Двух угорских бойцов должно хватить, чтоб придержать однорукого кастеляна.
- Сагаадай, присмотри за Бранко.
Юзбаши, даст Бог, справится с волохом, если возникнет такая необходимость.
- Вы… - Всеволод кивнул своим проверенным десятникам, - все - за мной! Фёдор, Илья - прикроете справа, Дмитрий, Лука - слева. Иван, держись сзади. Поможешь кому и когда понадобится. Только прикрывать меня, ясно?! Сами вперёд не лезьте и под меч Бернгарду не суйтесь. Это опасный боец.
Глава 10
Секунду, две или три они так и стояли. Неподвижный Бернгард в дверном проёме. Прижавшийся спиной к ближайшему саркофагу однорукий Томас - ошарашенный неожиданным развитием событий, но явно не собиравшийся подчиняться без боя. Шекелисы, подступившие к кастеляну с двух сторон. Сбившиеся в кучку русичи. Чуть поодаль - Бранко с факелом в одной руке, с саблей - в другой. Возле - Сагаадай, преграждавший волоху дорогу.
Секунду, две или три они выжидали, как водится перед серьёзной битвой, когда враги стоят лицом к лицу, когда нельзя уже атаковать неожиданно, когда в последний раз изучаешь противника, прежде чем пустить ему кровь.
По количеству воинов и мечей несомненное преимущество было на стороне Всеволода. Но численное превосходство сейчас не являлось решающим и перевес был не столь очевиден. Всеволод уже прочувствовал, на что способен Чёрный Князь в бою. И ведь в том бою Бернгард только оборонялся, не стремясь нанести смертельного удара. А как будет теперь?
Время вдруг замедлило бег. Мгновения текли бесконечно долго. Воины в серебрённых доспехах стояли между каменных гробов. И - тишина. Лишь тяжёлое дыхание. И треск факелов.
И - колышущиеся тени по стенам.
Они смотрели друг на друга. Секунду. Две. Три.
Быть может, все четыре.
Или пять.
А после Бернгард вдруг бросил меч в ножны.
И…
- Ладно, - вновь заговорил магистр, обращаясь к одному лишь Всеволоду. - Раз уж ты, русич, призвал свою подмогу, то позволь и мне тоже призвать свою.
И…
Князь-магистр шагнул в общий склеп.
И…
Воздел к сводчатому потолку обе руки. В которых уже не было оружия. Но растопыренные пальцы его боевых перчаток скрючились, будто силясь удержать что-то, более важное и более страшное, чем просто оружие. Удержать или наоборот - открыть, выпустить. Впустить?
И…
- Ко мне! Все - ко мне! - под сводами склепа прозвучал тот же призыв, которым Всеволод скликал своих дружинников.
Тот, да не тот…
- Пришла пора просыпаться! - громогласно провозгласил Бернгард. - Пора выходить! Ко мне, мои верные рыцари! Все - ко мне!
Гулкое эхо заметалось по склепу, не находя выхода. Казалось, от зова Бернгарда дрогнуло даже факельное пламя.
В первый миг Всеволод не понял, кого именно призывает Чёрный Князь нелюдского обиталища. Кого вообще можно звать на помощь в этом скорбном месте? Но уже в следующее мгновение…
Скрежетнуло справа.
Звякнуло слева.
Стукнуло сзади.
Скользнула вниз и упала с саркофага первая крышка, выбитая из глубоких пазов. Снизу выбитая, из закрытого каменного гроба.
В котором…
Нет, здесь не было ещё одного потаённого хода. Здесь было только то, чему надлежало быть. Кому надлежало… лежать. Покойник. Орденский брат, павший в бою с нечистью и погребённый в замковом склепе. Облачённый в латы мёртвый тевтонский рыцарь.
Который, однако, сейчас казался слишком живым для обычного мертвеца.
Всеволод не поверил собственным глазам, когда во вскрывшемся саркофаге обозначилось движение. Шевельнулся белый плащ. И чёрный крест на белом. Блеснула в неровных отсветах посеребрённый доспех.
Может, обман? Морок? Игра теней и всполошного света факелов? Но нет, тени и свет морочат голову бесшумно. И им нипочём не сдвинуть массивные дощатые надгробия.
