Но я застыл на месте вовсе не из-за ее нереальной внешности. За хрупкими плечами Селесты было два огромных крыла, словно у ангела, только разве что угольно-черных и мокрых.
– Ты… ты… кто?! – выдохнул я, пятясь назад, и тут же уперся спиной в стену. – Нет! Это просто сон! Дурацкий!
– Что, такая красивая? – усмехнулась она.
– Крылья… они не настоящие! – замотал я головой. – И сиськи, наверное, тоже…
Улыбка мигом исчезла с ее лица, и на моей щеке зазвенела неслабая пощечина, под стать отвешенному ранее пинку. Я схватился за лицо обеими руками, громко возмущаясь:
– За что? Ты опять разбила мне губу!
– Пять минут назад у тебя была разбита задница, – напомнила мне Селеста, складывая крылья за спиной, – ты не забыл сказать мне спасибо?
– Спасибо, – промямлил я, густо краснея, словно в комнате вдруг стало на десять градусов жарче, – и прости… я просто… совсем не верю в магию и этот… маскарад. Можно потрогать?
Девушка рассмеялась; ее черные крылья растворились в воздухе, как дым на ветру. Я тут же стал сомневаться, что они вообще когда-либо были за ее плечами. И зачем только я выпил это вино в ресторане? Лучше бы ел быстрее и больше!
– Чудес не бывает, – серьезно сказала Селеста, глядя на меня сочувствующим взглядом, словно на замечтавшегося ребенка.
– Но кто ты тогда? – спросил я, подходя к ней на шаг ближе. – Что здесь происходит?
– Я эрг самой нижней ступени, посланный на Землю высшими эргами, – спокойно ответила девушка, будто назвала мне номер своего учебного заведения. Она тихонько положила свой клинок на поцарапанный комод и громко приказала, – отвернись! Я переоденусь в платье!
– Как скажете, Леди Орк, – повиновался я, послушно разворачиваясь к ней спиной.
– Эрг, а не Орк! Пятнадцать высших эргов бессмертны и очень могущественны, им подчиняются природные стихии, время и пространство, – продолжала Селеста, снимая мою потрепанную футболку и бросая ее на комод, – вам, смертным, они больше известны как боги: Зевс, Гера, Посейдон, Аид и другие.
– Но ведь это все мифы! – едва не обернулся я. – Это было давно и неправда!
– Разве я не сказала, что все эрги бессмертны? – сердилась девушка, краем глаза я заметил, как ее легкая рука ловко забирала с комода украшение за украшением. – Эрг – это вечная нестареющая энергия. Она есть у каждого смертного. Это его бессмертная душа. Каждый раз, когда изнашивается и погибает земное человеческое тело, душа возвращается в этот мир и проживает новую жизнь от начала до конца в новом теле. Весь ее прошлый опыт и накопленная мудрость сохраняются, но находятся вне доступа для настоящего сознания.
– Стоп! Ты что-то напутала, – возразил я, теребя пальцами рукоять ее волшебного клинка, тогда как девушка бесшумно одевала свое ярко-голубое платье, – это уже реинкарнация. Совсем из другой оперы!
– А что если все истории – правда? И все мифы и легенды? – возразила Селеста, – Я не сказала, что нет никого сильнее и могущественнее, чем высшие эрги. Это просто самые первые древние души, накопившие больше всех мудрости и развившие свои способности до высочайшего уровня. Они поделили между собой Землю, каждый взял власть над определенной стихией. Но в этом мире есть куда более мощные силы, над которыми не властны и высшие эрги. Даже они не знают всего об этом мире.
– Ясно, – вздохнул я, все еще не веря, но уже вдумываясь в ее слова и находя в них долю правды, – но ты-то кто? Наемный киллер высших эргов на Земле?
Селеста снова звонко рассмеялась, и я, пользуясь моментом, принялся осторожно разворачивать белоснежный пергамент с именами. За что тут же схлопотал по заднице.
