- Кажется… - тихо промолвил Всеволод. - Кажется, да.
Эржебетт сделала паузу. Передохнула. Закончила:
- Вот эти-то ошмётки и остатки великих былых армий прорываются через проход, подступают по ночам к вашей крепости и уходят дальше, за крепость.
- Ошмётки? - глухо повторил Всеволод. - Остатки?
Всего-навсего, покинувшие поле боя дезертиры.
- Да, - кивнула она. - Так. Низших Пьющих, управляемых высшими, ты ещё не видел, воин-чужак. Такие войска в твой мир ещё не вступали. Но рано или поздно сюда войдут и они. Даже величайшие из битв не могут продолжаться вечно. Когда одни Властители обескровят других, непременно найдётся сильнейший, который прорвётся через границу миров, преодолев все препоны слабейших. Прорвётся сам и проведёт своё войско. А за ним придёт другой. И третий…
Всеволод задумался.
- Скажи, Эржебетт, а зачем ты сама преступила рудную черту?
- Зачем? - она недоумённо вскинула брови. - Я?
- Я хочу понять… Ты вернулась домой? Или ты пришла за пищей?
- Здесь мой дом, - её длинные ресницы чуть колыхнулись. - И здесь много пищи для тех, кто во мне… Кто со мной.
Оборотень и лидерка… Что ж, по крайней мере, честно.
- Хорошо. Тогда ответь на другой вопрос.
"И - так же честно ответь!"
- Зачем ты присоединилась к моей дружине? Почему не ушла за Карпатские хребты? Чего выжидала в Сибиу? С какой целью отправилась с нами в тевтонский замок? Ты хотела отомстить Бернгарду и саксам? Поквитаться за убитую мать?
- Месть? - она чуть заметно вздохнула, расчётливо, осторожно вобрав немного воздуха в стиснутую осиной грудь. - В ваше обиталище уже вступили оборотаи и Пьющие, воин-чужак. Скоро начнётся настоящий Набег под началом Властителей. Во время такого Набега найдётся, кому отомстить за мою мать и Бернгарду, и его рыцарям, и всему этому миру. Что же касается меня… Наверное, то, что я не позволила закрыть брешь в кровавой черте - более чем достаточно для любой мести.
- Да уж, - скривился Всеволод. - Но тогда мне тем более не понятно, зачем тебе понадобилось вступать в орденскую крепость с моей дружиной? Это ведь вышло не случайно?
- Не случайно, - не стала спорить Эржебетт.
- И ради чего ты так рисковала?
Ещё один слабый вздох.
- Я не знала… не предполагала, насколько велик будет риск. Я не думала, что Бернгард и его кастелян так хорошо запомнят мою мать и признают ведьмину дочь в мальчишке-оруженосце при иноземном воеводе?
- Допустим, - Всеволод пристально смотрел на неё через стальную и серебряную решётку и гадал: верить? нет? Сейчас, когда они общались словами, а не через прикосновения, его могли обмануть. - Но ты так и не ответила на мой вопрос. Зачем тебе нужно было в тевтонский замок?
- Мне не нужно было в замок, воин-чужак, - тихо промолвила Эржебетт. - Мне нужно было остаться с тобой. А ты направлялся в замок. И мне тоже пришлось поехать туда.
- Вот как? - Всеволод удивлённо поднял брови. - Хочешь, сказать, что ты из-за меня отправилась в самое логово Бернгарда, не взирая на опасность быть разоблачённой?
- Из-за тебя, - она опустила глаза.
- Но почему? Только, Эржебетт, не рассказывай, пожалуйста, сказки о великой любви эрдейской лидерки к чужестранцу. Всё равно ведь не поверю.
Она молчала. Отвечать не спешила. Собиралась с мыслями. Что-то обдумывала. И, в общем-то, ясно что: говорить - не говорить? Если говорить - то правду или ложь? Если правду - то насколько откровенно? Только время нынче слишком дорого. Нет его, времечка для долгих раздумий.
А может снова: пальцы - к пальцам, руку - к руке? И - колдовское единение, в котором не соврёшь. И - честный рассказ без слов. Мгновенное знание… узнавание истины через соприкосновение.
