* * *
Как ни странно, но темы, представлявшие для Светозара профессиональный интерес, мы почти не затрагивали. Я и сейчас не могу взять в толк, чем уфоистика принципиально отличается от уфологии. Если трактовать оба термина буквально, то особой разницы между ними как бы и нет. Уфоистика – это "совокупность явлений неопознанных объектов". Уфология – "учение" о них же. Но по этому поводу Светозар со мной спорить не хотел. Только смотрел с неприкрытой грустью, как на младшего брата по разуму. Правда, однажды все же взялся меня просветить. Так я впервые оказался на заседании городского отделения Всемирного уфологического общества, которое использовало в своих целях планетарий в бывшем Дворце пионеров, переименованном в годы первоначального накопления капитала в Дом детского творчества.
– Тебе точно все это интересно? – в последний раз сурово поинтересовался Светозар.
Я кивнул. Главное в таких случаях было не улыбаться. А тактику тотальной серьезности в общении со Светозаром я к тому времени уже освоил на отлично.
– Постарайся не открывать рот, – предупредил Светозар. – Как зайдем, так и начинай сразу молчать. Даже если смертельно захочется отлить. Эти уфологи – народ совершенно непредсказуемый…
Народ под куполом планетария действительно собрался весьма пестрый. И хотя заметной невооруженным глазом непредсказуемости я не приметил, тем не менее послушно присел на последний ряд скрипучих стульев и постарался затеряться, используя в целях маскировки складки местности и широкую спину брюнетки средних лет в битой молью лисьей горжетке. На председательском месте восседал мужчина по фамилии Жуков, одетый в изумрудно-зеленую рубашку и желтый вязаный жилет. На вид ему было слегка за пятьдесят. Светозару он точно не обрадовался. Но коротко кивнул, выпучив глаза.
– Вижу, что уже все собрались, – произнес Жуков тихо, но весомо. – Перед тем как начать, я должен сказать несколько слов об истории создания моей книги "Оглянись – они рядом". История эта, прямо скажем, трагическая. Несколько лет назад по воле случая я познакомился с профессиональным уфологом Сергеем, сотрудником весьма известного журнала. Не стану называть его фамилию, многие из вас, думаю, читали его статьи, в которых содержится масса поразительных фактов и выводов. Скажу только, что Сергею было уже давно за сорок, он побывал во многих загадочных местах, в том числе на Урале, Байкале, Алтае, Мадагаскаре, остове Пасхи, при этом на меня он произвел впечатление человека эрудированного и вменяемого. Как и любой журналист, владеющий сенсационным материалом, Сергей не мог не писать свои статьи и не выступать с докладами по уфологии, хотя и имел, по его словам, массу неприятностей из-за своей профессиональной деятельности…
Жукова никто не перебивал, хотя общий смысл его долгого вступления легко сводился к одной банальной мысли, что все неприятности уфологов связаны вовсе не с преследованиями со стороны властей или каких-то секретных спецслужб, а с препятствиями, которые прогрессивному человечеству чинят сами внеземные гости, не желающие распространения достоверной информации о себе. Всякие там мифы и легенды Древней Греции – пожалуйста. Летающие тарелки, лемуры, этруски, атланты, Шамбала, Бермудский треугольник – сколько угодно. А правду говорить – ни-ни. Ни под каким соусом. Потому как достоверная информация вынуждает пришельцев вносить коррективы в свои эксперименты, и не в меру любопытного журналиста, например, могут по этой причине даже устранить физически.
Нет, наши инопланетные гости вовсе не изверги, они сначала предупреждают, затем, если не помогли предупреждения, пугают. Ну а карают только в исключительных случаях. Только если не смогли взять на испуг. Сергея, мол, и предупреждали не раз, и пугали. Поэтому он мог поведать какие-то факты кулуарно – это не возбранялось, но не выступал со своими гипотезами публично и не публиковал их в средствах массовой информации. В итоге Сергей все равно погиб. При обстоятельствах, понятно, загадочных и не до конца выясненных…
– Размышляя о его странной и очень неожиданной смерти, я до сих пор ощущаю определенный дискомфорт, – как бы нехотя признался Жуков. – И тогда я осознал: нельзя оставлять людей один на один с неведомой силой. Нужно разделить ответственность на всех. Или хотя бы сделать такую попытку. С этой целью я и создал свою книгу. Я не знаю, насколько реален риск. Быть может, мои гипотезы лишь позабавят пришельцев, и тогда мы с вами, уважаемые коллеги, будем в полной безопасности. Но если я хоть немного приблизился к раскрытию их тайны, тогда в опасности и я, и вы, поскольку сейчас вы прослушаете мой доклад и тоже овладеете запретной информацией. Поэтому предупреждаю сразу: если кто-то боится, пусть уходит сейчас, потому что инопланетяне узнают о нашем собрании обязательно. Как? Ответ на этот вопрос прост. Среди нас – здесь и сейчас – наверняка присутствуют их эмиссары. По крайней мере, один эмиссар – это точно…
После этих слов несколько человек из первого ряда обернулись и зашарили обжигающими взглядами по задним рядам стульев. Мне почему-то не захотелось взваливать на себя неподъемное бремя инопланетного эмиссара, и я невольно пригнулся еще ниже.
