыталась добраться до меня… прежде чем я успел бы это сделать, - сказал он. - Те руины когда-то были многолюдным городом. Но это… были непростые люди. Они… приплыли из Англии, когда страна только зародилась… и построили город на вершине Бриатопа, где можно жить втайне от всех. - Веко Короля Горы опустилось и задрожало, но сила, с которой он сжимал руку Нью, не покинула его. - Шабаш ведьм, - прошептал он. - Это был… город колдунов и ведьм.
Рэйвен посмотрела на Нью, у того сузились глаза. Как и она, мальчик верил старику. Рэйвен наклонилась к Королю Горы.
- Что случилось с этим городом?
- Он был разрушен… огнем и гневом, - ответил Король Горы и с мучительным хрипом вздохнул. - Это сделал… один из них. - Рэйвен молча ждала продолжения. - Один из них, - тихо повторил старик. - Он сделал то… что для дьявола… самый страшный грех и оскорбление.
- Что? - спросила Рэйвен.
Серые губы Короля Горы скривились в улыбке.
- Он… влюбился. В девушку из другого города. В… христианку. Он хотел порвать со своим прошлым… и жениться на ней. Но остальные… знали, что должны его остановить.
Он был одним из самых сильных… колдунов среди них. - Старику пришлось прерваться, чтобы собраться с силами. - Ему нужно было пройти через огонь самого ада… чтобы решить, какую выбрать дорогу. Потому что, если дьявол однажды войдет в тебя… он как наркотик… порабощает, заставляя все больше нуждаться в нем. - Его глаз снова моргнул и закрылся, но хватка не ослабевала, пальцы Нью были как в тисках. - Вот только… любовь к девушке оказалась сильнее… потребности в зле, - прошептал Король Горы и открыл глаз. - Он решился и сошел… в долину, в город. Сейчас… он называется Фокстон.
Когда старик заговорил и его рука сжала руку мальчика, в сознании Нью стали возникать сцены другой жизни - расплывчатые образы людей в причудливых темных одеждах с белыми тугими воротничками, узкие и грязные городские улочки с заборами из штакетника, лошади и фургоны, вздымающие тучи пыли, мужчины в куртках из оленьей кожи и мягких шляпах, фермеры, пашущие вдали землю. Человек в треуголке и длинном темном плаще слез с лошади перед белым домиком и остановился - перед дверью был венок с черными лентами.
Он держал в руках букет полевых цветов, принесенный из лесу, и был встречен высоким стариком в темной одежде и с печальными глазами. Хозяин дома рассказал, что произошло.
Вчера утром она поднялась на чердак, привязала там к стропилине веревку и повесилась. Ни с того ни с сего! Никто не понимает, почему такая милая девушка сделала это. Ее нашла мать, и теперь она прикована к постели.
Человек в треуголке медленно склонил голову. Цветы рассыпались по полу. Повисшие вдоль тела руки сжались в кулаки.
- Кто последний видел ее? - тихо спросил он.
- Мы с матерью. В этом нет никакого смысла! Она пошла вечером спать и встала веселая, как жаворонок! Ах да… ее растревожил заезжий человек, продававший ножи и щетки. - Старик прервался, чтобы выпить воды. - Она немного с ним поговорила, а когда он уехал, сказала: вот было бы хорошо, если бы такие бродяги обретали любовь и счастье в семейной жизни. Но почему она руки на себя наложила? Почему?
Цветы на полу побурели. Они увяли, когда человек в треуголке повернулся и большими шагами вышел из дома.
