25
– Вы, должно быть, слышали от меня о мистере Дрейке?
У миссис Джорден никогда не было такого странного вида, и улыбка у нее на лице никогда не обнажала зубов таким широким и дружелюбным оскалом.
– О мистере Дрейке? Ну да, это же ведь друг лорда Рая, не так ли?
– Большой и верный друг. Пожалуй, даже любимый друг.
Это "пожалуй" прозвучало в устах миссис Джорден так необычно, что ее приятельнице захотелось, может быть, несколько дерзко, не особенно задумываясь над тем, что оно значит, к нему придраться.
– А можно разве не любить своих друзей, если им доверяешь?
Слова эти несколько охладили ту, что рассыпалась в похвалах мистеру Дрейку.
– Ну я вот, например, моя дорогая, люблю вас.
– Но вы мне не доверяете? – безжалостно отрезала девушка.
Миссис Джорден снова замолчала; вид у нее был по-прежнему странный.
– Да, – ответила она довольно торжественно, – я как раз и собираюсь привести тому веское доказательство.
Вескость этого доказательства была настолько бесспорна, что, когда в подтверждение она многозначительно подняла голову, собеседница ее смиренно замерла в молчании.
– Мистер Дрейк в течение нескольких лет оказывает его светлости различные услуги, которые его светлость всегда высоко ценил; поэтому тем более… неожиданным является то, что именно сейчас они, может быть, чересчур поспешно, расстаются.
– Расстаются? – Девушку слова эти заинтриговали, но она сделала вид, что ей это просто интересно; она уже понимала, что стала на ложный путь. Ей, правда, и раньше доводилось кое-что слышать о мистере Дрейке, который был одним из принадлежавших к кругу его светлости людей, одним из тех, с кем в силу своих занятий миссис Джорден, должно быть, виделась чаще, чем со всеми другими. Только само слово "расставание" ее немного смущало.
– Ну уж во всяком случае, – улыбнувшись, сказала девушка, – если они расстаются друзьями!…
– Как же, его светлость проявляет очень большой интерес к будущему мистера Дрейка. Лорд Рай готов для него сделать все, да он уже и сделал очень много. Знаете, иногда ведь в жизни бывают нужны
перемены!…
– Кому же об этом лучше знать, как не мне, – ответила девушка. Ей хотелось вызвать свою собеседницу на откровенность. – Немало перемен скоро будет и у меня.
– Вы уходите от Кокера?
Та, что была украшением упомянутой конторы, с минуту помолчала, словно для того, чтобы собраться с мыслями, но потом вдруг в свою очередь спросила:
– А сами-то вы что собираетесь делать?
– А как по-вашему?
– По-моему, вы нашли как раз ту благоприятную возможность, в которой вы всегда были уверены.
Слова эти повергли миссис Джорден в напряженное раздумье.
– Всегда была в этом уверена, конечно, и тем не
менее часто разуверялась!
– Ну, я надеюсь, что теперь-то уже вы твердо уверены. Я хочу сказать, уверены в мистере Дрейке.
– Да, моя дорогая, кажется, на этот раз я действительно могу сказать, что да. Я испытывала его все время, пока окончательно не убедилась.
– В таком случае он ваш?
– Мой и больше ничей.
– Как это хорошо! И он ужасно богат? – продолжала молодая девушка.
Миссис Джорден тут же объявила, что любит претендента на ее руку за достоинства более высокого
порядка.
– Он такой статный, шесть футов и три дюйма. И у него есть сбережения.
– Выходит, совсем как мистер Мадж! – воскликнула невеста этого последнего с какой-то безнадежностью в голосе.
– Да нет, не совсем.
Невеста мистера Дрейка не очень-то склонна была об этом распространяться. Однако упоминание о мистере Мадже, как видно, побудило ее не остаться в долгу.
– Так или иначе, у него теперь будет больше возможностей. Он переходит к леди Бредин.
– К леди Бредин? – Она не знала, что и подумать. – Переходит?…
По взгляду, брошенному на нее в эту минуту, девушка поняла, что, увидав, какое впечатление произвело на нее это имя, миссис Джорден попытается что-то от нее выведать.
– А вы разве не знали?
Сначала она немного растерялась, но потом все же нашлась:
– Вы же помните, я вам говорила, что если у вас есть высокопоставленные клиенты, то они есть и у меня тоже.
– Это так, – ответила миссис Джорден, – но между нами большая разница: вы-то ведь своих ненавидите, а я их по-настоящему люблю. Так вы знаете миссис Бредин? – не унималась она.
– Как нельзя лучше! Она то и дело к нам приходит. В мутном взгляде миссис Джорден можно было
прочесть, что признание это вызывает в ней известное удивление и даже зависть. Но она сдержалась и веселым тоном спросила:
– Так вы и ее ненавидите?
