"В одной газете несколько месяцев назад появилась странная статья, - начал он снова с видом человека, который резко меняет тему. - Она была написана доктором - его звали, по-моему, Корин. Он сообщал, что дама, которая наблюдала за своей маленькой дочерью, играющей у окна гостиной, внезапно увидела, как тяжелая оконная рама прогнулась и упала на пальцы ребенка. Женщина потеряла сознание, но слуги вызвали доктора. Когда он перевязал раненные и искалеченные пальцы ребенка, его пригласила мать. Она стонала от боли; обнаружилось, что три пальца ее руки, соответствующей тем, что были повреждены на руке ребенка, раздулись и воспалились, а позже, по словам врача, загноились".
Амброз все еще бережно держал в руках зеленый том.
"Итак, все это описано здесь", - наконец, сказал он, казалось, с трудом расставаясь со своим сокровищем.
"Возвратите книгу, как только прочитаете", - произнес он, когда они вышли из гостиной в старый сад, наполненный слабым ароматом белых лилий.
Когда Котгрейв собрался уходить, на востоке алела широкая полоса, и с возвышенности, на которой он стоял, он увидел жуткое зрелище сонного Лондона.
Зеленая книга
Сафьяновый переплет книги выглядел потертым, ее цвет поблек, но на ней не было никаких пятен и ни одна страница не была смята или порвана, что могло бы служить признаком частого использования. Книга смотрелась так, как будто была куплена во время поездки в Лондон приблизительно семьдесят или восемьдесят лет назад, а затем забыта и лежала отнюдь не под рукой. У нее был старый, легкий, едва уловимый запах, похожий на дух мебели многовековой давности. Форзацные листы внутри переплета были украшены странными цветными рисунками и поблекшей позолотой. Книга имела небольшой формат, но бумага была прекрасной. Многие страницы были густо испещрены набросками, изображавшими малопонятные символы. Рукопись началась следующими словами:
Я нашла эту книгу в ящике старого бюро, которое стоит на чердаке. Это случилось в один очень дождливый день, когда я не могла выйти из дома и решила взять свечу и покопаться в бюро. Почти все полки стола были забиты старыми платьями, но один маленький ящик был вроде бы пуст, и я обнаружила эту книгу спрятанной справа в задней части этого ящика. Мне была нужна подобная книжка, так что я забрала ее, чтобы писать в ней. Теперь она наполнена тайнами. У меня есть очень много других таинственных книг, которые я написала и держу в безопасном месте, а здесь я собираюсь записать множество старых тайн и несколько новых; но некоторые из них я не буду излагать вообще. Мне нельзя сообщать настоящие названия дней и месяцев, которые я узнала год назад, а также способ создания букв Акло, или языка Чиан, или больших красивых Кругов, также как и об Играх Мао и о главных песнях. Я могу написать кое-что обо всех этих вещах, но, по особым причинам, не о способе их создания. И я не должна говорить, кто такие Нимфы, или Куклы, или Джило, или что означают Вулас. Все они представляют собой наиболее загадочные тайны, и я испытываю радость, когда вспоминаю, чем они являются и сколько замечательных языков я узнала. Но там есть некоторые вещи, что я называю тайной тайн, о которых я не осмеливаюсь думать, если не остаюсь в полном одиночестве. Затем я закрываю глаза, поднимаю руки вверх и шепчу слово, и прибывает Алала. Я делаю это только ночью в своей комнате или в особых лесах, известных мне. Но я не должна их описывать, поскольку это тайные леса. Там происходят Церемонии, которые являются самым важным. Некоторые из них более восхитительны, чем другие - это Белые Церемонии, Зеленые Церемонии и Алые Церемонии. Алые Церемонии - лучшие из всех, но есть только одно место, где они могут совершаться должным образом, хотя в других местах у меня удавалась хорошая имитация. Помимо них, я участвовала в танцах и в Комедии, и иногда я совершала Комедию, когда другие смотрели, и они ничего не понимали в этом. Я была очень мала, когда впервые узнала об этих вещах.
