"Ёлы-палы", - подумалось мне без особой выдумки. Хорошо хоть мысли о том, чтоб оставить ящера где-нибудь под деревом, остались только мыслями. Теперь я хотя бы мог последовать примеру девицы и вспрыгнуть на своего чешуйчатого скакуна. Пластун взял с места без особой охоты, но и его преследуемый собрат тоже халявил. Мы разгонялись медленно, как ни понукала девушка собственное средство передвижения. Это дало мне возможность сориентироваться, усесться поровнее, даже сообразить, как именно направлять ящерку, чтоб не впилиться ею в ствол дерева. Правда, если погоня продлится, езда на полной скорости всё равно рано или поздно закончится для меня печально. У девчонки в этом смысле побольше шансов.
Но, к счастью, на полной скорости отдёргиваться от деревьев, пеньков и ям пришлось недолго. Пластун Шехмин выскочил на более или менее прохожую дорожку (вот телега бы тут не вписалась, это я уже способен оценить), заскользил по ней, лавируя между кустов, которые уже целились отхватить добрую половину и без того узкой тропы. А потом единым махом взмыл на открытое пространство, где замер, будто памятник себе. Солнце уже взошло, хоть пока и не растеряло богатство восходных оттенков. Небо, озаряемое им, сияло ярче, чем парча на императорском одеянии. Оно слепило, но я сумел разобрать, что девчонка спрыгнула с седла и бросилась куда-то.
Хорошо, что я рефлекторно придержал своего ящера. Пригорок обрывался, едва зародившись, и хоть ущельице оказалось хиленьким - так, непомерно разросшийся скальный овраг, - рухнуть вниз означало бы переломать себе всё, что только можно. Те, кто проложил здесь тропу, подумали о своём удобстве, и потому сейчас девушка с трудом, но упорно перебиралась через провал по скудному и зыбкому верёвочному мостику.
Перебралась, обернулась и с мстительным выражением принялась полосовать верёвки ножом. И, судя по тому, как твёрдо она держала руку, успеет перерубить их ещё до того, как я достигну середины моста.
Глава 2
Стойкость и характер
- Эй! - гаркнул я. - Эй, послушай! Да послушай же! Куда ты несёшься? Чего боишься-то, чёрт побери, а? Я же не бандит! - Она взглянула на меня зло. Но работать над последним целым канатом не перестала. Хоть слышит - и то хорошо. - Я ничего плохого тебе не сделаю, дурёха. Ты же пропадёшь тут!
- И не надейся, - прозвучало в ответ. Хороший голос, звучный. Наверное, красиво поёт.
- Пешком до Атейлера тебе не добраться. Сейчас идёт гражданская война, в лесах и на дорогах полным полно бандитов и мародёров. На что ты рассчитываешь? Думаешь, просто убьют? Чёрта с два! Сперва ещё поиздеваются.
Девушка приостановила свою вредительскую деятельность (впрочем, какая разница, всё равно на мост уже не ступишь) и посмотрела на меня с негодованием.
- Жалельщик нашёлся.
- И зачем портишь общественную собственность? Кто-то этот мост старался, строил, а ты теперь всё поломала. Некрасиво.
- Так что же тебя на самом деле волнует - моя безопасность, чужой труд или возможность отличиться?
- Да всё сразу, если уж быть откровенным.
- Какой наглец!
- Послушай, ну глупо же, в самом деле. Никто не собирается вешать тебя на дереве или продавать в дом терпимости.
- Благодарю за такое щедрое заверение, - язвительно ответила девушка, и я понял, что ляпнул нечто, далеко выходящее за рамки имперских приличий. И теперь договориться с нею мне будет трудней.
- Ёлки, я не имел в виду никаких угроз. Уж отнесись снисходительно к моему происхождению. Разговаривать с аристократками не обучен.
- К чему ещё я должна снисходительно отнестись? - Канат наконец-то лопнул, и верёвочный мост звучно хлестнул по обрыву, без малого не зацепив густую растительность на дне.
- Слушай, мне был дан приказ доставить тебя к его величеству, и отнюдь не с перспективой твоей дальнейшей гибели.
