Глава 6
По лесу бродил Страшила.
На нем были траурный костюм из темного бархата и черный цилиндр. Лицо желтое, как прокисшее молоко.
Он нес косу, блестевшую при луне синим электрическим светом. Одним взмахом костлявой руки Страшила скашивал перед собой кустарник. Те, кому случалось повстречаться с ним и уцелеть, рассказывали, что глаза его сверкают, как зеленые фонари, на лице хитрая ухмылка, а зубы заострены так, что можно порезаться.
Страшила умел ждать. Все время в мире принадлежит ему. Рано или поздно ребенок сойдет со знакомой тропинки или погоня за зайцем приведет его туда, где тени нависают, как могильные камни. И он уже не вернется домой.
Легко удерживая свое оружие, Страшила нюхал ночной ветер в поисках человека. Мелкие зверушки в ужасе убегали подальше в лес. Он стоял как статуя, и только взгляд медленно скользил в темноте.
Он смотрел в сторону Гейтхауза, где спал мальчик Эшер.
Он опять приехал домой и если не выйдет завтра играть, то появится послезавтра. Или днем позже. Страшила стоял под окном ребенка и смотрел наверх. "Выходи, выходи поиграть, - шептал он, как ветер в мертвых деревьях. - Ты тот, кто мне нужен, маленький Эшер".
Рикс заставил себя проснуться, нервы были натянуты как струны. Он сел на кровати. На стенах комнаты шевелились тени деревьев, очерченных лунным светом. Он никогда раньше не видел такого яркого кошмара о Страшиле, который в его сне был похож на Лона Чейни в фильме "Лондон после полуночи" - те же гипнотические глаза и зубы вампира. Пора покончить с ночным бредом. Это не способствует хорошему сну.
Скрипнула половица. У его кровати кто-то стоял, наблюдая за ним.
Прежде чем Рикс среагировал, а он готов был закричать, как ребенок, прокуренный женский голос сладко прошептал:
"Ш-ш-ш! Это я!"
Пошарив, он нащупал выключатель и включил свет. Щурясь, Рикс повернулся и увидел Паддинг, жену своего брата.
Ее прозрачный розовый пеньюар облегал тело так, словно она в нем искупалась. Сквозь ткань просвечивали темные круги сосков и черный треугольник между бедрами. Она выглядела практически нагой, как только может быть голой женщина, не снимая одежды. Тяжелые светлые космы спадали на обнаженные плечи. На лице был толстый слой косметики: ярко-красная помада на губах и тени под темно-карими глазами, непроницаемыми, как озера Эшерленда. С тех пор как Рикс видел Паддинг в последний раз, она прибавила в весе примерно десять фунтов, но все еще сохраняла дикое, грубое очарование. Фигура, затянутая в купальный костюм на размер меньше, чем нужно, принесла ей несколько лет назад титул "мисс Северная Каролина". В Атлантик-Сити она крутила бедрами на местном конкурсе, но не прошла даже в финал. Со своим эротичным ротиком с полными губами Паддинг всегда выглядела так, будто умоляла, чтобы ее поцеловали, и чем крепче, тем лучше. Но сейчас этот рот кривился в горькой усмешке, а на лице застыло мрачное выражение. Глаза были пустыми и встревоженными. Рикс почувствовал аромат духов, возможно "Шанели номер 5", смешавшийся с резким запахом бурбона и грязного тела. Паддинг воняла так, будто не мылась целую неделю, а то и больше.
- Что ты здесь делаешь? Где Бун?
- Бун сказал "пока", - ее рот опять скривился в улыбке, - и уехал до утра играть в карты в свой чертов клуб.
Рикс посмотрел на наручные часы, лежавшие рядом на столике. Четверть третьего. Он протер глаза.
- Что случилось? Вы поссорились?
Она пожала плечами.
- Мы с Буном ссоримся время от времени. - Паддинг говорила с сильным южным акцентом. - Он уехал около полуночи. Когда проиграет все деньги и так напьется, что не в состоянии будет вернуться домой, его положат там спать.
- У тебя что, вошло в привычку вламываться в чужие комнаты? Ты меня жутко напугала.
