Черноглазый подошел к лежащей без сознания мадам, вынул пищащий мячик-кляп из ее рта и с треском разорвал все колготки и чулки, которыми она была обмотана. Затем он тут же принялся расставлять мебель, как посчитал правильно: передвинул шкаф на место комода, предварительно запихнув в него все, что валялось на полу, а комод поставил вверх ногами на тумбочку. Но после того как последняя жалобно заскрипела, он снял с нее тяжелую ношу. Но, что самое странное, незнакомец двигался, как в убыстренном кино, буквально появляясь из воздуха в различных местах.
Я лежал под кроватью, стараясь не дышать, и еле успевал следить за перемещением его ног в темных кожаных сандалиях. Справа от меня на расстоянии вытянутой руки лежала какая-то куча белого пушистого меха, кое-где виднелись, словно рубины на снегу, ярко-алые пятна. Я вспомнил бедного Жюлли и тут же попытался достать до пуделя рукой. Еще чуть-чуть, еще пара сантиметров… Но тут тело несчастной собачонки резко поднялось в воздух: его подобрал незнакомец, я же еле успел отдернуть руку. На четверть минуты наступила абсолютная тишина. Мне казалось, что сейчас он перевернет кровать, схватит меня за шкирку и швырнет в море вслед за Вадимом. Но вместо того неизвестный вышел на балкон и выбросил пуделя в волны. Лучше уж так, чем показать бездыханное окровавленное тело его любящей хозяйке. Пусть у нее останется хотя бы надежда, что ее питомец по-прежнему лает и играет где-то далеко-далеко…
Он печально сказал что-то на неизвестном языке, словно попрощался с псом. Мне вдруг стало невыносимо грустно и страшно: ведь на месте собаки могла быть его хозяйка или я. Если бы этот незнакомец хоть немного опоздал, то Вадим бы сейчас доедал мою печень.
Да кто он такой, этот черноглазый парень? Слишком ловкий, сильный и быстрый. Не вампир, это точно: слишком уж серебряный и белоснежный, тем более, не горит на солнце и без клыков. Что значит "у него приказ забрать четверых"? То есть тех, кого я самовольно вернул в этот мир? Дарио, Вадима, Толика? А кто же четвертый? Может быть, Андрэ? Или Лиана?
– Мама мия! Что происходит? – очнулась мадам Ламберт, села на кровати и захлопала густо накрашенными ресницами. Тушь черными дорожками сползала по ее пухлым щекам.
Парень подскочил к ней так резко, что она аж подпрыгнула от испуга на кровати, заехав по моему затылку крепкими пружинами. Я едва не выронил из рук зеркальце.
Незнакомец что-то быстро сказал на неизвестном языке, и на несколько секунд его глаза стали молочно-белыми, а затем снова почернели. Он извинился:
– Pardonnez, madame!
Затем белобрысый развернулся и быстро вышел из комнаты, подняв с пола и плотно закрыв за собой выбитую ранее дверь. Впрочем, она тут же с грохотом завалилась обратно.
– Как? Что? – недоумевала дама, с ужасом разглядывая погром в номере. – Жюлли! Полиция! Кто-нибудь!
Не знаю, почему, но я решил вылезти из-под кровати именно в этот момент. За что тут же получил промеж ушей подушкой, затем в меня полетел тапок, и раздался громкий визг.
– Полиция! Месье Гофман! – кричала женщина, надеясь меня оглушить и дезориентировать. – Скорее! Полиция!
– Пардоньте, Мадама! – вежливо извинился я, стряхивая с футболки перья, и быстро развернулся к уже выбитой двери. – Когда я пришел, тут так и было!
Но на мою беду, в дальнем конце коридора мелькнула знакомая фигура высокого полицейского со светлыми волосами. Сзади него, словно тени, шла пара его верных сержантов. Я тихо выругался и полетел обратно в номер, точнее, к заветному запасному выходу – двери на балкон. К счастью, мадам в эти секунды ползала под кроватью в поисках своего верного Жюлли.
Оказавшись на улице, я перекинул ноги через балконные перила, опасно повиснув на одних руках. Времени не было: полиция уже была в номере и выслушивала жалобы его хозяйки; опытный капитан в любой момент мог выглянуть на балкон в поисках злостного преступника.