- А с какой именно перспективой?
- Выдачи тебя замуж.
- Так я и поверила.
- Да на фига мне тебя обманывать?! Стой!
- Не собираюсь общаться с человеком, позволяющим себе столь наглое обращение.
- А как надо обращаться? Прошу соизволения, госпожа, обратиться с вопросом.
Она остановилась и, поколебавшись, вернулась на край обрыва.
- И зачем врал об отсутствии воспитания? - осведомилась уже несколько миролюбивее. - Умеешь же, если хочешь.
- Сказать по правде - умею. Просто растерялся.
- Растерялся?.. Как ты вообще умудрился меня выследить? Я знаю, что псы не берут след ящеров.
- Зачем псы? Ящер госпожи пропахал в лопухах такую борозду, что слепой бы выследил.
- Дерьмо шакалье, - воскликнула девица не очень уверенно. Сразу чувствовалось, что ругаться она не приучена, сквернословие давалось с трудом. - Но я же повела пластуна по ручью…
- Ага, и он по ходу дела завтракал веточками деревьев. Тоже заметно было.
- Навозом подавиться…
- Послушай, давай поговорим спокойно. Я понимаю… Тьфу, в смысле, госпожа соблаговолит спокойно побеседовать? Без обид? Я всё понимаю, и мои заверения выглядят неубедительно. Но госпожа ведь лучше меня знает традиции Империи (скажу откровенно, их я пока знаю не очень-то). Госпожа знает, что ни она сама, ни её старшая или младшая сёстры не могут претендовать на наследование Ачейи. Также на эти земли не смогут претендовать супруги госпожи и её сестёр. Парадокс для меня лично, потому что у меня на родине муж девицы из знатной семьи очень даже мог бы потребовать наследственные владения от её имени, хоть и не в каждом случае. Ну, да неважно. У вас так, у нас так. Словом, пусть госпожа поразмыслит сама - зачем государю было бы убивать её с сёстрами? Смысла никакого. Наоборот, знатных аристократок, пусть и лишённых наследства по решению императора, можно выдать замуж за своих сподвижников-простолюдинов. То бишь обеспечить более высокое положение в обществе детям этих самых сподвижников. Детям от аристократок.
И мысленно выдохнул с облегчением, что девчонка всё дослушала до конца.
- Значит, ты утверждаешь, что под властью императора меня ждёт брак с простолюдином? - помолчав, уточнила Шехмин.
- Не совсем с простолюдином. Я не доверенное лицо императора, но по обмолвкам понял так, что брак скорее всего будет с представителем воинского сословия, просто не дотягивающим до…
- Я поняла. И ты считаешь, подобная перспектива может показаться мне привлекательной?
- Зависит от того, с чем сравнивать. Если с предположительной крайне неприятной смертью от руки разгулявшихся бандитов, то почему бы и нет?
- Куда лучше будет добраться до батюшки и под его защитой дождаться окончания войны.
- Не стану госпожу обнадёживать. Во-первых, добраться до Атейлера и никому на пути не попасться стало практически невозможно с той минуты, как госпожа лишилась пластуна. Да и раньше было очень сомнительно. А во-вторых, подозреваю, у господина Атейлера маловато шансов на победу.
- Странно было бы стороннику демона-императора говорить что-то другое.
- Это госпожа говорит от души или со слов батюшки?
- А тебе какое дело?
- Выясняю наличие собственной позиции по этому вопросу. Если данные изменнические взгляды были подцеплены у родителя, то для девушки это простительно.
Она усмехнулась.
- Значит, ты считаешь, девушка не может обладать самостоятельными взглядами?
- Хе. Мне, делающему карьеру под началом у госпожи Солор, странно было бы так думать. И я сразу вижу, что ты… что госпожа - девушка весьма и весьма… самостоятельная в своём мировоззрении. Но хочу нас как-то к одному знаменателю привести. Для лёгкости общения.
- Нас? - она поморщилась так явно, что я это разглядел. - Не слишком ли высоко себя ставишь? Ты офицер Генерального штаба?