- Я не вламывалась. Ломиться - это когда дверь заперта. - Ни у Рикса, ни у Буна, ни у Кэт в спальнях замков не было. Паддинг посмотрела на него и нахмурилась. - Ты выглядишь исхудавшим. Болеешь, что ли?
- Я здоров. Почему бы тебе не пойти спать в свою комнату?
- Хочу поговорить. Я должна с кем-то общаться, иначе сойду с ума! - Она грязно выругалась.
"Все та же Паддинг, - подумал Рикс. - Когда пьяна, может любого вогнать в краску".
- В чем дело? - спросил он.
- Будь ты джентльменом, предложил бы мне сесть.
Рикс неохотно указал рукой в сторону кресла, но Паддинг предпочла край кровати. Пеньюар задрался, и Рикс заметил родинку в форме сердечка на ее левом колене. "Проклятье", - подумал он. Его тело отреагировало на ее наготу, и он согнул ноги в коленях под простыней, чтобы скрыть это. Паддинг нервно грызла ногти.
- Мне здесь не с кем поговорить, - захныкала она. - Они меня не любят.
- Я думал, ты дружишь с Кэт.
- Кэт слишком занята для дружбы. Если не носится по поместью, то сидит на телефоне. Один раз она проговорила с каким-то парнем из журнала целых два часа! Как вообще можно столько болтать по телефону?
- Ты и телефонные разговоры подслушиваешь?
Паддинг гневно качнула головой.
- Мне скучно. Здесь абсолютно нечего делать, понимаешь?
Бун своим чертовым лошадям уделяет больше времени, чем мне. - Она хихикнула. - Может, если мне надеть на спину седло, он возбудится?
- Паддинг, - устало произнес Рикс, - к чему все это?
- Ты… Я ведь всегда казалась тебе привлекательной?
- Мы едва знали друг друга.
- Но то, что ты видел, тебе нравилось? - Она прикоснулась к его руке.
- Думаю, да. - Рикс не отдернул руку, хотя знал, что надо бы. Напряжение в паху становилось все сильнее.
Паддинг улыбнулась.
- Я так и знала. Женщина всегда это понимает. Ну, знаешь, блеск в глазах мужчин и все такое. Ты бы видел парней в Атлантик-Сити, когда я вышла на сцену. Ты бы слышал, как у них штаны затрещали. Старые педерасты - вот кто голосовал против меня.
- Шла бы ты к себе, а? - Рикс сморщил нос. - Когда ты в последний раз принимала ванну?
- Мыло вызывает рак, - ответила она. - Я слышала это в новостях. В мыле есть что-то вредное. Знаешь, что лучше всего для кожи? "Джелло". Это такое желе. Я кладу его в ванну и жду, пока не распустится. Затем лезу туда и кручусь. Оранжевое самое лучшее, потому что в нем есть витамин С.
Рикс хотел было спросить, не сошла ли она с ума, но передумал. Может, у нее действительно что-то не в порядке с головой. Жизнь в доме Эшеров определенно тому способствует.
- Я знаю, что нравлюсь тебе, - сказала Паддинг. - Ты мне тоже нравишься, правда. Я всегда думала, что ты умный и все такое. Ты не то что Бун. Ты… э-э, джентльмен. - Она склонилась к Риксу, ее грудь открылась, и пары бурбона ударили ему в лицо. - Возьми меня с собой, когда уедешь, хорошо? - прошептала она.
Захваченный врасплох, Рикс не нашел что ответить, и Паддинг продолжила:
- Меня здесь все ненавидят! Особенно эта леди-драконша! У вашей мамочки есть глаз на спине! Просто обожает плести про меня небылицы! Кэт помешана на том, что она модель, знаменитость. Эдвин и Кэсс следят за мной. Я даже не могу одна съездить в Эшвилл и пройтись по магазинам!
- Я этому не верю.
- Это правда, черт возьми! Они не выпускают меня за ворота! В августе я пыталась убежать! Осточертел этот гадюшник, и я сбежала на "мазерати". Они послали по следу легавых, представляешь, Рикс?! Полиция штата задержала меня рядом с Эшвиллом и отвезла в тюрьму, обвинив в краже автомобиля! Я сидела там всю ночь, пока Бун меня не забрал! - Она горько рассмеялась. - Он врал мне, чтобы я вышла за него замуж. Сказал, что будет путешественником и миллиардером в придачу. Я не знала, что окажусь здесь пленницей и у него не будет ни единого цента!
