Он был в кухонной секции и курил, глядя в чашку с недопитым кофе. Хотя их беседа за завтраком протекала вроде бы как обычно, Элли чувствовала его отдаленность, его поглощенность собственными мыслями. Почему-то - сама не в состоянии объяснить почему - она не упоминала о событиях прошедшей ночи и о возникшей между ними отчужденности. Девушка чувствовала себя уязвленной, но старалась не показывать этого. Его отчужденность усилилась во время их долгого пути вдоль ручья; Келсо словно избегал ее взгляда и лишь время от времени, когда местность становилась труднопроходимое, помогал ей. Под конец терпение Элли иссякло и она уже была готова поссориться с ним из-за его странного отношения, но тут они увидели пересекающий ручей забор. Момент был упущен, теперь оставалось только сидеть и внутренне кипеть. И все же в Келсо была какая-то ранимость, которая невольно усмиряла ее ярость. Хотелось поддержать его, вывести наружу эту подспудную печаль, которая никак не согласовывалась с другой гранью, другой частью его натуры - приветливой, свободной. И страстной. О, да, в нем была страсть! В Келсо словно заключались два человека - один дружелюбный и веселый, другой мрачный и угрюмый. Какая чертовщина сделала его таким? Может быть, ему нужен хороший психиатр, который поможет снять чувство вины? Похоже, дело в этом и заключалось: он действительно верит, что несет ответственность за чужие несчастья. И, может быть, в этом и кроется причина его странного поведения с ней? Он думает, что принесет ей беду? О, Боже, ему действительно нужна медицинская помощь!
- Эй!
Элли быстро обернулась на шепот и увидела сквозь штакетник Келсо.
- Ты напугал меня!
- Извини. Здесь все чисто. Тебе помочь перелезть?
- Сама справлюсь.
Элли встала и перебросила сумку через забор. Келсо поймал ее и подождал, пока девушка перелезет. Он удивился, как в два мгновения она оказалась наверху. Но взглянув на него сверху, Элли потеряла равновесие, и Келсо подошел, чтобы поймать ее.
Он продолжал ее поддерживать, и девушка незаметно улыбнулась: она только прикинулась, что потеряла равновесие. Элли посмотрела на него, и Келсо, поколебавшись, поцеловал ее. Его поцелуй был с привкусом горечи отчаяния, но его нежелание восстанавливать близость отношений прошедшей ночи таяло от требовательной страстности ее тела, ее губ, щек, покрытой синяками и горящей шеи...
- Элли...
Его словно отшатнуло, но Элли прильнула к нему всем своим телом и медленно опустила на траву. Они встали на колени, потом легли на землю, и листва сомкнулась вокруг них. Элли ответила на его поцелуи, ее желание усилилось его желанием, сладкое воспоминание о наготе их тел вызвало жар, начавшийся от груди и двинувшийся ниже, охвативший живот и просочившийся между ног, как мягкая теплая тень, играющая на поверхности кожи. Элли крепко прижалась к Келсо, провела ногой по его бедру, так что он почувствовал впадину внутри, жаждущую напора, его пальцы коснулись ее щеки, шеи, а губы уже не отрывались от ее губ.
Его рука скользнула меж пуговиц куртки, и Элли тихо застонала, когда Келсо погладил ее грудь; шелк блузки не препятствовал, а обострял чувственность. Чуть дрожащие пальцы нащупали пуговицы блузки, потом ладонь охватила голую плоть, прижав сосок, отчего он выпрямился трепетным, вибрирующим бугорком.
