Но Илья не стал отвечать на грубость. Из опыта двухлетней семейной жизни он знал, что стоит не поддержать тему ее разговора, и она тотчас забудется. Так и случилось.
Карина как банный лист пристала к Сергею, чтобы он повез ее посмотреть еще какое-нибудь происшествие.
Сергей твердо сказал:
– Нет. На сегодня хватит.
К тому же был уже вечер, хотя и не стемнело.
До дома Сергей ехал около часа: кружил по улочкам, останавливался во дворах, но сзади было "чисто". Даже Карина уже о чем-то догадалась.
– А чего, за нами следят, да? А чего, мы от бандитов скрываемся, да?..
И хотя не было замечено никаких симптомов слежки, Сергея это не успокоило, он чувствовал интуитивно, знал – что-то не так. Но что?
Глава 4
ВОИНЫ СВЕТА
(Жили-были три китайца)
В прихожей надрывался телефон. Сергей торопливо вошел, снял трубку и, чтобы никто не слышал разговор, вместе с аппаратом перешел в комнату, плотно притворив дверь. Через несколько минут он вернулся очень довольный.
Илья не стал спрашивать о причинах его улучшившегося вдруг настроения, предполагая, что Сергей скажет сам, но тот промолчал.
Перед сном, правда, Илья попробовал начать разговор о происходящих в городе беспорядках, о Китайце, чтобы хоть как-то прояснить картину. Но Сергей от разговора ловко ушел и даже, более того, приложил к губам палец, после чего показал на уши, из чего Илья заключил, что квартира может прослушиваться. Вот это да! Значит, дело зашло так далеко.
Перед тем как лечь спать, Сергей сантиметром зачем-то обмерил тело Ильи, как будто собирался за ночь сшить ему новый наряд. Все это делалось молча. Занеся размеры Ильи в блокнотик, Сергей разрешил наконец Илье лечь спать, но сам не лег, а под настольной лампой стал что-то писать.
Рано утром Сергей растолкал Илью и, приложив палец к губам, знаками дал понять, что нужно все делать как можно тише. Илья встал с кровати, не произнеся ни звука, оделся и вслед за Сергеем вышел в прихожую, попутно заглянув в кухню.
В уголке кухни на табуретке, привалившись к стене плечом, тихо посапывал Басурман – наверное, ему снилось что-то приятное: во сне он улыбался и почмокивал губами.
Сергей неслышно открыл дверь на лестницу и, когда они вышли, так же бесшумно закрыл ее, но замок все же предательски щелкнул. В полном молчании поднялись на последний этаж. Сергей своим ключом открыл чердачный замок. Илье вспомнился тот ужасный день, когда ему по чердакам и крышам приходилось убегать от лейтенанта Алиева… Боже! Как давно это было! За это время произошло столько событий!..
– Ну вот, – вздохнул Сергей.-Здесь, что характерно, можно.
– Куда теперь? – спросил Илья. – И потом, хотелось бы все-таки знать – что и почему?
– Хорошо, пойдем. Кое-что ты узнаешь.
Сергей, закрыв изнутри чердак, щелкнул выключателем. Свет зажегся сразу в нескольких перегороженных деревянными переборками отсеках; под крышей забеспокоились голуби.
Миновав два чердачных отсека, по деревянной лесенке Сергей поднялся к слуховому оконцу на крыше. Места там было только для одного. Выглянув наружу и что-то там рассмотрев, он спустился.
– Один этаж вниз, третье от угла окно.
Сергей протянул Илье двадцатикратный бинокль, который оказался у него в сумке.
Прежде чем воспользоваться биноклем, Илья нашел нужное окно. Занавески на нем были плотно зашторены. Но и так, без бинокля, была видна щель между ними. В бинокль Илья отчетливо разглядел окошечко объектива.
– А напротив как раз мое окно. Вот так.
– Господи, да что им от нас нужно? То Малюта, то этот еще, Китаец.