Когда я была еще очень маленькой, и мама еще была жива, я с трудом вспоминию события, предшествующие этому, ибо они все перепутались. Но я помню, что когда мне было пять или шесть лет, я услышала, как родители говорят обо мне, думая, что я не замечаю этого. Они говорили о том, насколько странной я стала за год или два до этого, и как няня позвала мою мать, чтобы та послушала мой разговор самой с собой. Я произносила слова, которых никто не мог понять. Я говорила на языке Ксу, но помню лишь очень немногие слова, поскольку они касались маленьких белых людей, которые имели обыкновение смотреть на меня, когда я находилась в своей постели. Они любили разговаривать со мной, и я изучила их язык и беседовала с ними о каком-то большом белом месте, где они жили, где все деревья и трава были белого цвета, и были белые холмы, столь же высокие, как Луна, и холодные ветры. Впоследствии они мне часто снились, но эти люди ушли, когда я была совсем маленькая.
Но когда мне было около пяти, произошло замечательное событие. Няня несла меня на руках через поле золотистой пшеницы, и было очень жарко. Затем мы отправились сквозь лес, а позади нас шел высокий человек, который добрался с нами до места, где находился глубокий водоем. Там было очень много тени, отчего стало совсем темно. Няня поставила меня на мягкий мох под деревом и сказала: "Она не может подойти к пруду". Они оставили меня там, и я сидела в полной тишине и наблюдала. Вдруг из воды и из деревьев вышли два чудесных белых человека, и они начали играть, танцевать и петь. Они были сливочного белого цвета, подобно фигуре из старой слоновой кости в гостиной. Одна была красивая дама с добрыми темными глазами, серьезным лицом и длинными черными волосами. Она очень странно и грустно улыбалась другому человеку, который пришел с ней и смеялся. Они вместе играли и танцевали в кругу около пруда, а также пели песни, пока я не заснула. Возвратившись, няня разбудила меня, и она выглядела в чем-то похожей на ту белую даму. Я рассказала ей все о случившемся и спросила, почему она так выглядит. Сначала она вскрикнула от испуга, а затем стала совершенно бледной. Она положила меня на траву и смотрела на меня, а я видела, что все это время она дрожала. Потом няня сказала, что мне это приснилось, но я знала, что это не так. Тогда она взяла с меня обещание не говорить ни слова об этом кому бы то ни было, а если я сделаю это, меня бросят в черную яму. Мне совсем не было страшно, хотя няня очень боялась. Я никогда не забывала об этом происшествии, поскольку стоило мне закрыть глаза в полной тишине и одиночестве, и я могла увидеть их снова, смутных и отдаленных, но очень прекрасных. Несколько звуков их песни запали мне в голову, но сама я не могла их петь.
Мне было тринадцать, почти четырнадцать, когда со мной приключилось необычное событие, настолько странное, что день, когда оно произошло, всегда считается мной Белым Днем. Моя мать умерла более года назад. По утрам у меня были уроки, но после полудня меня отпускали погулять. В этот день я гуляла по новому маршруту. Небольшой ручей вел меня в новую страну, причем, преодолевая некоторые труднопроходимые места, я порвала свое платье. Путь шел сквозь густой кустарник под низкими ветвями деревьев, через тернистые чащи на склонах холмов, и темный лес, полный вьющегося терновника. Это был длинный, длинный путь. Казалось, будто я шла бесконечно. Мне приходилось проползать по местам, похожими на туннели, где, должно быть, когда-то текли ручьи, но теперь вся вода высохла. Почва была скалистой, кустарники росли вверх по склону, смыкаясь вершинами, так что образовалась полная темнота. Я продолжила свой путь через это темное место; дорога была очень долгой. И я пришла на холм, который никогда прежде не видела. Я находилась в мрачной чаще, полной темных переплетенных ветвей, и они царапали меня, когда я проходила сквозь них. Я расплакалась, так как в течение всего пути мне было больно. Затем я поднималась и поднималась все выше. Наконец, пройдя через густой лес, вся в слезах я добралась до вершины, представлявшей собой большую пустошь, где в траве валялись уродливые серые камни. Там и здесь из-под них пробивались маленькие искривленные чахлые деревца, похожие на змей. Я поднялась прямо на самый верх. Мне никогда не доводилось прежде видеть такие огромные безобразные камни; некоторые торчали из земли, другие выглядели так, как будто их прикатили сюда. Заполненное камнями пространство простиралось так далеко, насколько я могла видеть. За ними лежала странная земля. Это происходило зимой. Все холмы были окружены жутким черным лесом; пейзаж напоминал большую комнату, окна в которой задернуты черными шторами. Форма деревьев казалась совершенно отличной от любой, когда-либо виденной мной прежде. Мне было страшно. Еще за лесом лежали другие заросшие деревьями холмы, но я никогда не видела ни одного из них. Ландшафт в целом имел какой-то мрачный оттенок. Повсюду царили покой и безмолвие. Небо было тяжелым, серым и унылым, подобно зловещему куполу в Глубокой стране Дендо.