Нет, эту мысль Всеволод отмёл сразу. Он ещё слишком слаб для повторного контакта. Он ещё не вполне оправился после того… после прошлого раза. После чужой смерти и перерождения. Нужно подождать, восстановить силы. Сначала нужно узнать через слова всё, что можно узнать. В конце концов, если Эржебетт не пожелает отвечать на его вопрос вслух, то и посредством безмолвного касания от неё тоже ничего не добиться. Она попросту не пустит его к своим сокровенным мыслям и потаённым уголкам памяти. Это - во власти лидерки. Бернгард говорил, что узнать её, через неё и помимо её воли может только Чёрный Князь.
Всеволод не был Чёрным Князем. А потому…
- Зачем, Эржебетт? - поторопил Всеволод. - Зачем я тебе понадобился?
На этот раз ему всё же ответили. Только - не лидерка. Ответили сзади, из-за спины, громко и уверенно.
- Не ты русич, - ответили. - Твоя сила.
Всеволод обернулся. Быстро, с подскоком. Перехватывая поудобнее уже обнажённый меч и вырывая из ножен второй клинок.
Глава 3
Мастер Бернгард! Тевтонский магистр стоял в проёме открытой двери - между общим склепом павших орденских братьев и склепом, выстроенном для себя, но используемом сейчас по иному назначению. Всё как обычно: белый плащ, чёрный крест, посеребрённая броня. Только плащ - промок до нитки и блестят от влаги доспехи. Видимо, наверху идёт сильный дождь. А грянет ли гроза здесь?
Или обойдётся?
Всеволод смотрел в бесстрастно-холодные глаза тевтона. Может, и обойдётся. Забрало на шлеме Бернгарда поднято. И оружие - на поясе, не в руках. Слева - меч в ножнах, справа, в ремённой петле - увесистый шестопёр. Драться магистр, похоже, не собирался. Пока - нет.
"Но как он прошёл?! - промелькнуло в голове. - Как попал сюда? У входа в склеп стоят верные дружинники. Почему не предупредили?"
И ещё один вопрос. Не удержавшийся, сам собою слетевший с языка.
- О какой силе ты говоришь, Бернгард?!
- Ей нужна твоя сила, - будничным голосом повторил Бернгард.
Магистр плотно притворил за собой дверь и задвинул внутренний засов, который, в отличие от разбитого внешнего, был цел и невредим. Одиночный склеп и находившиеся в нём Бернгард, Всеволод и пленная лидерка оказались отделены от остального мира.
- Собственно, и не твоя сила даже, а сила твоих предков, которую ты, русич, несёшь в себе, даже не подозревая об этом, - уточнил магистр. - Сила твоей крови. Той её части, которая прежде была кровью Изначальных.
Всеволод опустил обнажённые мечи с серебряной отделкой. Челюсть опустилась сама.
Он был изумлён, поражён, ошеломлён до крайней степени. Он слушал и не знал - верить или нет. Услышанное было слишком невероятным и неправдоподобным, чтобы поверить сразу и безоговорочно. Но если он всё же поверит… и если то, во что он поверит, окажется правдой, значит…
Значит, он - потомок Изначальных? Неужто, это хочет втолковать ему сейчас тевтон?
Судя по всему, так всё и было.
- За древней силой, заключённой в твоей крови, охотится эта…
Неприязненный взгляд Бернгарда скользнул по освещённому факелом саркофагу.
- … эта ведьмина дочь, лидерка, вервольф… Существо это… Оно искало силу Изначальных. А, найдя, терять уже не собиралось. Ради этой древней силы Эржебетт пошла за тобой сюда. Даже сюда. Да, здесь для неё было небезопасно. Да, она прекрасно понимала это. Но часто случается, что великий соблазн гонит великий страх.
- Что ты знаешь, Бернгард? - хрипло спросил Всеволод.
- Кое-что. Должен признаться, там, - магистр кивнул на запертую дверь - я стоял довольно долго и успел услышать немало интересного из вашей милой беседы. Но о многом я догадался раньше. Дошёл, так сказать, своим скромным умишком.