– Это был снова он! Тот гадкий бесстыдник, что спал на моей кровати без штанов! Нет, Месье Гофман, я ничего не пила! Это точно! – возмущалась Мадам Ламберт. – Мой Жюлли! Он украл моего милого пуделя! Да прекратите меня обнюхивать, капитан! Я трезва!
В это время я, сантиметр за сантиметром, двигался по карнизу к своему балкону, вися на одних руках и постоянно боясь свалиться в море, как вдруг что-то твердое и холодное крепко схватило мою правую голень и сильно рвануло вниз. Я тихо вскрикнул и отпустил руки, тут же оказавшись в свободном падении. Однако все было не так просто.
– Открой глаза, демон! – услышал я тихий мужской голос и тут же увидел перед своим носом темные лакированные туфли, начищенные до блеска. – У меня есть к тебе отличное предложение!
Мужчина, закутанный в черный кожаный плащ, стоял на краю балкона, что был этажом ниже, и держал меня рукой за лодыжку, подвесив над морем вверх ногами. На его голове была темная шляпа с широкими полями, тень от которых закрывала половину его лица. Остальное закрывал серый шарф, обмотанный вокруг его шеи, носа и подбородка, так что на виду оставалась лишь узкая полоса для блестящих черных глаз. Это был Дарио, и он прятался не от вьюги и холода, а от палящих лучей полуденного солнца. Умное решение для начинающих вампиров.
– Какое предложение? – пролепетал я, молясь, чтобы его правая рука в черной кожаной перчатке нечаянно не разжалась, и моя жизнь продлилась немного дольше.
– О, я хочу, чтобы ты сделал мою Элеонору такой же, как и я, – ответил Дарио, сдвинув свободной рукой свой серый шарф над губами, – ну, мы оба понимаем, о чем я, да?
Я глупо моргал. Он вытащил из-под полы своего черного плаща изогнутую металлическую флягу, сорвал кляп острыми белыми зубами и выплюнул его далеко в море.
– Я хочу, чтобы ты, демон, – он сделал саркастический акцент на этом слове, – понял, как сильно я люблю свою жену. Мы с Элеонорой уже семнадцать лет вместе, и за каждую минуту из этих семнадцати лет, я готов отдать всю оставшуюся жизнь. Понимаешь? Сейчас я даже не могу взять ее за руку и вывести на солнце! Мои поцелуи ранят ее, словно удары. Она боится меня! Боится того, без кого не может жить!
– Но при чем тут я?
– Видишь ли, ты не только сделал меня вампиром, но и имел глупость мне в этом признаться, – ответил Дарио, делая несколько глотков; его губы и мраморные зубы тут же стали кроваво-красными, и он поежился, – фу! Холодная!
– Вампиром? – переспорил я, кусая нижнюю губу. – Но… я ничего не помню!
– А надо бы помнить, демон, – он допил кровь из фляги и швырнул ее так далеко в море, что, должно быть, она долетела до противоположного берега, – постой, я помогу тебе освежить память.
С этими словами он отпустил мою правую лодыжку и тут же схватил левую, да так резко, что я не успел даже закричать, только смертельно перепугался. С этим срочно нужно было что-то делать.
– Я вспомнил! Вспомнил! – соврал я и придал своему лицу самое осененное выражение на свете. – И я знаю, как сделать вампиром твою Элеонору! Просто покусай ее хорошенько! Поможет!
Дарио улыбнулся, оскалив клыки, и к величайшему ужасу потянулся зубами к моему носу, поднимая меня за ногу все выше и выше, пока наши лица не остановились напротив друг друга. Он что, спятил?
– Эй, что вы делаете? – пропищал я и с размаху заехал ему кулаком по носу, но тут же прижал к себе отбитые пальцы, словно только что ударил бетон. – Ай!
– Ой, демон! – передразнил Дарио, облизывая белоснежные клыки; казалось, они стали еще длинней и острей. – Ты держишь меня за осла? Все твои инструкции я сначала протестирую на тебе и посмотрю, насколько хороший носферату из тебя выйдет! Куда тебя кусать?