- Нет. Я просто названый брат госпожи Солор и офицер для особых поручений. Ну как - стою того, чтоб со мной немного поговорить?
- Уж не ты ли надеешься получить меня себе в жёны?
- Избави боже. Я женат. А вот кому-то из моих друзей такая возможность была бы, как понимаю, не лишней.
- То есть ты столь усердно болеешь за кого-то из своих низкорожденных друзей?
- Допустим. Хочу обеспечить им их будущую супругу в полном здравии, без травм и не напуганную до полусмерти.
- Ты говоришь о том, что признаёшь за женщиной право на мнение и характер, а теперь предполагаешь, будто ночная прогулка по лесу и пара упавших на голову шишек способны напугать до полусмерти?
- Я намекал на разгулявшихся мародёров. Человеческая изобретательность по части изуверств способна даже крепкого мужика напугать до смерти. Так что особенности пола тут ни при чём.
- Ты так свято веришь в наличие тут мародёров - на чём зиждется таковая уверенность?
- На опыте моего народа. Он пережил не одну гражданскую войну.
- И я должна тебе верить?
- Верить не должна. И вообще ничего не должна. Я призываю госпожу включить здравый смысл и подождать меня на том берегу.
Девушка надменно вскинула голову, будто порыв ветра махом перенёс её в парадные одежды и церемониальные залы императорского дворца, так что теперь надо было соответствовать ситуации.
- Нет, твои аргументы меня не убедили. - И бросилась прочь от края пропасти, а через минуту просто пропала в зелени.
Ну ладно… Стащив шлем и подшлемник, я поскрёб затылок. Она пешком, далеко не уйдёт. Надо только побыстрее и побойчее перебраться через ущелье. И надеяться, что глупышка, категорически отказывающаяся верить в существование мародёров и бандитов, не вляпается в их оживлённую толпу. По крайней мере, не до того, как я её настигну.
Наибольшее затруднение создавали доспехи. Поколебавшись, я отстегнул наплечники, стащил латный пояс, дополнительно защищавший живот, решил не брать с собой сумку, только фляжку прихватил да аптечку. А всё остальное так и бросил рядом с ящерами. Ничего, мои скоро подоспеют, подберут шмотки и ящерок обиходят.
Даже со своей выучкой и практикой, натасканный и имеющий опыт карабкаться, цепляться и пролезать во всякие щели, я потратил немало сил и времени, чтоб сперва спуститься, а потом забраться по без малого отвесной скале. К тому же внизу оказался не просто ручеёк, а эдакое длинное болотце, то есть я в придачу ещё и выпачкался по пояс. Но что ж поделаешь…
Забравшись наверх, худо-бедно обтёрся листьями, причём уже на ходу. Теперь, когда девчонка слезла с седла, выслеживать её стало намного труднее, ведь неочевидные следы я искать не умел. Облегчало ситуацию лишь то, что идти тут можно было лишь одним маршрутом, и раз уж она свернула направо, какое-то время ей поневоле пришлось держаться тропинки. Взяв с места в лёгкую рысь, я теперь уверенно и без напряжения держал темп, на что госпожа аристократка едва ли способна.
Только бы догнать раньше, чем она вляпается в неприятности. Или меня вляпает.
Потом пошёл ровный склон, поросший приземистым и относительно реденьким лесом - бежать удобно, но и делать это можно почти в любом направлении. Время от времени однообразие нарушал какой-нибудь неохватный ствол дерева, укоренившегося здесь, видимо, намного раньше, чем остальные (может, тут вырубки были или пожар, пощадивший несколько самых удачливых деревьев). Сперва у меня возникла мысль вскарабкаться на такое и оглядеть мир орлиным оком. Но потом по пути попалась уступчатая скала, поднимавшая лоб далеко над кронами редколесья, и я полез туда. Даже не до самого верха - чуть-чуть приподнять голову над зеленью мне казалось достаточным.
Хорошо, что преследуемая девочка одета не в зелёное и не в бурое. Белое с красной отделкой платье должно очень хорошо выделяться на фоне леса.