– Нет, что вы! – поспешила заверить ее гостья. – Она совсем не такая, как другие. Она неимоверно красива.
– Неимоверно?
– Ну да, она восхитительна. – Восхитительнее всего на этот раз было замешательство миссис Джорден. – Так вы ее не знаете, вы ее никогда не видели? – беспечно продолжала ее гостья.
– Нет, но я столько о ней слышала.
– И я тоже! – воскликнула девушка.
Было мгновение, когда, глядя на миссис Джорден, можно было подумать, что она усомнилась в правдивости нашей девушки или, во всяком случае, в ее серьезности.
– Вы знаете кого-то из ее друзей?…
– Из друзей леди Бредин? О да, одного знаю.
– Только одного? Девушка рассмеялась.
– Только одного, но зато самого близкого.
Миссис Джорден задумалась.
– Так это он?
– Да, это не она.
Казалось, собеседница ее что-то прикидывает в уме.
– Около нее столько людей.
– Около нее теперь будет мистер Дрейк! Глаза миссис Джорден странным образом застыли:
– Так она действительно очень хороша собой?
– Это самая красивая женщина, какую я только знаю.
Миссис Джорден снова что-то соображала.
– Ну, я-то знаю кое-каких красавиц. – А потом со свойственной ей неуклюжей резкостью спросила: – А как по-вашему, она хорошо выглядит?
– В самом деле, ведь это далеко не всегда бывает с женщиной, которая хороша собой, – подхватила другая. – Конечно же, не всегда; это, кажется, единственная вещь, которой я научилась у Кокера. И тем не менее у некоторых женщин есть всё. Леди Бредин, во всяком случае, ни в чем не обижена: и глаза, и нос, и рот, и цвет лица, и фигура…
– Фигура? – едва не перебила ее миссис Джорден.
– Фигура, пышные волосы! – Девушка сделала легкое движение головой, встряхнув свои, а приятельница ее в удивлении на нее взирала. – Так, выходит, мистер Дрейк – другой ее…
– Другой? – Миссис Джорден словно вдруг очнулась от забытья.
– Выходит, совсем как мистер Мадж! – воскликнула невеста этого последнего с какой-то безнадежностью в голосе.
– Да нет, не совсем.
Невеста мистера Дрейка не очень-то склонна была об этом распространяться. Однако упоминание о мистере Мадже, как видно, побудило ее не остаться в долгу.
– Так или иначе, у него теперь будет больше возможностей. Он переходит к леди Бредин.
– К леди Бредин? – Она не знала, что и подумать. – Переходит?…
По взгляду, брошенному на нее в эту минуту, девушка поняла, что, увидав, какое впечатление произвело на нее это имя, миссис Джорден попытается что-то от нее выведать.
– А вы разве не знали?
Сначала она немного растерялась, но потом все же нашлась:
– Вы же помните, я вам говорила, что если у вас есть высокопоставленные клиенты, то они есть и у меня тоже.
– Это так, – ответила миссис Джорден, – но между нами большая разница: вы-то ведь своих ненавидите, а я их по-настоящему люблю. Так вы знаете миссис Бредин? – не унималась она.
– Как нельзя лучше! Она то и дело к нам приходит.
В мутном взгляде миссис Джорден можно было прочесть, что признание это вызывает в ней известное удивление и даже зависть. Но она сдержалась и веселым тоном спросила:
– Так вы и ее ненавидите?
– Нет, что вы! – поспешила заверить ее гостья. – Она совсем не такая, как другие. Она неимоверно красива.
– Неимоверно?
– Ну да, она восхитительна. – Восхитительнее всего на этот раз было замешательство миссис Джорден. – Так вы ее не знаете, вы ее никогда не видели? – беспечно продолжала ее гостья.
– Нет, но я столько о ней слышала.
– И я тоже! – воскликнула девушка.
Было мгновение, когда, глядя на миссис Джорден, можно было подумать, что она усомнилась в правдивости нашей девушки или, во всяком случае, в ее серьезности.
– Вы знаете кого-то из ее друзей?…
– Из друзей леди Бредин? О да, одного знаю.
– Только одного? Девушка рассмеялась.
– Только одного, но зато самого близкого.
Миссис Джорден задумалась.
– Так это он?
– Да, это не она.
Казалось, собеседница ее что-то прикидывает в уме.
– Около нее столько людей.
– Около нее теперь будет мистер Дрейк!
Глаза миссис Джорден странным образом застыли:
– Так она действительно очень хороша собой?
– Это самая красивая женщина, какую я только знаю.
Миссис Джорден снова что-то соображала.
– Ну, я-то знаю кое-каких красавиц. – А потом со свойственной ей неуклюжей резкостью спросила: – А как по-вашему, она хорошо выглядит?