Я отправилась в путь по этим ужасным камням, которых там были сотни и сотни. Некоторые напоминали гнусно усмехающиеся лица; мне казалось, что они как будто хотят схватить меня и утащить с ними назад в скалы, чтобы я навсегда осталась там. Другие камни были подобны животным, ползучим, отвратительным тварям, высовывающим свои языки. Третьи были похожи на слова, которые я не могу произносить, а еще одни выглядели как мертвецы, лежащие на траве. Я шла меж них, хотя они пугали меня, и мое сердце было наполнено мрачными песнями, которые они внушали мне. Мне хотелось гримасничать и кривляться, как они, и я продолжала длинный путь, пока, наконец, не полюбила эти камни, и они больше не пугали меня. Я пела песни, приходившие мне в голову; песни, полные слов, которые нельзя произносить или записать. Потом я корчила рожи, подобные физиономиям на камнях, кривлялась так же, как они скручивались, ложилась на землю подобно мертвецам. Затем я подошла к одному камню, который усмехался, положила на него руки и обняла. Так я продолжала двигаться по камням, пока не добралась до круглой насыпи посреди них. Она было даже выше, чем просто насыпь, почти такой же высокой, как наш дом, и выглядела как большой бассейн, перевернутый вверх дном. Насыпь была зеленого цвета, полностью гладкая и круглая. Наверху, подобно столбу, торчал один камень. Я стала подниматься наверх, но склоны насыпи были настолько крутые, что мне пришлось остановиться, иначе я покатилась бы вниз и упала бы на нижние камни и, возможно, погибла. Но мне очень хотелось забраться на самую вершину большой круглой насыпи, так что я легла на живот, взялась руками за траву и стала подтягиваться, шаг за шагом, пока не оказалась наверху. Там я села на камень, стоящий посередине, и осмотрелась вокруг. Мне казалось, что проделанный мною столь длинный путь составлял сотни миль, и я очутилась в какой-то чужой стране, или в одном из тех странных мест, о которых я читала в "Рассказах Джина" и "Арабских Ночах", или словно я в течение многих лет шла далеко за море. Я нашла другой мир, который прежде никто никогда не видел или слышал. У меня было впечатление, будто я каким-то образом пролетела сквозь небо и упала на одну из звезд, о которых читала. Там все было мертвым, холодным и серым, и не ощущалось ни малейшего ветерка. Я сидела на камне и смотрела вокруг и вниз. Казалось, что я нахожусь на башне посередине большого пустынного города, и я не видела вокруг ничего, кроме серых камней на земле. Я не могла разглядеть их формы, но они были такими же, как на протяжении моего длинного пути. Я смотрела на них, и, казалось, что они как будто размещены в виде каких-то рисунков и фигур. Я знала, что никто не мог бы их разложить так, поскольку эти камни выходили прямо из земли и были соединены с нижними скалами. Я внимательно осматривалась, но отчетливо были видны только круги - малые внутри больших, а также пирамиды, купола и шпили. Они окружали то место, где я сидела, и чем больше я смотрела, тем больше замечала большие круги из камней. Я наблюдала так долго, что потом мне стало казаться, что они как будто образовали круговорот, вроде большого колеса, а я вращалась вместе с ними посередине. Моя голова закружилась, все стало туманным и неярким. Я увидела несколько синих искр, а камни выглядели так, будто они подпрыгивали на рессорах, танцевали и скручивались, и так же задвигались все круги. Я снова испугалась и громко заплакала, упав с камня, на котором сидела. Очнувшись, я с радостью убедилась, что все камни на самом деле спокойно лежали на земле. Я спустилась с насыпи и продолжила свой путь. В своем легкомыслии я стала танцевать таким же образом, как эти камни, и, к моей радости, у меня получалось вполне сносно. И я танцевала и пела странные песни, которые приходили в мою голову.
