– Тогда я не узнаю, что произошло со мной. Кого я родила и кто отец рбенка, – сказала Ольга.
– Зачем тебе знать? – выговорила девочка это со всей злостью, на какую была способна. Из глаз полились слезы, мокрые дорожки обозначились на бледных щеках. – Я не хочу! Ты не послушаешь меня? Я не хочу ничего знать! Я! Надо мной надругались, неужели не понятно? Уходи! Просыпайся! Уходи!
Ольга повернулась и сошла на пару ступеней. Девочка говорит правду. Они обе пережили много боли, это можно понять, но и жить во тьме, обманывая себя и надеясь, что все пройдет без последствий, невозможно. Зло когда-то пришло в их семью. Сейчас оно возвращается. Круг замыкается.
Ольге понадобилось три секунды на размышление. После этого она побежала вверх по лестнице.
– Стой! – закричала девочка. – Ты не знаешь, что там! Стой!
Ее плач разрывал Ольге сердце.
Да это же я сама! Почему я не могу послушать себя?
– Мне надо, извини. Прости, – сказала она, устремляясь к двери. Ребенок отскочил в сторону, заливаясь слезами.
Ольга протянула руку к звонку и посмотрела на девочку.
– Прости. Я войду.
Та бросилась вниз, побежала, перепрыгивая через ступеньку. Вскоре ее дребезжащий голос стих вдалеке. Ольга нажала на кнопку звонка. Знакомая трель, воспроизводимая десятки тысяч раз.
Она подождала и позвонила опять, еле справляясь со своими эмоциями.
Дверь открыл отец, такой же молодой и красивый, как в те времена. В волосах не было седины, а живот, словно у гимнаста, плоский. Отец улыбался, словно только и ждал прихода Ольги.
– Привет, как дела? Входи.
Ольга ступила на коврик перед дверью, и из кухни сразу потянуло жаренной с луком картошкой, свежезаваренным чаем, булочками. Рот затопила слюна, Ольга с трудом ее проглотила. Нахлынули забытые детские эмоции, появилась прежняя легкость, ощущение совсем другого тела, не подвергшегося испытанием времени, девственной плоти, к которой мужчина еще не прикасался. Ольга увидела, что отец внезапно вырос и все предметы стали больше.
Они не увеличились, а я уменьшилась. Сколько мне лет? Скорее всего двенадцать, как той девчонке.
Да это я и есть.
– Тебе, конечно, не надо было приходить, – сказал отец. – Но все равно хорошо, ты молодец.
– Пап, я ничего не понимаю. Дом пустой стоит, вокруг никого, ни души. Куда все делись?
– Здесь только мы.
– Расскажи мне все, – потребовала Ольга.
– Сейчас пообедаем, – сказал отец и закрыл входную дверь. – Пойдем.
– Пап…
Он не дослушал, уходя в комнату, в большую, куда можно было попасть прямо из прихожей. Вторая принадлежала детям, и Ольга увидела, что дверь в нее приоткрыта. В окно льется солнечный свет, у подоконника покачивают ветками клены. В углу на тумбочке работал телевизор, звук был довольно громким – из-за грохота машин снаружи. Ольга вспомнила, что когда она стояла под балконом, квартира казалась покинутой. И ни одного автомобиля на дороге не было.
На кухне возилась мама. Девочка узнала ярко-розовый фартук и волосы, стянутые в пучок на затылке. При взгляде на нее кружилась голова – такой молодой она выглядела. Ольга подумала, что еще немного, и ее психика не выдержит подобных метаморфоз. Федор положил ей руку на плечо, а мать, заметив Ольгу, подошла к ней и поцеловала в щеку.
– Сейчас будем есть. Бледная ты, прямо как смерть. Плохо питаешься?
– Нет, нормально.
– Диетами, поди, себя изводишь?
– Нет, мама.
Из комнаты с воплями выскочил шестилетний Игорь. Он держал в руке пластмассовый самолетик и изображал вой двигателя. Ольга услышала, как сердце пропускает удары. Она не помнила его таким. Вообще не помнила ничего из того, что видит. Игорь подбежал к сестре и стал тыкать ей самолетом в спину.