Что-то я понял, узнав, что твоим оруженосецем прикидывается девчонка, внешне смахивающая на некую эрдейскую ведьму по имени Величка. Ту самую, которая, прорвавшись однажды сквозь облавные цепи, пустила свою кровь в Мёртвое Озеро и которой я собственноручно срубил голову. Что-то я увидел при первой нашей встрече в глазах Эржебетт. Это был её страх, ужас на грани паники, засевший в такие глубины, из которых его нипочём не выковырнуть… Такую реакцию не способен вызвать незнакомый человек. Так что мы, несомненно, были знакомы раньше. По крайней мере, она меня знала. И отчего-то очень… очень меня боялась. Ну, а догадаться о том, что девчонка делит с тобой ложе, и вовсе не составило труда. И какую плату берёт лидерка за свою любовь - тоже.
Ох, и остёр, ох, и пытлив же "скромный умишко" тевтонского магистра!
- О чём ты догадался ещё, Бернгард? - Всеволод сверлил глазами собеседника. - Что ещё понял?
- Понял, отчего случился Набег. Понял, почему Величка, выпустив свою кровь в мёртвые воды, осталась на берегу, а не попыталась уйти в тёмное обиталище. Понял, кого она спасала и ради кого взламывала границу миров. Понял, кто помешал мне закрыть Проклятый Проход. И как помешал. Это могла сделать только Эржебетт. С той стороны. Пролив на рудную черту свою кровь. И, притом, немало крови. А вместе с кровью - потратив изрядную толику древней силы. Но такая кровопотеря и такое расходование сил не проходят бесследно даже для потомков Изначальных. Ты был её шансом быстро и наверняка пополнить израсходованные запасы.
- Но зачем? Зачем ей вообще нужна сила Вершителей?
Бернгард скривил губы.
- Всё-таки ты казался мне умнее, русич. Любая сила есть власть. Над кем-то или над чем-то. Кто ж от такого откажется?
- И всё же - зачем?
Тяжкий вздох. Очи горе. Невысказанное вслух, но неприкрытое разочарование и демонстративное сожаление о непроходимой тупости собеседника.
- Тебе ведь рассказали уже о грядущим Набеге. О настоящем Набеге… - Магистр не спрашивал - утверждал. Похоже, Бернгард, действительно, подслушал под дверью их разговор. - О Набеге с каким-нибудь удачливым Нахтриттером во главе.
- С Чёрным Князем?
- С Князем, с Господарем, с Шоломонаром, с Эрлик-ханом. С Пьющим-Властвующим, как называет его эта тварь, - взгляд Бернгарда вновь скользнул по шипастой клетке в каменном саркофаге. - Твоя сила помогла бы ей выжить в надвигающемся хаосе. Более того, испив тебя, Эржебетт по своему усмотрению смогла бы открывать и закрывать проходы между мирами, не опасаясь полностью лишиться собственной Изначальной силы. А возможно, ей было бы подвластно и… И кое-что иное.
Бернгард вдруг отвёл глаза.
- Что? - тут же насторожился Всеволод.
- Большее, - прозвучал ответ, отчего-то показавшийся Всеволоду скользким и уклончивым. - Кто знает, на что способна тёмная тварь, слившая в себе могущество двух потомков Изначальных. Издревле известно: одна истинная сила не просто увеличивает другую, но приумножает её и многократно растёт сама.
Некоторое время Всеволод молчал, постигая услышанное. Затем спросил:
- Выходит, Эржебетт специально ждала меня? Там, в Сибиу… в Германдштадте?
- Ждала, - Бернгард пожал плечами, от чего за спиной магистра тяжело колыхнулся промокший белый плащ. Чёрный крест на левом плече шевельнулся, словно нерасправленное крыло. - Но не обольщайся, не именно тебя русич. Конечно, она не знала, кто придёт в Эрдей и кто принесёт в себе силу Изначальных. И придёт ли, и принесёт ли вообще… И всё же она надеялась.
- Откуда было взяться этой надежде?
- Не забывай: Эржебетт посвящена в тайну Проклятого прохода, ей известно, что в прошлом потомки Изначальных уже закрывали своей кровью разомкнутую границу.
- Так ведь то - в прошлом!
- Многое в этом мире повторяется, русич, - наставительно произнёс Бернгард. - Слишком многое. В той или иной мере, но повторяется. Ты и вообразить себе не можешь, сколько самых разных - естественных и не очень - процессов непрерывно идёт по замкнутому кругу или бесконечной спирали. Что-то возрождается, чтобы умереть. Что-то умирает, чтобы вновь восстать из праха. А уж если говорить о магии - как разрушающей, так и созидающей…
Всеволод только покачал головой. Кругозор тевтонского магистра, разбирающегося в тайных и запретных науках, был поистине неисчерпаемым!
