- Я говорю - тебе ничего не известно о том, как проходит следствие?..
Уильям закивал.
- По дороге домой подвез секретаршу шерифа Люси, она рассказала мне о половинке какого-то золотого сердечка-медальона, найденного этим всезнайкой, агентом Федерального Бюро Расследований Дэйлом Купером где-то в старом пакгаузе.
Ступеньки лестницы вновь заскрипели, но Уильям не обратил на это никакого внимания.
- Да?
- Люси считает, что вторая половинка сейчас непременно находится у убийцы. - Уильям ухмыльнулся. - Тоже мне, великий следователь… Люси говорит, что это - главное вещественное доказательство…
Поднявшись, миссис Хайвер прошла на кухню ставить чайник. Спустя несколько минут оттуда послышался ее голос:
- Вилли, тебе какой чай - с молоком или обыкновенный?..
Донна, стараясь не шуметь, осторожно поднялась по лестнице в свою комнату - стоя на темной лестнице, она прекрасно слышала разговор родителей.
Несмотря на то, что коттедж, занимаемый семьей Хайверов, был достаточно просторный, Донна продолжала жить в одной комнате со своей младшей сестрой Гарриет. Сестры, как и положено среди близких людей, довольно часто ругались по всяким пустякам, но очень быстро мирились.
Донну более всего раздражало в Гарриет, что та, ничего толком не зная о сексе, пыталась писать эротическую прозу. В тот вечер Гарри, полулежа в постели, тоже писала, то и дело шевеля губами, словно подыскивая нужные выражения…
Войдя в комнату, Донна осторожно закрыла за собой двери. Гарриет подняла голову.
- Послушай, - произнесла она и просительно посмотрела на Донну.
- Ну, чего тебе… Опять хочешь получить консультацию?..
Та кивнула.
- Да…
Донна присела на краешек кровати и, посмотрев на часы - было около девяти вечера, произнесла:
- Ну ладно…
Усевшись поудобнее и подложив под голову подушку, Гарриет спросила:
- Как лучше: "При виде моих обнаженных бедер у него привстал", или: "При виде моих обнаженных бедер у него приподнялся"?
Донна подняла на сестру глаза.
- Это о чем?..
Та непонимающе заморгала.
- Неужели не понимаешь?.. О члене…
Донна заулыбалась.
- О члене надо писать не так. Лучше - "У него стоял, как телеграфный столб", или что-то вроде того… И вообще, Гарриет, я как-то вычитала у одного автора, что писать следует только о том, в чем хорошо разбираешься… То, что пережил сам.
Гарриет ловко парировала:
- Но ведь некоторые пишут исторические романы… Антоний и Клеопатра, Каллигула, Тиберий Гракх… Неужели писатели переживали их эмоции?..
Донна запнулась - она не ожидала, что ее сестра так ловко ответит.
- И все-таки, Гарри, писать следует только о том, что хорошо знаешь… Ты ведь никогда не жила с мужчиной, правда?..
Гарриет вздохнула.
-Увы, пока нет…
Донна поспешила успокоить ее:
- Ты еще молодая, не то, что я… Не бойся, у тебя все еще впереди… - Сделав небольшую паузу, она продолжила: - Так вот, если автор пишет о том, чего не знает, и тем более… - Донна несколько секунд подбирала нужное слово, - м-м-м… так, как бы это выразиться поточнее… безответственно, это называется графоманией… Понятно?..
Гарриет слегка обиженно ответила.
- Понятно… Хорошо, Дон, но если я записываю твои рассказы, то, что чувствовала и переживала ты - это как называется?..
Донна наклонилась к сестре, пытаясь заглянуть в ее тетрадку.
- А что ты там написала?..
Гарриет положила тетрадь себе на колени.
- "Я никогда не испытывала ничего, более божественного, чем это…"
Донна внимательно посмотрела на Гарриет.
- О чем это ты?..
Гарриет, ничего не ответив, продолжала чтение:
- "Он медленно прикоснулся к моим грудям… Я задрожала от страсти и желания… Взяв в рот мой сосок, он принялся ласкать его языком…"
Глаза у Гарриет блестели.