– Лео! Руки прочь от Витаниса! – строго сказала девушка, звеня золотыми браслетами. – Никакой я не киллер! Я просто забираю души тех, кто есть в моем списке, написанном рукой самого Аида. Он ждет их в своем подземном царстве, чтобы снова отправить в этот мир, снабдив новым телом и судьбой. На Земле тысячи эргов, таких же, как я, несут эту нелегкую ношу. И, поверь, многие из них носят оружие посильнее, чем мой Витанис. Куда серьезнее и страшнее. Считай, что я сейчас на каникулах и выполняю свое домашнее задание. Низшие эрги постоянно появляются среди смертных, кто-то дарит любовь, кто-то – удачу, а кто-то вынужден отнимать жизнь. Люди настолько беспомощны, что мы даже не видим смысла открыто заявлять им о нашем существовании. Зачем? Все равно не поверят! Мы такие разные и одновременно так схожи с вами, прямо как львы с котятами. И единственное, для чего годятся котята, так это для забавной игры, – подмигнула Селеста. Я ощущал себя скорее ослом, чем котенком, – О, Боги обожают путать карты смертным, балуя своих любимчиков и наказывая неугодных. Для этого они посылают на Землю нас, низших эргов, с различными миссиями и заданиями. И какими бы они ни были жестокими, мы не имеем права вмешиваться и изменять судьбы смертных.
– Поэтому эта рыжая… Каллисто сидела сложа руки? – осенило меня. – Она все равно не могла помочь этому… Андрею?
– Верно, – кивнула девушка.
– А оборотни и вампиры существуют? А призраки? – впопыхах перебил я, снова потянувшись к клинку. – И… я могу стать эргом? Одним из вас?
– Не так быстро, Лео, – вздохнула Селеста, – зачем задавать вопрос, если не станешь слушать ответ? Эрг – это тот, кто помнит все земные и неземные жизни своей души, как бы их ни было много. Эрг обладает колоссальной мудростью и опытом, использует все запредельные возможности своего организма, его мозг работает на все сто процентов, позволяя распоряжаться сверхъестественными возможностями. Знание есть у каждого смертного, а вот тому, как его извлечь из недр подсознания и использовать, учат лишь в Высшей Академии Эргов, и смертным туда дороги нет. Что же касается вампиров, оборотней и призраков – это все к Персефоне, с ее факультета появляются такие прекрасные создания. Можешь развернуться!
– А ты с какого факультета? – спросил я, смотря в ее зелено-карие глаза.
– Это же очевидно, – улыбнулась девушка, – все, у кого есть лунные клинки с черными списками, приходят только с факультета Аида. Еще раз повторяю: все, что там написано, написано кровью и не может быть изменено. Любое вмешательство влечет за собой необратимые последствия. Возвращаешь одного – уходят десять. Кстати, верни мой Витанис!
– Но ты же стерла кровью мое имя! – возмутился я, пряча клинок за спиной. – Спасла мою шкуру!
– И уже об этом жалею, – вздохнула Селеста, требовательно протягивая пустую ладонь. – Клинок! Я жду!
– Там столько жизней! Мы замажем их кровью… – начал я, понимая, что на всех потребуется не менее сотни литров, – или маркером! Мы их спасем!
– Ха! Где ты возьмёшь столько крови эргов? – усмехнулась блондинка, подойдя ко мне вплотную. Ее правая рука бесцеремонно полезла за мою спину, туда, где я сжимал обеими руками ее клинок. – Кстати, спасти жизнь смертного может только сильная любовь кого-то из эргов, но не обольщайся, тебе это не грозит. И потом, ты все равно не знаешь тех смертных, чьи имена есть в списке. Какая тебе разница?
Я молча опустил глаза, не зная, что ей ответить. Действительно, какое мне дело до чужого горя? До чьих-то родных, близких, братьев и сестер? Отцов и матерей?
Я тяжело вздохнул и послушно вернул клинок Витанис студентке Высшей Академии Эргов с факультета Аида. Ну, или почти вернул… В самый ответственный момент, я почему-то вдруг передумал, схватившись за конец рукояти, острое кривое лезвие полоснуло ее нежную ладонь. На новенький паркет хлынула молодая алая кровь. Белоснежный черный список быстро развернулся на пару метров. Селеста громко выругалась. Я бросился собирать пергамент, перед глазами замелькали незнакомые имена и жестокие цифры.