- Ее умертвили… колдуны, - сказал Король Горы. - Он знал это. Они… послали одного из своих… чтобы тот посеял в ее сознании… семена самоубийства. Он вернулся обратно на гору и… вызвал из своей души всю силу смерти и разрушения…
Голову Нью заполнило ослепительное пламя. Его жар и ярость испугали мальчика, но, когда он попытался вырваться, Король Горы не отпустил. Нью понял, что видит сцены прошлого в чужом разуме. Ничего не оставалось, как смотреть на бушующий рядом исполинский огненный смерч. Он видел, как разлетаются на куски каменные домики, как людей швыряет на стены, как почерневшие трупы плавятся в огне. Стена взорвалась в голубой вспышке, и камни стремительно полетели прямо на него…
- С ним сражались насмерть. Но они… были недостаточно сильны. Большинство погибло… некоторые убежали. Он понял истину… Зло существует… чтобы разрушать любовь.
Когда с колдунами было покончено… он построил себе хибарку на горе. Дал себе обет присматривать за этими руинами… чтобы искупить свои грехи. Этот человек, - сказал Король Горы, - был моим прапрадедушкой.
- Но… если он отрекся от своего прошлого, как же смог сохранить волшебную силу?
Король Горы нахмурился:
- Он отрекся от зла… а не от того, что было в нем заложено. Дьявол не учил волшебству… а просто использовал человека. Магия - это железная цепь… которая связывает поколение с поколением. Не люди ищут Сатану, а он ищет людей. - Старик умолк, тяжело дыша. Когда снова заговорил, его голос был тихим и почти нежным: - Парень, я хочу знать одно: почему ты похож на меня?
- Я не похож, - быстро сказал Нью.
- Похож. В тебе есть какое-то сильное волшебство. Сатана ищет человека. Он зовет тебя так же, как звал твоего отца… так же, как звал меня все эти годы. Ему нужна сила, которая есть в тебе… Он хочет извратить ее… Скажи, у тебя в роду был кто-нибудь… из тех, кто бежал из того города?
- Нет. Я… - Мальчик осекся. Его отец был похож на него. Кем был его отец? Бобби Тарп воспитывался в сиротском приюте неподалеку от Эшвилла, но предпочел жить на Бриатопе. - Мой… папа вырос в детском доме, - сказал он. - Моя мама…
- В детском доме? - Король Горы, казалось, задыхался. - Сколько… лет… было твоему папе, когда он умер?
- Он не был уверен насчет того, когда родился. Но говорил, что ему пятьдесят два года.
Король Горы испустил тихий измученный вздох.
- Боже правый… он родился в тысяча девятьсот тридцать первом. Я… убил родного сына.
Его хватка ослабла, и Нью вырвал руку.
Глава 35
Храп Паддинг разбудил Рикса. Ее тело распростерлось на нем, от нее шел звериный запах. Когда он лег в постель, она неистово набросилась на него, царапая спину и кусая плечи.
Она привыкла к грубости, и Рикс безуспешно пытался ее успокоить. Ее толчки были такими сильными, что тазовые кости у него теперь ныли. После оргазма Паддинг вцепилась в него, то рыдая, то спрашивая: ну разве она не лучше всех женщин, которые у него были.
"Боже мой, - подумал Рикс, когда чувство вины змеей вползло в его разум. - Что со мной не так? Я же сейчас занимался любовью с женой Буна!" Ее мясистое тело тяжело лежало на нем. Он чувствовал себя замаранным; он понимал, что попросту использовал Паддинг как орудие мести. Но ведь он ничего такого не планировал. "Сама залезла ко мне под одеяло! - говорил себе Рикс. - Я ее не звал!"
Он попытался вылезти из-под нее. Паддинг перестала храпеть и что-то невнятно пробормотала детским голоском.
И тут Рикс скорее почувствовал, чем заметил быстрое движение по комнате. Он посмотрел в сторону шкафа и увидел смутные очертания. Там кто-то стоял.
"Бун", - подумал он. Его сердце сильно забилось. Он явственно представил себе, как пьяный Бун подходит с канделябром, чтобы размозжить обоим головы.
Но фигура секунд двадцать стояла не шевелясь, а затем очень медленно начала перемещаться в сторону двери.
