Атейлер оказался богатой и обширной областью, изобилующей пастбищами, пашнями, виноградниками, роскошными садами, крупными посёлками и городами. Здесь было на что посмотреть и чем от души полюбоваться. Горизонт был подсинён горами, мирно тающими в облачной дымке. Великолепие зелени, ободрённой дождями, заставляло их очертания теряться на фоне неба. Дождливый сезон закончился совсем недавно, листва и трава, рванувшие в рост, ещё не успели поникнуть и пожелтеть под оплеухами разгулявшегося солнца. Именно сейчас природа Империи по-настоящему впечатляла северянина вроде меня.
Эту красоту, этот покой нам теперь, хоть и не прямо сейчас, предстояло дополнить взаимным истреблением. Обычное дело для человеческого сообщества. И уместно ли это - глубоко наслаждаться очарованием мира, когда речь идёт о сотнях и тысячах человеческих жизней, балансирующих на грани бытия?
Всё ведь зависит от точки зрения…
- Распорядись, чтоб солдаты взяли с собой как минимум трёхдневный паёк, - распорядился я, оглядываясь на Ильсмина. - Но именно что на всякий случай. Без крайней нужды не расходовать.
- Командир по каким-то признакам предполагает проблемы со снабжением?
- Типа того. Сам знаешь, на войне главное - иметь возможность время от времени поспать и поесть, остальное уж как-нибудь приложится. Поспать мы обеспечим почти в любой ситуации, а насчёт поесть надо всё продумать заранее.
- Понимаю, командир.
Выступление скомандовали уже через день - видимо, потеряв время под стенами форта, теперь хотели наверстать. Я надеялся, что меня сразу вызовут в штаб, и я смогу быть в курсе дел, но никто не приходил. Явиться же туда самовольно - такое вообще только мне тут могло бы прийти в голову. Приходилось терпеливо ждать. Но всё-таки хорошо бы чуть пораньше узнать, где и как нас может поджидать сражение. Хоть как-то продумать свои действия. Мои ребята не годятся для того, чтоб с ходу выставлять в чистом поле неодолимый заслон против, скажем, кавалерии. Чтоб их не раскатали копытами, надо иметь запас времени на подготовку.
Но у меня никто не спрашивал, что я думаю на этот счёт, никто не предлагал мне выбора. Двигаясь в середине своей группы, я то и дело оглядывался на транспортных ящеров, которые везли солдат. Оставалось лишь рассчитывать, что высочайший уровень подготовки моих бойцов поможет им выкрутиться почти из любой ситуации. В том числе и из такой сложной.
Аканш, который теперь постоянно был рядом со мной, подсказал, что до замка Атейлер осталось не так уж далеко - дня четыре пути, вряд ли больше. Едва ли враг захочет сразу подпустить нас к своей основной цитадели. Встретят где-нибудь на пути, конечно, в самом выгодном для себя месте. Знал ли мой товарищ подобные места в Атейлере? Конечно, знал, и не одно. Готов показать их на карте, однако разве от этого будет большой толк?
Странное дело! Конечно, будет толк! Разве не этого я хочу - предположить возможные варианты развития событий и подготовиться к ним?! Давай рассказывай и не отлынивай!
В тот день, когда моего зама столь сильно порадовала новость о предстоящей свадьбе, он вернулся ещё до темноты и сразу же решительно включился в работу. Вопросов по поводу того, как прошёл разговор с предполагаемой невестой, я ему, конечно, не задал. Но, судя по его поведению, дела складывались неплохо. И подвалившую удачу в виде выгодной почётной женитьбы он по-прежнему готов отрабатывать не за страх, а за совесть.
Пристроив пластуна бок о бок с его конём, я развернул карту над лукой седла и попросил показать мне самые удобные для сражения места. Где нас могут поджидать? Где штаб может предположить подобную встречу? В конечном итоге меня интересует именно мнение штаба на сей счёт.
- Надеешься предугадать его планы?
- Хочу их предвосхитить. И подготовиться.
- Весь алгоритм подготовки для нас разработает штаб.