- У Буна есть свое агентство.
- Да, то самое. - Паддинг скривилась. - Все куплено на деньги Уолена. Бун до сих пор расплачивается с ним, отдает проценты. У Буна нет и собственного горшка, чтобы помочиться!
- Он будет богатым, - сказал Рикс. - После того как наш отец умрет, - он только сейчас понял это, - семейное дело перейдет к Буну.
- О нет! Ты ошибаешься. Бун хочет возглавить бизнес, но Кэт добивается того же. И Бун безумно боится, что старик отдаст ей все до последнего цента!
Рикс ненадолго задумался. Все дети Эшеров поступили в Гарвардскую школу бизнеса с условием проводить каждый уик-энд дома. Бун вылетел через год, Рикс уехал изучать английскую литературу, а Кэтрин окончила школу с отличием.
Она всегда интересовалась модой и в двадцать два года открыла собственное агентство в Нью-Йорке. Спустя пару лет она его продала с прибылью почти в три миллиона долларов и решила сама работать моделью по контрактам, за две тысячи долларов в час. Ее цветущий вид был чрезвычайно популярен в Европе, где она рекламировала все, от мехов до автомобилей "феррари".
- Кэт счастлива, - сказал Рикс. - Ее не интересует семейный бизнес.
- Бун знает, что она хочет принять дела. Он сказал, что папа говорил с ней по секрету. И потом, старик Уолен никогда не подпускал Буна к решению серьезных вопросов.
- Это ничего не значит. Он не позволяет никому из нас участвовать в принятии решений. - Рикс улыбнулся. - Поэтому Бун и хочет все заполучить.
- Конечно. Как и ты.
- Прости, но я не стану мараться.
- Бун так не считает. Он говорит, что ты притворяешься, будто тебе ничего не надо. Он уверен, что ты так же ждешь смерти старика, как и все остальные. Знаешь, что Бун говорил мне, когда мы поженились? - Она моргнула тяжелыми веками. - Твой брат сказал, что дело стоит около десяти миллиардов долларов и что если где-то хотя бы думают о войне, то грузовики не успевают выезжать с заводов. Потому что, сказал он, никто в мире, даже немцы, не делают оружие лучше, чем Эшеры. Теперь посмотри мне в глаза и скажи: неужели ты не хочешь получить свой кусок?
- Нет, - ответил он твердо. - Не хочу.
- Болван! - Ее груди были готовы вывалиться из пеньюара, а соски смотрели на него укоризненно, как коричневые глаза. - Только полный идиот может отказаться от десяти миллиардов баксов! Это же просто немыслимые деньги! Слушай, я знаю, ты протестовал против Вьетнама, когда учился в колледже, но теперь ты уже не хиппи. Ты взрослый человек. - Голос ее сорвался, казалось, она вот-вот упадет. Паддинг вцепилась в его руку. - Я больше не могу находиться здесь, Рикс: мне жутко, особенно по ночам. Когда стемнеет, поднимается сильный ветер, Бун уезжает и оставляет меня одну.
А над моей головой этот старик, в его комнате… Я не могу выносить его запах, Рикс! Я хочу быть среди людей, которые меня любят!
- Ты пробовала говорить с Буном о…
- Да, пробовала, - огрызнулась Паддинг, и ее лицо покраснело. - Он не желает ничего слушать! Он только смеется! Бун… больше не хочет быть со мной. - В ее глазах появились слезы, но у Рикса возникло сомнение, не притворные ли они. - Он сказал, что не будет больше спать со мной. Со мной!
В колледже имени Дэниела Уэбстера я командовала группой поддержки! Победительница конкурса красоты! Черт возьми, раньше футболисты мечтали лишь понюхать мои трусики! А у Буна в штанах просто слизняк!
До Рикса не сразу дошли ее слова.
- Бун… импотент?