Элли оторвалась от него, хватая ртом воздух; ее глаза полузакрылись, губы изогнулись в гримасе то ли боли, то ли экстаза. Дневной свет, хотя и пасмурный, пробивался через листву наверху, окружив их нимбом из множества зеленовато-серых пятнышек. Когда его бедро вдавилось в нее, ее дыхание стало глубже и участилось, влагалище открылось, и прикрывающая его материя увлажнилась от выделений, мышцы начали сокращаться. А потом - о, Боже! нет! - потом она ощутила, что не может больше сдерживаться, и потянула Келсо на себя, руки клещами обхватили его спину, и, подняв таз, Элли обернула бедра вокруг его ног. Не в силах остановиться, она входила в неистовый, неудержимый оргазм. Келсо чувствовал, что происходит, и не пытался препятствовать. Он притиснул ее еще сильнее, его руки мяли ее плоть, одеревеневшие бедра двигались в такт с ее движениями. Элли застонала, выкрикнула его имя, и тут наступил момент высшего наслаждения. Сухожилия на ее шее дернулись, голова вдавилась в землю, спина выгнулась над землей - Элли извивалась, плыла, вытягивалась; в уголках ее глаз выступили слезы, она снова вцепилась в Келсо, и все ее существо взорвалось, разлетелось на кусочки, стало вдруг тихим и спокойным, мягким и обволакивающим. Одна слеза скатилась к волосам, и сквозь дрожащие губы пробилось дыхание:
- О, Джим, извини!
Он прижал палец к ее губам, и Элли увидела его улыбку.
- Я не могла...
- Все хорошо, - перебил Келсо.
Он поцеловал ее, и она ответила с теплотой, не оставлявшей места прошлым недобрым мыслям.
- Я не могла остановиться, - наконец выговорила Элли.
Келсо хмыкнул.
- Я говорил тебе. Все хорошо. Для меня это тоже было удовольствие, Элли.
- Ты хочешь?..
Он покачал головой:
- С этим можно подождать, у нас куча времени.
Он поцеловал ее еще раз, и она ощутила, как он расслабился, как улетучилось его напряжение.
- Я думала, ты переменился. Я думала, ты не хочешь меня после этой ночи.
Келсо вздохнул:
- Дело не в тебе, Элли. Я хочу тебя очень, ты нужна мне. Но я не желаю, чтобы с тобой что-то случилось.
Он казался опечаленным, и Элли испугалась, что он снова впадет в свое угрюмое настроение.
- Со мной ничего не случится. Разве ты не видишь: это все твое воображение.
- Хотел бы я, чтобы это было так.
- Тогда можешь не замечать меня, Джим, притвориться, что меня не существует? Притвориться, что между нами ничего не было?
Она вновь чувствовала его напряжение и отчужденность, словно его тяготили ее объятия и он хотел освободиться от них, но она не отпускала. Келсо зарылся лицом ей в волосы и на несколько мгновений прижал к себе.
- Может быть, на этот раз обойдется, - услышала она. - Может быть, сейчас мое невезение кончилось.
Но когда они сели и Элли увидела его лицо, в его глазах оставалось сомнение.
~~
Вскоре после того, как они продолжили свой путь вдоль ручья, они наткнулись на глубокую, но узкую канаву. Она была частично скрыта в зарослях, и Элли лишь случайно заметила ее выход в ручей, поскольку шла по противоположной стороне, рассматривая берег на стороне Келсо.
- Джим, смотри!
Он проследил, куда она указывает, и, опустившись на колени, раздвинул заросли, чтобы лучше видеть.
- Возможно, это именно то, что мы искали, - сказал он. - Канава идет в направлении дома.
Келсо вздохнул с облегчением. Он понимал, что если в ближайшее время они что-нибудь не найдут, то их догадка окажется ложной.
- Ты можешь перейти сюда? - спросил он девушку.
- С легкостью, - ответила она, поскольку ручей к этому месту значительно сузился.
Элли прошла несколько шагов назад и разбежалась. Келсо увидел, как ее нога с размаху завязла в глине на его стороне, и успел поддержать девушку, чтобы она не упала в воду.
Вместе они осмотрели канаву, и Элли нахмурилась.
- В чем дело? - спросил он.
- До меня только что дошло: никто бы не стал сливать отходы в канаву. Она прорыта не для того.
- Конечно.
- Значит - если на этом участке фабрика - они не стали бы рисковать, используя канаву.
- Если только у них был выбор.
Элли приподняла бровь.