- Это в идеале. Если они что-нибудь не продумают, и из-за этого приказ не будет выполнен, кто окажется виноватым?
- Штаб.
- Думаешь? А теперь, при новом Главнокомандующем?
Аканшу я рассказал о моём "общении" с Руштефом Лагроем, потому он посмотрел на меня с пониманием. Ишь ты, имперец, а соображает, что к чему. Если ты с командиром не сошёлся характерами, это волей-неволей побуждает вертеться, подобно ужу на сковородке. Мне, конечно, на Аштию жаловаться грех, но подстраховать себя и тем самым не подвести её же при столь… странном начальстве - святое дело.
Мой зам, поразмыслив над картой, пообещал притащить ко мне Ревалиша и кого-нибудь, хорошо знающего Атейлер. Как уж там они искали подходящего человека, не знаю, но через полчаса рядом с моим пластуном перебирали ногами два конька. Один вёз одного из моих тысячников по имени Ягрул, второй - Энию. Девушка поклонилась мне, пряча во взгляде улыбку - она явно гордилась своим нынешним положением и старательно играла роль образцового офицера. Если бы я не знал ей цену как человеку, наверное, поведение госпожи Одей Самиш вызывало бы у меня подобие умиления. И всё из-за её по-детски чистого юного лица.
- Да, я знаю Атейлер. И очень хорошо, - подтвердила девушка.
- Можешь мне помочь разобраться с картой?
- Охотно, командир.
Эния аккуратно свернула карту так, чтоб ей было удобнее, и принялась тыкать пальцем в значки, поясняя, что в принципе вся область пригодна для ведения боевых действий - равнины перемежаются участками лесов, уже здорово прореженных постоянными вырубками. Везде можно провести коней и ящеров и есть где развернуть армию. Локальную проблему могут составить только реки, озерца и искусственные пруды для рыбы - преграда на пути конницы. Но всего этого в Атейлере не так уж много. В меру, если быть точными.
- Скорее всего, противник будет нас ждать здесь, - она обозначила местность ноготком. - Или вот здесь.
- Откуда тут можно ждать подвоха?
- Зависит от того, как будет развёрнута армия, - и девушка пустилась в рассуждения, которые я вынужден был принимать на веру, потому как ни самой местности не видел, ни значки на ткани не способен был преобразовать в пейзаж, зримо предстающий перед внутренним взором.
Слушая и стараясь запоминать, я пытался увидеть в карте подсказку. Сможем ли мы оказаться в той части войска, на которую придётся основной удар? Всё возможно, ведь пространства атейлерских лугов и пашен позволяли самому крупному войску развернуться на них. Значит, надо всё спланировать и на самый крайний, самый неприятный случай.
- Так, Аканш… Если вдруг что, и придётся обороняться от конницы, распорядишься свести в линию транспортных ящеров (а если понадобится, то и не в линию, а полукругом), завалить их всех, сразу за телами поставить бойцов с луками и арбалетами, у кого что есть. И пусть кони наскакивают. Посмотрим, кто кого. Кстати, следи за флангами. Возможно, в какой-то момент придётся защищать фланг - например, от засадного полка. Тоже ящерки пригодятся.
- Завалить?
- Перерезать, друг мой! Головы посрубать. Что тут сложного?
- И остаться без транспорта?
- Обеспечить себе опору для обороны. Может, и против пехоты будет действенно. Имей в виду.
- Потом тебе придётся отвечать за потерю подвижного состава, - усмехнулся мой зам.
- Да плевать. Если меня за проступки наказывают отсутствием подкрепления, то главное - сохранить бойцам жизнь. Раз некем восполнять будет. А за потерю транспорта как-нибудь отвечу. Аштия меня отмажет, я в неё верю.
- А если откажут ещё и в таком пополнении?
- В ящерином-то? Ну и пусть. Тогда будем с полным на то правом везде опаздывать. Или реквизируем коней у местных жителей.
- Не очень-то хорошо выглядит. Платить нам нечем. Да и даже если б было чем платить - где они до наступления следующего дождливого сезона лошадей купят? И на чём пахать будут, если не купят?
