- Да, конечно. - Заклинатель с недоумением взглянул на собеседника.
- Ты так жадно глотаешь знания, как будто тебя не учили.
- Последние месяцы заниматься было некогда. Я пытался выжить. - Рэй отодвинул блюдо, где остался один голый рыбий остов, и сказал: - Благодарю за ужин. Если вы не против, мы можем продолжить.
- Основы я тебе показал, - ответил Древний, садясь на циновке. - Дальше разберешься сам.
Он невесело улыбнулся, увидев разочарование на лице гостя.
- Тебе нужен учитель, Рэй. И мне жаль, что я им не стану.
- Я понимаю, вряд ли у вас есть время…
- Дело не в нем. Вернее, у меня его действительно нет. Я вряд ли задержусь в этой реальности надолго.
Он произнес это легко, без сожаления или печали. Просто озвучил то, что знал и с чем смирился. А Рэй почувствовал внезапную досаду на очередную несправедливость, с которой встречается. Еще один умный, талантливый человек, обладающий огромными знаниями, был вынужден скрываться и коротать время в обществе духов, потому что не похож на остальных разумных и осторожных заклинателей. И теперь собрался покинуть этот мир насовсем.
Солнце утонуло в лесу. Темнота - глубокая, влажно дышащая озерной сыростью и холодеющим деревом - наползала на островок. Среди стволов мелькали крошечные яркие точки - светлячки блуждали от одного к другому, рисуя в воздухе мерцающие запутанные узоры.
Вышивка на курте заклинателя засветилась ярче, и его лицо изрезали глубокие тени. В какой-то миг он действительно показался Рэю очень усталым человеком, который долго ждет заслуженного отдыха, а тот никак не наступает.
- Значит, ярудо прав, - сказал он, чувствуя бесконечное сожаление, - вы нечто вроде духа разбитого очага.
- Я нечто вроде башни заклинателей. Только у нее крепкие стены и слабые защитники. А у меня дряхлая, смертная оболочка и мощный дух внутри.
- Вам не кажется, что этот мир чудовищно несправедлив? - спросил Рэй, сам прекрасно зная ответ. - Самые сильные вынуждены скрывать свои способности. Самые смелые - погибают, благородные оказываются преданными… - Он снова взглянул на зеркало сайны, светящееся мягким, умиротворяющим светом, и продолжил уже спокойнее: - Когда я учился, думал, что заклинателем становится талантливый, храбрый, готовый рисковать собой ради других человек. А магистры ордена должны обладать всеми этими качествами в десятикратном размере. Но, как оказалось, все решают не мастерство, воля или ум.
- А деньги, связи или власть, - закончил Древний, и улыбка стерла следы усталости с его лица. - Знаю. И не призываю тебя менять наш мир. Это было бы слишком жестоко по отношению к тебе. Поэтому пока просто постарайся выжить…
- Вы говорите почти как кодзу, - нехотя признал Рэй.
- Все мы немного кодзу, - отозвался заклинатель и, заметив настороженное выражение на лице собеседника, спросил: - Ты разве не знаешь, кто он такой?
Рэй невольно задумался, пытаясь как можно объективнее рассказать о сущности, с которой вынужден общаться.
- Дух из высшей ступени иерархии. Хитрый, сильный, коварный, изобретательный, умный, жестокий. Иногда его поступки непредсказуемы. Дает умные советы, но не требует выполнения, а оставляет право выбора… - Рэй мог бы перечислять еще долго, однако усмешка Древнего, с иронией качающего головой в такт каждому определению, заставила его прерваться.
- Когда-то я слышал одну легенду, - сказал заклинатель, глядя поверх головы гостя в сгущающуюся темноту. Его голос зазвучал необычайно серьезно, и исчезло эхо. - В ней говорилось о том, что духи на самом деле не опекают растения, рыб, зверей, насекомых, животных, не следят за озерами, морями, горами и реками… Они создали все это. Пивы - насекомых, сотрясатели земли - горные хребты, хокаю - холмы, ярра - леса и поля, анагато - рис и пшеницу, биб - бурундуков, мышей и горностаев, такео - целебные источники.
