Папа пожал плечами. Он был явно расстроен. Деревенская жизнь не спешила баловать его, напротив посылала суровые жизненные невзгоды.
– Что ж, давайте всухомятку, – вздохнул он так, словно поставил на своей жизни крест.
Они поели взятые с собой консервы, которые вдруг всем четверым показались невероятно вкусными.
– Это потому что свежий воздух! – объяснила мама. – Дома вы так никогда не ели.
– Этак я могу и поправиться, – с беспокойством заметила Аня, хватая очередной кусок хлеба.
– Тебе это не помешает, – сказал папа, – вон какая худющая. Бухенвальдский крепыш.
Это была его старая шутка.
– По твоему я должна быть как свинка?
– Ну почему сразу как свинка?
– Ну свиньи же все жирные.
– Кстати! – вспомнила Маша. – Папа, ты так и не сказал. Черные свиньи бывают?
– Что ты ко мне привязалась с черными свиньями? – возмутился папа. – Это что, очередная шутка?
– Вовсе нет, мне просто интересно.
– Ну ответь же ты им, – вмешалась мама.
Папа слегка задумался.
– Да, наверно есть. Почему бы им не быть? В Англии есть хозяйства, где специально разводят именно черных свиней.
Маша разочарованно вздохнула:
– А я думала, что свиньи бывают только розовые.
После ужина, появилась новая проблема. Ночлег. За окном стало смеркаться, надо было готовиться к ночлегу.
– Включи свет, – сказал папа старшей дочери.
Аня подошла к выключателю, который находился около двери и надавила тумблер. Все посмотрели на лампочку, которая никак на это действие не среагировала.
– Перегорела, – радостно объявила Маша. – А мы с собой конечно же лампочек не взяли.
– Разве обо всем упомнишь? – проворчала мама, убирая со стола остатки ужина.
Папа встал и пригляделся к лампочке.
– Да нет, – сказал он. – Она не перегорела. Целая.
Он выкрутил лампочку, внимательно осмотрел, еще раз сказал, что она совершенно рабочая и ввернул обратно.
– Попробуй еще раз, – попросил он Аню.
Аня пощелкала выключателем, но свет так и не появился.
– Может пробки перегорели? – предположила мама.
– А где тут счетчик?
– Я видела его за печкой.
Папа посмотрел за печкой и сказал:
– Сегодня света не будет. Придется ложиться рано. Впрочем, в деревне все так и делают. Встают с рассветом, ложатся с закатом. Как куры.
Все горестно вздохнули.
– А где мы будем спать? – спросила Маша.
В горнице была всего одна кровать, старинная, железная и на пружинах, но зато еще был диван, тоже очень старый и покрытый клеенкой. Решено было, что девочки улягутся на диване валетом, а родители на кровати. Пришлось ложиться в одежде, потому что хозяйские матрац и перину мама безжалостно отправила на улицу. Их надо было высушить, выбить, а лучше всего выкинуть и достать что-то новое.
Перед тем как лечь, папа неожиданно вспомнил, что забыл машину загнать во двор и поставить под навес.
– Пусть пока постоит снаружи, – недовольно сказала мама. – Ничего там с ним не будет.
– Ну уж нет, – не согласился папа. – Мало ли что может случится? Ты не знаешь, какие хулиганы деревенские мальчишки.
И он пошел к машине. Маша и Аня тоже вышли из дома, чтобы посмотреть, как отец поставит шестерку во двор. Папа открыл настежь ворота, прошел к своему жигуленку, помахал дочерям рукой и с видом бывалого авто гонщика сел за руль. Девочки ожидали, что сейчас услышат шут от включающегося двигателя, но автомобиль не издавал ни звука, хотя видно было, как папа что-то там делать на панели управления. Прошла минута, но автомобиль по-прежнему оставался немым.
Аня и Маша очень удивились и побежали к отцу.
– Что случилось? – спросили они, запрыгивая в салон.
