Молния снова вскипятила чайник – длительная речь иссушила горло Ноя. Он уже собаку съел на общении с недовольными писателями: например, с нервными авторами апокрифов [57] . Каждый считает свое творение гениальным и затмевающим все остальные – здесь очень важно опустить его с Небес на Землю. Кабы не въедливая редактура Ноя, весь Рай перевешался бы от качества текстов, которые любой праведник считал нужным впихнуть в Библию. Ной не делал исключений даже для апостолов. Из всех двенадцати Евангелий он одобрил к публикации только четыре – Луки, Марка, Матфея и того же Иоанна, остальным авторам было отказано по причине "неформата". Жаловаться Иисусу было бесполезно, но не в случае Богослова: они периодически гуляют с Господом в садах, а сие чревато последствиями…
– Эти сокращения я как раз не оспариваю, – растеряв прежнюю уверенность, промямлил апостол. – Меня смущают другие вещи. Вроде, если тебя послушать, мы все делаем правильно. Но в то же время что-то я не наблюдаю " 144 тысячи девственников, не осквернивших себя с женами, не имеющих в устах лукавства и непорочных перед престолом Божиим ". Согласно "Апокалипсису", они должны присутствовать. Но их как не было, так и нет. Катастрофа. Вкупе с восставшими мертвецами на Земле шестьдесят пять миллиардов грешников. Праведников – НОЛЬ.
Ной протянул к нему обе руки, задев чайник с молниями.
– Любезный брат! – с возмущением воскликнул он. – Тебе ли говорить это? Почитай, уже две тысячи лет, как ты наслаждаешься садами райскими в чертогах Господних, и нешто тебе неведомо, как трудно в современном мире сыскать девственников? Это штучный товар – природная редкость, вроде красного бриллианта. Такой эксклюзив на дороге не валяется. Представь, сколько придется установить пунктов, где дипломированные ангелы-психологи будут путем перекрестного допроса проверять наличие девственности у этих отроков! Их же, прости Господи, иначе не протестируешь: непорочны или нет. Соврут – глазом не моргнут. Мы оказались не подготовлены к мелким сложностям, поэтому хронология событий перепуталась. Но сути дела это не меняет.
Иоанн хотел сказать, что как раз меняет – и ОЧЕНЬ СИЛЬНО. Но, помня свое задание , отменил реплику, уткнувшись в дно пиалы.
– Так вот! – вдохновленно жестикулировал Ной, размахивая чайником. – Брат, уж кто-кто, а я – твой поклонник номер один. Но давно хотел тебе сказать – "Апокалипсис" содержит дикое количество повторов. Куда ни плюнь, везде кровища. Низкосортный трэш какой-то. Сначала у тебя луна "сделалась как кровь". Потом ангел вострубил – пошел "град и огонь, смешанный с кровью". Низвергается гора в море, и что мы видим? Конечно, третья часть моря "стала кровью". Про чаши гнева Божия уже понятно: их вылили в океан, реки и источники, каковые разом – хлоп, и кровь. Ты меня извини, конечно, но это совсем Тарантино получается. И как такое не подредактировать слегка? А землетрясения? Как брат и поклонник говорю – хватил ты лишку. Шестую печать с книги Апокалипсиса сняли, и пожалте: " Произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно, как власяница ", седьмой ангел вострубил, " сделалось великое землетрясение ", а после него – еще одно! Но и этого тебе мало: выливает ангел шестую чашу гнева, и опять – " сделалось великое землетрясение, которого не бывало с тех пор, как люди на земле ". Да, пару квэйков [58] мы организовали. Но по твоему сценарию Земля обязана трястись без перерыва, а как работать в таких условиях, если тебя колбасит, словно на танцполе! Вот и пришлось сократить лишнюю кровушку, лишнюю тряску – это только на пользу пошло. Я для своего родного дяди так не стараюсь, как для тебя.
– У тебя нет дяди, – вяло возразил Иоанн.