– В самом деле, где же им быть еще, этим эмиссарам, как не здесь, на заседании нашего отделения Всемирного уфологического общества? – продолжил председатель после короткой паузы. – Ведь именно здесь и генерируются самые сумасшедшие идеи. Как знать, может, одна из них окажется верной…
Жуков вещал еще полтора часа, изображая из себя скромного пророка, но ничего нового так и не добавил. Даже наоборот. К концу заседания я так заскучал, что все его гипотезы в одно мгновение журавлиным клином вылетели из моей головы. Я хотел уже только одного – выбраться из-под купола планетария на свежий воздух.
– Теперь-то ты понял? – хмыкнул Светозар.
– Что именно? – осторожно уточнил я.
– Как что? – удивился Светозар. – Ты же сам хотел узнать, чем уфология отличается от уфоистики…
Мне искренне не хотелось расстраивать Светозара, и я промолчал.
– Шутишь? – забеспокоился он. – Уфологи – они же деревянные, как солдаты Урфина Джуса. Только и умеют, что языками работать. Собираются на своих собраниях и болтают, болтают без конца и без смысла, как анонимные алкоголики. Ждут гору, которая родит им мышь. А уфоистика – это наука. Со всеми этими индукциями-дедукциями, анализом-синтезом…
Я закивал, но как-то, видимо, неубедительно, чем расстроил Светозара окончательно. И единственный раз за все годы нашего знакомства я увидел Светозара расстроенным не на шутку. Всю дорогу, пока мы возвращались пешком через центр, он размахивал руками и вываливал на меня какие-то малопонятные факты и причины, из-за которых долгие годы не утихают споры между различными школами исследователей внеземных объектов, рассказывал о принципах фиксации свидетельских показаний, возмущался по поводу слишком большого количества типов и подтипов летательных аппаратов.
– Проблема в том, что на сегодняшний день они наличествуют в любых формах и цветах радуги – летающие кубы, треугольники, шестиугольники, конусы, сферы, объекты, напоминающие гигантских металлических насекомых и медуз. Фактически есть уже все, – кипел Светозар. – Есть объекты с колесами, крыльями, антеннами, куполами, иллюминаторами и без оных, есть транспортные средства с колесами и без, есть вертолеты, самолеты, встречаются даже гигантские сигары со множеством иллюминаторов, извергающие из хвоста огонь, и летающие тарелки. Не имеем мы только одного – базовой модели инопланетного транспортного средства, которое бы регулярно появлялось в разные годы в разных местах. И это подталкивает нас к двум неизбежным выводам: либо все свидетели откровенно врут, либо существует некая сверхцивилизация, способная создавать не поддающееся никакой систематизации количество разнообразных машин и механизмов…
– И к какому выводу склоняешься ты? – поинтересовался я, когда Светозар ненадолго затих.
– Ну уж! – фыркнул он. – Первый выбирают чиновники. Второй – уфологи. Моя задача, как истинного ученого, – третий путь. Похоже, все описанные "твердые" объекты – это лишь приманка. В смысле, временная трансмогрификация. А все реально встречавшиеся землянам объекты внеземного происхождения – они аморфны. Я вообще не удивлюсь, если когда-нибудь мы узнаем, что они еще и живые. Мне кажется, это ключ…
– От чего? – заинтересовался я, тогда еще не знавший таких слов, как "трансмогрификация". – Извини, твою последнюю мысль я не совсем понял…
– А-а, забудь, – рассмеялся Светозар. – Заболтал я тебя, как настоящий уфолог…
На этом мы тогда и расстались. А следующая моя встреча с уфологами произошла уже без Светозара.
* * *
Проверку по факту исчезновения Светозара органы внутренних дел провели как-то быстро и небрежно. С участковым уполномоченным Терещенко, подписавшим постановление об отказе от возбуждения уголовного дела, мне довелось встретиться только раз. Вернее дважды, но когда мы с ним топтались у квартиры Светозара, ожидая пока слесарь из управляющей компании взломает замок, поговорить нам не удалось. А спустя неделю участковый сам пришел ко мне домой. Кажется, это было в субботу. Майор Терещенко был предельно вежлив и отказался пройти даже в кухню. Попросил у жены табурет и расположился в прихожей.