- Практически все колдовские чары вращаются вокруг одной магической оси - явной либо мнимой, - продолжал тем временем Бернгард. - Подавляющее большинство сильных заклинаний на самом деле переходят одно в другое и другое - в одно. Ведьмы, творящие ведьмин круг, знают это лучше, чем кто бы то ни было. Даже те из юных ведьм, которые ещё не успели пройти посвящение. Это изначальные, простейшие и неоспоримые истины ведовского искусства. Это впитывается будущей ведьмой с молоком матери и первым заговором бабки.
- Но прошлое… - с сомнением начал, было, Всеволод.
- Прошлое тоже имеет свойство повторяться, - перебил его Бернгард. - Эржебетт знала, что род Изначальных не иссяк, поскольку сама принадлежит… принадлежала к этому древнему роду, покуда не была пожрана тёмной тварью. Она искренне и истово, с искренностью и истовостью, свойственной лишь ведовскому племени, верила, что другие носители сильной крови - потомки потомков Вершителей, от которых зависит судьба людского обиталища - снова придут в эти края. Рано или поздно. По своей или чужой воле. А поскольку единственная дорога к Серебряным Вратам проходит через Германтштадт, подмога никак не миновала бы этого города. И, в общем-то, Эржебетт не ошиблась в своих расчётах.
- Не ошиблась, значит? - Всеволод хмуро взирал из-под насупленных бровей.
- Как тебе известно, русич, из каждой Сторожи, хранящей границу миров, сюда был послан отряд, - продолжал просвещать его Бернгард. - Но суть не в отряде, а в его предводителе, которым являлся лучший из лучших сторожных воинов. Тот, кого искали и отбирали по особым признакам, ведомым только мастерам… старцам-воеводам Сторож. Тот, кого проверяли, тренировали и обучали вместе со всеми, но кто и в учёбе, и в бою многократно превосходил прочих. Тот, о ком были основания полагать, что именно он является потомком Изначальных. В русской Стороже таким человеком был ты. В татарском Харагууле - Сагаадай. У нас тоже имелись рыцари, успешно прошедшие необходимые испытания. Конрад, к примеру.
Достойных кандидатов из прочих Сторож я не знаю. Они не дошли. Сгинули в пути. Следовательно, оказались не столь достойны. Следовательно, их кровь была не столь сильна, как нужно. Ты же, русич, довёл свой отряд до границ Трансильвании и провёл через Эрдейский край по всему разорённому Семиградью. Ты достиг Серебряных Врат.
- Но ведь не только я! - воскликнул Всеволод, - Сагаадай! Он тоже провёл… прошёл…
Бернгард кивнул:
- Верно. Сагаадай тоже провёл и прошёл. Правда, потеряв при этом большую часть своей дружины.
- Его путь был долгим и опасным, - заметил Всеволод. - Гораздо более долгим и, возможно, ещё более опасным, чем мой.
- И это верно. Как и другое. Лидерка даже не пыталась укротить его дикую степную натуру. Эржебетт не учуяла в нём скрытого могущества Изначальных. И в Конраде - тоже. Она выбрала тебя. Твою силу. А у лидерки на особую силу - особое чутьё.
Дальше Всеволод не слушал. Пока - не слушал. Он склонился над каменным гробом и над молчавшей, как камень, пленницей саркофага.
- Это так, Эржебетт? Это правда? То, что говорит Бернгард?
Оба меча в руках Всеволода были сейчас опущены. Посеребрённые острия клинков за малым не касались плит пола. Всеволод пристально смотрел сквозь шипастую решётку из стали и серебра в лицо Эржебетт. В милое лицо девы-твари. В зелёные глаза, отражающие нервный факельный свет.
"Это так? Это правда?"
Глава 4
Из саркофага ему не сказали ни слова. Не кивнули утвердительно, не мотнули головой, отрицая. В саркофаге лишь отвели взгляд.