- Это война, друг мой. Предпочитаешь заботиться о нуждах землепашцев и бегать пешком?
У Аканша появилось сложное выражение.
- По идее, солдаты и должны заботиться о землепашцах.
- Эффективнее всего мы о них позаботимся в том случае, если побыстрее выиграем эту войну. И для того, чтоб выиграть, нужен транспорт, нужны съестные припасы, нужны отдохнувшие во время перехода люди. А не выжатые тряпки, с десяток переходов скакавшие на своих двоих за штабными телегами.
- Эдак всё, что угодно, можно оправдать.
- А мне не нужно что угодно. И оправдывать не нужно. Разве нами придумано: селяне обеспечивают армию, армия их защищает? Вот пусть обеспечивают.
- Добрый ты, командир.
- Не я добрый - жизнь такая!
Я вспомнил об этом разговоре на заре следующего дня. Отдых получился коротким, всех подняли ещё до рассвета и наскоро накормили. Построить своих ребят я уже не успел - передо мной вырос младший адъютант госпожи Солор. Парень был с пустыми руками, то есть без письменных предписаний. То есть сразу же стало понятно, что меня зовут к её светлости. А если зовут, значит, будет совещание. То бишь предстоит бой. Прямо сегодня. Я многозначительно посмотрел на Аканша. Тот коротко поклонился, мол, всё помню и сделаю, как было велено, не волнуйся.
Занимался рассвет. Дымка таяла, открывая глазу свободные плавные перекаты луга, отороченного лесами по обе стороны, бахрому деревьев, вытянувшихся вдоль реки… Кстати, реку было видно только слева и совсем чуть-чуть, потому что её практически полностью заслоняла армия. Аккуратная такая армия, совсем не страшная, особенно со столь приличного расстояния. Но всё равно большая - это видно. Изрядно они людей нагнали. Интересно, почему же расположились вот так, перед рекой, а не за? Если бы за, так нам было бы очень весело перебираться на тот берег. Особенно если под стрелами и атакующими чарами - мы бы уложили половину армии только на этом.
Может, у ребят был какой-нибудь план, и мы его нарушили, оказавшись гораздо ближе, чем предполагала их разведка? Хорошо бы.
Перед штабным шатром, который показался мне на изумление приземистым, громоздился помост, укреплённый на спинах сразу трёх крупных ящеров. Интересно, а двигаться они в такой связке способны? Если да, то лучший вариант командного пункта просто невозможно себе представить. Только вот вопрос безопасности… Если офицеры вознесены высоко над головами солдат, то их разглядит и противник. И одной батареи магических орудий хватит если и не для того, чтоб истребить штаб, то хотя бы чтоб закрыть ему обзор.
Но, наверное, местные ребята не идиоты, всё предусмотрели, всех защитили. И на трёх ступенях помоста привольно толклось множество разного народу, от крупнейших генштабовских чинов до целого табуна адъютантов и посыльных. Я поклонился Аштии, едва заметил её в толпе чопорных невыспавшихся офицеров, но она мне не ответила. Может, не заметила. У неё было белое лицо и отсутствующий взгляд. Поозиравшись, я разглядел и Руштефа Лагроя, мужик тоже выглядел фигово. И, похоже, особой уверенности в себе не испытывал.
- Хотелось бы знать, почему твоя разведка не разобралась заранее в планах противника! - громогласно прошипел Лагрой. И, похоже, это была уже не первая реплика такого рода.
- Моя разведка выполнила свои обязанности, - тоном, исполненным безупречной вежливости, ответила Аштия. Вся - само спокойствие и безмятежность, статьи устава незримо расписаны на лице и в чертах фигуры. Поди придерись хоть по какому-нибудь пункту. Я смотрел на неё и едва узнавал. - У меня нет к ней претензий.
- Зато у меня есть! Объясняйся!
- Готова выполнять свой долг, командир. И мои подчинённые тоже.
- Я говорю о том, что ни ты, ни твои люди не выполняют своих обязанностей должным образом!