Мы почти смотали свиток обратно, как вдруг на мои глаза попалось до боли знакомое имя. Внутри все похолодело, я замер на месте, парализованный шоком.
"Анастасия Хомкина 24.06.13 5:05"
Я прочитал страшную надпись три раза, вцепившись руками в пергамент, по спине побежали мурашки. Голубые глаза Селесты пробежались по строчке и встретились с моими.
– Мне очень жаль, Лео, – сказала девушка и забрала клинок из моих дрожащих рук.
– Настя? Она же еще ребенок! – возмутился я, скрипя зубами. – Ей даже нет девяти!
– Лео, мне очень жаль, – повторила Селеста, – у девочки ангина и страшный жар.
– Ты не прикоснешься к моей младшей сестре! – закричал я, сжимая кулаки до хруста. – Мне чихать на всех твоих эргов! Высших и низших! Оставь мою семью в покое!
– Ничего нельзя изменить! Ты должен…
С этими словами я выхватил проклятый клинок из ее рук, началась борьба. Селеста оказалась гораздо сильнее и тут же скрутила мою свободную руку, заламывая ее за спину. Я взвыл от боли и отчаяния, понимая, что теперь вернусь домой и больше никогда не услышу смеха своей младшей сестренки, не увижу ее улыбку, не поведу ее в зоопарк. Все будет кончено сегодняшней ночью. И совсем нельзя ничего изменить!
Собрав последние силы и волю, я дернулся, развернувшись лицом к открытой настежь балконной двери, и со всей силы швырнул туда проклятый клинок. Со свистом он пролетел через всю комнату и прямиком угодил прямо за перила балкона в море, тонкая полоса развернувшегося пергамента, словно длинный хвост кометы, моментально проследовала туда же. Селеста мигом отпустила мою руку, громко выругалась и оттолкнула меня в сторону.
– Знаешь, что ты сделал, идиот? – закричала в отчаянии девушка. – Знаешь, что будет, если Витанис попадет не в те руки? Я вернусь, и только попробуй попасться мне на глаза!
С этими словами она выбежала из комнаты на балкон, вскочила на перила и ласточкой грациозно нырнула вниз с восьмого этажа прямо в море. Я выскочил следом, тяжело дыша, и долго вглядывался в темную воду, с ужасом ища среди волн золотые кудри Селесты.
Все было напрасно, девушка не выныривала. Неужели в этой сомнительной Академии Эргов не учат плавать? А как же все ее супер-способности и сила?
– Феликс, ты это видел? – донесся старушечий голос сверху. – Сиганула прямо в море!
О, сейчас мне было настолько по барабану, что подумают обо мне соседи. Я был не в настроении объяснять, почему из моего окна вылетают ножи и красивые девушки. Весь мир, словно экран цветного кинотеатра, погас и отошел на второй план.
– Они не тронут мою сестру! – рычал я себе под нос. – Я им покажу игру! Сволочи!
С этими словами я стиснул зубы и решил доставить высшим эргам столько проблем, сколько ни один смертный не смог создать за всю человеческую историю. Только в тот момент я совсем не думал, что великие боги совсем не любят проигрывать.
Глава 6. Ангелы и Демоны
Первым делом я нашел свой телефон и буквально подпрыгнул от удивления. Пять пропущенных вызовов и аж одиннадцать новых смс. Ну-ну! Как-никак я выиграл международный конкурс, а с победителями все хотят дружить. Особенно если до этого не узнавали на улице и отворачивались при встрече. Я поступил вполне разумно и обдуманно: выделил все непрочитанные смски вместе с пропущенными звонками и просто удалил одним нажатием. Все равно нет времени отвечать, да и к тому же тут дикий роуминг.
После этого я по памяти набрал самый родной номер на свете.
– Мам? – тихо спросил я, едва закончились длинные гудки. – Как вы там?
– Леня! Слава Богу! – ответил взволнованный женский голос. – Мы… у Насти ангина, температура не спадает. Вызывали врача. Как ты сам?
– Выиграл все, что мог, – быстро ответил я, не вдаваясь в подробности, вопросы задавать было бессмысленно; мои самые худшие опасения подтвердились, – береги сестру. Скажи ей… скажи, что я люблю ее, и когда снова буду дома, то мы непременно пойдем в зоопарк. Мне пора, мам. Целую.