– Что-то не заводится, – ответил отец. Он был явно сильно растерян. – Не пойму, что происходит. Вроде бы все в порядке.
Он еще что-то поделал, затем вышел из машины, открыл капот и скрылся из глаз. Через пять минут он вернулся и снова стал вертеть ключ зажигания. И опять ответом ему была тишина.
– Что такое? Все вроде бы в норме. Ничего не пойму, – бормотал отец.
– Может, вода залилась в мотор, когда шел дождь? – предположила Маша.
– Ты что, совсем? – Аня покрутила у виска пальцем. – Так не бывает. Правда, папа?
– Конечно не бывает, – согласился отец.
– А если оставить открытым багажник? – не сдавалась Маша. – Тогда бывает?
– Не багажник, а капот, – поправил дочку папа. – Если оставить, то тогда конечно.
– Но ведь ты не оставил?
– Не оставил.
– Почему же тогда не заводится?
– Если бы я знал, – папа начал злиться. – Не болтайте глупости мне под руку. Чего выскочили. Быстро идите спать.
– Ну папа!
– Я кому сказал?
Пришлось слушаться.
– Это все из-за тебя, – по дороге в дом, ворчала Аня на сестренку. – И чего ты пристала к папе со своей ерундой?
Маша надула губы и ничего не отвечала. Вдруг она показала пальцем на машину и закричала:
– Смотри, опять эта свинья!
Аня обернулась и тоже успела заметить, как за машиной мелькнуло что-то черное и блестящее. Ошибиться было невозможно. Это была их старая знакомая. Маша неожиданно села на крыльцо и пролепетала:
– Знаешь, Аня, а я ее боюсь.
Ане тоже стало не по себе, но она все же храбрилась:
– Кого ты боишься? Хрюшку?
– Ну да. Она ведь черная. Это не нормальная свинья. Это, это нехорошая свинья. Таких свиней не бывает.
– Папа же сказал, что бывает.
– Он говорил про других свиней, про тех, которые в Англии, и которые не прячутся от людей и не пытаются закопать их.
Аня, которой самой было не по себе, вспомнила, что она старшая и решила успокоить сестру:
– Это наверно свинья прежней хозяйки. Которая тут раньше жила. Хозяйки больше нет, а свинья осталась. Она наверное одичала.
Маша широко открыла глаза и шепотом спросила:
– Анечка, а куда подевалась хозяйка?
– Какая хозяйка?
– Ну, та, которая тут прежде жила.
– Так она же умерла.
– Почему?
– Не знаю. Потому что была старая. А старые люди всегда умирают. Она умерла, а этот дом оставила в наследство папе.
Маша заговорила еще тише. Ане пришлось приблизиться к ней вплотную, чтобы услышать, что она говорит.
– Значит, мы будем жить в доме мертвой старухи?
– Получается так.
– Ты знаешь, – Маша крепко схватила Аню за руку. – Мне страшно. Я хочу домой.
– Так пошли!
– Нет, ты не поняла. Я хочу домой. В смысле, к нам домой. В город.
– Трусиха! И чего ты испугалась? Домой мы сейчас все равно не поедем. Поздно уже, а до города далеко. К тому же машина не работает. Пошли лучше к маме.
– К маме? – неожиданно обрадовалась девочка. – Пошли.
И они вернулись в дом. Мама уже убрала со стола и готовилась к ночлегу. Она застелила куртками кровать и диван и теперь подбрасывала в печку оставшиеся поленья. Огонь сделал свое дело. За то короткое время, что девочки провели на улице, в комнате стало намного теплее, и сырость уже так не ощущалась. Дрова весело потрескивали, по темным стенам мелькали отблески огня, что придавало всему вокруг таинственный и уютный вид.
– Как здесь замечательно! – воскликнули сестры, враз забыв обо всех тревогах. – Мама, правда, ведь это так?
– Может быть, – вздохнула мама. – Кажется, и я начинаю привыкать к новому образу жизни.