– Игореша, перестань, – сказал отец.
Ольга поглядела мальчику в глаза, а он показал ей язык. Помахав игрушкой у нее перед носом, Игорь умчался в коридор, потом оттуда выскочил на балкон.
– Папа, расскажи, что здесь было? Что я не помню?
– Не могу. Почему я должен рассказывать? Мы поставили точку, вы с Игорем забыли всю эту мерзость. Пускай тени останутся здесь.
– Нет, – сказала Ольга. – Это может повториться, уже, наверно, повторяется. Как мы можем не знать?
– Тебе только так кажется, Оля. Оно не придет. Комната закрыта навсегда.
– Что? Комната?
Отец нахмурился, потер кожу над верхней губой.
– Я не хочу про это говорить. Все останется здесь – и никогда не вернется.
– Ошибаешься, папа.
– Нет!
– Мама, почему ты молчишь?
Людмила раскладывала по тарелкам дымящуюся картошку и еле слышно напевала. Она даже не посмотрела на дочь.
– Мне сказать нечего, дочик. Мы договорились молчать, значит, нужно держать слово.
– Мне страшно, мама. Я сейчас совсем одна!
– Ты взрослая, выбор за тобой… Если хочешь вспомнить, ты вспомнишь, но мы с отцом не будем тебе помогать. Тебе положить салат?
– Салат?
– Ну. Помидоры, огурчики свежие, масло подсолнечное, лук.
Ольга возмутилась, взорвалась. В физической оболочке девчонки-подростка это было легко.
– Я вас ненавижу! Вы даже меня не слушаете! Я говорю серьезно! Знаете, что со мной случилось?
Федор покачал головой, плотно сжав челюсти.
– Это все вы виноваты!
– Доча, так ты будешь обедать? – спросила мать. Ее глаза были пустыми, Ольга не смогла прочесть в них ничего близкого, родного, они казались отвратительно прозрачны, до самого дна, где нет ни одной мысли.
– Нет! Я не буду! Сами ешьте!
– Не кричи. Комната закрыта, не думай о ней, – сказал отец. Ольга скинула его руку с плеча.
– Оля, подожди, не надо торопиться, – проговорила мать, приближаясь к ней со сковородкой в руке.
– Не подходи!
Ольга прокричала это срывающимся голосом и попятилась. Все нарастающая тревога превратилась в страх. Атмосфера в квартире стала невыносимой, она ложилась на плечи, тянула к полу, стремясь унизить, раздавить. В памяти Ольги словно пронесся ураган. Действительно, все повторялось.
Она ринулась не к выходу, а в свою комнату.
Вот то, что она искала. Еще одна дверь – в противоположной стене. С виду ничем не отличается от любой другой. Фарфоровая ручка, белая краска, кое-где отходящая от времени. Тумбочка перед порогом – весьма жалкое препятствие на пути того, кто живет внутри.
Ольга стояла и завороженно смотрела перед собой. Хорошо были видны длинные гвозди, которыми дверь пришпилили к косяку.
Девочка повернула голову, вспоминая детали обстановки. Две кровати, письменный стол, платяной шкаф, небольшой секретер, коробки с игрушками, часть которых раскидана Игорем по полу. Все нормально. Так и было раньше.
И дверь эта тоже была на месте…
Ольга подошла к самому главному, к последней черте, за которой находятся нужные ей воспоминания, и уже готовилась сделать последний шаг, как вдруг отцовская рука потащила ее назад.
– Я же сказал тебе, что тебе нельзя к этому прикасаться! Уходи!
– Пусти! – закричала Ольга. Она пробовала отбиваться, но отец, конечно, был сильнее. – Я могу умереть!
– Беда произойдет быстрее, если ты подойдешь к ней близко! Теперь уходи! – отец выволок брыкающуюся дочь в прихожую. Ольга укусила его за предплечье, отец зарычал, но не отпустил ее. – Это ради тебя. Ради тебя!
Она зарыдала, изо всех сил вырываясь. Это не помогло. От слез Ольга не видела ничего и пришла в себя только на площадке перед дверью. Отец все-таки выставил ее наружу.
– Я вас ненавижу! – Ольга села на пол и плакала.
