- Так точно, - но сам не спускал с начальника глаз, надеясь, что тот подмигнет. Ведь с первого взгляда ясно, что старичок не в ладах с головой.
Но Крутилин подмигивать не стал, напротив, протянул сбрендившему руку:
- О результатах расследования, Петр Петрович, непременно сообщу.
Старик от счастья попытался руку облобызать, но начальник сыскной не позволил.
В субботу Фрелих появился лишь в восемь вечера:
- Иван Дмитриевич, вы знаете, я в нечистую не верю, - затараторил он с порога. - Вернее, не верил. Но теперь… Спаси Господи мою душу…
- Шо случилось? Да ты садись, садись.
Сам Крутилин, наоборот, встал, подошел к несгораемому шкафу, где держал спиртное. Нет, пьяницей он не был, но иногда требовалось успокоить нервы: и себе, и подчиненным, иной раз допрашиваемым. Иван Дмитриевич достал из шкафа начатый полуштоф. В стакан, предназначавшийся подчиненному, налил щедро, себе плеснул на донышко.
- Рассказывай.
- Благодарствую. - Фрелих жадно выпил, занюхав воротником. - Согласно вашего поручения, с утра вел кассира от дома на Моховой. Венцель пешком дошел до банка. Внутрь за ним я не рискнул, чтобы не приметил. Ждал его весь день на набережной.
- На набережной? - усомнился Крутилин.
Чай, не лето на дворе, зимушка-зима.
- Ну почти… Там трактир…
- Понятно.
- Нет, такого-сякого… - Фрелих указал на стоявший перед ним стакан, - ни-ни. Только чай.
Даже если и выпил агент рюмку-другую, беда не велика. Но на всякий случай Крутилин погрозил Фрелиху пальцем. Тот продолжил доклад:
- Ровно в пять пополудни Венцель вышел из банка, держа в руках большой бумажный пакет. В такие в лавках овощи кладут. Опять пошел пешком. Я снова за ним. На Пантелеймоновской свернули во дворы. Кассир подошел к одному из дровяных сараев, открыл ключом замок и зашел внутрь. Я огляделся - во дворе никого. Подбежав к сараю, нашел меж досками щель и прильнул.
- И шо увидел?
- Луженую лохань из котельного железа. В нее кассир бросил бумажный пакет, что принес с собой, плеснул на него из бутылки и чиркнул серником. Сарай тут же заполнился дымом, едким-преедким, будто шуба горит. Я не выдержал, отпрянул, чтобы не закашляться. И вовремя, потому что Венцель выскочил наружу.
- Тебя он не приметил?
- Нет. Только он закурил, из сарая раздался кошачий крик. Страшный, истошный, душераздирающий. Кассир ему очень обрадовался, аж разулыбался от счастья, видимо, предсмертные вопли ему слаще всякой музыки.
- Предсмертные? Думаешь, он кошку сжег?
- Не думаю, уверен. Потому что запах жженой шерсти и этот крик…
- А где он кошку взял? В какой момент? Ты ведь не упускал его из виду…
- Как где? С собой принес, в пакете.
- В пакете? Он что, шевелился по дороге? Ты не говорил.
Фрелих задумался. Потом решительно заявил:
- Нет. Точно нет. Не шевелился. Я бы заметил.
- Но кошка не кукла. Она бы пакет в клочья изодрала.
Фрелих снова задумался:
- Понял. Венцель ей снотворного дал.
- Кошке? - с ехидством уточнил Крутилин.
- Значит, хлороформом усыпил. Помните кота княгини Тарусовой…
- Помню, - пробурчал Иван Дмитриевич. - Дальше-то что было?
- Самое страшное. Позвольте, еще налью. Чесслово, страшно вспоминать.
Крутилин плеснул агенту сам. Немного, чтобы не развезло.
- Когда животное замолкло навсегда, кассир обратно в сарай зашел. И тут я услышал дьявола…
- Кого?
- Голос его на змеиный похож. Так же шипит, только громко, очень громко, слышно на весь квартал.
- И что дьявол говорил?