- Я вижу тебя, - сказал Рикс. - Не нужно красться.
Паддинг сменила позу.
- Э-э? Что такое?
Рикс потянулся к коробку спичек, лежащему на столике у кровати. Едва он шевельнулся, фигура прыгнула к двери и метнулась в темный коридор. Рикс оттолкнул Паддинг в сторону. Она выругалась, перевернулась и снова захрапела. Он зажег спичку и поднес ее к свече в канделябре, который взял в библиотеке. В янтарном свете он увидел, что несколько ящиков выдвинуты. Дверь шкафа была распахнута. Он встал с кровати, надел джинсы и вышел в коридор.
В пределах досягаемости мерцающего света ничто не двигалось. Гейтхауз безмолвствовал. Рикс медленно пошел в конец коридора и остановился у лестницы, которая вела в Тихую комнату Уолена. Запах разложения, казалось, висел в воздухе плотными слоями. Под ложечкой у Рикса засосало, и он поспешил вернуться. Перед дверью матери остановился и прислушался: внутри тишина. Следующей была комната Кэт. Он подождал снаружи, прислушиваясь, а затем прикоснулся к дверной ручке.
Она была влажной.
Рикс посмотрел на свою ладонь. Та была скользкой от пота. Он медленно повернул ручку и приоткрыл дверь.
Свет проник внутрь и явил кровать с розовым пологом. Кэт спала, лежа к нему спиной; голова покоилась на подушке.
Рикс закрыл дверь. Внезапно зловоние, исходившее от Уолена, резко усилилось. От отвращения он сморщил нос и посмотрел назад, в коридор.
И тут свет упал на ходячий труп, чья серая, туго натянутая кожа, вся в трещинах, источала желтую жидкость. Глаза были готовы выскочить из орбит, а нижняя челюсть отвисла, обнажив почерневшие десны.
Рикс вскрикнул от ужаса и едва не уронил канделябр.
Призрак зашатался на тонких ногах, с гнилых уст сорвался жуткий крик. Рикс увидел сгнившие пеньки ушей и черную трость в руках.
Это был отец.
При тусклом свете Уолен Эшер представлял собой ужасное зрелище - скрюченный полутруп, облаченный в саван из белого шелка. Когда его лицо при крике растянулось, а глаза блеснули влагой, кожа вдоль бесформенного носа лопнула и на ночную рубашку закапала жидкость.
- В чем дело? - закричала Маргарет.
- Назад! - скомандовал Рикс. - Не открывай дверь!
Его голос остановил ее.
Уолен, обезумев, размахивал тростью, круша вазы со свежими цветами.
- О боже, боже! - Кэт выглянула из своей спальни.
Уолен повернулся, зажимая руками уши, и, спотыкаясь, побрел в Тихую комнату. Не сделав и трех шагов, он потерял равновесие и упал ничком. Его тело страшно корчилось.
Во мраке коридора появилась миссис Рейнольдс в маске и перчатках.
- Помогите мне! - приказала она Риксу, наклонясь над Уоленом. - Скорее!
Рикс понял: она хочет, чтобы он помог поднять Уолена, и по коже поползли мурашки.
- Скорее, черт подери! - рявкнула сиделка.
Он поставил канделябр на стол и принудил себя схватить отца за руку. Кожа была влажной и мягкой, как мокрый картон. Когда они подняли Уолена, из его пальцев выпала трость.
- Надо отнести его наверх, - сказала миссис Рейнольдс.
Его доставили в Тихую комнату и в темноте положили на кровать. Рикс сдерживал дыхание и сжимал зубы, чтобы не закричать. Старик свернулся калачиком и застонал.
Выйдя из Тихой комнаты, миссис Рейнольдс закрыла дверь и включила фонарик, направив свет на пепельно-серое лицо Рикса.
