Хватая ртом воздух, кардинал сполз обратно на стул. Пользуясь заминкой, к Сатане подскочил жрец из Камеруна – в ребристой деревянной маске на лице. Тряся копьем с привязанными к нему разноцветными ленточками, он швырнул к дьявольским копытам только что зарезанную пегую свинью – по полу растеклась лужа крови.
– Прими эту жертву, дууууух злааааа, – утробно завыл жрец.
– Мерси, – любезно улыбнулся Сатана. – Учитесь, как должны поступать нормальные интеллигентные люди. В дальнейшем настоятельно попрошу всех воздерживаться от откровенного хамства в деловых переговорах. Знаешь, – сказал он, обращаясь к кардиналу, лицо которого превратилось в камень, – в принципе я против вашей церкви абсолютно ничего не имею. Вы столько дров за всю историю переломали, что мне остается умыть руки. Сожгли на кострах миллион народу. Сотнями тысяч убивали туземцев, силой заставляя креститься. Переправляли эсэсовцев в Латинскую Америку. Влипли в скандал с педофилией. И после этого еще смеете называть меня Дьяволом? Верх наглости. Я побывал в музее инквизиции – всей моей фантазии не хватит для изобретения ушного сверла. Думается, эту шалость столь любимый вами полуголый красавчик с креста обязательно учтет на Страшном Суде. И вряд ли поощрит ваш труд квартальной премией.
Прелаты заколебались: достав платки, они утирали пот с лысин. Прочих разрывало возмущение, но никто не желал повторить судьбу обвисшего на стуле кардинала. Молчание продлилось недолго: инициативу перехватил представитель некоей восточной церкви. Для Дьявола они все были на одно лицо – кроме, разве что, эфиопов.
– Что ожидать от этих латинян? – громогласно фыркнул епископ в круглых очках и с черной окладистой бородой. – Ренегаты сии в Иерусалиме священном, дабы уберечь шкуру свою, обращались в басурманство толпами буйными. Зато мыто – веры истинной да прекрасной. Проклинаем тебя, гнусный Диавол. Забери дары свои, враг человеческий. Не нужно нам ни телефонов мобильных, присланных из Ада, ни богохульного электричества, ни ИНН сатанинских, ни тем паче штрих-кодов, внутрь коих подлой уловкой поместил ты Зверя число.
– Да не присылал я из Ада мобильных телефонов! – психанув, в бешенстве заорал Дьявол. – Вы совсем уже охренели, что ли? Сотовую связь вообще изобрел Мартин Купер из "Моторолы" – слышишь меня, кретин? Я сам не знаю, что такое ИНН – у меня его нет, я не плачу налоги! И штрих-код на хер не нужен: в супермаркеты не хожу. Достали у себя на Востоке своей паранойей – даже зевая, рот крестите, чтобы я туда не заскочил. Ты мои размеры видишь? Вот и скажи на милость – как я сумею заскочить тебе в рот? В бороде застряну! Ух, зуб у меня на вас с давних лет. Значит, дети из пробирки, по-вашему, грех, а пидоров тайно в церкви венчать [45] – так благое дело? Аввакума [46] кто сжег? Толстого чморил? Пивом и сигаретами торговал без налогов? Певчих из хоров я, что ли, щупаю? Так что не фиг здесь сидеть и из себя целочку строить. Только вякни еще раз про мобильник – я за себя не ручаюсь.
Лицо представителя восточной церкви посинело, налившись кровью: епископ стал близок к наступлению апоплексического удара. Паузу заполнил индуистский брахман, подошедший вплотную к Сатане. Отвесив поклон, он надел Дьяволу на шею гирлянду из оранжевых цветов и, чиркнув спичкой, зажег сандаловые палочки. По конференц-залу волнами поплыл неизмеримо сладкий, тошнотворный запах.
– Мы понимаем – требуется уважать зло, – объявил старый брахман. – Англичане пытались уничтожить культ кровавых жертв богини Кали [47] , но в полной мере им это не удалось. Зло не исчезнет, весь мир не может состоять лишь из добрых людей. Следует ладить не только со светлыми, но и с темными силами: если они обидятся, плохо будет всем. Достопочтенный Дьявол, мои уши открыты для ваших предложений. Однако учитывайте: мы не едим мясо и находимся на стороне добра.