Я облизал свои пересохшие губы и решил больше не импровизировать:
– Меня зовут Леонид Хомкин, и я – не демон!
Дарио рассмеялся, искренне и раскатисто, затем натянул шляпу поглубже, прячась под ее широкими полями от вновь выглянувшего солнца.
– О, это имя я слышал в Тартаре сотни раз! Ты там знаменитость! Но не будем терять времени. Доставай свой чудо-свиток и записывай туда мою жену!
– Пергамент с черным списком у Селесты, – ответил я, на этот раз глядя в его большие черные глаза, чтобы у него не было сомнений в моих словах, – но знаете ли вы, что для того, чтобы сделать Элеонору вампиром, ее сначала придется убить?
Я думал, что сейчас он выбросит меня в море, но вместо этого он спрыгнул с перил и швырнул меня на балкон. Весьма кстати, так как над нами высунулась светловолосая голова капитана Гофмана и, внимательно посмотрев вокруг, быстро убралась обратно со словами:
– Здесь чисто!
Я решил не терять времени и зашептал, как можно быстрее и тише:
– Вы тоже умерли, затем попали в Тартар и только потом вернулись в мир смертных вампиром! Я записал вас на листок, потому что Элеонора… она не хотела жить без вас, – тут мне пришлось немного приврать, потому что он вряд ли обрадуется, если узнает, что я хотел спасти от наказания его убийцу, Федерико, из враждебной семьи Лепрэнто, – когда я писал ваше имя, то не знал, что вы вернетесь вампиром!
И тут меня словно прорвало: я рассказал ему все, начиная с того момента, когда Селеста столкнула меня в бассейн и заканчивая тем, как трехглазый ворон украл черную розу, в которой место сока течет настоящая человеческая кровь. Дарио слушал молча и ни разу не перебил.
– И какое же тебе дело до войны Лис и Зайцев? – наконец, задумчиво спросил он.
– Мне? Да никакого! – ответил я, разозленный тем, что он не спросил ничего умнее и, должно быть, мне совсем не поверил. – Грызите себе глотки, сколько хотите! И пусть кто-нибудь третий соберет все ваши шубы и хвосты себе на воротник!
И тут я рассказал ему про свою младшую сестру. Про то, как она, должно быть, сейчас умирает от жара, пока ее старший брат болтает с каким-то вампиром. Слезы выступили у меня на глазах, сердце сковала боль. Дарио резко открыл балконную дверь и втащил меня в номер.
– Давай за мной, парень, – тихо скомандовал он, – я знаю, как тебя отсюда вытащить, минуя полицию. Этот сеньор Гофман, должно быть, поселился в номере выше.
После этого он взвалил меня на плечо и быстро отнес к уже хорошо знакомой запасной лестнице. Только там сейчас было тихо и спокойно.
– Сеньор Вольпонэ, – обернулся я, благодарный ему до глубины души, стоя на ступенях, – спасибо! Вы должны знать. Там, в номере наверху, был парень в серебряной рубашке, его волосы белые, как снег, и заплетены в сотню тонких косичек. Он охотится на вампиров.
– Спасибо, демон, – улыбнулся Дарио и двумя пальцами поправил свою широкую шляпу, – знай, что теперь вампиры охотятся на него!
Глава 12. Поздний завтрак
Как угорелый, я летел вниз по лестницам, прыгая сразу через две ступени, пока, наконец, не оказался на палубе, где успешно затерялся в пестрой ленивой толпе отдыхающих. Когда я почувствовал на своем плече чью-то теплую руку, то буквально подпрыгнул на месте и едва не дал деру.
– Эй, ты чего? – улыбнулся Андрэ, приятно было видеть его, чистого и причесанного, одетого в клетчатую рубашку с коротким рукавом и светлые бриджи; на его белобрысом затылке сидели огромные очки от солнца. – Пошли завтракать, демон!
– Веди! – выдохнул я, схватил его затемненные очки и быстро надел себе на нос, и мир вокруг сразу стал на несколько оттенков темнее. – Спасибо!