– В самом деле, ведь это далеко не всегда бывает с женщиной, которая хороша собой, – подхватила другая. – Конечно же, не всегда; это, кажется, единственная вещь, которой я научилась у Кокера. И тем не менее у некоторых женщин есть всё. Леди Бредин, во всяком случае, ни в чем не обижена: и глаза, и нос, и рот, и цвет лица, и фигура…
– Фигура? – едва не перебила ее миссис Джорден.
– Фигура, пышные волосы! – Девушка сделала легкое движение головой, встряхнув свои, а приятельница ее в удивлении на нее взирала. – Так, выходит, мистер Дрейк – другой ее…
– Другой? – Миссис Джорден словно вдруг очнулась от забытья.
– Другой поклонник ее светлости. Он "перешел", как вы говорите, к ней?
Миссис Джорден запнулась на полуслове.
– Так это же она его к себе взяла.
– Взяла к себе? – ее гостья окончательно растерялась.
– Совсем так же, как брал лорд Рай.
– А разве лорд Рай мог его взять?
26
Миссис Джорден глядела теперь куда-то в сторону; как показалось девушке, она была несколько обижена, даже, может быть, рассержена, как будто над ней подшутили. Упоминание о леди Бредин нарушило привычный круговорот мыслей нашей героини; однако стоило ей почувствовать, что ее старую приятельницу обуревают одновременно и нетерпение, и робость, как мысли эти снова закружились вокруг нее, и это продолжалось до тех пор, пока одна из них не вырвалась из их общего хоровода и не впилась в нее своим острием. Ей пришло вдруг в голову – и она была этим ужалена, потрясена, – что мистер Дрейк был… возможно ли это? От одного этого предположения она готова была снова расхохотаться, предаться внезапному и странному по своей извращенности веселью. Мистер Дрейк промелькнул вдруг перед ней в своем истинном обличье; таких, как он, она видела в распахнутых дверях домов близ конторы Кокера – это был всегда величавого вида человек средних лет, державшийся прямо; по обе стороны стояли лакеи, и он неизменно спрашивал фамилию у каждого, кто входил в дом. Так значит, мистер Дрейк и был как раз тем, кто открывает двери! Однако, прежде чем она успела прийти в себя от представшей в ее воображении картины, возникла другая, совершенно ее затмившая. Каким-то чувством она уловила, что стоило миссис Джорден заметить, как лицо ее собеседницы переменилось, как ей неудержимо захотелось чем-то ошеломить ее и этим мягчить то осуждение, которого она от нее ждала.
– А знаете, в доме леди Бредин все должно измениться. Она ведь выходит замуж.
– Выходит замуж? – Это, правда, было похоже на шепот, но, так или иначе, слова эти прозвучали в ее устах.
– А вы разве не знали? Девушка напрягла все свои силы.
– Нет, она мне не говорила.
– Ну а ее друзья, те разве ничего не сказали?
– А я давно уже никого из них не видала. Мне ведь не так везет, как вам.
Миссис Джорден приободрилась.
– Так вы, значит, даже не слыхали о смерти лорда Бредина?
Приятельница ее, у которой от волнения сдавило горло, в ответ только покачала головой. И лишь спустя некоторое время спросила:
– Вы узнали это от мистера Дрейка? Разумеется, лучше было вообще не узнавать никаких новостей, чем узнавать их от слуг.
– Она ему все говорит.
– А он говорит вам. Понимаю. – Девушка встала. Взяв муфту и перчатки, она улыбнулась. – Знаете, к сожалению, у меня нет никакого мистера Дрейка. Поздравляю вас от всего сердца. Вместе с тем, даже без той помощи, которая есть у вас, мне удается что-то узнавать иногда то тут, то там. Думается, что если она за кого-то выходит замуж, то человек этот не кто иной, как мой друг.
Миссис Джорден теперь уже тоже поднялась:
– А что, разве капитан Эверард ваш друг? Натягивая перчатку, девушка размышляла.
– Одно время мы очень часто встречались с ним.
Миссис Джорден с укоризною посмотрела на перчатку, но какое ей в конце концов было дело до того, что она недостаточно чиста.
– Когда же это было?
– Да, должно быть, как раз в то время, когда вы так часто встречались с мистером Дрейком.
Сейчас она прекрасно все поняла: высокопоставленное лицо, за которого миссис Джорден готовилась выйти замуж, будет выходить на звонки и подкладывать уголь в камины и уж если не чистить сам, то, во всяком случае, следить за чисткой ботинок другого высокопоставленного лица, которому она могла – вернее, которому она могла бы, если бы захотела, – еще столько всего сказать.
– До свиданья, – добавила она, – до свиданья. Миссис Джорден меж тем взяла из ее рук муфту,
перевернула ее, почистила и продолжала сосредоточенно на нее смотреть.