В промежности опять появилась боль, Ольга сжалась, потом вскочила и начала колотить в железную дверь и просить родителей о помощи. Ей казалось, невидимая пила медленно рассекает ее пополам, снизу вверх.
Спазмы стала сильнее. Ольга слышала сквозь свои крики во сне звук дверного звонка. Кто-то давил на кнопку, зная, что она дома.
Ольга проснулась, ощущая себя во взрослом теле, тяжелой, неуклюжей, покалеченной. Перевернулась на спину. Тяжело поднималась грудь, голове стало жарко, как случалось во время приливов.
Звонок в дверь принадлежал реальности. Ольга подождала немного, но звонивший не унимался. У Саши есть ключи и нет привычки сигналить так, словно во всем доме пожар. Значит, явился кто-то из соседей. Ольга пожелала им убираться к черту. Или это милиция? Может быть, кто-то нашел труп, и они уже вышли на ее след.
Ольга мигом забыла о боли, вскочила с кровати, заметалась по комнате, не зная куда спрятаться. Бросилась было к шкафу, чтобы укрыться в нем, но налетела босой ногой на ножку кровати. Боль в пальцах отрезвила. Плача, Ольга села на край матраца и стала растирать ушибленное место. Кошмарные ощущения еще не выветрились, в носу все еще был запах жареной картошки с луком, в ушах гремел голос отца.
Наступила долгая пауза, но человек за дверью не уходил. Позвонил снова, вызвав у Ольги громкий протестующий стон.
– Иду. Иду.
Она вытерла слезы и поковыляла к двери. В эту минуту ей было безразлично, кто там.
– Почему долго звоните? Неужели неясно, что я не могу открыть!?
– Это соседка, Зинаида Сергеевна.
– Кто?
– Ну с нижнего этажа.
Ольга могла оставить воду в ванне и затопить нижнюю квартиру. От такой мысли в голове помутилось.
– Что вам?
– Вам пришли квитанции за коммуналку?
– Квитанции?
– Да. У меня в ящике ничего нет, хотя у всех уже есть, так говорят.
И ради этого она встала с постели, испытывая жуткую боль? Ради этого нужно было звонить, словно случилась вселенская катастрофа?
– Я не знаю, я не проверяла почту. Мне сейчас некогда, я не могу разговаривать. Потом…
Ольга отошла от двери, а соседка еще что-то говорила. С ванной все было в порядке, ничего подозрительного. Ольга прошла на кухню, налила себе холодного чая и выпила еще обезболивающего. Кровь не появилась. Хоть здесь было что-то обнадеживающее.
Она пробовала проанализировать сон, но не могла сосредоточиться. Страх спутывал мысли. Казалось, что теперь бояться – ее нормальное состояние. И прошлое, и будущее вызывали в ней чувство, близкое к панике. Хотела ли она по-настоящему узнать, в чем дело? Нет, сказала бы та девочка. А ведь она предупреждала ее, может быть, знала, что отец все равно не подпустит Ольгу к той комнате.
Третья комната в двухкомнатной квартире.
Ольга видела ее, ту, забитую гвоздями дверь, за которой находилось нечто невозможное, немыслимое с точки зрения общепринятой логики. Именно с третьей комнатой связано что-то в их прошлом. Вторжение из чуждого мира, отравившее им существование. Но что это?
Ольга взяла пылесос и стала убирать пыль с ковра в большой комнате. Если она сейчас не займется обыкновенным рутинным дело и как-то мысленно не отвлечется, она свихнется окончательно. Сквозь шум пылесоса ей чудились не только шаги, но и злые голоса.
Глава 6
Утром в понедельник Ольга не вышла на работу. Игорь заметил ее отсутствие только во второй половине дня, потому что проторчал почти все время на складе, сортируя коробки с новоприбывшими книгами. Игорь спросил у Альбины, не знает ли она, что произошло, а та ответила, что его сестра себя плохо чувствует. Чем-то отравилась и лежит в постели без движения, совершая вылазки исключительно в туалет.