- Армия готова встретить врага, предстоящее сражение обеспечено. Командир уже сейчас может отдавать приказ.
- Мы вынуждены идти на поводу у противника! Он, а не мы выбрали место и время. Разве это не провал?
- Не всегда, командир.
- Разве я приглашал тебя к обсуждению? - Руштеф сузил жёлтые от бешенства глаза. Столь сильного взгляда он меня не удостоил. Видимо, я рангом не вышел, чтоб так меня ненавидеть.
- Прошу прощения, командир.
- Если теперь ты не найдёшь выхода из положения и позволишь себе проиграть бой, я тебя уничтожу.
Я подумал, что этот мужик уже вполне конкретно начинает выбешивать. Может, оттого так встряхнули до глубины души и его интонации, и манера разговаривать, что Аше мне всё-таки не чужая. Немного успокоила мысль, что женщина, если захочет, сама отлично поставит начальство на место. Характера ей хватит. К тому же подобные прямые угрозы, озвученные при посторонних, не свидетельствуют о блестящем уме.
- Начинай, - сквозь зубы бросил Лагрой. - Давай.
- Командир сам отдаст сигнал к выступлению?
- За твои ошибки брать на себя ответственность? Нет уж! За всё, что сделаешь, ответишь сама.
Её светлость остановила на собеседнике бесстрастный взгляд и несколько мгновений невыразительно рассматривала его. Потом слегка поклонилась. Поди угадай, о чём подумала.
А через миг скупое оживление, начавшееся позади, на нижнем горизонте ступенчатого помоста, захватило и занятое нами пространство. Оглянулся я вместе со всеми, вместе со всеми же, увидев императора, поклонился. Но, пользуясь прикрытием в виде чужих спин, почти сразу приподнял голову, чтоб не пропустить, если вдруг произойдёт что-нибудь интересное. Сейчас его величество трудно было отличить от других офицеров - где золотая парча, где волочащиеся по полу рукава, где всякие прочие атрибуты высшей власти? А, нет, вон тащат за ним два золотых свёртка - камзол и плащ. Наверное, чтоб правитель мог в должном виде встретить победу.
Пока же и самый бдительный вражеский наблюдатель не отличит властителя Империи от обычного штабиста. Разве что в такой вот момент, когда все офицеры разом принимаются изображать из себя модерновые столики.
- Государь, - голос Лагроя вздрогнул. - Войско построено, готово выступить и уничтожить мятежников всех до одного. Как и велит высший закон!
- Хорошо. Приступай.
- Его величество отдаст сигнал самолично?
- Пожалуй. - И император принял от Главнокомандующего поспешно снятый с пояса диск, символ высшей военной власти.
Я, к тому моменту уже получивший право законно разогнуться, приподнял бровь. Увернулся-таки от ответственности. Во даёт! В изворотливости мужику не откажешь! Настоящий политик! Отыщутся ли у него другие достоинства?
Золотой диск взмыл над головами офицеров. Я видел только спину его величества, идеально прямую, с внушающим уважение размахом плеч, обтянутых багряным шёлком строгого одеяния. Одеяния, исполняющего в Империи роль военного мундира без знаков различия. Правитель поднялся на три ступени помоста для сигнальщика, поднял руку, и армия пришла в движение. В ответ на взблеск сияющего, будто второе солнце, предмета над солдатскими рядами один за другим поднялись стяги подразделений. Готов, готов, готов! - так можно было это прочитать.
Передовые пехотные группы потянулись в построение. Кстати, не факт, что первой атакует именно пехота. Подобная подготовка - тоже своеобразный обманный шаг. В надежде угадать первый ход гроссмейстера в этой игре, я оглянулся на Аштию и опешил. Она обозревала поле грядущего сражения застывшими глазами. Подавленная мука была в её взгляде, вроде сдерживаемой, но сущей боли.
- Готовь гвардию, Раджеф.
- Слушаю, госпожа, - коротко поклонился её муж. И ушёл.
- Ишрун, Сехмет: магические орудия.
- Всё готово, госпожа.
- По плану пустишь в ход, как только авангард окажется на дистанции поражения.