– И ты к нему обязательно привыкнешь, – сказал папа, который в этот момент как раз вошел в дверь.
– Ты так думаешь? – спросила мама.
– Я уверен в этом! Ты просто замечательно выглядишь в этой обстановке. Да я и сам себя ощущаю героем романа Купера. Я словно Кожаный Чулок вернулся с охоту, и меня встречает милая работящая скво и чудные ребятишки.
Мама осталась довольна этими папиными словами. Девочки тоже. На какое-то время все четверо почувствовали себя по настоящему счастливыми.
В комнате тем временем стало совсем темно. Теперь весь свет оставался только в печке. Они все четверо сели перед печкой и уставились внутрь ее через квадратную дверцу, словно в экран телевизора.
– Оказывается, как интересно смотреть в огонь, – восторженным шепотом поделился своими впечатлениями папа. – Никакого телевизора не надо.
– Это точно! – согласились Аня и Маша.
– Сейчас как раз идут "Разочарованные и отчаявшиеся", – грустно сказала мама. Это был ее любимый сериал. – И я теперь не скоро узнаю, женился ли дон Родригес на Клотильде.
– Ничего, – папа обнял маму за плечо и прижал к себе, – завтра я налажу электричество и установлю на крыше антенну, и завтра же ты узнаешь, как поживает твой ненаглядный дон Родригес.
– Будем надеяться, что это произойдет, мечтательно произнесла мама.
Когда ехали в деревню, ее главным условием было, взять с собой телевизор и самую мощную антенну. Жизни без сериалов она себе просто не представляла.
– А мне никакой телевизор не нужен, – заявила Аня. – Я завтра тоже буду в печку смотреть. Когда смотришь в огонь, такие мысли хорошие приходят в голову.
– И какие мысли приходят в твою голову? – заинтересовалась Маша.
– Мне кажется, что я сказочная принцесса, – охотно ответила девочка, – сижу в старинном замке, который снаружи охраняет ужасный дракон, и жду рыцаря, который приедет, одолеет чудовище и освободит меня.
– Я тоже принцесса, – тут же сказала Маша, – и тоже сижу в старинном замке.
– Чего это ты присваиваешь мои фантазии? – возмутилась Аня.
– А что нельзя?
– Конечно нельзя! Придумай что-нибудь свое.
– А если не придумывается? Почему это ты решаешь, быть мне принцессой или не быть? Вот хочу и сижу в замке. Только в другом, совсем не в твоем, а в своем, и он намного лучше!
– Чего это он лучше?
– Девочки, не ссорьтесь! – стала успокаивать их мама. – Нашли из-за чего скандалить? Может домой захотели, в город?
– Да мы и не скандалим! – сестры тут же умолкли.
– Да и что не говорите, но замком это назвать нельзя даже при самой великой фантазии, – продолжала мама. – Это скорее избушка на курьих ножках. Того и гляди, появится Баба Яга и прикажет нам лезть в печку.
Дрова прогорели, и огонь стал гаснуть. За окнами была непроницаемая чернота. В доме тоже стало темно. Вдруг все почувствовали, как скопившаяся за целый день усталость, навалилась на них тяжелым грузом.
– Давайте ложится спать! – сказала мама и растолкала папу, который успел уснуть, приютившись головой на ее плече.
Стали укладываться.
– Чур, ты ложишься головой к окошку, – заявила Маша старшей сестре, и первая прыгнула на диван и улеглась головой к спинке кровати, на которой уже лежал папа.
– Это еще почему? – удивилась Аня, которая до этого момента об этом даже не задумывалась.
– Потому что я боюсь головой к окошку.
– Что за ерунда?
– Ничего не ерунда! Вдруг ночью кто-то полезет в окно? Я не хочу, чтобы он схватил первую меня.
У Ани сразу похолодела спина.
– А меня значит можно? – пробормотала она.
– Маша, ну что ты несешь глупости? – накинулась на младшую дочку мама. – Зачем ты пугаешь Аню?