- И что создал кодзу?
- Подумай. У тебя есть все подсказки. И когда поймешь это - ты сможешь освободиться от его власти.
Заклинатель посмотрел на него, не вполне уверенный, шутит тот или говорит серьезно.
- Тогда еще один вопрос. Почему…
- Почему он выглядит кошмарной тварью, напоминающей паука? Чудовищем, населяющим свой мир куклами и наслаждающимся их мучениями? - Синорец встал, прошелся по террасе, облокотился о перила, глядя на озеро, над которым чертили золотые линии светлячки. - А почему полольщица, охраняющая прекрасные драгоценные камни и сверкающее золото, - уродливая сгорбленная старуха? Почему гаруги, которые должны олицетворять справедливость, - кровожадные твари-людоеды? Или сайна - прекраснейшее из существ, воплощение женственности и благородства, вынуждена душить особо ревностных ценителей ее волос собственными локонами?
В поисках ответа на эти вопросы Рэй тоже поднялся и встал рядом с Древним, машинально копируя его задумчиво-созерцательную позу.
- Между создателем и созданным им явлением или предметом должна существовать крепкая связь, - произнес он медленно, а затем перед его глазами замелькали яркие, живые образы. Все то, о чем ему приходилось думать так часто, складывалось в убийственно четкую систему. - Лес Гихар превратился в чудовище, потому что люди относили туда своих близких умирать. Убитый ребенок с даром заклинателя становится мстительным ярудо, когда дом, в подвале которого он привязан, разрушается. Чудесная девушка, расстроенная гибелью подруг и, как она думала, равнодушием человека, которого просила о помощи, может в отчаянии стать убийцей. Преданный и проданный заклинатель превращается в шиисана. - Рэй сжал перила так, что неровности дерева впились в ладони. - Мы сами виноваты в изменениях, которые происходят с нашим миром и духами, населяющими его.
- Никто не виноват, Рэй, - мягко сказал заклинатель. - Я давно перестал винить кого бы то ни было. У всех есть причины поступить так или иначе. Вчера ты убил кого-то, потому что посчитал это правильным, завтра спас. Сегодня кодзу замучил красивую девушку в своем мире, через день вытащил из ловушки твоего друга, хотя не должен был этого делать. Хрупкое, нестабильное, вечное балансирование.
Синорец протянул руку, на его открытую ладонь сел один из светлячков и застыл ровным желто-зеленым огоньком.
- Маги Румунга изменяют духов, с которыми связаны, и меняются сами. А искажений все больше и больше. И обе стороны трансформируются все сильнее, теряя себя прежних, но приобретая нечто новое.
- Что им нужно? - отрывисто спросил Рэй.
- Изменить прошлое, я думаю. В котором они увязли и не могут выбраться… Ладно, у нас нет времени жалеть друг друга. Сайна! Принеси мои свитки. Я делал кое-какие записи, - пояснил он Рэю, - тебе должно пригодиться. Найдешь там ответы хотя бы на некоторые свои вопросы.
Дух появилась так же быстро, как всегда, и на этот раз в гораздо более благодушном настроении. Ее волосы струились длинным светящимся ручьем, вечно юное лицо было безмятежным и прекрасным. Рэй с большим трудом отвел взгляд от этой возмутительной красоты. Сайна положила на пол стопку бумаг, посмотрела в сторону пруда, нахмурилась - если так можно было назвать легкую тень, скользнувшую по гладкой белизне ее лба. Подошла к Древнему, что-то беззвучно шепнула ему на ухо и быстро скрылась в доме.
- Думаю, тебе пора, Рэй. - Заклинатель подошел к стене и снял зеркало, столько раз привлекавшее внимание гостя. - С ним ты не заблудишься.
- Я не могу его взять, - решительно возразил заклинатель. - Это слишком дорогой подарок. Вы и так научили меня очень многому.
- Тогда оставишь его где-нибудь под деревом. Она заберет. - Синорец кивнул в ту сторону, куда удалилась сайна, и подал заклинателю творение сирены. - И вот еще что, если мы все выживем, мир не рухнет, а духи не покинут эту реальность - приходи.