– Весьма мудрое заявление, – кисло ответил Дьявол. – Но не следует так уж переоценивать добро. Вегетарианец – это вовсе не автоматическое зачисление в ангелы. Гитлер, к вашему сведению, тоже не ел мяса. Кстати, а почему я не вижу здесь последователей тибетского буддизма?
– Да есть один лама, – откликнулись с другого конца зала. – Но он медитирует. Били уже по голове – не очнулся. Сидит и благоухает. Может, в его астральное отсутствие вам подойдут тайские буддисты?
– Вполне, – милостиво махнул рукой Дьявол.
К Сатане приблизился монах с бритой головой в оранжевом одеянии. Подойдя, он осмотрел князя тьмы со всех сторон, словно лошадь на базаре. Протянув руку, по-крестьянски обстоятельно пощупал рога.
– А ты из каких дьяволов будешь? – сонно спросил буддист.
– То есть? – растерялся Сатана.
– Ну, к какому разряду демонов тебя отнести? – пояснил монах. – Просто у нас есть домашние, они прячутся в посуде, есть горные – их душа забирается в камни. Отдельные особи проживают в реках и даже в шерсти домашних животных… вот меня и интересует твой разряд.
Дьявол надулся от важности.
– Я-то? – снисходительно заметил он. – Я вообще самый главный. Мне подчиняются в принципе все демоны. Включая тех, которые в посуде.
– Так не бывает, – терпеливо произнес монах, перебирая четки в виде черепов. – Даже Будд много, а уж демонов – еще больше. Если сравнивать в армейском стиле, тогда так: есть солдаты, офицеры, генералы, но нет фельдмаршала. И в индуизме тоже нет главного бога.
Сатана почувствовал желание выпить таблетку аспирина.
– Хорошо, – сказал он сквозь зубы. – Я один из главных демонов. А другие в этот момент ушли в отпуск или находятся на больничном. Так что фактически в данный момент только я представляю темные силы.
– Сложно представить, – упорствовал монах. – Зло не отдыхает.
– Может, они медитируют? – нашелся Дьявол.
– Медитация не свойственна демонам, – возвел очи к потолку монах. – Они не должны спать, денно и нощно желая высосать из мира призрачную кровь, на время оживляющую мощь их дряблых жил…
Скривившись, как от зубной боли, Дьявол сделал знак пиар-директору. Подскочив, тот направил на монаха струю жидкого азота: тот превратился в ледяную скульптуру. Рот замороженного был открыт, а указательный палец правой руки – устремлен к потолку. При виде ужасного зрелища очнувшийся кардинал с разбегу прыгнул в окно, но сейчас же сполз по прозрачной поверхности с противным скрипом: стекла в конференц-зале отеля "Хайятт" являлись непробиваемыми.
– Есть еще желающие? – скучно спросил Дьявол. – Я понимаю, вы теперь думаете – парень разморозится и воскреснет. Да, но это больно. Предлагаю не разводить демагогию, а сосредоточиться на конкретике.
С задних рядов неожиданно вскочил человек – бледный, с воспаленными глазами. Курчавая борода закрывала его лицо буквально до нижних век, а голову венчала белая шапочка, похожая на чашку. Пошевелив губами, он опустил одну руку в карман просторного одеяния, имевшего утолщение на поясе, а другой крепко сжал в кулаке четки. Наклонившись, как бык в разгар корриды, он через весь конференц-зал побежал к Сатане, нещадно скользя на начищенном до блеска паркете.
– Сдохни, проклятый шайтан! – закричал человек в шапочке, поравнявшись с Дьяволом; тонкими пальцами он вырвал из складок одеяния пульт, откуда торчали кончики проводов. – Аллаху акбар!
Раздался сильный взрыв – помещение заволокло дымом, с потолка упала люстра. Когда клубы дыма рассеялись, оказалось, что Дьявол находится там, где и был: он флегматично счищал с костюма а-ля Дракула свежую копоть и вишнево-красные потеки. От самоубийцы со взрывчаткой не осталось почти ничего – исключая кровь, щедро забрызгавшую конференц-зал и каменные лица присутствующих.