- Ну, как? - она обернулась к Донне.
Та, изобразив на лице неопределенность, ответила:
- Так, ничего… - посмотрев на часы, она тут же спохватилась: - Ну, мне пора…
- Куда это?.. - Не поняла Гарриет. - Ты что, не знаешь, что в Твин Пиксе объявлен комендантский час для всех, кому не исполнилось двадцати одного года?.. Донна отмахнулась.
- Знаю, знаю… Но мне сегодня необходимо встретиться с одним человеком…
Обшарпанный белый "сеат" остановился у коттеджа Хайверов. Дверцы машины открылись, из нее вышел Майкл. Сидящий за рулем Бобби крикнул ему:
- Скажи, что это очень важно… Можешь намекнуть, что мне кое-что известно об этом любителе "Харлей-Дэвидсона", и вообще, в случае чего - я всегда смогу набить ему морду…
Майкл махнул рукой.
- Хорошо, хорошо…
Поднявшись на крыльцо, Чарлтон позвонил в двери.
- Кто там? - послышалось из-за дверей.
- Это я, Майкл Чарлтон…
Двери открылись.
- Майкл? - Лицо Уильяма Харвея выражало удивление. - В такое время? Ты что, не знаешь о комендантском часе для тех, кому не исполнилось двадцати
одного года?..
Майкл, стараясь не дышать в сторону отца Донны - он с Бобби выпил на двоих галлон виски перед этой автомобильной прогулкой - ответил:
- Знаю, док… Просто мне необходимо…
Уильям перебил его:
- Ты что, пьян?..
Чарлтон опустил глаза.
- Да, док, мы с… с приятелем немножко вмазали сегодня вечером… Такое ужасное убийство… - добавил он в качестве оправдания, - такое невероятное… Страшное… Словом, я решил, что необходимо расслабиться…
Уильям посмотрел за спину Чарлтона - рядом с коттеджем стоял его разбитый "сеат".
- Майкл, - произнес доктор укоризненно, - как можно пить за рулем?.. От тебя несет, как из винной бочки… Езжай лучше домой…
- Извините, - прервал его Чарлтон, - извините, но мне необходимо поговорить с Донной…
Уильям удивленно поднял брови.
- С Донной? Для чего?..
Майкл принялся нести какую-то чушь.
- Вот что, - строго прервал его Уильям, - отправляйся спать.
- А как же Донна?..
- Отправляйся домой, Майкл, - Уильям насупил брови, - и, пожалуйста, будь осторожен… Алкоголь только первое время действует возбуждающе и успокоительно… Затем может наступить депрессия… Это я говорю тебе, как врач… Всего хорошего, Майкл… - с этими словами Уильям захлопнул двери.
Чарлтон, вернувшись к "сеату", плюхнулся на переднее сидение.
- Ну, что? - Вопросительно посмотрел на него Таундеш.
Тот махнул рукой.
- Этот ее папаша прочел мне лекцию о вреде алкоголя и приказал отправляться домой. - Майкл громко хлопнул дверкой. - Ну, что будем делать?..
Таундеш на мгновение задумался.
- Мне кажется, нам следует отправиться в "Дом у дороги", - произнес он, - возможно, Донна сегодня будет именно там…
Через несколько секунд "сеат", описав небольшой полукруг, развернулся и на полной скорости направился в сторону единственного увеселительного заведения Твин Пикса…
Донна вновь нервно посмотрела на часы.
- Послушай, Гарриет, - обратилась она к сестре, - послушай, тут такое дело…
Гарриет внимательно посмотрела на Донну, прекрасно понимая, что сейчас с ее стороны последует какая-то просьба; младшая в семье Хайверов со свойственной ей расчетливостью принялась соображать, какие выгоды она сможет извлечь, согласившись помочь Донне.
- Дело в том, - продолжала Донна, - что мне необходимо встретиться с одним человеком… Это очень и очень важно…
Гарриет заулыбалась.
- Ну, а чем я смогу тебе в этом помочь?..