– Нет, погодите. Скажите-ка мне вот что. Вы только что говорили о переменах, которые вас ждут. Вы имели в виду то, что мистер Мадж…
– Мистер Мадж оказался очень терпеливым; именно поэтому все наконец решилось. Через месяц мы должны пожениться, и у нас будет хороший домик. Но, ведь знаете, он всего-навсего приказчик, – девушка встретила пристальный взгляд миссис Джорден, – и боюсь, что теперь, когда вы попадаете в такое общество, вам не захочется продолжать нашу дружбу.
В первую минуту миссис Джорден ничего не ответила; она только поднесла муфту к лицу, а потом положила ее на место.
– Понимаю, понимаю. Вам это не по душе.
К своему изумлению, гостья увидела на глазах у нее слезинки.
– Что мне не по душе? – спросила девушка.
– Как что, мое замужество! Только вы, с вашим умом, – дрожащим голосом пролепетала несчастная женщина, – вы все ведь толкуете по-своему. Короче говоря, вы остынете. Вы уже остыли… – И в то же мгновение слезы хлынули у нее из глаз. Она дала им волю и, должно быть, совсем упала духом. Она снова опустилась на диван, закрыв лицо руками, стараясь подавить подступившие к горлу рыдания.
Юная подруга ее стояла перед ней все еще с суровым видом, но изумление ее было так велико, что она, кажется, начинала уже проникаться к ней жалостью.
– Ничего я никак не толкую и очень рада, что вы выходите замуж. Только, знаете, вы так великолепно растолковали мне все, что могло ожидать и меня, если бы только я вас послушала…
Миссис Джорден испустила жалобный, тонкий, едка слышный стон; потом, утерев слезы, столь же слабым прерывающимся голосом пробормотала:
– Это спасло меня от голода!
Слова эти заставили молодую девушку опуститься рядом с ней на диван, и тут за единый миг она поняла всю нелепость и все ничтожество ее жизни. Охваченная жалостью, она взяла ее за руку, а потом немного погодя подтвердила свое чувство умиротворяющим поцелуем. Они остались сидеть так вдвоем; держа друг друга за руки, они вглядывались в окружавшие их стены сырой, полутемной, убогой комнаты и в не слишком далеко уводившее от нее будущее, с которым каждая из них наконец для себя примирилась. Ни та, ни другая не сказали ничего внятного касательно положения мистера Дрейка в высоких кругах, но тот упадок духа, который на какое-то время постиг его будущую невесту, все разъяснил; и в том, что наша героиня вдруг увидела и ощутила, она узнала свои собственные иллюзии, и разочарования, и возвращение к действительной жизни. Действительность для несчастных созданий, какими были они обе, могла быть только мерзостью и прозябанием; ей не дано было стать избавлением, взлетом. Девушка не стала больше донимать свою подругу – для этого у нее было достаточно душевного такта – никакими относящимися к ее личной жизни вопросами, не настаивала на том, что та должна еще ей в чем-то признаться, а только продолжала держать за руку и утешать, всей этой скупой снисходительностью своей как бы соглашаясь с тем, что в судьбе у них много общего. Именно это и было с ее стороны великодушием, но, если для того, чтобы утешить или успокоить плачущую, ей и удавалось подавить в себе неизбежную брезгливость, она все равно не могла свыкнуться с мыслью, что ее посадят за один стол с мистером Дрейком. На ее счастье, по всему уже было видно, что вопроса о столах вообще не возникнет; и то обстоятельство, что в каком-то определенном отношении интересы ее подруги, несмотря ни на что, уводили ту на Мэйфер, впервые озарило особым сиянием Чок-Фарм. Что же остается от гордости и от страсти, если для того, чтобы по-настоящему судить о том, счастлива ты или нет, ты должна сначала знать, с чем это счастье сравнивать? Стараясь взять себя в руки, чтобы наконец уйти, девушка почувствовала себя совершенно пристыженной, ей захотелось быть и бережной, и благодарной.
– У нас будет свой дом, – сказала она, – и вы должны поскорее собраться к нам, чтобы я могла вам его показать.
– У нас тоже будет свой дом, – ответила миссис Джорден. – Разве вы не знаете, что он поставил условием, что будет жить у себя.
– Условием? – Девушка все еще, казалось, не понимала, о чем идет речь.
– Условием своего пребывания на любом новом месте. Именно это ведь и привело к тому, что он расстался с лордом Раем. Его светлости это было неудобно – поэтому мистер Дрейк и ушел от него.
– И все это ради вас? – Она постаралась, чтобы в словах этих звучало участие.
– Ради меня и ради леди Бредин. Ее светлость мечтает заполучить его любою ценой. Из участия к нам лорд Рай, можно сказать, заставил ее взять его к себе. Таким образом, как я вам уже сказала, у него будет самостоятельное положение.