– Неважно, – махнул рукой Ной. – Был бы – так старался. Я спокон веку таков. Вот ты сейчас весь в расстройствах, а думаешь, мне с ковчегом легко было? Вывезти каждой твари по паре, лазить за каждым пауком по Амазонке, в джунглях Африки, заплывать в океанские впадины, вытаскивая рыбу-светильник… а потом всех их принести в жертву Господу? [59] Любимую колибри отправил в огонь, а уж о сумчатом волке и сейчас спокойно говорить не могу – слезы душат. Жалко, но это – РАБОТА. И Господь мои усилия оценил: дал личные гарантии, что потоп – последний. Знаешь, как мне после такого противно смотреть киношку, где очередной герой спасает мир? Не будь меня, Землю бы еще сто раз залило, ты знаешь Бога-отца – он на расправу крут, ему и повода не надо. Давай закончим, а? Время поджимает: Страшный Суд на носу.
Иоанн притворился, что не понял прозрачный намек.
– Повторов трудно избежать, – надавил на жалость апостол. – Когда сдаешь книгу в авральном порядке – не до вычитки. Но ты вычеркнул падение Вавилона! Для меня сей вопрос актуален, и здесь я не собираюсь уступать – готов снова дойти до Христа. Вавилон – это символ. Он должен расколоться на три части и рухнуть в пламени за все прегрешения, совершенные людьми. Иначе вообще грош цена тому, что мы с тобой затеяли. Как раз сейчас пришло время осуществить НАСТОЯЩЕЕ пророчество о Вавилоне, дабы показать власть Господа. Никто из людей не пострадает: одни бессмертны, а другие – мертвы.
Впервые с начала беседы Ной запнулся.
– Эээээ, – натужно протянул он. – В принципе я не против… но просто вот какое дело… Как ты указывал в "Апокалипсисе", сразу после падения Вавилона состоится Страшный Суд, а затем с неба должен сойти новый Иерусалим, " приготовленный, как невеста, украшенная для мужа своего ". Но сходить-то нечему, получилось, как с Олимпиадой в Сочи. Резолюция Господа провести конец света есть, а строительства и не начинали. Я даже не знаю, какой тип стройматериалов применять. Поэтому думали, что отрезок времени, пока сторонники Диавола падут в озеро огненное, праведники перекантуются в Москве – поживут в "Мариотте" и "Балчуг-Кемпински". Им понравится: особенно убиенным за слово Божие . Посуди сам, милый брат, если же Москву постигнет судьба Вавилона, то селить их будет негде, – отели-то сгорят к свиньям.
Иоанн скромно возвел глаза к потолку: на мозаике да Винчи "Тайная вечеря" он сидел по правую руку от Христа. Ной был достаточно искушен в интригах, чтобы воспринять этот прозрачный намек.
– Так думают некоторые, – быстро среагировал опытный праведник. – И в корне ошибаются! Я вот тоже думаю – ведь безгрешные девственники вовсе не ломятся к нам гурьбой. Почему бы и не провести разовое падение Вавилона, хотя бы в назидание другим? Никто не верит в мощь великой силы Господа нашего. Может, наглядный пример сработает?
Апостол встал, с деликатностью отставив пустую пиалу.
– Когда планируете начинать? – деловито спросил Иоанн.
– Три-четыре часа уйдет на то, чтобы скорректировать действия ангелов, – улыбнулся ему в лицо Ной. – Хочешь отправиться сам и посмотреть на исполнение твоего пророчества? Я это устрою.
– Был бы благодарен, – ответил Иоанн, взглянув на часы.
– Считай, ты уже в Москве, – небрежно махнул рукой Ной.
Выдвинув ящичек лакового китайского столика с перламутровыми журавлями, он оттиснул печать на пропуск к земному телепортеру. Делая это, праведник попросту умирал от радостной мысли: неужели Иоанн сейчас покинет его кабинет? Вырвав пропуск из толстой книжечки, Ной размашисто расписался и протянул его апостолу.
– Ты не поверишь, брат, ну как же я был рад тебя видеть!