- Я вылезу через окно - тут не очень высоко… Мне надо через полчаса быть в "Доме у дороги"…
- Да…
- Так вот - могу ли я взять твой велосипед…
- Хорошо, - ответила та, - хорошо… Только… - Гарриет принялась соображать, о чем бы попросить Донну, - только… Донна, тогда подкачай мне заднее колесо - мне кажется, оно чуть-чуть приспущено…
- Сделаю, - ответила Донна. - И еще: ничего не говори родителям…
Спустя пять минут фигурка велосипедистки растворилась в ночной темноте…
Как и во многих семьях Твин Пикса, в доме Харвеев было заведено: каждый вечер отец, заходя к детям, целовал их на ночь, желая спокойной ночи.
Двери детской раскрылись.
- Гарриет?..
Та подняла глаза на папу и поспешно спрятала под подушку свои записи.
- Да…
- Я пришел пожелать тебе спокойной ночи…
- Спасибо, па… Тебе того же…
Уильям внимательно осмотрел комнату.
- А где Донна?..
Гарриет осеклась, размышляя, сказать отцу про ее побег через окно или же нет. Уильям повторил вопрос:
- Я спрашиваю тебя - где Донна?
Гарриет приподнялась с кровати и, поправив съехавшую из-под подушки тетрадь, произнесла:
- Папа, я ничего не хочу тебе сказать… Вот это окно, - она коротко указала в сторону окна, - а вот кровать Донны… Делай выводы сам.
Уильям подался вперед.
- То есть как?..
Гарриет покачала головой.
- Папа, Донна не велела тебе ничего говорить… Она просила, чтобы я не выдавала ее… Но ведь я не хочу ничего сказать, не правда ли?.. Еще раз: вот это, - она кивнула в сторону койки, - кровать, Донны, а вот это, -
кивок в сторону окна, - сам видишь…
Держась за сердце, Уильям спустился вниз. Добравшись до полочки с телефоном, он быстро набрал нужный номер и прокричал:
- Алло, шериф Трумен?..
С того конца провода послышалось:
- Да…
- С вами говорит Уильям Харвей… Только что исчезла моя дочь Донна…
Бенжамин вернулся домой в мрачном расположении духа. После скандальной выходки Одри он выпил полбутылки "Джонни Уокера"; в результате ярость сменилась отупением и каким-то полным безразличием ко всему.
Усевшись на диване, он машинально включил телевизор - не потому, что хотел что-нибудь посмотреть, а, видимо, из-за желания как-то отвлечься…
В комнату неслышными шагами вошла Одри.
- Папочка?..
Тот устало поднял на дочь глаза.
- Да… Ну, что ты еще хочешь?..
Усевшись рядом с Бенжамином, Одри нежно приобняла его.
- Па…
Тот скривился.
- Чего тебе…
- Ты что, очень обиделся на меня?..
Бенжамин поймал себя на мысли, что ему очень хочется грязно выругаться, но в самый последний момент усилием воли подавил в себе это желание.
- Еще бы… Эти скандинавские алкоголики сидели у меня на шее несколько недель, пили и ели за мой счет… А ты… Ты, просто так, для собственного удовольствия нас… взяла и все испортила…
- Папочка… Ничего, выпишешь себе других норвежцев…
Бенжамин резко обернулся.
- А ты знаешь, каких денег это будет стоить?..
Одри заулыбалась.
- Ничего, папочка, ничего страшного, ведь ты -
самый богатый человек в Твин Пиксе!
Одри достаточно хорошо изучила своего отца - она прекрасно знала, как льстило его самолюбию напоминание о богатстве…
- Ну, и что с того?.. Да, мы действительно не бедствуем… Но если бы не твоя идиотская выходка, мы могли бы стать еще богаче… Через несколько лет…
Внезапно откуда-то сверху послышался истошный крик:
- Индейцы!.. Индейцы!..
Одри улыбнулась, глядя отцу в глаза.
- Это Джонни, как ты догадался… Он тоже радуется твоему богатству, па… И еще как радуется!.. - вспомнив что-то смешное, Одри заулыбалась, - папочка, - сказала она после небольшой паузы, - папочка, скажи, а когда ты будешь богат, как Национальный Банк, ты купишь Джонни настоящий головной убор вождя краснокожих?