Он схватил меня за руку и потащил к высокой ослепительно-белой террасе, утопающей в роскошных живых цветах. Там стояло не больше дюжины столиков, укрытых снежными скатертями и окруженных мягкими кожаными диванчиками. Они все оказались заняты посетителями: кто-то говорил о бизнесе, другие – о любви, а кто-то просто романтично вздыхал, глядя на море, что во всей красе открывалось за бортом. Пахло жареной на гриле рыбой и заморскими пряностями, дорогими духами и свежими сплетнями. Я рассмотрел название "Мама Мария" написанное огромными золотыми буквами, сплошь увитыми экзотическим красным плющом. Как только молодой приветливый швейцар в роскошном малиновом костюме и белых перчатках открыл перед нами дверь, до меня тут же дошло, что цены в этом уютном местечке будут отнюдь не такими улыбчивыми и мой расчудесный браслет "все включено" снова окажется бесполезен.
Наш столик оказался около самого борта корабля, перила которого представляли собой толстое, начищенное до блеска стекло, через которое были хорошо видны прекрасные лазурные волны внизу. Меня приятно удивило большое количество тарелок на столе, на мое счастье, почти все они оказались полными. Я не знал названия ни одного блюда, но, судя по запаху, пища была не только божественна, но и чрезвычайно дорога.
Федерико был одет в темный пиджак и светлую футболку, и он зачем-то нацепил ярко-зеленую кепку с эмблемой какого-то детского лагеря, нахлобучив ее на самый лоб. Его серо-голубые глаза, словно магниты, не отрывались от Селесты, что сидела напротив него в своем неизменном ярко-синем платье. Девушка очень удивилась, когда увидела меня живым:
– Ты поскользнулся на мыле? – она вопросительно подняла вверх свою правую бровь, и я с неудовольствием заметил, что ее рука лежала на его широкой ладони.
Рико усмехнулся, но, поймав мой испепеляющий взгляд, принялся тыкать вилкой единственную несчастную креветку, гоняя ее по кругу в своей тарелке.
– Приятного аппетита! – сказал Андрэ, садясь на диван возле брата.
Я последовал его примеру, плюхнулся рядом с Селестой и пододвинул к себе самое большое блюдо, что стояло на столе. Это было что-то очень похожее на плов, только с грибами, сыром, соусом и кучей неведомых мне приправ. Устоять было невозможно, и я схватил вилку и принялся поглощать ризотто (я позже узнал, как это называется) с такой скоростью, словно это был мой последний завтрак на этом свете. А если принять во внимание то, что вчера я не съел ни крошки, это вполне мог быть мой последний обед или ужин.
Сопротивления никто не оказал. Я схватил одну из тефтелек, лежащих на блюде справа от меня: с виду они были очень похожи на вытянутые котлетки в соусе. На вкус это оказалось… сладкое песочное пирожное. Впрочем, я все равно его съел, затем налег сразу на пару салатов, пасту, какой-то экзотический суп-пюре и выпил залпом целую бутылку минеральной воды.
Я попробовал каждое блюдо на столе, многие из которых были предназначены вовсе не для меня, а остальные оказалась настолько вкусными, что тут же кончились. Андрэ смущенно дул на свой капучино, Федерико гонял по тарелке несчастную креветку и широко зевал, пряча сонные глаза под нахлобученной кепкой. Селеста то хмурилась, то хихикала, то краснела.
– Ты продашь душу за пирожки, амиго, – рассмеялся Рико, схватил свою креветку и швырнул в море, попав точно в пасть ближайшего дельфина.
– Я бы давно продал душу, если бы за нее дали достойную цену, – ответил я, не отрываясь от тарелки, одновременно уплетая пасту и греческий салат.
Я жевал и глотал, благословляя тех, кто приготовил эту еду, кто ее заказал и, конечно, тех, кто собирается ее оплатить. Кстати, о птичках…
– А кто платит? – спросил я с набитым ртом, выливая себе в стакан последние остатки минеральной воды.
– Никто! – услышал я звонкий смеющийся голос и тут же увидел его рыжеволосую обладательницу. – Шеф-повар сейчас обливается на кухне слезами, глядя, как ты поглощаешь его творения! Он бы вышел к тебе лично, но уже четыре столика заказали у нас фирменное ризотто Мария. Сегодня вы завтракаете за счет заведения! Кстати, это вам небольшой презент!