А тут…
Тяжёлые деревянные крышки с грохотом падали на каменные плиты. Возня, шорох, шелест плащей и негромкое позвякивание доспехов доносились отовсюду, из каждой… почти из каждой гробницы. Из каждой закрытой…
И открывающейся теперь изнутри.
Мертвецы, заключённые в саркофагах, словно разминались, прежде чем…
Выходили! Они выходили!
Над зияющими нишами саркофагов, неторопливо поднимались человеческие силуэты. Ведрообразные шлемы, ниспадающие тяжёлыми складками слежавшиеся плащи, отсверкивающие белым металлом доспехи.
Нежить… нелюдь… нечисть… В серебре!
Невероятно! Немыслимо! Невозможно! Ан, нет… выходит, что возможно. Ещё как… Ну да, раз уж Чёрный Князь свободно разгуливает в белом металле, почему бы и поднятым им мертвецам тоже… не…
Голова шла кругом! Сердце билось как у загнанной лошади.
А мёртвые, опустошённые, испитые упырями рыцари уже стояли в своих гробницах в полный рост. Ждали…
Лица прикрыты - и, пожалуй, что это к лучшему! - глухими шлемами с узкими смотровыми прорезями и частой сыпью дыхательных (интересно, нужно ли этим покойникам дышать? Сейчас? А, впрочем, нет, не интересно. Совсем! Ничуть!) отверстий. На заштопанных плащах, на чинённых доспехах… и под плащами и под доспехами не видно следов клыков и когтей. Не удивительно: все раны перед погребением, наверняка, были зашиты и, по возможности, - закрыты. И это тоже - к лучшему. Так можно убедить себя, что это в тёмных нишах открытых гробниц зачем-то выстроились двумя рядами обычные люди. Можно попытаться. Убедить. Себя.
С обычными людьми всё же легче сражаться. Чем с этими. С ЭТИМ. С поднятыми Бернгардом мертвецами.
Пальцы неживых рыцарей сжимали рукояти мечей, секир, булав и шестопёров. Как покоились орденские братья с оружием, так и восстают теперь с ним же. И что-то подсказывало Всеволоду: оружие это они держат не для красы.
Вот значит, какие помощнички у Чёрного Князя! Вот где они ждали и откуда явились! А запертый потаённый ход тут не при чём.
- Господь Всемогущий! - прохрипел побледневший Фёдор.
- Иезус Мария! - простонал Томас.
Однорукий кастелян попытался сотворить крестное знамение на свой латинянский манер. Не смог. Меч в руке помешал. С обнажённым клинком креститься неудобно. А убирать оружие в ножны Томас не решился. Как, впрочем, и все остальные.
Что-то невнятное бормотал под нос Сагаадай. Молитва степняцким богам? Языческое камлание?
Всеволод тоже был в шоке. Но - не в паническом ступоре. Такой шок не мешал думать быстро и так же быстро принимать решения. Такой шок, наоборот, подстёгивал мысль, речь, действие.
- В круг! - осипшим голосом приказал Всеволод.
Сейчас он обращался не только к своим дружинникам. Ко всем, кто не хотел умереть сразу.
Ошеломлённые десятники русской дружины, оба шекелиса и Сагаадай образовали в проходе между саркофагами… нет, не круг - подобие овала, щетинившегося серебрёной сталью по флангам. Вправо и влево. Туда, где стояли мертвецы.
Серебрённой сталью… Но способен ли белый металл причинить вред ТАКОЙ нежити? Такой, что сама закована в посеребрённые доспехи?
Этого Всеволод не знал. Этого пока не знал никто. Возможно, потому из надёжного оборонительного кругового построения и вышел никчёмный, сплюснутый овал. Каждый сейчас подсознательно старался держаться подальше от поднявшихся покойников.
Но овал плохо подходит для боя.
- Кр-р-руг! - прорычал Всеволод.
На этот раз ему повиновались. Даже Томас и Бранко вступили в округляющийся овал. И тот, наконец, стал кругом, почти коснувшись ближайших гробниц. До стоявших в них мертвецов - рукой подать… мечом достать… Впрочем, и мёртвые рыцари также легко дотянутся до живых ратников. Как начнётся рубка - так и дотянутся.