– Вы знали, что ваш э-э-э…
– Друг, – подсказал я.
– Да, конечно, друг. Вы знали, что он был уволен из органов по ранению?
Не дождавшись ответа, участковый стал что-то быстро записывать, пристроив пачку бумаги на своей виниловой папке цвета гнилых оливок.
Я прокашлялся, чтобы хоть как-то скрыть свое удивление.
– В смысле?
– В смысле трудился в Федеральной службе охраны. Почти десять лет. А вы что, об этом не знали?
– Нет, не знал, – еще больше удивился я. – Даже не догадывался…
– А о том, что ваш друг состоит на учете в психоневрологическом диспансере, вы тоже не догадывались?
Я оглянулся, пытаясь понять, слышит ли наш разговор моя жена, и перешел в наступление сам:
– А какое, собственно, это имеет отношение к факту его исчезновения?
– Косвенное, – вынужден был согласиться майор Терещенко, продолжая что-то быстро записывать. – Вы знали кого-то из его близких родственников? Можете сказать, где они проживают?
– Что вы там все время пишете? – не выдержал я. – Мы еще и поговорить не успели, а у вас целый роман получился.
– Не обращайте внимания, – отмахнулся участковый. – Продолжайте. Мне нужно знать все. Где вы познакомились со своим другом, когда, при каких обстоятельствах, о чем говорили, часто ли виделись, не имел ли он привычки отлучаться из дома надолго, не предупредив ни соседей, ни вас?
Я хмыкнул.
– Емкий у вас вопрос…
– А вы вспоминайте частями, – успокоил участковый. – Не спешите. У меня лично время есть. Главное, в час уложиться…
В принципе, за этот час я поведал майору Терещенко почти все, что смог. И о нашем первом знакомстве со Светозаром, и о наших долгих спорах, и о его поездках по стране. Светозар действительно уезжал часто. Бывало, что и надолго. Причем в дорогу его мог позвать совершенно непонятный мне повод. Он мог месяцами спокойно изучать в интернете подробные рассказы многочисленных контактеров о встречах с внеземными объектами по всей нашей необъятной стране, а мог сразу собраться, разглядев в разделе "Курьезы" короткое и совершенно безобидное объявление типа: "Вчера в поселке Мусорный Бредятинского района Новочебоксарской области видели НЛО. Почти половина поселка наблюдала его рано утром, когда выгоняла коров. Светящийся шар несколько минут висел над недостроенным кафе "Полюшко-поле", потом поднялся в небо и исчез в восточном направлении. Кого интересуют подробности – пишите, спрашивайте, я отвечу".
В некоторых поездках Светозар задерживался на месяц. В иных – на пару месяцев. Рекорд он поставил в Республике Тыва, на самой границе с Монголией, в восьми километрах от населенного пункта Кунгуртук, на высоте в тысячу триста метров над уровнем моря. Там, посреди небольшого озера Тере-Холь, где на глиняном островке торчат развалины древней крепости Пор-Бажын, он задержался почти на полгода. Кто построил эту крепость и когда именно – доподлинно неизвестно. Известно только, что Пор-Бажын имеет форму правильного квадрата, занимает четыре гектара и содержит фортификационные сооружения, центральную площадь, склады и даже древний дворцовый комплекс. В этих развалинах Светозар и жил. Прятался за стенами непонятного возраста, достигавшими когда-то в высоту двадцати пяти метров, а в толщину – девяти.
Вот только Светозар никогда раньше не уезжал, не предупредив об этом меня. Мало того, я даже ориентировочно знал, когда его ждать. И если он вдруг задерживался дольше расчетного времени, как в Республике Тыва, то всегда находил способ сбросить эту новость мне на мобильный…
– То есть у вас нет версий, где в данный момент может находиться ваш э-э-э… друг? – сделал вывод майор Терещенко.
– Никаких, – кивнул я. – Поэтому и обратился к вам. Я вообще опасаюсь…
– Чего вы опасаетесь? – оживился участковый.
– Даже не знаю, – признался я. – А если он попал в беду?
– У него были враги? Он был должен кому-то значительную сумму?
– Да не было у него никаких врагов! – не выдержал я. – И денег у него тоже не было. У нас каждый день людей убивают – и у каждого убитого есть враги, по-вашему? Иногда, знаете ли, убивают и просто так. По дурости. А если его, например, похитили террористы и держат сейчас в заложниках?