Бенжамин тяжело вздохнул.
Идиот-сын, дочь, которая, как последнее время казалось ему, ненавидит и отца, и мать Джулию…
"И для кого я работаю? - с горечью подумалось Бенжамину, - кому я оставлю все эти сбережения?"
Сверху послышались мощные удары, время от времени прерываемые истошным воем:
- Индейцы!.. Индейцы!..
Видимо, Джонни изображал налет племени, вождем которого был, на форт бледнолицых. Бенжамин твердо посмотрел на Одри. Послушай, - произнес он.
- Да…
- Я давно хотел поговорить с тобой, Одри…
Дочь изобразила на лице внимание.
- Говори…
Бенжамин выпрямился.
- Одри, скажи мне - за что ты так ненавидишь нас с мамой? Неужели мы заслужили…
Одри замахала руками.
- Мамочка, ну зачем же так думать… Неужели мы с Джонни ненавидим вас…
Выключив телевизор, Бенжамин направился на кухню и открыв холодильник, он взял небольшую бутыль виски и там же, откупорив ее, сделал несколько глотков прямо из горлышка…
Глава 6
"Дом у дороги". - Бармен Жак Рено. - Драка. - Поиски Донны Хайвер. - Погоня за "Харлей-Дэвидсоном". - Встреча Донны Хайвер с Джозефом Хэрвэем. - Вновь погоня. - Арест Бобби Таундеша, Майкла Чарлтона и Джозефа Хэрвэя.
"Дом у дороги" находился недалеко за городом, приблизительно в трех милях. Это было довольно-таки мрачноватое двухэтажное сооружение, переоборудованное из старой казармы морских пехотинцев, построенное в 1943 году - во времена Второй мировой войны. Генеральный штаб, напуганный дерзким обстрелом Сан-Франциско с японской подводной лодки, распорядился на всякий случай расквартировать морских пехотинцев вдоль всего Тихоокеанского побережья.
Вскоре после окончания войны части морской пехоты были переведены в другое место, и здание некоторое время пустовало, служа пристанищем для бродяг и влюбленных парочек, иногда заезжавших туда на ночь. В 1949 году строения были за бесценок куплены каким-то приезжим бизнесменом из Огайо, который намеревался использовать его под дорожную гостиницу - трасса, ведущая к канадской границе, всегда отличалась оживленностью движения. Однако бизнесмен просчитался - водители предпочитали проехать еще двенадцать миль, чтобы, заплатив в полтора-два раза дешевле, остановиться на ночлег в соседней Канаде. Дорожная гостиница всегда на девять десятых пустовала, и вскоре по причине нерентабельности закрылась. Бизнесмен, сложив чемоданы и закрыв счет в отделении местного федерального банка, быстро уехал в родной Кливленд, предварительно избавившись от гостиницы - она была продана городу за полторы тысячи долларов - тогда, в 1954 году приблизительно за такую сумму можно было купить автомобиль среднего класса.
Тогдашние власти Твин Пикса долго не могли найти применения этой покупке - бывшие казармы пустовали аж до 1959 года; кстати, одной из причин переизбрания тогдашнего мэра на новый срок была именно эта неудачная, на взгляд многих жителей города, покупка тогдашнего главу городской администрации обвинили в разбазаривании денег.
Наконец, в 1963 году обветшавшее здание приобрела одна канадская фирма - канадцы решили оборудовать тут автомастерскую и бензоколонку. Однако у них что-то не получилось, и они также поспешили избавиться от "Дома у дороги"…
До 1982 года "Дом у дороги", постепенно ветшая, пустовал, пока его за совершенно символическую плату не приобрел Жак Рено, выходец из франкоязычной части Канады.
Жак Рено, совершенно справедливо посчитав, что в Твин Пиксе не хватает какого-нибудь веселого заведения, в краткий срок оборудовал бывшие казармы морских пехотинцев в нечто среднее между ночным клубом, кемпингом и баром с правом продажи горячительных напитков. Дела у Рено быстро пошли в гору.