- Я от страху не разобрал. Стоял, не в силах пошевелиться, будто гвоздями меня к земле прибило. Счет времени сразу потерял, казалось, что я туточки уже день, а может, всю неделю стою. Очнулся, только когда кассир из сарая вышел. На физии его читалось, как он доволен собой. Я проводил его до парадной, потом вернулся на Пантелеймоновскую, отыскал старшего дворника, показал удостоверение и опросил. Выяснил, что Венцель арендует сарай с середины ноября.
- Для каких целей?
- Для научных опытов.
- Значит, так… Завтра снова топаешь за Венцелем…
- Нет, Иван Дмитриевич, нет.
- Что значит нет? Это приказ.
- Умоляю, отпустите ради Христа. Брата перед концом света хочу повидать. Помните, о нем рассказывал? В Екатеринбурге служит в золотосплавильной лаборатории. Двадцать лет не виделись. Дозвольте обнять напоследок…
- Какой такой конец света? С ума, что ли, сошел?
- Наоборот - прозрел. И вас заклинаю прозреть. Я ведь и сам вчера счел Петра Петровича душевнобольным, хихикал над ним, когда домой провожал и слушал его рассказ. А сегодня убедился: прав он, прав. В одном только Петр Петрович ошибся: Венцель не с чертями, с самим Сатаной знается. А кошек сжигает, чтобы знак Сатане подать. Мол, прибыл на место, готов к злодеяниям. Умоляю вас, отпустите к брату. И сами тоже хватайте семью в охапку и бегите куда глаза глядят.
- Думаешь, конец света в одном Петербурге случится? Думаешь, до Урала твоего Сатана не доберется? Да как тебе не стыдно слюни-то распускать. Сколько раз спасала нас вера православная? Спасет и ныне. А мы, полицейские, прятаться в трудный час прав не имеем. Если и погибнем, то за святое дело.
Мудрые слова начальника и приободрили, и пристыдили Фрелиха:
- Вы не так меня поняли, Иван Дмитриевич. Я не дезертир. Просто по брату соскучился.
- Как Сатану обезвредим, сразу к нему и поедешь. Обещаю. А пока не спускай с Венцеля глаз. Вдруг не только по субботам он нечистую вызывает? Как увидишь, что вышел из банка с бумажным пакетом, отправь ко мне городового с известием, а сам следуй за ним.
Версию Фрелиха Иван Дмитриевич расценил как глупое суеверие. Но вопрос - зачем Венцель сжигает кошек? - его не отпускал. Что еще за опыты такие живодерские? Потому в воскресенье Крутилин пошел к князю Тарусову посоветоваться. Дмитрий Данилович - человек умный, образованный и, что самое для этого дела важное, к вере и суеверьям относится скептически. Вдруг версию какую подскажет правдоподобную?
Князь принял начальника сыскной радушно, а выслушав, прочел краткую лекцию:
- Ослы упомянуты в Библии сотню раз, собаки - восемнадцать, а вот кошка - ни разу. Почему? Ответ ранних христиан был прост - раз кошкам не нашлось места в священной книге, значит, они служат дьяволу и их следует уничтожить. В наш просвещенный девятнадцатый век подобная логика кажется абсурдной. Мало ли о чем не говорится в Библии? Например, из всех существующих в природе металлов в ней упомянуты лишь шесть: золото, серебро, медь, железо, олово и свинец. Означает ли это, что латунь, к примеру, тоже служит дьяволу? И что ее надо уничтожить заодно с кошками? Только вот как? Металл уничтожить невозможно. Зато кошек… Полтора тысячелетия по всей Европе их сжигали, топили, забрасывали камнями, шпарили кипятком, сбрасывали с колоколен. Каждый добропорядочный человек, встретив по дороге кошку, обязан был ее убить. Сие истребление несчастных, ни в чем не повинных животных закончилось для человечества весьма печально. Эпидемии чумы, раз за разом накатывавшие на континент и унесшие в могилу миллионы людей, случались как раз из-за нехватки кошек - некому было противостоять крысам, которые переносят эту заразу.