Прикрыв дверь, Иоанн прошел по облачному коридору, у стен в почетном карауле застыли статные ангелы с мечами в руках. На выходе апостола уже ждал красивый игрушечный электромобильчик (он также приводился в движение молниями). Запрыгнув на желтенькое сиденье, Иоанн за полчаса доехал до Райских Врат, где чуточку поболтал со старым знакомцем – привратником Петром. Терпеливо выслушав очередную жалобу – сколько святой Петр для КОЕ-КОГО сделал, а в благодарность получил лишь должность швейцара, апостол сочувственно покивал. Обнявшись на прощание с коллегой, он прошел через Райские Врата – туда, где светилась голубыми фонарями остановка телепорта. На лавочке ожидали очереди несколько человек: ангелы-адвокаты с чемоданами архивных документов для Страшного Суда, поставщики ангелов возмездия с упаковками серебряных мечей, а также три женщины, с головой закутанные в покрывала из искрящейся материи. Присев рядом с одной из них, Иоанн кашлянул в кулак. Не поворачиваясь, глядя прямо перед собой, он неслышно прошептал – точнее, просто произнес все слова без единого звука, одними губами:
– Я сказал все, что нужно.
– Он купился? – таким же безмолвным шепотом спросила женщина.
– Вне сомнений, – заверил апостол.
– Храни молчание, – строго приказала собеседница. – До того дня.
– Конечно, моя любовь, – кивнул Иоанн. – Все, что ты скажешь.
От фигуры в покрывале исходил тонкий запах карамели…
Глава VI. Молочный мальчик (Москва, пятница – туннели метро )
Агарес твердо обещал мне переломать все ноги, если я снова посмею так заорать. По выражению лица демона понятно, что он не шутит. Бедняга утверждает, что у него лопнула по меньшей мере одна барабанная перепонка.
Или даже обе. Хорошо, что при Апокалипсисе повреждения на теле восстанавливаются – пусть даже и не сразу. В шутку или всерьез, но демон клянется: такого визга он не слышал даже от грешников в Аду. Еще бы. Одно дело – адские сковородки, и совсем другое: когда приходишь в себя после потери сознания и видишь мужика, который тебя сбросил в подъезде с лестницы. Брызжущий водоворот трехдневных событий напоминает вспышку буйной шизофрении. Мертвецы не могут сходить с ума? Честное слово, очень жаль. Как в том анекдоте про отрезанную голову на рельсах – "Вот, блядь, и сходил за хлебушком". Вышла, что называется, за сигаретами – влетела в такую карусель, что хочется крикнуть: "Остановите, я сойду".
Мой мертвый мозг трескается от наплыва информации. Агарес объяснил – самый первый, черновой вариант "Апокалипсиса" содержит упоминание: некая последняя невеста способна повлиять на конец света. Молодая девушка, обреченная погибнуть вскоре после своей свадьбы, а затем воскреснуть на первом же кладбище, где трупы поднимутся из могил. Таковым кладбищем стало Ваганьковское – это моя пиар-контора о похоронах позаботилась, она там с целью инвестиций участки покупает. Более чем очевидно… те, кто на меня охотится, каким-то образом сумели достать и прочитать этот евангельский черновик . На вопрос: а в чем, собственно, состоит мое влияние, Агарес и Аваддон переглянулись и ничего не ответили. Аваддон – человек в белой маске и с черным лицом, спасший меня в вестибюле "Отрадного", выпустив облако гремящей крыльями саранчи. Он ангел бездны, и его послал Рай, чтобы уберечь меня от возможных неприятностей. Агарес – могущественный демон, важный начальник из Преисподней: о цели своего задания он не особенно распространялся. Но, видимо, я ему тоже для чего-то крайне необходима.
Нормальная, даже бытовая ситуация: плетусь по мрачному туннелю метро – под ногами сплошная сырость, шуршат пробегающие крысы, не горит ни одна лампочка, а рядом переругиваются бредущие по шпалам ангел и демон. Может, я не воскресла, а просто-напросто лежу в психушке и меня по самое не хочу обкололи лекарствами? Из обрывков их разговора (пока они не спохватились и не перешли на непонятный мне, гортанный язык) я поняла, что эти двое – сводные братья. Как такое может случиться? Надо будет потом расспросить, обожаю семейные тайны. Мы движемся к метро "Охотный ряд": очень скоро человек с белым, как смерть, лицом сможет выяснить, в каком именно квадрате Москвы мы находимся. "Он это умеет", – безапелляционно сказал Аваддон, и у меня нет оснований ему не доверять.