Я повесил трубку, кусая губы, слезы навернулись на мои глаза, и, быстрее, чем я успел сообразить, что происходит, соленые ручьи побежали по щекам. Но я не должен плакать, Настя пока жива, и у меня есть время. Может быть, Селеста благополучно потеряла свой клинок. Кто знает, может быть, эта блондинка сама уже у ворот царства Аида? Черт, и откуда только эта музыка?
Я прислушался, затаив дыхание: где-то совсем рядом, словно внутри моей больной головы, плакала скрипка. Прекрасная печальная мелодия жгла мое сердце; грудь разрывало от боли, на глаза наворачивались соленые слезы. Я плакал в такт грустным нотам, кусая в кровь разбитые губы и задыхаясь от собственной беспомощности. Из коридора доносилось шарканье ног, всхлипывания и ворчание. Кажется, я был не один, кто рыдал под тихий стон скрипки.
Раздираемый печалью и любопытством, я выглянул в коридор: народ со слезами на глазах и смертельной тоской на лицах толпился возле номера, что был от моего всего через три двери. Кажется, Андреа Лепрэнто, наш грустный скрипач, живет именно там!
В его дверь уже стучали несколько раз, но безрезультатно, с той стороны ответом была лишь прекрасная мелодия, разрывающая тоской сердца собравшихся. Нет, просто невозможно терпеть! Мои щеки не успевали высохнуть, а глаза постоянно застилала мутная пелена слез.
Слепой и разбитый, я вернулся в свой номер, нащупал в дорожном рюкзаке старые наушники и нацепил их, не разматывая. Не помогло! Тогда я кое-как воткнул их в телефон и врубил на всю громкость первую же песню. Пусть я оглохну, но больше из моих глаз не выпадет ни одной слезинки. Трек оказался весьма позитивным и даже неплохо сочетался с тоскливыми звуками скрипки на заднем фоне.
Я выскочил на балкон и, не обращая внимания на возмущенные крики жильцов сверху по поводу моей низкой культуры и отсутствия воспитания, принялся перелезать к соседям слева. Надо остановить этого скрипача, пока у меня не сел телефон!
Но сначала был остановлен я сам. Крикливой бочкообразной мадам, которая оказалась моей ближайшей соседкой. И после того, как я, кряхтя и фыркая, без приглашения влез на ее балкон, пожилая дама сразу забилась в истерике под звуки скрипки. У ее ног звонко скулил пушистый белый пудель, тот самый, что ранее не без моего прямого участия скинул в бассейн тележку с мороженым. Тогда было весело и очень громко. Но, конечно же, не так громко, как стало сейчас.
– Хам! Наглец! – кричала дама на английском, при этом визжала по-французски и шипела по-испански, на ней были лишь розовый домашний халат и разноцветные бигуди. – Полиция! Полиция-я-я! Снежок, фас!
С последними словами она швырнула в меня подушкой, которая благополучно просвистела в море. Я, не желая следовать за ней, решил, что пора действовать. И как только дама снова замахнулась зонтиком, я поднял свой старенький мобильник и притворился, будто делаю самое неприличное фото в истории.
О, столько визгов и проклятий не слышал в своей жизни ни один круизный лайнер. Мадам, красная, как помидор, с выпученными, как сливы, серо-голубыми глазами, пулей влетела в свой номер, захлопнула за собой балконную дверь и с грохотом задернула жалюзи. Отлично! Путь свободен! Хорошо хоть в обморок не свалилась!
Но не все было так гладко: ее сумасшедший пудель остался на улице, бегая кругами с поджатым хвостом и громко тявкая. В самый ответственный момент, когда я уже почти благополучно перелез на следующий балкон, расчудесная собачонка, отчаянно взвизгнув, впилась острыми зубками прямо в правый рукав моего дорогого костюма. К счастью, пудель прокусил только ткань, и, слегка поцарапав кожу, повис на моей руке. Сначала я твердо решил стряхнуть его в море, но затем жалость взяла верх над местью, и я стряхнул пса на соседний балкон. Там никого не оказалось, и пудель, зажав хвост между задними лапами и отчаянно скуля, прошмыгнул в открытую дверь. Тут же донесся звон битой посуды и радостные детские крики.