– Н-да, – заметил Дьявол, вытираясь платком. – Вот из-за этого с ваххабитами достаточно сложно вести переговоры. Можно хотя бы для начала выслушать мои предложения? Так нет – динамит в зубы, и понеслась. Ну, шайтан. Ну, скотина. А кто свои же заповеди нарушает? Деньги в рост по Корану давать нельзя – а в Эр-Рияде полно банкиров. Вино запрещается – а у кучи клерикалов в холодильниках боттл вискаря. Ребята, вы ничуть не экстремисты. Вы – попросту позеры.
Зал погрузился в откровенное уныние. Щенячью радость выражали лишь представители Церкви Сатаны: они снимали своего кумира на мобильные телефоны и, светясь от счастья, горстями слали воздушные поцелуи. Девушка с макияжем эмо, осмелев, подошла к князю тьмы за автографом. Под восхищенные овации она задрала майку, и тот размашисто расписался фломастером прямо между розовыми сосками. Представители восточных церквей, негодуя, отвернулись от греховного зрелища (впрочем, все и так отражалось в оконном стекле), ваххабиты благочестиво закрыли руками глаза, оставив щелочки среди пальцев.
– Ну, а ты чего молчишь? – поинтересовался Дьявол у раввина.
– А чего говорить? – мудро проворчал тот, поглаживая пейсы. – Мы, уважаемый господин с рогами, не принимаем решений сгоряча. У нас и так по жизни много проблем. Зачем их добавлять? Лучше подождем.
– Я знаю, у вас даже в Аду свое лобби, – нахмурился Сатана.
– Слабенькое, – отмахнулся ребе. – Маловато там демонов-иудеев.
– А я хороший вариант, – тоном продавца мороженого сообщил Дьявол. – Деньгами – просто засыплю. Помирю с арабами. Иерусалим? Он мне ни к чему – слишком плотная застройка, как у Лужкова. Забирай даром.
– Я подумаю, – мягко пообещал раввин. – Но сначала нам надо с противоположной стороной посоветоваться, обсудить… а вдруг – они дадут больше? Народ осудит меня, если мы потеряем финансы. Мой папа – миллионер. Как-то в детстве я продал велосипед за двадцать долларов, а через сутки в другом месте его возжелали купить за двадцать пять. Мне от папы попало… Соглашаться на первое предложение – кто так ведет бизнес?
Сатана сдержал позыв притащить пиар-директора с баллоном азота. Он топнул копытом – комната, жужжавшая сотнями голосов, содрогнулась от раската грома. Люди замолкли, глядя на него.
– Господа, – утомленно сказал Дьявол. – Приватных разговоров не получается, поэтому обращаюсь ко всем скопом. Как вам известно, в самое ближайшее время, согласно пророчеству из "Апокалипсиса", планируется битва на небесах между мной и армией архангела Михаила. Мое предложение простое, но очень заманчивое. Я ХОЧУ СТАТЬ НОВЫМ БОГОМ. Это сразу изменит расклад сражения. Ведь если я – ваш законный Бог, то кто же тогда самозванец с креста? Наверное, он и есть Сатана. И тогда пророчество окажется верным. Я закую его в цепи, посажу в тюрьму и положу сверху… что-нибудь.
Он замолчал, ожидая бурную реакцию, однако услышал лишь шум кондиционера. Представители конфессий пугливо обозревали обледеневшего монаха: бедняга в оранжевом едва начал оттаивать.
– Какая вам разница, кому молиться? – продолжал натиск Дьявол. – Ведь, по сути своей, любая церковь – сугубо коммерческое предприятие, с отлично поставленной рекламой. Меня веками без отдыха мочат черным пиаром, но задайте себе вопрос – что конкретно я сделал плохого? Подумаешь, подсунул яблоко Адаму и Еве. Разве это я уничтожал Землю всемирным потопом, посылал огонь на Содом и Гоморру, гноил Европу эпидемией черной чумы? Нет. Так почему же Ему все сходит с рук? И экономический кризис, и рост-падение цен на нефть, и крах банков, и откровенно хреновая погода? Я предлагаю настоящий релакс. Моя церковная программа: никаких кризисов, всегда теплое лето, исчезновение пуританства и полная сексуальная свобода без последствий в виде СПИДа и триппера. Ребрендинг пройдет незаметно: клянусь, вы и сами не заметите разницы. Трезубцу даже легче поклоняться, чем кресту. За поддержку я обещаю каждому из вас сто миллионов евро, вечную жизнь, девочек и бесплатную водку. Подумайте. Если силы добра меня сломят, то вам тоже придется пускать пузыри в огненном озере. Нет ни единой церкви без крови. Да, вы станете хором оправдываться и тыкать пальцами: "Мы делали все это во имя Него". Но честно спросите самих себя – а хотел ли Он этого?