- Погодите, Дмитрий Данилович, - перебил князя Крутилин. - Правильно ли я вас понял? Кошек убивали, чтобы дьявола изгнать? Не наоборот?
- Вы про версию вашего агента? - уточнил Тарусов, поглаживая любимца, рыжего кота Обормота. - Простите, но это чушь.
- Может, выдвинете свою?
- Охотно. Даже две. Согласно первой, Венцель такой же шибко верующий, как и достопочтенный Петр Петрович. И хотя избиения кошек давно канули в Лету, отдельные фанатики по-прежнему их продолжают. Венцель - один из них.
- А по второй?
- Венцель проводит опыты по сожжению тел. Слыхали про кремацию? Дело в том, что народонаселение на планете увеличивается с каждым годом и в крупных городах давно уже все кладбища переполнены. И близится тот день, когда земель для новых уже не останется. Тогда, по примеру индусов, нам придется трупы сжигать. Некоторые ученые даже приступили к опытам - ведь надо подобрать оптимальную температуру. Возможно, Венцель - энтузиаст кремации и проводит опыты на животных.
- Но почему на живых? Неужели дохлых ему не хватает? - возмутился Крутилин.
- У него и спросите.
- Обязательно. Только сперва поймаю с поличным.
В воскресенье Венцель квартиру не покидал, с понедельника по четверг перемещался туда-сюда подобно конке: утром в банк, вечером обратно; пакетов со службы не выносил, сарай на Пантелеймоновской не посещал.
Агент Фрелих был уверен, что и в пятницу кассир отправится домой - ведь свои ритуалы приспешники Сатаны совершают по субботам, когда Создатель спит. Однако ровно в пять вечера Венцель вышел из банка с пакетом под мышкой. Следуя полученным указаниям, Фрелих бросился к городовому:
- Дуй в сыскное к Ивану Дмитриевичу, скажи, кассир снова с пакетом.
А сам, перекрестившись, отправился за ним.
Крутилин уже домой собирался - выспаться хотел перед всенощной, да, видно, была не судьба. Выслушав запыхавшегося городового, тоже удивился:
- Так ведь пятница.
И только в санях, летя по Миллионной, сообразил, что завтра неприсутственный день. И сделал важный вывод: посещение Венцелем сарая связано с окончанием рабочей недели.
Но почему?
Фрелиха Иван Дмитриевич нагнал у Летнего сада, тот пальцем указал на шедшего впереди кассира. Крутилин приказал извозчику их обогнать, вылез из саней и пошел навстречу, чтобы внимательно Венцеля разглядеть. Возраст - около сорока, худой, сутулый, цвет волос из-за шапки не разобрать, шинель "горохового" цвета, в руках бумажный пакет. Признаков, что внутри его кот или кошка, не заметил.
Поравнявшись с Фрелихом, Иван Дмитриевич развернулся и пошел рядом с ним. Не доходя до Моховой, кассир свернул во дворы, сыщики последовали за ним. Когда Венцель остановился у сарая, Иван Дмитриевич сделал агенту знак, мол, прячемся. Кассир открыл замок, вошел внутрь и закрыл за собой дверь.
Как и в предыдущую субботу, через минуту из сарая повалил едкий дым, за ним раздался кошачий крик, Венцель тут же вышел и закурил.
- Пошли, - толкнул Крутилин старшего агента.
- Нет, Иван Дмитриевич, - взмолился тот, - жить хочу.
- Да ты шо? Всегда первым под пули лез.
- То под пули. А здесь Сатана. Вдруг в козла превратит?
- Да ну тебя.
Крутилин, достав револьвер, двинулся к сараю, который, как в Крыму, весь был в дыму.
- Сыскная полиция. Руки вверх, - скомандовал он.
Опрос пришлось проводить в трактире на Гагаринской - у Фрелиха то ли из-за страха, то ли из-за того, что весь день проторчал на морозе, зуб на зуб не попадал.
- Ну-с, ждем от вас объяснений: где кошку взяли, чем усыпили и, наконец, зачем сожгли? - взял быка за рога Крутилин.
Венцель захлопал глазами:
- Вы о чем?