Топать долго – уже несколько раз заблудились. Мои спутники не разбираются в схеме подземки и совершенно напрасно положились на мою интуицию. Я привыкла ездить по туннелям, а не ходить по ним. Там, оказывается, полным-полно хитроумных ответвлений и закоулков! Часто сворачиваем не туда: приходится возвращаться назад и искать новый путь. Думаю, до "Охотного ряда" такими темпами мы доберемся поздно вечером. Ни фига себе радость, скажу я вам – половину суток тащиться через эти гребаные коридоры! Одно хорошо – перерывы для отдыха не требуются. Стоит прийти усталости, как она сменяется новым зарядом сил: прямо как в спину пушистого розового кролика из рекламы вставили очередную батарейку. Я мертвая, они – тоже из загробного мира, нам непонятны проблемы живых. Почему "Охотный ряд"? Это уже личная заслуга Агареса. Демон убедил Аваддона – там он сможет отыскать ОДНУ ВЕЩЬ, способную создать препятствие на пути наших преследователей. Они длительное время яростно шептались о чем-то в углу, ангел со скрипом, но согласился, сказав, что другого-то выбора все равно нет. Конечно же, в подробности меня посвящать отказались. Пришлось призвать на помощь все душевные силы, чтобы пережить подобное хамство. Я вообще-то девушка спокойная, но тут любая выйдет из себя, если ей дают понять: ты – никто. Полная дура, мебель для интерьера, мы все решим за тебя – а ты, существо второго сорта, стой в сторонке и не встревай. В принципе подарен отличный повод устроить скандал, но, увы – это ни к чему не приведет. Мужики не способны слышать женщину. Их слух от природы устроен так, что воспринимает только звук льющегося пива и телевизор, где показывают чемпионат мира по футболу. Откуда у меня такие злобные мысли? Ах, ну да, конечно. После своего первого, но на редкость неудачного брака я просто обязана стать лесбиянкой.
Они не говорят, почему в этом деле замешан Олег. Утверждают, что сами хотели бы знать – кто он такой и что ему надо. Я им не верю. Человека с белым лицом Аваддон опознал сразу, как только тот прикоснулся к стеклу. Я своими ушами слышала: ангел разговаривал с ним… и он УЖЕ считал, что белолицый - марионетка, которой управляет опытный кукловод. Теперь Аваддон отделывается заявлениями, что личность нападавшего не суть важна: требуется раскусить, кто именно стоит за ним. Надеюсь, я сумею выжать из них хоть какие-то подробности прежде, чем мы доберемся до "Охотного ряда". Пять лет проработала пиар-менеджером – знаю, как надо людей правильно на беседу разводить : сначала расположить к себе, а затем вытягивать нужную инфу по крупицам. Иначе ведь лопну от любопытства, пока мы шагаем до нужной станции. Я двигаюсь тупо, как послушная лошадь. Почему у меня нет внутри страха? Ангел и демон встревожены куда больше. Ах, вот почему. За последнюю неделю случилось СЛИШКОМ много всего, чего не должно было случаться. Свадьба, смерть, воскрешение, ночевка у Иры, костры на улицах постапокалиптической Москвы, солдаты вермахта, стрельцы царевны Софьи [60] , дворяне в бархатных камзолах, незнакомец с белым лицом, новая ипостась Олега, гремящая железом саранча с женскими волосами и пробуждение во тьме – у ног ангела. Чересчур круто.