Диана, одетая, как официантка – в белую блузку и длинную малиновую юбку, поставила на стол легкий серебристый поднос с четырьмя бокалами и старой бутылкой дорогого красного вина. Я был готов ее расцеловать, особенно когда она сказала, что мы завтракаем за чужой счет. К тому же я и секунды не помнил о прошедшей Дионисовой ночи.
– Спасибо! – поблагодарил Андрэ, беря самый крайний прозрачный бокал; кажется, там была обычная вода или… чистая водка.
Диана хитро подмигнула мальчишке своим карим блестящим глазом.
– Viva, risotto! – поднял свой бокал Федерико, он был изготовлен из какого-то белого металла, кажется, серебра, и до краев наполнен темно-рубиновой жидкостью.
– Viva, Mamma Maria! – подытожил я, поднимая свой, темно-зеленый и непрозрачный, наполненный… свежевыжатым апельсиновым соком.
И, не глядя на остальных, я тут же его осушил и уже собирался поставить на стол. Каково же было мое удивление, когда на дне сверкнуло что-то золотое и круглое. Я пригляделся: это была та самая монета с непонятными письменами на неизвестном языке. Сначала я думал ее вынуть и отдать Селесте. Диана хитро улыбалась, словно это было ее рук дело.
– Выпей вина, Лео, – сказала барменша, незаметно подмигивая мне, чем смутила меня еще больше; едва ее огненно-рыжая голова очутилась напротив моей, она тихо прошептала, – пусть это будет достойным авансом для достойной цены за твою душу.
Я глупо моргнул, совершенно не понимая, что происходит. Диана ловко схватила старую бутылку, пробка вылетела с негромким хлопком, и, быстрее, чем я успел моргнуть, мой бокал наполнился ароматной бардовой жидкостью.
– Я не пью, – раздался мой неуверенный голос, будто со стороны.
Перед глазами предстала вчерашняя сцена из другого дорогого ресторана, где причиной всех моих ошибок оказался один бокал крепкого вина. Вечер едва не стоил мне жизни.
– Можно мне добавки, – попросил Федерико, передавая свой пустой, предварительно вылизанный бокал, – подогрейте только!
Его слова и поведение мне кого-то очень сильно напоминали, только вот кого? Хоть убей, я ни секунды не помнил из Дионисовой ночи, как бы хитро мне ни улыбалась Диана. Девушка послушно забрала металлический бокал, поставила на поднос и скрылась. Я, как дурак, улыбался ей вслед, довольный, как слон после купания, тем, что мы завтракаем бесплатно.
– О, не обольщайся, Лео, – вздохнула Селеста, снимая с меня розовые очки, – Лепрэнто постоянно обедают за счет заведения, особенно в тех итальянских ресторанах, владельцы которых обожают скрипку и могут узнать юного маэстро в лицо.
– Что ж, остается надеяться, – не растерялся я, – что со мной его будут узнавать гораздо чаще!
Андрэ смущенно покраснел, пробуя языком прозрачную жидкость в своем бокале. Неужели, ему и правда налили туда водки? Странно, но после своего апельсинового сока, я стал чувствовать себя гораздо бодрее, словно после трех литров горячего экспрессо. Федерико схватил со стола кем-то накусанный, кажется, мной, кусок хлеба и кинул его огромной белой чайке, что уже пять минут расхаживала по краю борта. Птица с криком полетела в море, словно в нее попали из ружья. Рико виновато опустил голову, но, к счастью, рядом не было представителей Гринписа.
– Селеста, у нас проблемы, – сказал я на русском, дабы никому не портить настроения.
– То есть снова у тебя, – нахмурилась девушка, – куда ты опять влез?
– Что значит "опять влез"? – спросил Федерико, страстно желая присоединиться к нашему диалогу. Впрочем, все мы глупеем, когда влюбляемся.
– Это девиз нашего демона, – улыбнулась Селеста, – без этого никуда!
Я отомстил ей под столом, быстро наступив девушке на ногу. Андрэ вскрикнул, едва не опрокинув свою тарелку, и обиженно посмотрел на меня. Я усиленно закивал в сторону Селесты, мол, это ее ног дело. В итоге мне все равно пришлось извиняться перед пострадавшим.