– Китаец – уникальный человек, способный делать одновременно несколько дел. А нужно всем им, чтобы ты вспомнил. Теперь я вижу, что богатства, которыми обладает подземное племя, громадны. Я уверен, что Китаец из-за ерунды не стал бы затевать всей этой слежки и привлекать такое количество людей. Значит, для него это очень важно.
– Так зачем они следят? Почему просто не поймают и не выпытают, как Малюта собирался. Ведь я убежать могу.
Илья присел на ступеньки лестницы.
– Я думаю, у Китайца имеется свой план на этот счет. А убежать ты не сможешь все равно. За тобой ведется наблюдение. Притом у Китайца везде свои люди – все равно тебя поймают очень быстро. Новгородский твой адрес известен. Так что…
– Ну хорошо, – развел Илья руками. – А выход-то из этого положения имеется? Делать-то мне теперь что?
– Делать? – повторил Сергей. – Для начала переоденься.
Сергей извлек из-под лесенки два больших полиэтиленовых пакета. Один пакет он протянул Илье. Илья достал из него ситцевую юбку, кофту, чулки…
– Старухой, что ли, наряжаться?
– Ага, – кивнул Сергей, с энтузиазмом переодеваясь в свой наряд.
– Я не буду. У меня не получится,-заартачился Илья. – Да куда же я… А если узнают?..
– Никто тебя не узнает, за это я ручаюсь. Никому ты не нужен, а другой одежды для тебя нет, да и разоблачат в другой запросто. И послушайся меня, Илья. Тебе ничего больше не остается.
Минуту посидев в раздумье, вертя в руках старушечьи шмотки, Илья неохотно стал раздеваться.
– Ну вот, настоящая бабуся! – воскликнул Сергей, когда Илья переоделся. – А платок не так завязывают. Дай-ка я. Побриться бы тебе не мешало. Ну да ладно. Вот, надень очки.
– Да они ж увеличивают, плохо в них видно,-возмутился Илья.
– Других нет, какие достал. Ты бы знал, как я весь этот гардероб раздобыл… О! В самый раз, – окинув Илью прищуренным взглядом художника, сказал Сергей.-Держи клюку, а теперь согнись… Согнись! Вот так лучше. Прошаркай-ка до конца настила.
– Да не видно через эти очки ни черта.
– Тебе и некуда смотреть. Вот, молодец! Не разгибайся, не разгибайся!
Илья прошелся туда-сюда, подражая старушкам. Ему это даже понравилось.
– Ну вот, а ты говорил: не хочу. Да ты, что характерно, образцово-показательная малоимущая старуха. Кофта, правда, маловата – руки торчат. Ну, ничего. Так даже естественнее. Теперь вперед! Поговорим по дороге.
Спрятав мужскую одежду под лестницу, две старухи бодрым шагом заспешили в другой конец чердака, спустились по лестнице и, через парадную дверь выйдя не во двор, а прямо на улицу, заторопились к остановке автобуса.
Поначалу Илье было ужасно стыдно, особенно когда навстречу попадались нестарые и симпатичные женщины. Но вскоре он сделал странное наблюдение, что на него не просто не обращают внимания, но как бы даже не видят, словно они с Сергеем надели не бабкины обноски, а шапки-невидимки. Глаза прохожих не задерживались на двух торопливых старухах. Позже, когда Илья пробовал анализировать это необычное явление, сопоставляя его со своим восприятием старух, он пришел к выводу, что никак не выделяет их индивидуальность, словно бы и нет ее: старуха и старуха себе. Что еще скажешь?
За время пути до остановки Илья даже вошел во вкус. Идти с инвалидной палкой оказалось легко и весело, даже можно было развить приличную скорость… Но от этого Сергей предостерегал, как и от ходьбы вприпрыжку. Потому что, опираясь на палку, можно было идти подпрыгивая, настолько облегчала она движение, и Илья стал этим необдуманно пользоваться. Кроме того, очки увеличивали; и Илья видел не очень хорошо, поэтому если хотел разглядеть что-нибудь, то смотрел поверх очков, а если желал спрятаться (чтобы его не заметили), то через стекла… а его и так не замечали. Прием, давно испытанный и в природе используемый широко, когда страус прячет голову в песок, чтобы не видеть что-то страшное. Да и как только они вышли на улицу, Илья представил себе, что это игра, забавная игра, и играть старался.