- С вами все в порядке? Я могу дать успокоительное, если вы…
- Что он делал в коридоре? - сердито спросил Рикс. - Мне казалось, он не способен ходить.
- Шепотом! - прошипела она. - Пойдем.
Она повела Рикса вниз по ступенькам. Кэт и Маргарет вышли из своих комнат и теперь стояли вместе. В другом конце коридора Паддинг во все горло изъявляла желание узнать, что происходит.
- Закрой рот, шлюха! - прикрикнула Маргарет, и та замолчала.
- Вы уж простите меня. - Глаза миссис Рейнольдс над маской были налиты кровью. - Задремала. Спать-то урывками приходится. Ночью проснулась и обнаружила, что его нет в постели. Пока он сюда спускался, должно быть, все силы потратил. - Она кивнула на канделябр. - Это он из-за света запаниковал, а тут еще крики… - Сиделка сняла маску и зажала ее в кулаке.
- А чего он ожидал? Боже милостивый, я не видел ничего подобного за всю свою жизнь…
Рикс едва справился с волной тошноты и головокружения и был вынужден прислониться к стене, чтобы восстановить дыхание. Сердце бешено колотилось.
- Вы должны наблюдать за ним каждую минуту! - строго сказала Маргарет. Ее лицо покрывал слой белого крема, а на голове сидела пластиковая шапочка, чтобы сохранить прическу. - И ни при каких обстоятельствах не выпускать из комнаты!
- Простите, - повторила миссис Рейнольдс, - но совсем без сна мне никак. Следить за ним все время невозможно в одиночку. Я же предлагала еще кого-нибудь нанять…
- Вам платят за трех сиделок! - отрезала Маргарет. - И вы понимали, когда брались за эту работу, что будете одна!
- Миссис Эшер, я должна отдохнуть. Сил больше нет. Вот увидите, если посплю два-три часика, все будет в порядке. Может кто-нибудь немного посидеть с ним?
- Конечно нет! Сиделка здесь вы!
- Эдвин, - сказал Рикс. В голове у него понемногу прояснялось. - Позвоните кто-нибудь Эдвину. Он может посидеть с папой.
- Это не его работа, - огрызнулась Маргарет.
- Позвони ему, черт подери! - заорал Рикс, и мать вздрогнула. - Или сама хочешь подняться наверх и сидеть в темноте с… этим существом?
Маргарет шагнула вперед, глаза гневно блеснули. Рикс и глазом моргнуть не успел, как получил крепкую пощечину.
- Не смей говорить так о своем отце, - вскипела мать. - Он все еще человек!
Рикс потер щеку.
- Едва ли, - ответил он. - Благодарите Бога, мама, что вы его не видели. Я снова спрашиваю: хотите ли вы примерить на себя роль сиделки?
Она хотела ответить резко, но заколебалась, зло глядя то на миссис Рейнольдс, то на Рикса. Широкими шагами Маргарет прошла в другой конец коридора и набрала номер Бодейнов.
- Спасибо, - сказала миссис Рейнольдс. - У меня и в мыслях не было, что вашему отцу хватит сил на столько ступенек.
- Куда он шел, как вы думаете? На прогулку?
Рикс посмотрел на черную трость, лежащую на полу, и нагнулся. Когда его рука сомкнулась на трости, как будто сильная судорога прошла по спине. Он выпрямился, рассматривая замысловатую резьбу на морде льва. Она напомнила серебряный круг, который вспыхивал в его кошмарах, но это было не совсем то же. Этот лев не ревел.
Вещь была великолепна. Тут и там на блестящей черной древесине виднелись зазубрины. Трость, более легкая, чем он себе представлял, была так соразмерна и хорошо сбалансирована, что он, вероятно, мог бы удержать ее на кончике указательного пальца.
Ладонь стало покалывать, и этот зуд пополз вверх по руке.
"Десять миллиардов долларов, - думал он, глядя на трость. - Боже мой, вот так состояние!"