Как сложились их дальнейшие приключения, мне неизвестно, поскольку я тут же отправился на третий балкон. Именно из его приоткрытой двери доносился печальный плач скрипки.
Далеко на горизонте вспыхнула огненная полоса заката, окрашивая небо, волны и меня в мистический багровый цвет. Полный штиль, словно недолгое затишье перед бурей, предвещал драму и в море, и на корабле. Медленно и осторожно, словно ночной грабитель, я направился к балконной двери, постоянно боясь, что меня выдаст бешено колотящееся сердце. А что, если там вся семья? Вдруг они вооружены? В темном зале ресторана выстрелы звучали чаще, чем грохот стульев и вопли. А вдруг меня схватят и тут же потащат в полицию?
Не схватят! Если что, я спрыгну в море и… там что-нибудь придумаю. Всегда можно сказать, что захлопнул дверь и забыл ключи в номере. Любым путем нужно срочно заставить замолчать эту скрипку, пока меня целиком не съела тоска. Стекло отражало яркое зарево заката, и я, щурясь и ругаясь, досчитал до трех и открыл балконную дверь.
Внутри номер оказался немного просторнее, чем мой собственный, но такой же уютный и новый. Светлые стены, дорогая отполированная мебель, ковры и картины. В центре стояла роскошная двуспальная кровать, заправленная светлым покрывалом. На ее дальнем конце лежала знакомая темноволосая девушка, одетая в красивое нежно-кремовое платье. Ее бледное лицо было спокойно и безмятежно, словно она спала и вот-вот собиралась открыть свои пронзительные изумрудно-зеленые глаза. Рядом со спящей красавицей сидел худенький светловолосый паренек, согнутый горем, он не сводил с девушки глаз. На его левом плече лежала маленькая черная скрипка, а в правой руке был зажат тонкий смычок, который нервно бегал по струнам, наполняя воздух душераздирающей печалью. Скрипач сидел спиной к окну, никого не видя и не слыша. Его музыка, словно стена, отгородила его от всего мира, оставив наедине со своей бесконечной болью. Я прикусил губу и поправил свои наушники, воткнув их как можно глубже.
Недалеко от Андреа на тумбочке стояла бутылка дорогущего красного вина – именно с нее начались все его проблемы. Да и мои тоже. Сладкий яд попал на шипы прекрасной алой розы, ими и укололась Лиана. Ядовитый цветок сейчас лежал рядом с бутылкой, его бархатные лепестки почернели, но несколько не увяли.
– Проклятье! – прошептал я, слабенькие наушники совсем не помогали, и по моей правой щеке снова покатилась соленая слеза. – Да этот парень пьян! Чтоб его!
И словно в подтверждение моих слов Андреа опустил смычок, небрежно взял бутылку и сделал пару жадных глотков. Солнце садилось очень быстро, отдавая права теплой южной ночи, и в комнате уже царил полумрак, по стенам плясами тени. Музыкант поставил бутылку на стол рядом с розой и снова потянулся к смычку.
– Нет! Стой! – закричал я, на ходу выдирая наушники. – Хватит играть и…
Андреа резко развернулся, его белокурая вьющаяся челка была ужасно растрепана, ярко-голубые глаза, распухшие от слез, расширились от удивления и ужаса. Нет, ему далеко не девятнадцать лет, как писали в газетах. Сейчас ему не дашь и пятнадцати. Я думал, мальчишка швырнёт в меня бутылкой.
– … и хватит бухать! – строго закончил я, вспоминая свой английский. – Вино отравлено!
– Ты пришел за мной… демон? – спросил Андреа, словно во сне, его глаза смотрели сквозь меня куда-то далеко в открытое море. – Твоя отрава забрала только мою Лиану. Яд выдохся, и теперь это просто вино. Попробуй.
– Да чтоб тебя! – я выбил бутылку из его протянутой дрожащей руки, и она с грохотом покатилась по ковру, оставляя за собой кроваво-рубиновый след из капель. – Я не демон!