Впрочем, в городе это заведение пользовалось не самой лучшей репутацией - так же как и сам владелец.
В Твин Пиксе, как и повсюду в провинции, не очень-то жаловали приезжих, которые, появившись в городе без гроша за душой, в короткий срок сколачивали себе состояние.
Жак Рено - низенький, вечно потный, с жилистыми волосатыми руками, с лицом, которое чем-то напоминало грушу - стоя за стойкой бара (он сам отпускал клиентам, не доверяя никому из местных; видимо, боялся, что они по знакомству начнут продавать виски в долг) казался многим горожанам персонофицированным злом. Никто в городе не знал истинных источников его капиталов, причем, даже налоговая полиция, не могла достоверно говорить о количестве денег Жака.
Синий "сеат", скрипнув тормозами, остановился у изукрашенного неоновым светом входа. Выйдя из машины, Майкл и Бобби почти одновременно .миули дверями.
- Ну что, думаешь, она тут? - С сомнением поинтересовался у своего приятеля Майк.
Он взялся за ручку входных дверей.
- А где же ей еще быть?
Майк пожал плечами.
- Не знаю… Может быть, она теперь дома… Не исключаю, что этот старый хрыч Уильям просто не захотел позвать ее…
Пройдя через небольшой вестибюль, Бобби со своим товарищем оказались в главном зале. Небольшие кабинки, отгороженные друг от друга оббитыми полуистертой материей деревом, освещались неярким электрическим светом от настольных ламп - хозяин Жак Рено не раз объяснял посетителям, что яркий свет не способствует отдыху и расслаблению.
Майк, пройдя к одной из них, уселся на единственное свободное место; Бобби отправился к стойке чего-нибудь заказать.
Подойдя к бару, Бобби обнаружил сидящего там на высоком крутящемся стуле Эда Малкастера - тот неспешно тянул пиво из высокого полупрозрачного бокала.
- Привет! - Поздоровался Бобби с Жаком, - ну, как у тебя дела?..
Подобная фамильярность - обращение к хозяину на "ты" - позволялась лишь постоянным клиентам "Дома у дороги".
Тот устало кивнул.
- Ничего…
Таундеш, стараясь не замечать хозяина бензоколонки - он всегда недолюбливал его и в этом отношении пользовался взаимностью - произнес:
- Жак, дай мне чего-нибудь покрепче…
Рено, внимательно посмотрев на юношу, словно оценивая, сколько тот уже выпил за сегодня, произнес:
- Может быть, больше не стоит пить?..
Бобби нахмурился.
- Не твое дело, Жак…
- Но мне кажется, - начал было бармен, но Бобби тут же оборвал его на полуслове:
- Послушай, тебе кажется, а я - точно знаю… Значит, так, Жак, два виски…
Жак поднял брови.
- Два? А кто второй?..
Бобби коротким кивком указал в сторону сидевшего поодаль Майка.
- Хорошо, - равнодушно ответил тот, - как хочешь… Я тебя предупредил…
Сидящий рядом Эд Малкастер, бывший невольным свидетелем этого разговора почему-то подумал, что в голосе бармена прозвучала скрытая угроза. Ему даже показалось, что слова "я тебя предупредил" могут иметь отношение не только к количеству выпитого алкоголя…
Налив в стеклянную мерку с делениями виски, Жак аккуратно разлил его по стаканам. Взяв алкоголь, Бобби нетвердой походкой направился в сторону своего друга. Дойдя до середины, Таундеш едва не выронил стаканы - он заметил сидящего неподалеку Джозефа Хэрвэя.
- Одну минутку, - подойдя к Майку, Бобби поставил стаканы на столик, - обожди, приятель, не начинай тут без меня… Я сейчас хотел бы поговорить с одним мотоциклистом…
После этих слов Бобби нетвердой походкой направился к столику Джозефа. Подойдя, он произнес совершенно вызывающим голосом:
- Ну, привет, дерьма кусок!..
Джозеф поднял глаза на Таундеша.
- Привет… Послушай, проваливай-ка отсюда, иначе я сейчас с тобой…