- Спасибо.
Рэй сунул копье в петлю за спину, собрал бумаги, понимая, как не хочет уходить. И дело не в темном лесу, куда надо было сейчас отправляться, не в долгой дороге до Варры и новом предстоящем испытании. Это место не хотелось покидать, особенно без надежды вернуться когда-нибудь.
- Если смогу, отправлю к тебе кого-нибудь из духов с сообщением, - пообещал Древний, крепко сжимая ладонь Рэя на прощанье.
Он отступил в глубь террасы, показывая, что больше не задерживает гостя.
Ступая на мост, заклинатель видел, как меркнет свет, исходящий от дома, а каждый шаг все глубже погружал его в темноту. Ярудо догнал его уже у самого берега и молча пошел рядом, время от времени оглядываясь назад, но даже он не мог различить маленький храм в центре озера.
Глава 7
НАРРА
Утро было теплым и ясным. Краешек солнца выглядывал из-за крыши храма, и духи воздуха уже взялись за золотые цепи-лучи, чтобы вытянуть сияющий трон божества на небо. Птицы, первыми приветствующие его, защебетали было, но тут же смолкли. А два священных оленя, лежавших на траве, вскочили и помчались в лес, растущий вокруг храма.
Но нарядно одетая девочка, идущая по широкой дороге к храму, не обратила внимания на эти тревожащие признаки чуждого присутствия. Она бережно несла пачку картинок, старательно нарисованных на тонких листах рисовой бумаги, и ее мысли были заняты тем, как побыстрее продать их самым первым паломникам, а затем успеть домой к завтраку.
Поспешно пробормотав благодарность небесному духу за теплое утро без дождя, она направилась к высоким воротам, но не успела пройти даже несколько шагов. Сбоку раздалось громкое шуршание и стрекот, из полумрака под деревьями вынырнула хищная тень, напоминающая огромное зловещее насекомое, и устремилась к девочке.
Она вскрикнула и бросилась бежать.
На свету силуэт приобрел очертания массивной черной колесницы, которая перегородила дорогу маленькой продавщице, едва не сбив с ног. Та метнулась прочь, но тускло мерцающий богомол вновь оказался на пути, задев железным боком. Девочка упала на камни, рассадив колени, но вскочила, не чувствуя боли, продолжая сжимать в руке злополучные картинки, метнулась в другую сторону и снова была брошена на землю.
- Ари, - послышался грозный мужской голос, - хватит игр. Нет времени.
Ему ответил звонкий женский смех. Колесница замерла, над головой девочки прошуршал шелковый подол, цепкая рука ухватила за плечо и поставила на ноги. Она увидела высокую темноволосую женщину в длинном одеянии, настолько алом, что его яркий цвет слепил глаза. На лбу мага, над черными бровями, тянулась такая же красная полоса. Казалось, ее нарисовали свежей кровью, и та еще не успела засохнуть.
- Что это у тебя? Можно посмотреть?
Незнакомка выхватила из руки девочки рисунки и стала небрежно перебирать их, держа пестрым веером.
- Мило, - саркастически произнесла Ари. - Очень мило.
На ровных прямоугольниках дорогой бумаги, наклеенных на тонкие дощечки, был изображен большой деревянный храм Нарры. Его крышу венчали два загнутых, позолоченных ската, напоминающих рога. Вокруг здания по зеленой траве бродили маленькие бурые олени. В орнаменте по краю рисунка тоже угадывались силуэты этих зверей.
- Сама рисуешь? - спросила Ари.
- Да, госпожа, - прошептала маленькая продавщица, - для праздника.
- И какой у нас сегодня праздник?
- День последнего листа.
- Чудесно, - протянула женщина, вновь перелистывая картинки. - Можно мне взять одну?
Девочка поспешно закивала, мечтая только об одном - чтобы ее отпустили.
- Спасибо, - очаровательно улыбнулась женщина, продолжая играть с юной художницей, словно кошка с мышью. - Сагюнаро, посмотри, какая прелесть.