В последний раз, когда он был здесь, Бун взял его в клуб под названием "Важный петух", где кружились голые по пояс танцовщицы, а пиво отдавало шваброй. Бун тогда страшно выпендривался, называл танцовщиц по именам и хвастался, что всех имел. Рикс вспомнил, как Бун ухмылялся и его зубы блестели в мигающем свете.
- Правда же, я тебе нравлюсь? - Паддинг вытерла глаз, размазав тушь по лицу. - Я могла бы поехать в Атланту. Тебе позволят забрать меня, не попытаются остановить. Бун тебя боится. Он сам говорил. Тебе действительно будет хорошо со мной, Рикс. Тебе нужна женщина, и я не поступлю как та.
Я не сойду с ума и не перережу себе…
- Возвращайся в свою комнату, - приказал он.
Воспоминание о Сандре, лежащей в ванне, встряхнуло Рикса. Бритва на кафеле. Кровь на стенах. Пепельные локоны, плавающие в красной воде.
Паддинг выпростала груди из пеньюара. Они висели в дюйме от его лица.
- Возьми их. Ты можешь, если захочешь. - Она попыталась направить его руку.
Рикс сжал пальцы в кулак.
- Нет, - сказал он, чувствуя себя самым большим дураком в мире.
- Только прикоснись.
- Нет.
В одно мгновение ее лицо смялось, как мокрый картон.
Она выпятила нижнюю губу.
- Я… думала, что нравлюсь тебе.
- Нравишься, но ты жена моего брата.
- У тебя что, недомогание по этой части? - В ее высказывании сквозил обидный намек.
- Нет, но я не распутник. У тебя с Буном проблемы, а я не хочу вставать между вами.
Ее глаза превратились в щелочки. Из-под маски совершенства предстала подлинная Паддинг.
- Ты точно такой же, как и они! Только о себе и думаешь! - Она встала, пьяно, неловкими движениями поправила свою одежду. - Да, ты корчишь надменного и сильного, а на самом деле - обычный эшерский выродок!
- Говори тише. - Уолен, должно быть, получал сейчас дьявольское наслаждение.
- Я буду орать, если захочу! - Но она все же была недостаточно пьяна, чтобы осмелиться разбудить Маргарет. Она прошагала к двери и обернулась. - Спасибо за помощь, мистер Эшер! Я ее никогда не забуду! - Она покинула комнату в праведном гневе, но дверью хлопнула не слишком сильно.
Рикс лежал на спине и ухмылялся. Значит, Бун просто пускал пыль в глаза, рассказывая о своих сексуальных подвигах. Вот так штука! "Бун меня боится, - думал он. - Невероятно! И будет бояться до тех пор, пока я не покончу с ним".
"Десять миллиардов долларов, - размышлял он, постепенно отходя ко сну. - С такими деньгами можно делать все, что угодно. Немыслимая власть. Не нужно просиживать за пишущей машинкой, разыгрывая из себя то Бога, то Сатану.
Не будет больше постоянных забот, книг и косых взглядов агентов".
Странный монотонный голос неожиданно возник в его голове, шепча тихо и искушающе из самых глубин мозга. На мгновение Рикс был убаюкан им, он даже увидел, как выходит из лимузина и направляется к открытым воротам оружейного завода, за которыми военные, симпатичные секретарши и другие подхалимы дожидаются его, чтобы поприветствовать.
"Нет, - подумал он, и видения померкли. - Нет. Все эти деньги до последнего цента испачканы кровью. Я должен идти по жизни своим путем и рассчитывать на собственные силы. Мне не нужны кровавые деньги".
Но когда он потушил лампу и опять погрузился в сон, его последней мыслью было: "Десять миллиардов долларов".
Спустя примерно час шум сильного ветра пробудил Паддинг от тяжелого сна. Женщина взглянула на дверь и увидела силуэт, отбрасывающий в комнату тень из коридора. Она затаила дыхание, выжидая. Силуэт помедлил и прошел. Паддинг вцепилась в шелковую простыню. Почему-то она не осмелилась распахнуть дверь пошире и посмотреть, кто это разгуливает по Гейтхаузу среди ночи, но явственно ощутила в комнате запах Уолена.