Альбина не вдавалась в подробности, но Игорь заметил, что ведет она себя необычно. Не шутит, не смеется, не старается выполнять двадцать дел одновременно, как раньше бывало. Тут больше подходило выражение: "Как в воду опущенная". Игорь наблюдал за ней весь оставшийся рабочий день и утвердился в своих догадках. С Альбиной что-то произошло. То она стоит в углу торгового зала с отрешенным видом, то едва ли не прячется за стеллажами, высматривая кого-то в постоянно движущемся потоке покупателей. В этом царстве книг можно было потеряться. Альбина к этому, похоже, и стремилась. Однажды она встретилась взглядом с Игорем, стоящим в двадцати метрах от нее возле входа в подсобку, и быстро ретировалась. Сделала вид, что рассказывает покупательнице про романы Дарьи Донцовой. Игорь записал это в список загадок, наряду с фактом исчезновения сестры и тем, что произошло с ним самим. Он чувствовал связь между этими событиями, но характера ее не понимал. После того падения с велосипеда, Игорь по-другому смотрел на окружающее. Та выбоина в асфальте послужила катализатором для новых странных происшествий. Вечером в воскресенье, разобравшись с делами, Игорь вернулся домой, и Лиза встретила его холодно-настороженным взглядом. Таким же, какой был при его отъезде. Игорь сделала над собой гигантское усилие, чтобы не выдать своего отвратительного настроения. Он все думал о старике уроде и не мог отделаться от чувства омерзения. Позже этот тип померещился ему и дома, а потом явился во сне. Чудовище о чем-то разговаривало с ним, но Игорь не помнил ни слова.
Игорь искал дурные предзнаменования в недавнем прошлом и вспомнил, как необычно резка и раздражительна была Ольга в последнюю неделю. Совсем как ее подруга. Игорь вспоминал ее бледность и непроницаемо-мрачный взгляд, от которого становилось не по себе. Постепенно выстраивалась череда странностей. Игорь сопоставлял все непонятные факты, а когда понял, что информации слишком мало для того, чтобы строить гипотезы, решил поговорить с сестрой. Но как раз в этот день она не появилась на работе. Короткий разговор с Альбиной только усугубил положение. Игорь чувствовал себя не в своей тарелке. Его снова стала грызть тревога, чувство чего-то упущенного. Опять стало казаться, что время стремительно утекает сквозь пальцы. Стремительно и безрезультатно. Игорь посматривал на себя в карманное зеркальце, которое тайком стащил у Лизы, боясь увидеть в нем чудовище. Проще было не ворошить осиное гнездо, но Игорь не мог. Какой-то призрак внутри головы руководил его действиями. Ему надо было вспомнить, вернуть детство и найти ответы на все вопросы. Игорь уже знал, откуда ползет страх, но определенного источника пока не видел.
Работа помогала отвлекаться, и все равно он был точно зомби. Один из грузчиков даже спросил его, долго ли он собирается витать в облаках. Игорь отшутился, не очень ловко. Коллега едва не покрутил пальцем у виска.
Возможно, Альбина лжет. Либо Ольга ввела ее в заблуждение и заставила объяснить все таким образом.
К концу дня Игорь решил, что должен поговорить с сестрой сам. Сначала он позвонит из дома, узнает, в чем дело, а потом, если надо, и съездит. Если ничего подозрительного и страшного не окажется, его никто не упрекнет в визите. Довольно давно они не общались вне работы, не обсуждали семейные новости и не навещали предков. Может, стоило подбросить Ольге идею съездить к матери и отцу? Так или иначе, навестить сестру – его братский долг.
Собираясь уезжать, он встретился с Альбиной в подсобке – столкнулся чуть ли не нос к носу. Она хотела пройти мимо, но Игорь бессознательно схватил ее за руку.
– Ну, как дела?
– Нормально.
– Что Ольга говорила?
– Я же объясняла уже, – сказала Альбина. Глаза у нее были испуганными. – Отравилась чем-то. Да откуда я знаю?
– А с тобой что?
Альбина высвободила руку и дернулась в сторону, чуть не уронив его велосипед.
– Тебя интересуют проблемы с моей менструацией?
– Ой ли! – сказал Игорь.
Альбина пошла прочь.
– Ну извините, что побеспокоил! – крикнул он ей в спину. Альбина скрылась за углом.