Ага, не там ли мелькает её подол? Она здорово забрала влево. Ну ничего. Правда, вон там, судя по всему, заканчивается лес и начинается открытое пространство. Отсюда не разглядишь, что за пространство - поля ли, покосные луга, пустоши или огороды атейлерского посёлка? Надо ловить её до того, как окажется на околице. Против целого посёлка я, если что, не выстою.
Ради экономии времени пришлось рискнуть прыжком с большой высоты и после, благополучно приземлившись, хорошо так поднажать. Я нагнал Шехмин Ачейю уже на самой опушке леса. Девчонка, как оказалось, бегала быстро и выносливо, на зависть многим. Как изнеженная аристократка вообще умудрилась продержаться так долго? Догнав, я перехватил девицу за руку и только тут заметил, что мы не одни.
За опушкой начинался луг, не слишком большой, подпиравший плетни огородов. За огородами поднимались плодовые деревья и крыши домиков. Судя по всему, посёлок был не из маленьких. Здесь, на лужке, с косами в руках, хотя луг явно уже было окошен, торчали мужики. Немного. Человек десять. Заметив нас, они с любопытством повернулись в нашу сторону и приготовились наблюдать за неожиданным зрелищем.
- Госпоже не стоило бы дурить, - пропыхтел я, пытаясь ухватить Шехмин поудобнее и при этом ничего ей не помять. - Вот чего госпожа добивается? Глупо ведь… Глупо…
- Эй, мужики! - завопила вдруг девушка, отбиваясь от моих рук. - А у меня с собой драгоценности! И он хочет их отобрать!
- Ты дура, что ли? - охнул я, забыв обо всякой вежливости или там политкорректности.
Реакция селян оказалась именно такой, какую и следовало ожидать. Сперва они неуверенно переглянулись между собой. Потом, перехватив косы, целеустремлённо двинулись в нашу сторону.
Я нисколько не заблуждался в причинах их целеустремлённости. На нас двигались отнюдь не рыцари Граэленты, горящие намерением защитить чистую деву и её достояние от грязных лап налётчика, то бишь меня. Разлагающее влияние войны уже давно заставило обывателей думать только о собственной выгоде. Добыча, то есть юная аристократка с драгоценностями за пазухой, достанется победителю.
Причём, в какой-то миг, встретившись с нею глазами, я осознал, что девчонка понимает всё то же самое.
Мне поневоле пришлось отпустить её, мужики с косами уже были рядом и требовали своей доли внимания. Наверное, стоило попробовать сперва образумить их словесно. Но идея испарилась, не успев толком сформироваться. Я вынул меч.
Шехмин проявила неожиданную прыть, нырнула под тянущиеся к ней руки и, до неприличия высоко подхватив подол, порхнула в лес. Один из мужиков, бросив косу, неуклюже погнался за нею. Что-то подсказывает мне, что так он за нею долго прогоняется. Ну и хорошо. Не успеет сцапать, перепугать или искалечить - значит, половина проблемы решена. С крестьянами-то я уж как-нибудь разберусь. В мою сторону без церемоний махнули косой - лишнее свидетельство того, что времена изменились, и разговоры разговаривать бесполезно.
Что ж, тем проще. Прыжок, который я совершил, перемахивая через косу, был вполне учебным, стандартным, но мой "противник" не знал и не мог знать ничего о подобных стандартах. Возвратным секущим движением я снёс ему кисть, с разворота добил и атаковал следующего. Жёстко, слишком жёстко. Мужики ломанулись на меня плотной группой, мешая друг другу размахнуться, мне же никто из них по-настоящему помешать был не в состоянии.
Благом для меня самого было то, что в момент схватки я толком не осознавал происходящее во всех его подробностях и действовал по инерции, оставив рефлексию на потом. До сих пор мне ещё не случалось убивать непрофессиональных бойцов. И, воспринимай я нынешнее событие в полную силу чувств, наверняка ужаснулся бы. Бойня, вот что такое "поединок" обученного опытного воина с десятком поселян. Никакого более или менее заметного сопротивления я так и не встретил. Может, если б разбирался с ними на кулачках, строго с применением самбо, глядишь, схлопотал бы разок-другой по чувствительным местам. Но длина меча позволяла не допускать этого даже теоретически.