Девочка увидела, как из тени огромных деревянных ворот появилась высокая фигура, и на этот раз успела заглушить вскрик, зажав себе рот обеими руками. К ним неторопливо направлялся шиисан. Худой, в светлом длинном одеянии, он передвигался так, словно плыл по воздуху, не касаясь земли. Но было видно, что эта обманчивая плавность в любое мгновение превратится в убийственную стремительность. Половину его красивого, хищного, белого лица покрывала сложная вязь красной татуировки. Длинные волосы сливались цветом с одеждой, но часть их прядей была багровой, словно по ним постоянно текла кровь. Бледные глаза с россыпями алых искр вокруг точки зрачка остановились на перепуганном ребенке, тонкие ноздри задрожали, втягивая человеческий запах.
Девочка застыла, боясь пошевелиться.
Сагюнаро равнодушно отвернулся от нее, он уже привык к подобной человеческой реакции на свое появление. Перед ним либо замирали, словно мыши перед змеей, либо бросались бежать сломя голову. Ничего нового.
Его больше интересовало здание, крыша которого возвышалась над деревьями.
Жители Нарры - древней столицы Аканэ - верили, что первый император Сэнгоку спустился к ним с небес верхом на волшебном олене. И теперь потомки священного животного без страха бродили по лужайкам вокруг храма. Паломники считали за честь покормить их, и те охотно подходили к любому человеку в надежде получить подачку. Но сейчас не было заметно ни одного зверя, все разбежались, чувствуя опасность, щедро разлитую в воздухе.
Сагюнаро не видел ни здания, ни высоких ворот, почерневших от времени, ни соснового леса, растущего вокруг храмового комплекса. Но ощущал густую горечь старого пепла, мокрого и снова высохшего дерева, покрытого копотью, мускусный запах испуганных животных.
- Давний пожар, - сказал шиисан, почти не размыкая губ, и пояснил, видя, что связанный страхом ребенок и озадаченно молчащая Ари не понимают его, впрочем, и остальные маги порой с большим трудом догадывались о смысле сказанного им: - …Храм горел.
- Да, господин, - прошептала девочка. - Он из дерева.
- Говорят, за его стенами стоит статуя императора высотой в десять человеческих ростов, - мечтательно произнесла Ари, шурша веером картинок.
- Бронзу для него собирали со всей Аканэ, - ответил Сагюнаро. - Трон в виде солнца обит листами чистого золота. Два небесных духа с обеих сторон тоже позолочены.
- Вижу, ты все же сохранил человеческую память. - Женщина, выпустив из внимания девочку, жадно уставилась на шиисана.
- Тени. Обрывки, - отозвался тот безразлично.
Он не забыл свою прошлую жизнь, просто стал оценивать ее по-другому.
Маги уже не первый раз пытались узнать, что произошло с ним. Но неизменно натыкались на равнодушие и полную безучастность. Казалось, бывший заклинатель потерял интерес ко всему, что связывало его с этим миром и собой прежним. Довольный Руам считал это очень хорошим признаком. Его даже не волновала гибель Икиру, хотя Сикх был в бешенстве, обнаружив труп собрата.
Сагюнаро помнил мертвое тело, запах крови, смешивающийся со смолистым ароматом игл, покрывающих землю густым мягким слоем. Меч вместо руки, звенящий от неудовлетворенной жажды убийства. А затем глубокая трещина под ногами, зовущая темная пустота, куда он падал или она летела ему навстречу. Долгое время не было ни звуков, ни запахов. Он стал частью темноты, а она стала частью его. Из нее приходили мысли и образы, острые как шипы. Нежелание сдаваться и становиться частью этой тьмы, ощущение слабости, сменяющейся яростной борьбой. Но их было совсем мало - редкие искры на фоне черной, глухой, плавно покачивающейся ночи. Они гасли одна за другой.
Если это был мир шиисанов, то сейчас Сагюнаро видел его совсем иначе, чем во время давнего плена. Ни каменных столбов, ни высоких сводов, ни вывернутого пространства пыльных комнат.