Дьявол замолк многозначительно и в то же время многообещающе.
– Подумайте, – повторил он и, повернувшись на каблуках, двинулся к выходу. Щелчки маленьких подковок на подошвах звучали хлестко, как одиночные выстрелы. Уже на пороге его встретила прелюбопытная картина. На полу расположились пятеро негров в трехцветных вязаных шапочках: с их немытых голов щупальцами дохлого осьминога свешивались пропитанные пылью дреды. Красные глаза негров остекленели, к потолку поднимались струйки пахучего дыма, сливаясь в мутную и плотную завесу. Ничто вокруг, включая взрыв террориста-камикадзе, падение люстры и превращенного в лед монаха, не заставило негров отвлечься от своего увлекательного занятия. Дьявол, загоревшись интересом, тронул за плечо ближайшего африканца.
– Кто здесь? – нервно сказал негр, оглядываясь в испуге.
– Спокуха, брат, – сонно ответил второй. – Никого здесь нет.
Достав из-под шапки бумагу, он начал сворачивать ее в трубочку.
– У нас тут что – Амстердам? – спросил Дьявол пиар-директора. – По-моему, чуваки вообще не поняли, и где они, и что происходит. Судя по качеству травы, ребята живут в полном отрубе еще с прошлой недели.
– Но это же официальные лица! – заступился пиар-директор. – Неужели вы ничего не слышали о растаманах? Напрасно. Растафарианство – клевая религия. Ее фанатом был Боб Марли. Там до фига намешано – и музыка регги, и влияние эфиопского православия, песнопения, вводящие в транс, обрядовое курение травы. А дреды – это львиная грива – олицетворяют львов колена Иудина, как в "Апокалипсисе" [48] .
– Бля буду, – сделал вывод Дьявол. – Они скоро под героин религию придумают. Реально страшно подумать, к чему движется этот мир.
Сатана исчез в режущей глаз вспышке, полыхнувшей фиолетовыми искрами. Собравшиеся в плотный кружок деятели трех конфессий, утерев лбы, с облегчением прочли молитвы различной направленности.
– Он, конечно, кошмарная тварь, – добрым шепотом высказался раввин. – И я, вот лично я, предложение отвергаю, не глядя. Но раз уж мы все равно его отвергнем, то почему бы, чисто теоретически, это не обсудить? Потому что, знаете ли, сто миллионов евро – это такая хорошая цена.
– И девочки, – облизнулся священник западной церкви.
– И бесплатная водка, – в тон ему добавил представитель восточной.
Все трое переглянулись. Их лица отражали взаимопонимание.