- Не забывай, это сельская местность, - объяснил Келсо. - Эшли-холл довольно далеко от города и не соединен с канализационной системой. Так что им тут приходится пользоваться выгребной ямой. В зависимости от ее размера, яму могут выгребать три, четыре, может быть, пять раз в год. Даже если там есть отстойник, хотя бы раз в год его надо очищать. А это рискованно.
- И им приходится пользоваться этой канавой.
- Это моя догадка. Отходы нужно куда-то выбрасывать, но я склонен думать, что эта канава сделана на всякий случай, и только для безобидных веществ, которые легко распадаются. Кислота попала туда по ошибке.
Элли вроде бы повеселела.
- И это была большая ошибка. Будем надеяться, ты прав.
Они продолжили путь через заросли, следуя вдоль канавы, оба возбужденные тем, что ее тщательно скрывали. В конце был резкий подъем, и там Келсо обнаружил торчащую из нижней части насыпи трубу.
- Держу пари, она идет из дома, - сказал он Элли и, заметив что-то в траве, опустился на колени. - Смотри-ка!
Элли содрогнулась, увидев дохлую полевую мышь, - глазки-бусинки безжизненно остекленели, рот раскрылся в оскале мелких зубов, словно мышка протестовала против смерти. Тело еще не разложилось, и Келсо ткнул его пальцем.
- Я бы сказал, она умерла дня два назад, не меньше. И нет никаких видимых причин смерти, но это явно не возраст.
- Отравилась?
Они с мрачным удовлетворением переглянулись.
- Очень может быть, - сказал Келсо.
Он быстро взобрался на насыпь, потом опять соскользнул вниз.
- Мы не так далеко от дома, - сообщил он Элли. - Я хочу, чтобы ты забрала мышку и сделала вскрытие. Нужно точно узнать, что ее убило. - Элли попыталась запротестовать, но он поднял руку: - Если мышка умерла от химического отравления - а особенно, если это вещество используется для изготовления наркотиков, - у нас будет убедительное доказательство, что наша догадка верна. И будет достаточно оснований, чтобы устроить у Слодена обыск.
- Но почему мы не можем вернуться вместе?
- Потому что я хочу еще здесь порыскать.
- Зачем? Пока и этого достаточно. - Она указала на мертвую мышку.
- Хотелось бы выяснить, как они завозят сырье. Тут недалеко до моря, его должны доставлять на лодке.
- Тогда почему мне нельзя остаться с тобой? Ты просто снова пытаешься избавиться от меня.
- Ради Бога, Элли, я считал тебя профессионалом. Чем скорее мы выясним причину смерти этого зверька, тем скорее узнаем, нужно ли проникать в дом. - Более мягким тоном Келсо добавил: - Послушай, я не собираюсь рисковать, не беспокойся обо мне. Я просто осмотрю эти места и уберусь отсюда.
- Ты уже осматривал их - по приглашению Слодена.
- Он не водил меня к этому краю. И я уверен, если бы я забрел сюда из заповедника, кто-нибудь непременно остановил бы меня и указал верное направление.
Келсо полез в сумку и вытащил чистый пластиковый пакет, в какие намеревался складывать взятые химические пробы. Подобрав маленькое одеревеневшее тельце, он положил его туда и запечатал. Элли с видимым отвращением взяла пакет в руку.
- Вот, положи это в сумку - мне она не понадобится. А теперь давай, иди. И займись мышкой, пока не выяснишь, что ее убило. Результат сообщи только мне, ладно?
Элли придвинулась ближе:
- Но ты не будешь искушать судьбу?
- Ни в коем случае.
Он положил руку ей на шею и прижался губами к ее губам. Его поцелуй был нежен. Элли с тревогой посмотрела на Келсо:
- Обещаешь?
- Элли, я долгое время старался ни к кому не испытывать таких чувств и теперь не хочу, чтобы кто-то все испортил. Я буду осторожен - ради тебя и ради себя самого, - так что иди и постарайся снять груз с моей совести.
Элли погладила его по щеке, повернулась и пошла; повешенная на плечо сумка болталась на боку.