Наконец, я пришла к краю большого холма с плоской вершиной. Камней больше не было, а дорога опять шла вглубь темной чащи. Эта чаща была столь же неприятной, как и тот лес, через который я поднималась вверх, но мне было все равно, поскольку я была очень довольна тем, что видела удивительные танцы и могла им подражать. Я принялась спускаться ползком сквозь заросли кустарника. Высокая крапива обожгла мои ноги, которые стали гореть, но я не обратила на это внимания. Ветви терновника кололи меня, но я только смеялась и пела.
Затем я вышла из чащи в примыкающую к ней долину, в небольшое тайное место, похожее на темный коридор. О нем никто никогда не узнает, потому что оно очень узкое, глубокое и окружено густым лесом. Крутые склоны были покрыты деревьями, буквально висящими на них, и среди этих зарослей круглый год зеленеют папоротники, в то время как на холме они увядают и становятся коричневыми. Здесь у папоротников приятный, насыщенный запах, как у еловой смолы. Долину пересекал небольшой ручеек, настолько малый, что я могла легко перешагнуть через него. Зачерпнув воду руками, я пила ее, и на вкус оно напоминало светлое золотистое вино. Она искрилась и пузырилась, протекая по красивым красным, желтым и зеленым камням, и казалась живой и наполненной всеми цветами сразу. Я пила ее из рук больше и больше, но не могла напиться достаточно, так что я нагнулась и прильнула губами к потоку. Так было намного лучше. Зыбь достигла моих уст и подарила мне поцелуй, и я смеялась, пила снова и снова, представив, что там была нимфа, как на старой картинке. Она жила в воде и целовала меня. Я нагнулась к воде совсем низко, мягко опустила в нее свои губы и прошептала нимфе, что приду сюда еще. Я была уверена, что это не простая вода.
С удовольствием я поднялась на ноги и продолжила свою прогулку. Я вновь танцевала, поднимаясь все выше и выше по долине на окружающие ее холмы. Взобравшись на вершину, я увидела простирающуюся передо мной землю, высокую и крутую, как стена. Там были лишь зеленая стена и небо. Я подумала о "вечном и бесконечном мире, Аминь". Должно быть, я действительно нашла конец света, потому как эта стена была подобна концу всего, словно бы за ней не было вообще ничего, кроме королевства Вур, где светло, когда гаснет свет, и где льет дождь, когда Солнце испаряет воду. Я начала размышлять обо всем своем длинном пути, которым я следовала, о том, как я нашла ручей и шла вдоль него, проходила через кустарники и колючие чащи, сквозь мрачный лес, полный вьющихся терний. О том, как затем я ползла по узким проходам под деревьями, забралась в чащу и увидела серые камни. Как сидела посреди них, когда они вращались, а потом шла по камням и спускалась с холма через полный жгучей крапивы лес и темную долину - обо всем этом долгом, долгом пути. Я задавался вопросом, как мне вернуться домой, если я вообще смогу когда-либо отыскать обратную дорогу, и существует ли еще где-нибудь мой дом, или же он превратился в серые камни, как в "Арабских Ночах".
Я присела на траву и подумала, что мне делать. Я очень устала, а мои ноги горели от ходьбы. По мере того, как я осматривалась вокруг, я заметила, что прямо за высокой стеной травы был прекрасный родник. Вся земля вокруг него была покрыта влажным ярко-зеленым мхом; там росли все виды мха - мох, подобный маленьким красивым папоротникам, а также похожий на пальмы и ели. Все они зеленели, как драгоценные изумруды, а капли воды застыли на них, как алмазы. Посреди находился большой родник, глубокий, сияющий и великолепный, столь прозрачный, что, казалось, я могла бы коснуться красного песка на дне, но он был очень глубоко. Я стояла рядом с родником и смотрела в него, словно в стекло. В середине дна родника красные зерна песка все время двигались и перемешивались, и я видела, как вода там пузырилась, но поверхность была совершенно гладкая. Переполняя родник, вода переливалась через край.