Глава IV. "Дельфийская пыль" (Пятница, проспект Мира )
Произведя над собой величайшее усилие, Малик оторвал от пола разбитое лицо. Герой-любовник был изуродован до неузнаваемости: оба глаза заплыли, губы расквашены в сплошную кровавую кляксу, рот заполнился осколками зубов. Он потерял счет времени – едва черный цвет синяков на коже приобретал чуть более светлый оттенок, Кар принимался бить его снова. Так грамотно и жестоко, как умел только он один, – в лицо, грудь, живот, мошонку. Удары сыпались градом, мозг сотрясали вспышки слепящей боли: имей Малик возможность умереть, он скончался бы уже через десять минут после начала экзекуции. Незнакомец занял нейтральную позицию, предоставив Кару разбираться с Маликом, он по-хозяйски налил себе коньяку и удобно устроился на лимонном диване, с детским любопытством поочередно созерцая все четыре экрана. Работали только НТВ и СТС – видимо, по инерции. Первый канал, продержавшись три дня на ток-шоу, не получив инструкций из замолкшего Кремля, в итоге отключился. Новости транслировали в прямом эфире высадку небесного десанта: белозубые ангелы в голубых беретах, с улыбками а-ля "Макдоналдс", сноровисто монтировали из мешков с песком и колючей проволоки КПП в различных частях планеты. Не прошло и минуты, как последовал репортаж из Киева, где ангелы (уже без демонстрации улыбок), используя водометы, загоняли в вагоны племена печенегов – для транспортировки на Страшный Суд. Представитель пресс-службы Рая по телемосту давал краткий и строгий комментарий о бессмыслице сопротивления суду Божьему ввиду его судьбоносной неотвратимости. Отсыревшие печенеги страшно визжали, осыпая ангелов дождем из пылающих стрел. Князь Святослав (из черепа которого печенежский хан Куря когда-то недальновидно сделал чашу для пиров [49] ) с безопасного расстояния показывал втиснутому в вагон хану средний палец. Следующим шел репортаж с Рублевского шоссе – туда свозили VIP-персон со всего мира, прибывающих на Страшный Суд. Мельком показали бомжующего Сталина: обросший бородой, зажав в руке закопченную трубку, тот спал прямо на улице, завернувшись в казенное одеяло. Перед камерой с цыганским гомоном, визгом и смехом пробежали все 218 наложниц бухарского эмира Сейида Алима, выжившего с личной дачи одну гламурную писательницу вместе с мужем-футболистом. Голый Столыпин плавал в бассейне нефтяного олигарха, а экс-президентша Жаклин Кеннеди, не выпуская из губ сигареты, костерила пунцовую мэрскую жену за безвкусицу, называя "отстойным фуфлом" трехэтажный коттедж из бриллиантов. В самый пикантный момент новости прервались рекламой.
– Домашние удивляются – есть ли у меня секрет? – бойко рассказывала зрителям крашеная блондинка в фартуке. – Что эдакого я кладу в бульон, делая его таким вкусным? Секрет прост – мне помогает Дьявол! Стоит лишь обратиться к нему с просьбой, и суп уже готов! Запомните – только офис Дьявола принимает ваши молитвы, исполняя заветные желания! Так для чего же тогда нужен Бог? Мой выбор очевиден – я посылаю Рай в задницу! Участвуй в нашем смс-голосовании: пришли слово "Дьявол" на номер шестьсот шестьдесят шесть!
Экстаз блондинки заглушила новая серия сильных тупых ударов. Ферри, почесав заросший бородой подбородок, безрадостно посмотрел на часы.
– Может быть, достаточно? – с неприязнью спросил он у озверевшего Кара. – По-моему, парень давно получил свое. Хватит молотить его, как грушу.
Намотав волосы Малика на руку, Кар с размаху треснул того носом об пол. Раздался сокрушительный хруст. Прерывисто дыша, Кар обернулся.
– Ты чего дурочку валяешь, Ферри? – прохрипел он. – Разве не видишь, что случилось? Эта тварь подставила нас. Хуже и быть не может – мы находимся на грани катастрофы. Я тебе уже на пальцах все объяснил, сколько еще раз нужно сказать? Он женился на невесте - понятно? И не сказал нам ни слова. Глянь на тот снимочек в золотой рамке, что стоит на шкафу. Фотка сделана с неделю назад, и у него на пальце обручальное кольцо - наверное, сразу после похорон. А вот совсем другое фото, днем позже, – и кольца уже нет. Ты помнишь, эта сука уронила стакан, когда показали невесту ? Он ее узнал. Не удерживай меня. Я не остановлюсь, пока не забью ублюдка до смерти…
– Мудак ты, Кар, – шепелявил Малик, двигая вспухшими губами. – Я же сейчас не могу умереть. Да, виноват, знаю… испугался, как мальчик, что вы мне не поверите… Но, вспомни – я первый поднял вас на шухер по поводу невесты … навел на все адреса… что бы вы вообще без меня делали? Mea culpa [50] – каюсь, блин. Прекрати драться… нам надо думать, как ее искать.
– Он прав, – вмешался Ферри. – Остынь, Кар. Мы зря теряем время.