Фрелих в ответ расстегнул воротник, вытащил нательный крестик и вытянул его в сторону кассира:
- Не юли! Говори, зачем тебе Сатана понадобился?
- Вы точно из сыскной? - спросил Венцель, оглядываясь по сторонам, не придет ли кто на помощь? Ведь явно сумасшедшие. И оба с револьверами.
- Из сыскной, - заверил его Иван Дмитриевич. - Надворный советник Крутилин.
- Слышал о вас.
- Ну-с, повторяю вопрос, зачем сожгли кошку?
- Я этого не делал.
- А как же крик? Мы его слышали.
- И не раз, - поддакнул начальству Фрелих. - В прошлую субботу уж так орала…
- А-а! Понял! Вы про Котолизатора.
- Кото… кото чего?
- Я так прозвал котенка, что поселился в моем сарае. Игра слов. Катализаторами называют вещества, которые ускоряют химические процессы. Дело в том, что котенок всегда вопит во время моих опытов, вот я и решил, в шутку, конечно, что эти крики их ускоряют.
- Что за опыты? - строго уточнил Крутилин.
- По долгу службы я учитываю и обмениваю на рубли золотые монеты, - стал рассказывать Венцель. - Сами понимаете, среди них попадаются фальшивые, я обязан их выявить. В начале ноября клиент принес в банк два австрийских дуката чеканки 1852 года с портретами Франца-Иосифа Первого. Как и полагается, первым делом я их взвесил. И что вы думаете? Один из них оказался легче другого. Всего на чуть-чуть, на половину аптекарского грана. Неужели фальшивый? Я осмотрел монеты в восьмикратную лупу, однако портреты на аверсах, гербы на реверсах и гурты были абсолютно одинаковы. Однако отличия все же имелись: "тяжелый" дукат блестел, будто отчеканен вчера, "легкий" же был тусклым. Как думаете, какой я сделал вывод?
- Вопросы здесь задаю я, - напомнил Крутилин.
- Простите. Привычка. Раньше в реальном училище химию преподавал. Потому и смог разобраться в данном казусе, с разницой в весе. Надеюсь, понятно, что "тяжелая" монета хранилась в чулке или в банке?
Крутилин с Фрелихом кивнули.
- "Легкая" же ходила по рукам, испытав за девятнадцать лет жизни множество трений. Как вы уже знаете, все предметы сотканы из мельчайших частиц, именуемых атомами. Их не различить в микроскоп, вес их настолько ничтожен, что ни один самый совершенный прибор пока не в силах его определить. При каждом трении предметов, ну, например, когда вы кладете монету в карман или достаете ее оттуда, один или даже несколько атомов неизбежно "отрывается" от нее. И за девятнадцать лет от "легкого" дуката их "оторвалось" столько, что я сумел определить их суммарный вес. Конечно же, оба дуката я признал подлинными и обменял их на рубли. Однако меня стала мучить мысль - ведь об мою конторку каждый день трутся сотни, иногда тысячи золотых монет. Но оторвавшиеся от них атомы по вечерам безжалостно сметает уборщица. А что, если застелить конторку шерстяной тканью? В ее ворсинках атомы неизбежно застрянут. Сказано - сделано. Теперь каждый понедельник я приношу на службу кусок шерстяной ткани и стелю его на конторку. В субботу его забираю, якобы постирать. На самом деле прихожу в сарай, кладу его в лоханку, обливаю керосином и поджигаю. Под воздействием высокой температуры атомы золота "слипаются" в кристалл. Но как его найти среди груды пепла?
Венцель обвел вопросительным взглядом обоих сыщиков. Спохватился, что не на уроке, и продолжил:
- Получившийся пепел я аккуратно переношу в стеклянный кувшин, в который наливаю концентрированную серную кислоту. В результате реакции с продуктами горения образуется газ, ну как при добавлении уксуса в соду.
- Так вот откуда шипение, - догадался Фрелих.
- Полученный после добавления кислоты раствор я фильтрую сквозь промокательную бумагу. И всегда нахожу на ней крупинку золота.