Сергей не находил, чему еще его можно научить… Вот только спешил он слишком и иногда пускался вскачь.
Народу в трамвае было немного. Илья с Сергеем сели на одинарные инвалидные места впереди.
– Значит, так, – наклонившись вперед, почти в ухо шептал Сергей. – Сейчас едем в аэропорт. Надеюсь, Карина так рано не проснется, а когда китайцы поймут, что нас нет, мы будем далеко. На всякий случай я прилепил к двери записку, чтобы нас не будили.
Трамвай остановился. С угрожающим шипением открывшаяся дверь впустила троих здоровенных, узколобых, похожих на рэкетиров парней.
– Приготовьте проездные талончики, – объявил один во всеуслышание.
Илью бросило в жар. Первой сидела женщина с ребенком. Трое рэкетирообразных контролеров окружили ее.
– Спокойно, сиди нагло, как блокадница,-шепнул сзади Сергей.
Сердце нервно трепетало. Оставив в покое женщину с ребенком, звероподобные контролеры осмотрели обеих старух, строго сдвинув брови, и… прошли мимо. Илье показалось, что один из контролеров сжимает в руке кастет. От сердца отлегло. Снова их не заметили.
– Нина! Контролеры! Нина! – кричал позади них тучный гражданин. – Контролеры! Наконец-то! Вот повезло – не зря я сегодня талоны пробил. А то, бывает, прокомпостируешь, а, как назло, ни одного контролера. Вот радость-то, Нина…
В середине вагона еще двое контролеров выкручивали руки, били и выворачивали карманы безбилетнику; и еще один, подальше, нецензурно оскорблял женщину, обзывая ее проституткой и шлюхой…
Проехав еще несколько остановок, вышли и, поймав такси, поехали в аэропорт. В машине между собой не разговаривали. С водителем объяснялся Сергей – Илья по-старушечьи говорить не осмеливался.
Нужный самолет еще не прибыл, они отошли в сторонку, не заходя в здание аэропорта.
– Кого хоть встречаем? – спросил Илья.
– Встречаем друзей из Китая. Думаю, что только они могут нам помочь. Сейчас ты их сам увидишь. Пойми, Илья, что нам с тобой нельзя ждать и нужно первыми нанести Китайцу смертельный удар.
Еще с полчаса посидели в здании аэропорта. Илья старательно вживался в новую роль.
Когда по радиотрансляции объявили о прибытии самолета из Шанхая, Сергей поднялся.
– Сиди здесь. Когда я мимо тебя назад пойду, ты сразу не подходи, держись на некотором расстоянии.
Прошло минут двадцать. Наконец Илья увидел Сергея. Он был один. Илья выждал, когда его друг дойдет до стеклянных дверей аэропорта, поднялся и пошел за ним.
Сергей выбрал зеленую "девятку", стоявшую невдалеке у обочины. Илья, хромая, подошел к машине и, открыв дверцу, уселся на заднее сиденье.
За рулем автомобиля сидел здоровенный парень.
– Здорово, Илья, – сказал он, повернувшись вполоборота и протягивая руку для рукопожатия.
Илья узнал в нем Артема, того самого, с которым Сергей приходил выручать его из лап Малюты.
– Опять в казаков с разбойниками играем, командир? – спросил он, обращаясь к Сергею. – Может, еще драчку организуешь, как в тот раз? Истосковался я по настоящему делу, хоть в горячую точку поезжай. Рома-то, слышал, поехал усмирять горные племена.
– Слыхал. Но сейчас, похоже, у нас Питер раскаляется, скоро здесь тепло станет.
– Да-а, лето обещают жаркое, – вздохнул Артем, – если не врут синоптики.
– Не врут, – многозначительно заверил его Сергей. – У меня свой человек среди синоптиков, что характерно, ему можно верить.
– Так ты, командир, не забудь старого боевого товарища. Холода не терплю, а если жарко – это по мне. Оттого и баню люблю…
– Внимание, вот они, – перебил Сергей.