– Ясно, – отступил участковый. – Вы только не горячитесь. Будем искать вашего друга. Это же наша работа, в конце концов…
Я последовательно поставил подпись на каждом листке, исписанном крупным почерком участкового, майор сложил пачку бумаги вдвое, небрежно запихнул ее в свою зеленую виниловую папку, надвинул на брови потертую форменную ушанку, попрощался и растворился в вечернем тумане. С тех пор я участкового Терещенко не видел. А спустя две недели в окружном УВД мне вручили под расписку постановление об отказе в возбуждении уголовного дела ввиду отсутствия состава преступления. Нет трупа, как пояснил дежурный, нет и дела.
Можно, как мне объяснили, объявить в розыск, да и то осторожно. Как раз в прошлом месяце был случай: встретил мужчина красивую девушку на улице и умчался с ней на крыльях любви в город Мирный, где вознамерился проживать долго и счастливо до конца дней своих. А жена его тем временем устроила всему областному УВД кордебалет. За два месяца прошла все инстанции, рыдала белугой, уверяла всех, что не мог ее дражайший Анатолий сбежать с другой женщиной.
– Этот вариант исключен, – заверил я.
– Все так говорят, – усмехнулся дежурный.
– Но я все-таки хотел бы поговорить с майором Терещенко лично, – не сдавался я. – Он на месте?
– Терещенко? – Дежурный поднял взгляд к потолку. – Это какой Терещенко?
– Участковый, который ко мне домой приходил. А что, его сейчас нет?
– И не было никогда, – огорошил меня дежурный. – У нас майоры в участковых никогда не ходили. Капитаны были. Майоры – нет. А вы фамилию, извините, не напутали? Может, вам участковый Тараскин нужен?
Дежурный кивнул в сторону доски почета.
– Та-рас-кин, – прочитал я под фотографией совершенно незнакомого мне молодого мужчины в узких погонах с россыпью мелких звезд. – Нет, спасибо, Тараскин мне точно не нужен…
Серое небо над зданием окружного УВД уже расчертили осадки. Я огляделся по сторонам, глубоко вдохнул сизый дым над черной дорогой, натянул на голову вязаную шапку и медленно побрел вдоль скользкой обочины, не обращая внимания на яростно сигналившие маршрутки и автобусы. Постепенно темнело, зажигались желтые фонари, я все шел и шел. И не мог совершенно ни о чем думать. А дома просто рухнул на диван.
– Ты не заболел? – сразу забеспокоилась жена.
– Нормально, – отмахнулся я. – Устал на работе.
– Тебе письмо принесли заказное, – сообщила жена. – Без обратного адреса.
Я вяло пощупал замятый по краям конверт, попытался прочесть штамп отправителя, размытый до состояния полной нечитабельности, и осторожно надорвал край. Внутри был небрежно оторванный клочок бумажных обоев, весь исписанный по белой стороне корявым почерком Светозара. Заголовок сверху гласил: "Типология: исследовательские зонды и внеземные биологические объекты". Дальше, видимо, следовал перечень всех этих объектов.
"Серые – наиболее распространенный подвид. Без волос, с большими глазами и маленькими головами. Очевидцы дают противоположные данные. Одни категорически относят всю группу к агрессивному подвиду, другие – наоборот. Биологические объекты сивой кобылы. Рептилоиды. Агрессивная группа. По частоте встреч – на втором месте. Третья категория по частотности: инсектоиды. Примитив. Все очевидцы единодушны – ведут себя непонятно. Малые группы: космические карлики (!), черные люди (страх смерти), нордические красавицы (неудовлетворенное либидо), трубчатоносые, ухокрылые, остроухие (максимальный размер – порядка четырех метров). Минимальное число контактов: косоглазые, криворотые, кровососущие (занял тысячу рублей и исчез). Кодекс контактера: при похищении следует вести себя достойно, помня о том, что вы являетесь представителем высокоразвитой цивилизации. Самая сильная защита – добрые намерения и мысли. Агрессивные группы от добрых намерений отступают. Позитивные – учат жизни, чтобы и земляне могли войти в сообщество внеземных цивилизаций…"
– А кто принес письмо? – осторожно поинтересовался я у жены, предварительно спрятав клочок плотной бумаги на полке среди книг. Мои поиски Светозара энтузиазма у нее не вызывали.
– Наша почтальонша. Круглая такая тетенька. Она у нас на участке недавно работает. А что? – удивилась жена. – Я думала, это "письмо счастья" из пенсионного фонда, вот и расписалась за тебя. Что-то не так? Ужинать будешь?
– Нет-нет, все как раз так, как и должно быть, – успокоил я жену. – Просто удивился, что поздно принесли…