Келсо проворно взобрался на склон и лег наверху, над травой виднелись только его плечи и голова. Не более чем в двухстах ярдах сквозь деревья виднелся большой дом из серого камня. Перебросив тело через вершину склона, детектив пополз вперед, прижимаясь к земле и бесшумно продвигаясь через поросль. Растительность заканчивалась ярдах в семидесяти от дома, и Келсо спрятался за толстым дубом. Земля полого понижалась к лужайке за домом. Келсо хотел рассмотреть дом поближе, возможно, даже пробраться внутрь, но решил выждать, чтобы убедиться, что никого рядом нет. И тут же понял, что принял правильное решение: в поле зрения показался катер, направлявшийся к лодочному эллингу в конце длинного сада. Келсо плохо разбирался в судах, но катер казался мощным, способным выходить в море - около тридцати футов в длину и с верхней палубой. Келсо вспомнил, что несколько раз видел его пришвартованным в бухте. Значит, это одно из роскошеств сэра Энтони. Впечатляет.
Он прищурил глаза, чтобы различить фигуры на палубе, но было слишком далеко. Бинокль остался в сумке, и Келсо мысленно обругал себя, что не взял его. Оставалось лишь терпеливо ждать, пока кто-нибудь не пойдет от катера к главному зданию. Он пригнулся за деревом и, повернув голову к дому, стал ждать. Ждать и ждать.
Келсо посмотрел на часы. После прихода катера прошло уже больше часа. Приплывшие все еще в эллинге, возможно, работают на борту? Стало быть, так - ведь по тропинке никто к дому не подходил. С листвы сверху упала тяжелая капля дождя, разбившись о тыльную сторону ладони. Влип. Теперь он промокнет. Возможно, они ушли по тропинке вдоль реки по ту сторону эллинга, заслонявшего видимость. Но это бессмысленно: тропинка вела только в заповедник. Слабые звуки дождя по листве заставили его поднять воротник своей штормовки, капли начали пробиваться через верхние слои листвы. Что делать? Наблюдение - этот вид работы он любил меньше всего, хотя должен бы уже привыкнуть. Он любил двигаться, вороша и шевеля вещи, а не сидеть и ждать. Особенно в дождь.
К тому же он знал, что у него не так много времени: Элли не терпелось вызвать подкрепление, хотя пока что никаких свидетельств криминальной деятельности они так и не нашли. Она верила, что инцидент с бульдозером прошлой ночью был предупреждением или попыткой избавиться от них, и вполне могла оказаться права. Ведь, кроме чужих рассказов, Элли ничего не знала о его прошлом. Она не могла знать, что противоестественные события стали для него обыденностью. Ну, может быть, не совсем обыденностью, но он приучился ждать невероятного. И все же про себя Келсо был вынужден признать, что включившийся сам по себе бульдозер - это уже чересчур. Элли говорила, что слышала отъезжающую машину. Если так, то это уже серьезно. Ему не хотелось, чтобы и эта операция сорвалась по его вине, не хотелось навлечь беду. И не только из-за своей репутации, а потому что в операции участвовала Элли. Уже давно он не позволял себе подобных чувств, и теперь испугался. Испугался за нее.
Келсо выпрямился, прижавшись спиной к дереву. Он вытер повисшую на носу дождевую каплю и крадучись направился назад в густые заросли. Его шаги ускорились, когда он понял, что из дома за ним вполне могут наблюдать. Быстро добравшись до воды, Келсо вознес хвалу живой изгороди, закрывающей обзор с пологой лужайки. Изгородь заканчивалась в нескольких ярдах от реки, и он насторожился. До эллинга, построенного в том же стиле, что и сам Эшли-холл, оставалась сотня ярдов, и на пути к нему не было никакого укрытия. Келсо прислушался, напрягая слух, стараясь уловить какой-нибудь шум, движение или голоса внутри, но было слишком далеко.