- А шо, золото в серной кислоте не растворяется? - удивился Крутилин.
Венцель строго на него посмотрел и сурово вынес вердикт:
- Двойка. Тьфу! - тут же поправился он. - Извините, привычка, никак не могу избавиться. Нет, господин надворный советник, золото в обычных кислотах не растворяется, только в "царской" водке.
Крутилин нехорошо прищурился. Неужели его разыгрывают? Ну держись, сосиска немецкая, теперь я тебе спуску не дам!
- В водке, говоришь? - Иван Дмитриевич схватил графин, который заказал Фрелиху для сугреву, налил из него в рюмку, и, сняв с пальца обручальное кольцо, бросил в водку. - Чего ж не растворяется?
Фрелих деликатно кашлянул:
- Иван Дмитриевич, простите. "Царская" водка - это вам не столовое вино, а смесь соляной и азотной кислот.
Венцель одобрительно кивнул. А Крутилин покраснел. Мало ему, что учителишка поганый в невежестве его уличил, так теперь и собственный подчиненный туда же.
- А ты откуда знаешь? - накинулся он на Фрелиха.
- Так брат по химической части. Я же говорил…
- Надеюсь, мои объяснения исчерпывающи? Я могу быть свободен? - спросил, поднимаясь, Венцель.
- Это уж как суд решит, - огорошил его Иван Дмитриевич.
- Какой суд? За что? - Кассир схватился за сердце и опустился обратно на табурет. - Я ничего не сделал.
- Тайное добывание золота, - объяснил Крутилин. - Глава восьмая, статья 629. Каторга или поселение в Сибирь.
- Да вы сперва взгляните на результат этого добывания. - Венцель трясущимися руками достал из шинели сложенный носовой платок и развернул его. На ткани, если сильно присмотреться, можно было заметить несколько крохотных песчинок. - Вот итог моих опытов за целый месяц.
Крутилин почесал затылок. И снова прав кассир. В суде, если дело туда дойдет, только лишь посмеются. Над ним, над Крутилиным.
Венцель тем временем продолжал защищаться:
- Сие не добывание, а научный эксперимент, который в будущем принесет большую выгоду государству. Представьте только, сколько золота можно будет собрать в казну, если каждый кассир в каждом банке станет считать золотые монеты не на столе, а на шерстяной ткани? И почему вы решили, что я действую тайно? Нет! Опыты я произвожу с позволения начальства. Правление банка даже выделило финансирование.
- А казначейство извещено? - строгим голосом спросил Крутилин.
Ну не мог он просто так отпустить Венцеля. Столько времени из-за него потерял. Опять же перед Всенощной не выспался. А кассир еще и уязвить его умудрился. И не раз!
- А я почем знаю? Я кассир, в казначейство не вхож, спросите у начальства.
- Где проживает?
- На Малой Морской. Однако именно сейчас в отъезде-с. И до окончания Святок не вернется.
Иван Дмитриевич призадумался. Ох, как ему хотелось, чтобы Венцель провел ночку-другую в камере для задержанных. Но посадить его туда на десять дней? То явный перебор. Как ни крути, кассир этакого наказания не заслуживает.
- Хорошо, ступайте, - сказал он со вздохом.
Венцель откланялся.
- Завтра навестишь Петра Петровича, все ему растолкуешь, - выдал задание Фрелиху Крутилин.
- Извините, но придется вам самим, Иван Дмитриевич, - возразил ему старший агент. - Помните, отпуск обещали?
- Помню, - буркнул Крутилин.
- Значится, завтра уезжаю. С Рождеством вас.
- И тебя. Но чтоб к Крещению вернулся. Сам знаешь, самая у нас горячая пора - пока честной народ в проруби окунается, карманники чистят шубы от кошельков. Каждый человек на счету.
Фрелих заверил, что вернется непременно, и ушел.
А Иван Дмитриевич заказал себе водки. В голове вертелась песенка, что Никитушка сочинил:
Кисоньке-кисоньке,
кисоньке-мурысоньке
Тяжко жить зимой
На улице одной.
Он подозвал полового:
- Молочко найдется?