Тьма проникала в него вместе с вдохами, наполняла голову клубами дыма. А затем темнота обрела лицо. Белый неподвижный лик, половина которого была разрисована тонкими темными линиями. В бледных глазах тонула черная точка зрачка.
- Все боролись со мной. Как ты, - произнесли бескровные губы, двигаясь не в такт словам. - Но все сдались. Сдадутся скоро.
Сагюнаро понял, что он говорит о обладателях дара. Те, кто стали шиисанами, пытались сохранить свою человеческую сущность, точно так же как и бывший заклинатель, но проиграли, превратившись в кровожадных духов. То же ждало его самого.
- Не сегодня, - ответил он, стараясь мыслить связно.
Звуков и запахов, по которым он ориентировался прежде, больше не существовало, а глаза видели только то, что считал нужным показывать ему повелитель неизгоняемых. То есть полное, черное ничто. Оно душило. Поглощало, высасывало, стремилось растворить в себе. Сагюнаро рванулся, пытаясь вернуться обратно в привычный мир.
- Скоро. - Шарх равнодушно наблюдал за ним. - Все сопротивляются, но все становятся мной.
Сагюнаро на миг прекратил борьбу, смысл услышанной фразы дошел до него не сразу:
- Тобой?
- Мы все - одно. Одни цели, желания, стремления. Просто прими это. Жизнь обретет смысл.
- В моей жизни был смысл. - Сагюнаро старался разглядеть что-то кроме лица повелителя неизгоняемых, но скоро понял, что его тела нет. Вернее, оно и есть эта тьма.
- Ты не можешь вечно балансировать между, - произнес тот, и его голос прозвучал в голове бывшего заклинателя отголоском его собственного голоса.
- Между чем?
- Ты был сильным магом, становишься очень мощным духом. Помнишь безликого, которого ты убил, защищая друга? Дух поглотил много моих созданий, но даже тогда ты был сильнее его. А теперь ты сам потребовал открыть для тебя вход в этот мир.
- Нет.
- В этот раз ты хотел убить и убил человека.
- Я спасал человека.
- Кровь, пролитая тобой, провела тебя.
Тьма, обретающая материальность, снова начала засасывать Сагюнаро. Но он вновь попытался вырваться.
- Ты часть меня, - произнес Шарх невозмутимо. - А часть не может бороться с целым.
Лицо шиисана накрыла чернота, и она же окутала пленника мира духов. Властно и неумолимо. Растворила в себе, лишила возможности думать, чувствовать, желать. Искра человеческого разума погрузилась в глубокий сон.
Он не знал, сколько пробыл в нем. Минуту, день, месяц. Смутные видения проносились мимо, почти не касаясь его сознания.
…Из состояния оцепенения одержимого вывел настойчивый, многократно повторяющийся призыв, идущий издалека. Тот все еще звучал в голове Сагюнаро, когда его вытолкнуло из темноты. Но смысл ускользающих слов растворился в реальном мире, налетевшем со всех сторон. Бывшему заклинателю пришлось продираться сквозь звуки и запахи, оставляя клочья мыслей на их зазубринах.
Нагретые солнцем циновки, старое дерево, полосы света и тени, ложащиеся налицо неровной клеткой. Ветер, наполненный ароматом теплых осенних листьев, сырость близкой воды, свежесть неподвижных рыб, погруженных в эту медленную воду, журчание далекого ручья, мягкий удар бронзового гонга, приглушенный женский смех и настойчивый звук его имени, прозвучавший рядом. Он стоял в центре слепящего, разноцветного вихря, оглушенный, и не мог разобраться в своих ощущениях.
Но едва знакомый запах утреннего леса коснулся Сагюнаро, он узнал:
- Нара…
- Наконец-то это снова ты, - произнесла она очень тихо, - рада тебя видеть. - В ее шепоте не звучало радости, только усталость и неизбежность.
- Снова я? - переспросил Сагюнаро, настороженный ее тоном. - Что произошло? Где мы сейчас?
- Храм Тысячи циновок.
- Реласа, - выдохнул он, поражаясь расстоянию, которое они преодолели. - Только вчера мы были в Велесе.
- Сагюнаро, три дня прошло.
- Три дня? Я помню только…