Она крепко зажмурилась и в темноте хриплым шепотом позвала маму.
Глава 7
Нью Тарп не прекращал бороться до тех пор, пока восходящее солнце не обагрило небеса.
Каждый раз, когда он пытался вырваться, терновник захватывал его все крепче. Многие колючки вонзились в тело. Пару раз мальчик принимался плакать, но, понимая, что это истощает его силы, а без них он умрет, тотчас умолкал, словно получив пощечину.
В яму понемногу проникал свет. Ветер, такой яростный ночью, стих до едва слышного шепота. Изо рта Нью еще шел пар, но мышцы уже начали леденеть. Он за всю жизнь никогда так не замерзал.
Дважды за ночь чудилось, что его зовут издалека. Нью пытался звать на помощь, но голос был слабым и хриплым, а голова сильно болела. Когда луна пошла книзу, он уловил движение на краю ямы. Мальчик задрал голову, насколько позволяла обвившая шею колючая лоза, но ничего не увидел.
Судя по треску ломающихся кустов, там был кто-то большой.
Нью казалось, что он слышит прерывистое дыхание. Лес затих. Порыв ветра донес резковатый запах зверя, вышедшего на охоту.
"Жадная Утроба", - подумал Нью, оставаясь совершенно спокойным.
Жадная Утроба ходила по краю ямы. Она чуяла его и хотела заполучить вкусный кусок мяса, но даже ужасная черная пантера не решалась спуститься в терновник.
Через некоторое время звуки стихли. Зверь ушел на поиски более легкой добычи.
Каждый раз, закрывая глаза, Нью вновь видел фигуру, стоящую на краю ямы с чем-то безвольно висящим под мышкой.
Мужчина или женщина, какого возраста, человек ли вообще?
Но мальчик знал, кто это. У него заходилось сердце и по коже ползли мурашки. Это тот, о ком много раз предупреждала мама, тот, кто унес дочку Парнеллов на третьей неделе теперешнего сентября и маленького Вернона Симмонса прошлой осенью.
Иногда ему думалось, что это лишь сказки, сочиненные жителями горы Бриатоп, чтобы их дети не уходили далеко в лес.
Но теперь благодаря лунному свету он все понял.
"Я должен выбраться отсюда!" - мысленно крикнул Нью.
Мальчик снова рванулся, пытаясь освободить от терновника левую руку и правую ногу. Шипы вонзились в горло, на коже выступили капли крови. Маленькие коготки рвали грудь.
"Успокойся. Тише, не дергайся, не то кусты задушат. Нужно придумать, как выбраться отсюда".
Он осторожно повернул голову. Скелет охотника, казалось, слегка светился. Нью увидел, что на нем все еще висит сгнивший охотничий рожок. Мертвец пробыл здесь очень долго.
Взгляд мальчика ощупал лозу, оплетавшую изломанную правую руку скелета. Зеленые кости пальцев показывали, как стрелка, на кучу поблекших листьев у правой ноги мертвеца.
Нью уставился на пустой футляр от охотничьего ножа.
А где же сам нож?
Выскользнул во время падения человека? Нью опять посмотрел на сложенные в щепоть пальцы. Затем на кучу листьев.
Мальчик вытянул левую ногу и стал ворошить их носком башмака. Из-под листьев врассыпную бросилось множество черных жуков. В воздухе повис сырой могильный запах. Колючки вонзились в Нью, как только он потянулся чуть левее.
Он сдвинул ногу и попробовал рыть в другом месте, но раскопал лишь белые листья, червей и слизней.
Постанывая от боли, когда шипы вонзались в горло, Нью раскапывал носком башмака листья прямо под рукой скелета. Он орудовал ногой как лопатой. Из потревоженного гнезда во все стороны поползли пауки.
Один из них вскарабкался на торчащий из сырой земли кусок оленьего рога - рукоятку охотничьего ножа.
"Человек перед смертью, должно быть, тянулся за своим ножом".
Наверху каркнула ворона - словно прозвучал жестокий смех. Нож с таким же успехом мог находиться в миле отсюда. Лишь с одной свободной рукой и ногой Нью никак не мог до него добраться.
- Помогите! - крикнул он в отчаянии.