Из здания аэропорта вышли трое китайцев. То, что это китайцы, видно было сразу: они были в одинаковых костюмах, с одинаковыми дипломатами в руках, в одинаковых старомодных лакированных ботинках, одинаково коротко подстрижены, ну и (само собой) с одинаковыми китайскими лицами, а как известно, все китайцы на одно лицо. Единственно, что их разнило между собой, это рост. Один китаец был высокого роста, второй – среднего, ну а третий – ниже среднего. Больше сказать о них было нечего. Китайцы как китайцы.
Приезжие взяли такси и уехали в сторону города.
– За ними, командир? – спросил Артем.
– Нет, погоди немного. Я скажу.
Выждав несколько минут, поехали за ними вслед.
– Не торопись, – сказал Сергей.-Посмотрим, не увязался ли кто.
Пару "увязавшихся" сзади машин пропустили.
– Вроде чисто, командир.
– Ну, ты все равно не гони: теперь нам спешить некуда.
Пулковское шоссе пролегало среди живописных пейзажей. День обещал быть жарким. Илья, развалившись на заднем сиденье, обдуваемый ветерком, смотрел в окошко. Для удобства очки он поднял на платок, как носят модницы, и похож был на иностранную старуху на отдыхе.
– Ты, Илья, здорово на бабку похож, – похвалил Артем, глядя на него в зеркальце.
– Если бы еще пенсию платили, – вздохнул Илья.
Вдали показались здания новостроек.
– У памятника останови.
Илья еще в первый раз обратил внимание на громадный мемориал, посвященный блокаде Ленинграда.
– Мы с Ильей здесь выйдем, а ты, Артем, подожди их у гостиницы. Отвезешь, куда скажут. Спасибо тебе.
– Не стоит, командир, главное – одевайся соответственно погоде. А будет жарко, вспотеешь – звони.
Артем махнул им на прощание рукой, машина отъехала.
– Не забывай о своем внешнем виде, – напомнил Сергей.
Илья тут же согнулся в поясе. Сергей опустил на нос ему очки.
Трое прибывших из КНР китайцев обнаружились внутри мемориала, кроме них там никого не было. Они с любопытством оглядывали памятник, но, увидев двух старух, пошли им навстречу. Почтительно сложив руки, они поклонились Сергею и Илье. Сергей сделал то же, Илья, не зная, как себя вести, кивнул. Сергей произнес несколько фраз на китайском языке, китайцы, улыбаясь, закивали в ответ; потом он указал на Илью – они снова закивали.
Ничего не понимая из разговора, Илья разглядывал их внешность: все трое были коротко подстрижены, подтянутые и стройные, они держали спины так же прямо, как Сергей до перевоплощения в старуху, и, хотя лица их были действительно очень похожи между собой для европейского взгляда, Илья смог-таки разобрать, что китаец среднего роста значительно старше двух своих товарищей, желтое загорелое лицо его пересекали глубокие морщины. К этому китайцу Сергей относился особенно почтительно. Сергей бегло говорил на китайском языке, иногда только приостанавливаясь, словно подбирая в памяти нужные слова.
Взгляд китайца преклонных лет был проницательным, и Илье казалось, что видит китаец его насквозь; и веяло от этих людей какой-то чуждой могучей силой.
Сначала говорил Сергей, потом старший китаец задавал ему вопросы. Сергей отвечал. Достав из кармана конверт, протянул старшему. Тот взял его и быстро спрятал.
Беседа продолжалась не более десяти минут, после чего китайцы поклонились им и ушли.
– И нам пора, – сказал Сергей.
Илья поверх очков взглянул на друга.
– У тебя даже глаза сузились, – заметил он.
– Это неудивительно, ведь я прожил в Китае семь лет и это мои братья.
Две престарелые женщины, выйдя из мемориального комплекса жертвам блокадного Ленинграда и перейдя площадь, зашли за Пулковскую гостиницу и, поплутав между домами и разыскав несломанную скамейку, уселись на нее ветхими задами погреть на солнышке свои старые, больные кости.