- Слушаю.
- Фахр?
- Всё готово, госпожа.
- Лучники?
- Наготове, госпожа.
- Да. Ещё миг, и наша прежняя Империя окажется в прошлом.
- Госпожа?
- Там, на той стороне поля, стоят люди, с кем мы вместе столько времени строили наш мир.
Первый заместитель госпожи Солор помедлил, прежде чем ответить.
- Мятеж должен быть выполот с корнем.
- Ты меня не понял, Фахр.
- Страна - это феникс, госпожа, - нагло влез я в разговор. - Он возрождается из пепла, как только гаснет огонь, который его поглотил.
Взгляд Аштии, обратившийся на меня, смягчился далеко не сразу. Так бывает, когда боль, мучившая человека, вдруг ненадолго отступает, и это позволяет вспомнить, как себя чувствуешь, когда ничего не болит. Но потом она возвращается, и тут уж ничего не поделаешь - вспоминаешь, что проблема не решена. Беда по-прежнему рядом, откреститься от неё не получится, надо разгребать.
- Только окажется ли новая Империя лучше прежней? Вот о чём я думаю.
- А смысл об этом думать? Надо решать проблему с войной, а потом строить. Как построим, такая страна и будет.
Она наконец-то улыбнулась - то ли из вежливости, то ли с облегчением, будто и в самом деле освободившись хотя бы от части отягощающего плечи груза.
А может, дело просто в том, что человеку всегда приятно в минуту слабости или затруднений встретить кого-то из себе подобных, который сумеет хотя бы отчасти понять суть его переживаний.
- Твои бойцы наготове, Серт?
- Так точно, госпожа.
- Жди моего приказа.
- Слушаю.
Луг уже был запружен людьми во всю ширь, лишь самая середина пока оставалась свободной. Вражеские ряды тоже дрогнули, насколько это можно было разглядеть, от основной массы отпочковалось несколько рядов. Конница? Нет, кажется, не она. Или это тоже отвлекающий манёвр? Возможно, луг пересекают овраги, которых не видно с такого расстояния, а атейлерцы об этом знают. Может, они как раз провоцируют нас пустить в первых рядах конницу, чтоб кони переломали ноги, и начавшаяся паника сыграла мятежникам на руку? Так Аштия запросто может выставить авангардом ящеров. Им мелкие ямы и овраги по барабану.
Кстати, интересно, почему ящеров ещё не выставили? И есть ли у противника такие же "танки"? Может, где-нибудь в засаде?
Я подумал об Аканше и своих бойцах. Хорошо бы, чтоб им не пришлось отражать такой вот удар во фланг, неожиданный и всесметающий. От ящеров хорошо заслоняться лесом, пусть и реденьким. А вот от лошадей таким не заслонишься. Словом, на все случаи жизни решение не подберёшь, а я сделал, что мог. Распоряжения отдал.
Так, чужой авангард пошёл. Похоже, это всё-таки конница, ошибиться можно было запросто, биноклей-то не предусмотрено. Император, спустившись с помоста сигнальщика, вернул диск Лагрою. Тот, вместо того чтоб сменить его величество "на посту", отступил в гущу офицеров, будто надеялся спрятаться от ответственности, зато поспешно прицепить символ своей власти к поясу не забыл. Вместо него по ступеням поднялся сигнальщик и приготовился повторять команды Аштии. Так ему явно было привычнее работать.
- Сигнал Ишруну, - велела Аштия, и адъютант тут же отмахнул сигнальщику нужный жест.
До последнего момента я пребывал в уверенности, что магия сейчас накроет конный авангард вражеской армии. Предощущение опрокинул огненный вал, прокатившийся над головами конников и ухнувший в самое сердце вражеских построений. Зато по кавалерии лишь мгновением позже полоснула волна стрел и болтов (арбалетов было мало, но имелись, это я точно знал), в несколько мгновений скосившая чуть ли не половину отряда. То, что уцелевшие продолжили скачку, можно было объяснить только инерцией. Если боец разгоняется в самоубийственном рывке, он может и не заметить, что остался практически в одиночестве.