Но прежде Всеволод всё же успел уловить и увидеть… В тёмной зелени очей-озёр и мерцании огненных бликов он ясно и отчётливо разглядел своё отражение. Такое же, как в перепуганных водах Мёртвого Озера. Перевёрнутое. Вверх ногами. И не было тут ни морока, ни наваждения. Было - как было. Было - что было. Страх. Животный ужас.
Эржебетт боялась. И в этом безотчётном страхе, в её панический ужасе Всеволод распознал невысказанный ответ. Он понял: да, это так, да, это правда. Всё, что тевтонский магистр говорит сейчас и всё что он скажет после.
А магистр говорил. Старец-воевода Закатной Сторожи повторно давал Всеволоду урок, который тот по глупости и слепоте своей не желал усваивать раньше.
- Лидерка способна брать чужую силу в любом её проявлении: не только через кровь, но и через любовь. Разумеется, только через греховную плотскую любовь, - рыцарь-монах брезгливо поморщился. - Её развратные ласки доставляют больше удовольствия, чем ласки опытнейших куртизанок, но страстные соития с ней забирают жизненные силы. Поначалу оставляя сладкую истому в членах. После - вовсе истощая человека до смерти…
А ведь точно! А ведь, в самом деле! Всеволод вспомнил овладевшую им сладостную… невероятно-сладостную истому, блаженное опустошение, вялую и сонную слабость, чем-то похожую на смерть. Так оно всё и было. Тогда, после их совместной с Эржебетт ночи, проведённой вместе в монашеской келье. И сама Эржебетт была… Довольной и сытой кошкой она тогда ему показалась. Довольной и СЫТОЙ. Насытившейся если не сполна, то - изрядно.
- Чтобы испить свою жертву на любовном ложе целиком, до конца, лидерке требуется не одна ночь, - продолжал тевтонский магистр. - И чем больше пожираемая ею сила - тем больше нужно ночей. Днём, правда, её чары не страшны человеку. Днём даже лидерка не способна забирать чужую силу и жизнь. Волшба тёмной твари рассеивается под солнцем так же быстро, как испаряется кровь мёртвых нахтцереров. Но уже после первой ночи, проведённой с ней, в сердце человека остаётся саднящая заноза. Или… - Бернгард опять скривился. - Или, скорее уж, не в сердце. А кое-где пониже. Осознанные и - ещё в большей степени - неосознанные воспоминания о пережитом наслаждении снова и снова влекут несчастную жертву на губительное ложе страсти. Этому трудно, почти невозможно противиться. К тому же не следует забывать, что Эржебетт - тварь особого рода. Вместе с лидеркой и вервольфом в ней уживается ещё и ведьмина дочь - пусть не прошедшая полноценное посвящение, но, наверняка, успевшая по верхам нахвататься от матери нехитрых приёмчиков примитивной женской магии. Даже самые простенькие из них эффективно воздействуют на мужа-воина, неискушённого в любовных играх и изощрённом флирте. Так что Эржебетт нетрудно было поддерживать твой интерес к своей персоне не только ночью, но и при свете дня.
Магистр говорил. Всеволод слушал. Эржебетт молчала. Они были заперты втроём в мрачном подземном склепе. И склеп этот сейчас был их маленьким тесным мирком, в котором решалось что-то важное, что-то судьбоносное для всего остального людского обиталища - того, который остался снаружи, за толстой каменной кладкой и ещё более толстым слоем земли.
Магистр говорил…
- Рано или поздно, лидерка вытянула бы из тебя всю силу Изначальных и всю жизненную силу, обратив твою кровь в никчёмную подкрашенную водицу, а тебя самого - в остывший труп. Уж не знаю, на сколько бы ночей тебя хватило, но к счастью, в этом замке ночь - пора войны, а не любви.
- К счастью?! - у Всеволода нервно дёрнулись уголки рта.
- Именно так, - строго сказал Бернгард. - К счастью для тебя - в первую очередь. Я, как мог, заботился о том, чтобы от заката до рассвета вы с Эржебетт не оставались наедине ни на минуту. Чтобы у тебя не возникало мысли о любовных утехах ни до штурма, ни после. Ну, а уж во время ночных битв тебе самому было не до того. Однако Эржебетт чуяла твою силу. И жаждала её. И сдаваться не собиралась. Она лишь дожидалась удобного момента. И вполне могла дождаться.