– Разве я пугаю? Я просто так сказала.
– Тогда ты и спи головой к окну, – предложила Аня.
– Ни за что! – в голосе Маши появились слезы.
Ане надоело спорить, и она улеглась головой к окну.
– Если будешь елозить ногами и пинаться, – предупредила она Машу, – я сброшу тебя на пол.
Маша не ответила. Ее глаза уже были закрыты, и Аня услышала, как она сопит носом.
– Соня, – проворчала девочка и стала смотреть в печку, где красиво и таинственно переливались багровыми красками тлеющие угольки. Она смотрела на них, смотрела, и сама не заметила, как ее глаза закрылись, и пришел крепкий детский сон. Аня уснула последняя.
5
Аня проснулась неожиданно. Она открыла глаза, но ничего не увидела, потому что вокруг был непроницаемый мрак. Она попробовала пошевелить ногой и нащупать спящую рядом сестру, как вдруг обнаружила, что той нет рядом. Мощная ледяная волна страха так и накрыла девочку с головой. Она почувствовала, как ее затрясло от ужаса.
"Где же Машка? – подумала она. – Куда она подевалась? Неужели с ней что-то случилось?"
Так она лежала, тряслась от страха и думала, куда могла деться младшая сестра. На всякий случай, очень осторожно, потому что боялась сделать лишнее движение, она обшарила всю кровать, но никого не нашла.
Стало еще страшнее.
– Мама! – закричала Аня, но не услышала собственного голоса. Он куда-то пропал, так и оставшись в глубине ее.
А вокруг по-прежнему было темно, и глаза никак не могли привыкнуть к мраку и хоть что-нибудь разглядеть.
И вдруг Аня облегченно вздохнула. Она поняла, куда пропала Маша. Конечно же она проснулась, перепугалась темноты и запросилась к родителям в постель и теперь радостная лежит с ними и спокойненько себе спит, когда она тут умирает от беспокойства за нее. Девочка даже улыбнулась от радости, что все так просто объясняется.
"Машка, противная, – лежала и думала Аня, – могла бы меня и разбудить. Мне ведь одной тоже совсем не по себе спать в такой темноте и тишине".
И тут новая мысль пронзила ее мозг.
"Тишина!"
Вокруг действительно было не только темно, но и тихо. Невероятно тихо. Не слышно совершенно ничьего дыхания. А ведь так не бывает. Машка, когда спит, любит сопеть и чмокать губами во сне, папа так тот вообще похрапывает, словно рассерженный медведь в берлоге. Даже мама не спит молча, а постоянно ворочается и вздыхает. Почему же никого не слышно?
Аня подскочила и поднялась. Скинула с себя мамину ветровку, которой они с Машей укрылись на ночь, и опустила ноги на пол. Хотела нащупать шлепанцы, но их не было. Куда же они подевались, ведь вечером Аня была в них?
Но шлепанец не было. Аня искала их ногами и не находила. Только ледяной пол пронизывал холодом все ее тело.
От страха Аня опять забралась на диван и укрылась ветровкой. И опять она хотела крикнуть, позвать родителей и сестру и опять не смогла. Тогда, чувствуя, что сейчас умрет, если не сделает этого, она быстро поползла по дивану туда, где должна была стоять кровать с родителями.
К счастью кровать была на месте. Но когда Аня перелезла через ее высокую спинку и плюхнулась на мягкую пружинную поверхность, то кровать оказалась совершенно пуста. Ни родителей, ни сестры в ней не было. Слезы ручьем хлынули по ее лицу. Она волчком крутилась на кровати, обшаривала ее, но никого не находила.
А вокруг было по-прежнему темно. Очень темно.
И вдруг Аня остановилась, потому что услышала, как за ее спиной кто-то глубоко вздохнул. Она обернулась и увидела два маленьких красных огонька, которые были близко друг от друга и поблескивали в темноте.
"Это же глаза! – сообразила Аня. – Конечно же это глаза! И они смотрят на меня! Кто же это такой? Мамочка!"