Сколько их здесь, тевтонов, поднявшихся из каменных домовин? Сотня? Полторы? Да, пожалуй. Около того. Не меньше. А то и побольше будет. И предводительствует мертвецами не кто-нибудь - Чёрный Князь. Так что исход боя предрешён. Из склепа не вырваться. А в склепе - не победить. Оставалось лишь подороже продать свои жизни. Отнимая жизни - вот ведь жуткая нелепость какая! - у мёртвых уже противников.
Мертвецы, правда, не нападали. Бернгард не отдавал пока такого приказа. Восставшие из гробниц рыцари замерли, подобно изваяниям. Подобно каменным надгробиям. Памятникам самим себе… Неживые воины Чёрного Князя стояли истуканами - молча и недвижимо - вдоль всего прохода. Двумя шеренгами. Или… Почётным караулом?
Чего ждал сейчас Пьющий-Властвующий, до сегодняшнего дня прикрывавший свою истинную суть тевтонским плащом? Чего ждали мёртвые орденские братья… бывшие орденские братья, ныне вступившие в совсем иное братство?
Братство разупокоенных умрунов. "Да именно так! Умруны! Умруны! Умруны!" - колотилось в голове. А как ещё их называть?
Всеволод вдруг догадался о причине заминки. По крайней мере, нашёл ей правдоподобное объяснение. Им предлагали сделать выбор. Самим. Простенький такой выбор: либо погибнуть на месте, либо по доброй воле вступить в войско Чёрного Князя, чтобы биться бок о бок с его тварями против других тварей. Не за свой мир биться - за интересы Князя-магистра, не желающего делиться тёплой живой кровью с себе подобными. Хотя, порой, интересы людского обиталища и нечисти из-за рудной черты могут и совпадать.
Вот только совпадут ли они когда-нибудь полностью? Интересы человеческие и интересы упыриного Властителя, питающегося людской кровью?
Всеволод искал верное решение. Сердце колотилось в груди. В голове лихорадочно билась мысль.
Драться - бессмысленно и это яснее ясного. Теперь несомненный перевес на стороне Бернгарда. Причём, самому ему уже даже не понадобиться махать мечом. Достаточно мановения руки, краткого приказа - и две шеренги мертвецов ступят с постаментов-саркофагов, сойдутся, сомкнуться, задавят… раздавят тех, кто окажется посередине. Мертвецы раздавят живых. Если надо - убьют. Надо - обезоружат.
И что им сделаешь? Мёртвым уже? И как с ними со всеми совладаешь?
Глава 11
Всеволод затравлено покосился вправо, влево… Стоп! Что это? Кто это? Рыцарь в саркофаге слева.
Доспех мёртвого тевтона показался Всеволоду знакомым. Ага… Чинённая на груди кольчуга, кое-как перехваченная проволокой. Срезанный кусок плаща. Изрядный такой кусочек. В правой руке - меч, зато левая… М-да, левая латная перчатка… вернее, внутренняя её сторона, где нет металла, а только кожа - рассечена. И ладонь под нею, видать, тоже. Всеволод заметил грубые стёжки суровой нити, выпирающей из-под взрезанной боевой рукавицы. Видимо, рану зашивали наспех, не особо заботясь о красоте и удобстве.
Так-так-так… А уж не его ли меч взрезал эту перчатку и эту ладонь? А не тот ли это рыцарь, который стучался в дверь Эржебетт и отводил рукой клинок Всеволода? По всему выходило, что тот. Правда, он сбежал тогда обезоруженным. А этот - при мече. Что, впрочем, ничего не значит. У тевтонского магистра, наверняка, была уйма возможностей вложить в руку мертвеца новое оружие. Бернгард, судя по всему, частенько бывал в склепе. И явно не для того, чтобы уронить скупую слезу над павшими соратниками.
Чёрный Князь перехватил взгляд Всеволода. Верно истолковал выражение на его лице. Спросил - не враждебно вовсе, а участливо, и дружелюбно:
- Что, узнал, русич? Да-да, ты не ошибся. Твой старый знакомый. Это брат Арнольд, если тебе интересует его имя…
- Арнольд! - выдохнул Томас. - Он погиб месяц назад на западной стене. Нахтцереры разворотили ему грудь и испили досуха…
Бернгард продолжал объяснение, не обратив внимания на сорвавшуюся с уст кастеляна реплику:
- Я велел брату Арнольду, захватить Эржебетт. Тихо, не поднимая шума и не оставляя следов. Увы, не вышло. Стол, которым ты так некстати подпёр сундук, прикрывавший тайный ход в гостевую комнату, стоял слишком прочно. А на ваш условный стук Эржебетт дверь не открыла.