Опустевшее метро продолжает поражать непривычной тишиной. Совершенно мертвое пространство. Нет железного лязга вагонов, механического объявления станций через громкоговоритель, птичьего многоголосья тысяч пассажиров, не движутся эскалаторы, и никто не предупреждает с дежурным безразличием – "Не кладите вещи на поручни". Подземка напоминает тушу огромного зверя, пораженного копьем неведомого охотника в самое сердце, – он лежит, рухнув наземь недвижимой грудой бетонных мышц. Проклиная все на свете, спотыкаясь и падая в темноте, я ползу по зловонным кишкам мертвого монстра. Сверху капает затхлая вода, скрипят трухлявые шпалы, кроссовки вымазаны в грязи, во тьме слышатся шелест и шуршанье: жуки это или крысы, мне уже наплевать. Почему метро так красиво снаружи и столь ужасно изнутри? Подземка с давних пор служит кладезем идей для леденящих кровь книг и сценаристов фильмов ужасов. Ее мрачные недра таят в себе мутантов, древних чудовищ, инопланетян и серийных убийц. Метро – неодушевленное создание, механический организм. Но видеть его пустым до ужаса непривычно: все равно, что встретить в лесу муравейник без муравьев. Десятилетиями мы неслись в ободранных вагонах по темному брюху подземки, от станции к станции, не смотря в окна, уткнувшись в книжку или слушая плеер… а за окнами простирался настоящий, невидимый пассажирами ад. Вычурный пафос помпезных станций и в контрасте с ним – кошмар черных коридоров… Словно в доме известной красавицы живет сестра-уродка – беззубое и горбатое существо, которое родители стыдливо прячут от любопытных глаз в дальней комнате. Вы помните ощущение, когда поезд вдруг останавливается в туннеле между станций, в полнейшей тьме и гробовом молчании? Пассажиров сразу охватывает подсознательный страх. Они сами не знают, чего, но они – БОЯТСЯ: будто крышу вагона сейчас облепят нырнувшие из сумрака монстры, желающие насытиться кусками их мяса. Я вновь спотыкаюсь об шпалу – едва не падаю. Мать-перемать. Почему здесь так душно? Волосы превратились во влажные сосульки, с их кончиков капает пот, чувствую, как по футболке расползаются большие мокрые пятна. Второй день не принимала нормальную ванну, Боже ты мой. Кто сказал, что зомби пофиг гигиена? Я отдамся за горячий душ и одну ложку шампуня…
Я поворачиваюсь к Агаресу, и он перехватывает мой взгляд. У него странные глаза – желтые, с зелеными огоньками, как у дикой кошки. Забавно бы узнать – я интересую его как женщина? Эх, для чего себе льстить… я не вижу себя в темноте, но и так понятно – грязное, измученное существо непонятного пола, залитое потом, с синяками на теле. Еще денек в таком состоянии, и со мной согласятся переспать, если только я заплачу сотню евро. А то и дороже. Хотя… он же демон: кто знает, какие у них вкусы в отношении женщин. Он идет рядом со мной и по неизвестной мне причине старается держаться подальше от своего брата. Отношения у них сложные – никаких объятий, похлопываний по плечу и добрых слов. Я обворожительно улыбаюсь ему высохшими губами, надеясь, что кошачьи глаза хорошо видят в кромешной, плотной темноте. Но демон не реагирует. Опытная сволочь.
– Послушай, Агарес, – шиплю я вполголоса. – Я понимаю, у вас такой стиль: держать объект в неведении. Но это ошибка. Сама личность человека с перчаткой на руке для меня значения не имеет. Просто объясни – что он сделал с Ириной? Почему я должна его бояться? И если во время Апокалипсиса люди в принципе не умирают, то откуда исходит опасность?
Демон сверлит огоньками глаз спину Аваддона. Но тот отмалчивается, предоставляя возможность один на один разбираться с моим любопытством.
– Да здесь все проще простого, – объясняет Агарес, слегка запинаясь. Он обладает интересным голосом – в отличие от ангела, говорит совсем без акцента: так, будто демон родился и вырос где-нибудь в Рязани. – Этот человек жил много веков назад. Ученые-историки, впрочем, подняли бы нас на смех – они считают сию личность мифическим персонажем, никогда не существовавшим в реальности. Скажи, ты можешь вспомнить оттенок его кожи на лице? Молочный, искрящийся, ну просто потрясающе белый цвет.
Я киваю. Разумеется, помню. Такое вряд ли забудется за один день.