Оглянувшись на дом и согнувшись почти вдвое он сделал быструю перебежку по берегу реки. К счастью, берег был не слишком крутым, и хотя одна кроссовка угодила в воду, удалось спрятаться чуть выше воды. Местами берег возвышался почти на четыре фута, и Келсо на четвереньках полз вдоль него, невидимый ни из эллинга, ни из самого дома. Там, где берег понижался или был непроходим, приходилось идти по воде, и грязь засасывала кроссовки. Келсо не ощущал холода, весь сосредоточившись на строении впереди; моросящий дождь намочил и спутал его волосы, катился по лицу и сбегал по небритому подбородку.
Глинистый берег кончился, и его сменила ровная бетонная стена. Келсо осторожно приподнял голову посмотреть, как далеко он забрался. Вход в лодочный эллинг темнел недалеко слева, но катера под таким углом не было видно. Келсо прислушался, но так ничего и не услышал. И все же там не могло быть пусто! Если только...
Келсо перевалился через край берега, рискуя быть замеченным из дома, но выбора у него не было. Он перекатился, на четвереньках пробежал к стене эллинга и с ходу прижался к серому камню. Ладони смягчили удар; Келсо постоял, прислушиваясь, замерев в ожидании бегущих шагов и тревожных голосов. Но ничего не последовало.
Удивительно, но в эллинге не было окон, что должно было превратить его в черную пещеру. Келсо обогнул угол и прокрался к входу для лодок, прислушиваясь к каждому шороху и надеясь, что никто не появится. С обеих сторон квадратного входа располагались узкие пешеходные дорожки, окаймленные одеревеневшей резиной, чтобы не царапать борта катера - они служили альтернативой для тех, кто не хотел пользоваться задней дверью. Келсо опустился на колени, заглянул внутрь и тут же отпрянул назад. Повторный взгляд оказался более продолжительным, поскольку, как ни темно было внутри, там, очевидно, никого не было. Это озадачило Келсо. На катере тоже никого не было - будь кто-либо под палубой, был бы слышен какой-то звук, - а задним выходом за время наблюдения никто не пользовался. Даже если приехавшие вышли, пока Келсо крался вдоль реки, он бы увидел их на пути к дому. Стало быть, где-то есть другой выход. И он может находиться только под землей. Келсо гадал, существовал ли он в поместье с давних пор или был вырыт недавно, а если так, то с какой целью?
Он шагнул внутрь, мокрые кроссовки хлюпали по бетону.
Катер легонько покачивался течением и при ближайшем рассмотрении оказался еще больше. Келсо юркнул в тень, глаза быстро привыкли к темноте. Он осмотрел стены, но не нашел ничего несвойственного лодочному эллингу - во всяком случае, насколько он разбирался в этом. Части механизмов, прислоненная к стене надувная лодка, маленькая лебедка, ряд верстаков, какой-то генератор и даже стойка с удочками. У заднего выхода на стене висел телефон. Келсо подумал, какой поднимется переполох, если он возьмет трубку и вызовет горничную.
Хотя эллинг был забит разным оборудованием, в задней части оставалось свободное пространство. Когда детектив приблизился, стал отчетливее виден прямоугольный черный силуэт на полу, и это вызвало у Келсо какое-то мрачное удовлетворение. Черный прямоугольник был дырой в бетонном полу, вниз вели ступеньки. Келсо заглянул вглубь, но мало что смог различить. Дыра была глубокой и ступени протянулись, по-видимому, далеко за заднюю стену эллинга. На одно короткое мгновение Келсо захотелось вернуться назад - темнота внизу не казалась приветливой, - но теперь это было бы уже неразумно. Что он скажет начальству? Да, сэр, я полагаю, сэр, что Энтони Слоден замешан в каком-то мошенничестве. Почему, сэр? Потому что у него дыра в лодочном эллинге. Нет, сэр, это еще не все, сэр. Возможно, он пытался убить меня и мисс Шепхерд, сэр. Нет, сэр, в этом я не уверен. Что еще, сэр? Ну, просто он мне не нравится. Он слишком безупречен. Нет, сэр, мне бы не хотелось вернуться и все осмотреть.