"Не услышала моего голоса - вот и не открыла", - подумал Всеволод.
- Потом заявился ты, русич. Набросился с мечом на беднягу Арнольда. А ему было запрещено проливать кровь Эржебетт и твою кровь. К счастью, Арнольду удалось скрыться.
"К счастью для кого?"
- Он воспользовался ещё одним из моих ходов, о которых не знает даже наш многомудрый кастелян, и благополучно вернулся сюда, на своё жёсткое, но уютное ложе.
"Вот почему не удалось найти тевтона с пятнами от раствора адского камня на левой длани!"
А не там искали. Не среди живых следовало его разыскивать, а среди мёртвых. Здесь вот, в склепе. Ещё бы узнать, зачем мертвец Бернгарда таскал в своей перчатке жидкое серебро? А впрочем, какая разница? Сейчас-то! Сейчас о другом следовало подумать. Всеволод скользил настороженным взглядом по строю умрунов, закованных в сталь с серебром.
- Да ты не пугайся, русич, - отчего-то Бернгард вновь обращался только к нему.
Как-то уж так вышло, что все остальные ратники, будто по команде чуть отступили назад. Не из трусости, нет, просто не желая мешать разговору двоих, не желая ввязываться в пугающую беседу и, быть может, даже не желая слушать. Но слушать ЭТО приходилось всем.
- Сам не бойся и успокой своих воинов. Павшие рыцари подняты не для того, чтобы причинять вред живым.
"В самом деле?"
- А для чего же? - с усилием выдавил Всеволод. Чёрный Князь говорил с ним и ему следовало достойно вести этот нелёгкий диалог. Через силу, через растущий ужас. На выказывая слабости, не открывая рвущегося наружу страха. - Для чего ты потревожил их покой, Бернгард?
Загадочная улыбка в ответ. И лишь потом - слова:
- Они нужны. Они полезны. Они более не подвластны смерти, ибо уже переступили через неё. А потому они - лучшие воины этой Сторожи. И они всецело послушны моей воле…
- Зачем они тебе? - перебил Всеволод.
- Без них нам придётся трудно.
- Нам?
Разве это уже решено?
- Без них не остановить Властителя… Нахтриттера… Чёрного Князя… Шоломонара, перешедшего этой ночью границу миров.
Кто-то охнул за спиной Всеволода. Да, для кого-то это было неприятным открытием.
- Кто они? - помедлив немного, спросил Всеволод.
- Они - моя новая дружина, мои серебряные рыцари, которым я доверяю всецело и на которых полагаюсь во всём.
- Серебряные рыцари?
Звучит красиво, но не совсем понятно.
- Они - мой новый, личный орден.
Орден умрунов… Всеволод непроизвольно поморщился.
- Они те, кто не страшится умереть. Кто не боится ни мечей, ни клыков, ни когтей. Кто готов по моему слову сражаться с людьми и кто встанет поперёк горла и Пьющим, и оборотаям. Кто не падёт от солнца и не ослабеет от осины.
Бернгард скосил глаза на клинки Всеволода:
- Серебро им, кстати, тоже не опасно. Вам лучше убрать мечи.
Всеволод совету Князя-магистра не внял. Вкладывать клинки в ножны он пока не собирался.
- Как ты смог? Бернгард? Как тебе удалось? Их? Так?
- Что ж, - магистр вздохнул. - Объяснять это мне всё равно бы пришлось. Правда, я планировал сделать это не сейчас и при иных обстоятельствах. Ну, да ладно. Мои серебряные рыцари появились примерно так же, как появляются Пьющие-Исполняющие. Тебе известно, русич, как они появляются?
Вопрос оказался странным и неожиданным. Всеволод отрицательно мотнул головой. Откуда ему было знать такое?
- Это мёртвые, точнее, недоумершие, прошедшие смерть, но возрождённые вновь оборотаи, - просветил Князь-магистр.