Да и мой клинок чаще встречался с телом, чем с металлом. Лишь раз он взвизгнул по полотнищу косы, потому что так в тот момент было удобней для меня. Сила удара отшвырнула руки косца вместе с его оружием, и я, тоже получив нужную инерцию и разгон, в развороте почти отсёк ему голову. Церемониться было опасно, эту истину мне накрепко затвердил весь накопленный воинский опыт. Так что у крестьян не было надежды на жалость с моей стороны.
Инерция когда-то усвоенного упражнения подхватила меня, как волны лодку. Ни одного лишнего движения, ни одного шага, пропавшего вхолостую, и каждый жест легко улёгся бы в мелодический ритм на четыре четверти. Впрочем, я ведь не танцевал. В танце хватает той избыточной красоты, которой напрочь был лишён мой бой. А через минуту с лишним и он завершился. Остановив разворот, я стряхнул с меча кровь и брезгливо отвернулся от агонизирующих тел. Реальное обличие романтического образа "толпа налетает на мастера и получает по заслугам" оказалось донельзя неприглядным.
Но на рефлексию нет времени. Что там с моей крохотной подопечной? Не догнал ли её последний оставшийся в живых косарь? Правда, он без косы… Но может тащить при себе нож и пустить его в ход, если не обнаружит при девчонке драгоценностей. Дурёха малолетняя… Хотя - в целом рассудила не так уж глупо. Если б в ней было поменьше спеси, так живо напомнившей мне нрав Кариншии, я, пожалуй, мог бы восхититься ею.
Казалось, провозился-то с крестьянами минуту, не более, но бойкая парочка уже умудрилась скрыться с глаз. В принципе, у них могло на это оказаться и больше времени, я ведь не засекал по часам, сколько минут или секунд потратил на шинковку косарей. Ошибиться - нефиг делать…
Так, будем рассуждать логически. Шехмин - девица неглупая. Куда она кинется? Ну, видимо, туда, где сможет понадёжнее спрятаться. В своём белокрасном наряде она как светофор на дороге. Не увидишь, только если захочешь не увидеть. Так, значит, юная аристократка наверняка взяла направо, там лес погуще и какой-то малинник. Или ежевичник. Как бы наша путешественница не оставила на колючках всё своё шёлковое одеяние. А то вот так половишь по зарослям полуголую девицу, и потом придётся жениться. Здесь узаконена полигамия… Кроме шуток, не заставили бы в самом деле брать её в жёны.
Так, хватит ерундой голову забивать! Сперва надо поймать девчонку живой и невредимой, а уж потом её… жениться. Строго в соответствии с местными традициями.
По лесу я плутал довольно долго, разок даже перепугал группку молоденьких поселянок, но они разбежались столь молниеносно, что я не успел даже вослед заверить их в полном отсутствии у меня к ним хоть какого-либо интереса. Кстати, молодцы, девчонки, разумные и дальновидные. Не так-то просто ограбить и изнасиловать жертву, которая при первых признаках твоего присутствия рядом просто испаряется. Тут уж неважно, как это выглядит. Жива и невредима же осталась? Что ещё надо?
Лес был хожен и перехожен, всюду попадались тропинки, идущие в самых разных направлениях. Когда всё-таки мелькнуло издали бело-красное пятно, я уже почти отчаялся (хоть отчаиваться не имел ни права, ни возможности) и здорово взбесился. Первое движение было рвануть напролом по кустам, навалиться всей тушей и ещё взгреть упрямицу. Второе - обдумать ситуацию, сэкономить силы, время и нервы, причём обоим.
Я двинулся вперёд плавно, по-охотничьи беззвучно, и выглянул из-за дерева за её спиной как раз в тот момент, когда она заканчивала подъедать что-то с ладони. Подождал, пока прожуёт (ещё подавится, мало ли), сделал два мягких шага и только на расстоянии одного, хоть и хорошего, броска осведомился:
- И долго так собиралась бегать, горе луковое?