И тут во мраке стали постепенно проявляться очертания предметов. Темные тени. Но первым проявился черный силуэт вокруг двух огоньков. А Аня поняла, что она не ошиблась. Это действительно были глаза. На девочку со злобой и ненавистью сквозь стекло окна, прижавшись к нему огромным расплывшимся пятачком, смотрела та самая свинья, что была в огороде, а потом мелькнула и за машиной.
Увидев, что Аня заметила ее, свинья радостно и торжествующе хрюкнула и ударила рылом в окно. С грохотом и звоном посыпалось на пол разбитое стекло. Свинья зарычала, словно волчица, в открытой ее пасти показались огромные и острые зубы, показались ее передние ноги, с раздвоенными копытами, и свинья стала карабкаться в окно. Она дергалась и рычала и не сводила с Ани глаз.
И тут девочка закричала. Во весь голос, заглушив даже саму себя, и схватившись руками за уши.
Но на свинью ее крик не подействовал. Она продолжала лезть в окно. Видимо оно для нее было маловатым, потому что рамы трещали, но не пускали ее внутрь. Но свинья была упорная и сильная. Она толчками продолжала вдавливать свое черное жирное тело в окно, и рамы не выдержали, сначала одна, потом и вторая, они сломались и выскочили из простенка. Из рта свиньи вырвался столб пламени, и она впрыгнула внутрь и побежала к Ане. Где-то далеко-далеко еле слышно прозвучал крик петуха. Свинья угрожающе зарычала и бросилась на свою жертву. Девочка в ужасе закрылась от нее руками и…
… и проснулась.
Она разлепила глаза, почувствовала на своем плече ногу сестры и вдруг поняла, что весь этот жуткий кошмар был во сне. Ей все приснилось. Вокруг совсем было не темно. В окнах уже был сероватый свет, от которого в доме уже можно было все рассмотреть. В доме тоже все было нормально. Ничего не разбито. Окна и рамы целы.
Аня сильно обрадовалась, но дрожь все еще не покидала ее. И сердце было где-то далеко-далеко. Наверно в пятках. А в животе было холодно и пусто. Там все еще сидел опустошающий страх.
На всякий случай девочка прислушалась. Тишины тоже не было. Слышно было как сопит Машка, похрапывает отец и в тревоге ворочается мать. За окном тоже были звуки. Там ветер играл листвой. Слышно было, как она шелестит. А еще далеко-далеко слышно было как мычат коровы и щелкает кнут пастуха. Еще дальше кукарекнул петух.
Аня долго не могла успокоиться. Сон куда-то подевался. Вместо него осталась тревога. Страх тоже не желал уходить. Он все еще сидел где-то в районе живота и все там скручивал чуть ли не до боли.
"Надо же, что только не присниться, – думала Аня, глядя в обшарпанный потолок. – Прямо фильм ужасов, а не сон. Да еще и какой реальный. Словно все на самом деле было. Я таких снов никогда и не видала. Этот наверно из-за перемены климата. Чтобы этой свинье пусто было! Мало того, что днем покоя не дает, так еще и по ночам снится".
Так она не могла заснуть целых полчаса. Сначала она хотела встать и разбудить родителей. Но не смогла, потому что боялась даже пошевелиться. Потом, когда страх все-таки слегка отступил, она поняла, что еще слишком рано будить родителей. Вряд ли им это понравится.
Вдруг жутко захотелось оказаться в родительской постели, рядом с мамой и папой. Там уже никакой страх ее не одолеет. Эх, если бы ей было, как Машке, десять лет, она бы так и поступила. Но в тринадцать лет лезть в родительскую постель уже стыдно.
Пришлось ждать, когда все проснутся. Аня решила, что ни за что больше не заснет.
"Знаю я эту свинью, – думала она, – теперь нарочно приснится. Обязательно приснится. Так всегда, если уж какая дрянь начнет сниться, так уж до утра!"