Взрыв злости поразил его самого, Игорь сжал кулаки, потом взял велосипед за раму и ударил им об пол. Но даже гнев не помогал справиться со страхом. У Альбины было лицо человека, которого преследуют. Игорь вынул зеркальце и поглядел на свое отражение – и тут же нашел, что физиономия параноика вполне подходит к нему самому. Они с Альбиной два сапога пара.
Игорь хотел догнать ее и поговорить серьезно, однако его окликнули и попросили, пока он здесь, передвинуть кое-какие коробки.
Сжав зубы, Игорь отправился выполнить поручение.
* * *
– Ну, так когда мы все объясним нашим предкам? – спросила Лиза, устраиваясь на старом диванчике перед телевизором.
Голый по пояс, одетый в шорты, Игорь стоял с сигаретой в руке в балконной двери.
– Что?
– Где ты постоянно находишься? Я говорю, когда мы им расскажем о нас? – сказала Лиза.
Игорь взял пепельницу, стоявшую на подоконнике, стряхнул туда комочек пепла. Ему не хотелось об этом говорить сейчас. После поездки к своему будущему тестю Игорь чувствовал усталость и опустошенность. Пока они вдвоем таскали разное барахло с дачи в машину, тесть трещал без умолку, посвящая его во все подробности своей работы, своей молодости, службы в армии и первых годах брака. Как всегда. Еще поинтересовался, собираются ли Игорь с Лизой предпринимать какие-нибудь шаги в направлении узаконенных отношений. Игорь, конечно, промолчал.
Находиться рядом с тестем было тяжким испытанием, но его Игорь выдержал. В конце концов, в будущем новых встреч не избежать, поэтому пора набираться опыта.
И еще Игорь постоянно вспоминал того старика, появившегося из пустоты. Казалось, тот бродит где-то поблизости, подсматривает из-за угла или сквозь заросли. Игорь фиксировал нацеленный на себя взгляд и все время озирался по сторонам. Иногда неподалеку раздавался сухой негромкий смех, похожий на шуршание бумаги. Игорь вздрагивал. Этот звук заставал его врасплох.
Доехав до города на машине тестя, Игорь пересел на свой велосипед, отказавшись от предложения подбросить его до дома. Он ехал, налегая на педали изо всех сил и слушая, как ветер свистит в ушах. Напряжение в мышцах разогнало кровь, Игорь ненадолго почувствовал себя свободным от страхов и навязчивых идей. Закладывая резкие виражи, он воображал, что ему все еще одиннадцать лет и что колеса под ним с шумом рассекают дворовые лужи. Было ли это когда-то в его детстве? Игорь напряг память, вызвав к жизни образ велосипеда, который они делили с сестрой. Нередко между ними вспыхивали драки из-за того, кому первому на нем ездить. Конфликты не были длительными и глобальными. Когда Игорь достаточно вырос для взрослого велика, Ольга почти потеряла интерес к этому занятию.
Больше Игорь ничего не вспомнил. Будто снова назад его отбрасывала прочная стена.
Он вернулся домой и начал играть роль беззаботного молодого человека в хорошем настроении. То, что нужно было Лизе. Игорь не хотел вопросов с ее стороны и подозрительных взглядов. Утром она увидела достаточно, чтобы подумать о чем-то таком. Он старался развеять ее сомнения и, кажется, добился успеха.
Когда Лиза задала ему вопрос, Игорь как раз думал о старике. Пока этот урод не появлялся. Словно в воду канул.
Игорь почти убедил себя в том, что видел привидение. Только эта версия приходила ему в голову при попытке объяснить появления и исчезновения старика.
– Да все равно когда, – сказал Игорь. Честно говоря, он совершенно забыл о том, что они с Лизой надумали пожениться. – Может быть, огорошим моих предков для начала?
Лиза сложила ноги на пуфик и отпила из высокого стакана ледяной минеральной воды.
– Ладно, очередность не имеет значения. Ты сам договоришься?
Лучше после того, как я поговорю с Ольгой, подумал он.
– Да, позвоню. Съездим к ним, обрадуем…
– Думаешь, надо? – Лиза скорчила жалобную мину. – Я боюсь.
– Теперь поздно, сударыня.