- Волкодлаки?! - изумился Всеволод.
- Они самые, - подтвердил Бернгард. - Только испитые. И одарённые.
- Кем одарённые? Как одарённые? Чем?..
- Властителем. Пьющим-Властвующим. Любой Властитель может подарить любому испитому новую жизнь вместо прежней, утраченной с кровью. Не очень приятную, правда, и не совсем, в общем-то, жизнь - но всё же…
- Как такое происходит?
- Пьющий-Властвующий просто отдаёт испитому частицу своей крови. Даже малая толика её, даже единая капля крови Властителя, впущенная через рану, способна пробудить Ток.
- Ток?
- Ну, как объяснить…, - Бернгард наморщил лоб под открытым забралом. - Ток - что течёт. Жизнь и… не жизнь. Иная жизнь. Настолько иная, что даже оборотаи не знают, откуда берутся Пьющие. Слишком разнятся одни от других. Слишком сильно меняет оборотая такая инициация.
Да уж, пожалуй! До сих пор и сам Всеволод считал, что упыри и волкодлаки - разные существа, а не две ипостаси одного.
- Значит, капля крови Чёрного Князя дарит испитому оборотню иную жизнь? Одна капля превращает его в упыря?
- Одна капля и много времени. Или две капли и меньше времени. Или три - и ещё меньше. Чем больше своей крови отдаёт Властитель испитому, тем меньше времени требуется на превращение - на последнее, главное, необратимое оборотайство. Пройдя посвящение, войдя в Ток, и обретя его, оборотай больше не испытывает голода. Но вот жажда… Вечная жажда утраченной крови - настоящей, тёплой, живой крови, которой никогда не будет хватать Пьющему. Это одна из двух сил, которые им движут, и которым он подчинён.
- А вторая сила? - Всеволод пытался поспеть запутавшейся мыслью за словами Бернгарда.
- Вторая и наиглавнейшая - воля Властителя, которую Пьющий-Исполняющий выполняет беспрекословно. Ибо именно кровь Пьющего-Властвующего даёт ему и Ток-жизнь и неутолимую жажду. А потому воля Властителя - превыше всего. Превыше жажды - тоже. До тех пор, по крайней мере, пока Властитель жив. Если же Пьющий-Исполняющий вдруг лишается хозяина, у него остаётся только жажда. Ну, и ещё звериный страх перед жгучим солнцем вашего мира. Вот и всё, в чём он течёт, чем он течёт дальше. И пути назад ему уже нет. Так уж выходит, русич… Пьющий-Властвующий, отведавший крови оборотая, получает способность к оборотайству. Оборотай же, обращённый в Пьющего, утрачивают её навеки. Пьющий-Исполняющий становится рабом своего Властителя. А если нет Властителя - то рабом своей жажды и бессмысленного уже Тока.
Пару секунд Всеволод размышлял, соотнося услышанное только что с известным ранее.
- Выходит, та тёмная вонючая жижа, что хлещет из разрубленных упырей, - и есть кровь Чёрного Князя? Хозяина? Пьющего-Властвующего?
- Нет, русич. Кровь Властителей - красна и подобна людской, но как я уже говорил тебе, в жилах Пьющих-Исполняющих есть лишь мизерная толика такой крови. Больше - нельзя, если хочешь создать целую армию и каждому обращённому оборотаю дать часть себя.
- Но откуда тогда берётся столько чёрной кровищи?
- Это не кровь. Не совсем кровь. Как Ток - не совсем жизнь.
- Что же это?
- Ток должен по чему-то течь и чем-то течь. Иссохшие жилы испитых слуг нужно чем-то наполнять. Их и наполняют. Тем, что всегда под рукой. Не кровью - нет. Кровом. Покровом.
- Чем? - опять не понял Всеволод.
- Покровом. Схожим с этим словом у нас именуют вечный туман нашего мира, который есть не вода, не пар и не дым. Но который - всюду. И над твердью, и над хлябью. Который стелется и течёт, и висит неподвижно. Который окутывает всё наше обиталище, подобно тёмному савану.
- Погоди-ка, а не та ли это тёмная, с прозеленью муть, что растворена в Мёртвом Озере? - вскинулся Всеволод.