- Лучше оставь его. Пусть идет, куда хочет, - махнула рукой Магда, все еще раздумывая над тем, что теперь стало с ее отцом, и в какое страшное создание превратил его Расалом. Вернее, она думала о том, как же отец допустил, чтобы все это с ним случилось. Интересно, а смог бы кто-нибудь другой - например, она сама - противостоять воздействию Расалома и сохранить всю чистоту своей души? - Может быть, тогда его влияние на моего отца прекратится, и мы сможем все вместе вернуться домой к своей нормальной жизни.
- Если Расалом выйдет на свободу, у вас уже не будет нормальной жизни.
- Но сейчас, когда в мире правят Гитлер и Железная Гвардия, что нового и еще более ужасного может сделать этот Расалом?
- Ты меня просто плохо слушала, - сердито сказал Гленн. - Когда Расалом окажется на свободе, Гитлер станет для него лишь товарищем по детским играм, которым они, может быть, какое-то время даже будут предаваться вместе.
- Нет, никто не может быть хуже Гитлера, - уверенно заявила Магда. - Никто и ничего!
- Расалом может. Неужели ты не понимаешь, что какое бы зло ни нес Гитлер, в мире все же остается хоть какая-то надежда? Ведь Гитлер - всего-навсего смертный человек. Когда-нибудь он умрет, или его убьют. Может быть, завтра, а может, через тридцать лет, но все равно его век рано или поздно закончится. Он же, в сущности, контролирует лишь незначительную часть земли и совсем уж смехотворный отрезок времени. И хотя сейчас он действительно кажется непобедимым, ему ведь предстоит еще сразиться с Россией… Не сдалась еще и Британия. И, наконец, остается Америка! А уж если американцы решатся временно повернуть свое производство и людей на войну, то ни одна страна, даже гитлеровская Германия, не сможет им долго противостоять, Так что, как ты сама можешь видеть, даже в такие мрачные дни нашей жизни все равно остается еще надежда.
Магда медленно кивнула. То, что говорил сейчас Гленн, без труда находило отклик в ее сердце.
- Но Расалом…
- Расалом, как я уже объяснял тебе, питается человеческим несчастьем и страхом. А этого сейчас как никогда много именно в Восточной Европе. Пока рукоятка остается в замке, Расалом не только будет заточен там, но и не сможет питаться всем этим горем и отчаянием побежденных народов. Если же убрать рукоятку из замка, то представляешь, сколько энергии хлынет сразу же к Расалому? Как много появится у него новых источников силы - смерть солдат, пытки и убийства в Бухенвальде, Дахау, Освенциме и других лагерях… Он как губка впитает в себя все зверства и ужасы этой войны. Он начнет жадно всасывать все самое чудовищное, что творится вокруг, и очень скоро станет непобедимым. Его силы увеличатся до невероятных размеров, и тогда уже действительно никто не сможет ему противостоять. Никогда! Но он не остановится на этом. Ему потребуется еще больше, и он начнет перебираться из одного государства в другое, убивая их правителей и свергая власти, а народы превращая в толпы запуганных животных. Какая армия будет в состоянии сражаться с легионом живых мертвецов, который он создаст себе за считанные часы?.. И скоро все вокруг поглотит сплошной хаос. Вот тогда-то и начнется настоящий кошмар! Ты говоришь, нет ничего страшнее Гитлера? А ты представь себе на минутку, что весь мир превратился в один сплошной лагерь смерти!..
Магда отказывалась поверить в то, о чем говорил сейчас Гленн.
- Нет, этого не может быть!
- Почему же? Ты думаешь, мало найдется добровольцев, которые захотят служить в лагерях смерти, организованных Расаломом? Нацисты прекрасно доказали, что в мире больше чем достаточно людей, готовых с радостью убивать своих соплеменников. Но и это еще не все! Ты видела, что творилось сегодня с жителями деревни? Все плохое, что было спрятано в самых темных уголках их сознания, теперь начало всплывать на поверхность и одерживать верх. У них не осталось ничего, кроме злобы, ненависти друг к другу и жажды насилия.
- Но как это произошло?
- Под влиянием Расалома. Гуляя по замку, он постепенно окреп, кормясь смертью и страхом немцев, да еще медленным разложением личности твоего отца. Одновременно с этим солдаты понемногу разрушали сам замок, делая заслон от зла с каждым днем все слабее. Они методично крушили стены и перекрытия этажей, ставя под угрозу целостность всей системы. И поэтому день ото дня сила Расалома распространялась все дальше за пределы крепости.
Ведь замок был выстроен по старинному образцу, и изображения рукояти меча располагались на его стенах именно таким образом, чтобы заточить Расалома внутри и надежно сдерживать его силу, как бы наложить печать на его энергию. Теперь же вся система нарушена, и в результате за это вынуждены расплачиваться ни в чем не повинные жители деревни. Но стоит Расалому вырваться из замка и начать питаться злом повсеместно, расплачиваться придется уже всему человечеству! Потому что когда дело дойдет до выбора жертв, Расалом не будет столь щепетильным, как Гитлер: для него сгодятся люди любых рас и наций. Никакая религия не помешает ему убивать. Он уравняет перед собой буквально всех - богатые не смогут выкупить у него свою жизнь, благочестивые не вымолят пощады; ни хитрецам, ни смельчакам не удастся избежать страшной кары. Пострадают все. А сильнее всего - женщины и дети. Ведь люди будут рождаться лишь для того, чтобы жить в вечном горе; все дни их существования наполнятся безысходным отчаянием, а умирать они будут в страшных муках. Поколение за поколением, все будут страдать для того, чтобы питать Расалома.
Гленн остановился, перевел дыхание и продолжил:
- И что хуже всего, Магда, - тогда уже не останется НИКАКОЙ надежды! И этому не будет конца! Расалом сделается всесильным, непобедимым, бессмертным… Если он освободится сейчас, его никто уже не остановит. В прошлом его мог сдержать только меч. Но сейчас, когда весь мир находится в таком состоянии… даже если соединить рукоятку с клинком, его сила вряд ли ослабнет. ЕГО НЕЛЬЗЯ ВЫПУСКАТЬ ИЗ ЗАМКА.
Магда поняла, что Гленн собирается идти туда.
- Нет! - закричала она и обхватила его обеими руками, загораживая дорогу. Она ни за что не пустит его в замок. - Ты еще очень слаб, он уничтожит тебя! Неужели это не может сделать кто-нибудь другой?
- Только я! Никто другой не может! В конце концов это моя вина, что Расалом до сих пор еще существует, и я должен сам ее искупить.
- Почему твоя?
Гленн не отвечал. Тогда Магда решила поставить вопрос иначе:
- А откуда Расалом появился?
- Он был человеком… когда-то. Но потом отдался во власть темных сил, и они полностью изменили его.
Магда почувствовала, что во рту у нее пересохло.
- Но если Расалом служит темным силам, тогда кому служишь ты?
- Другим силам.
Она заметила, что он отвечает неохотно, но тем не менее продолжала настаивать:
- Это силы добра?
- Возможно.
- И давно?
- Всю свою жизнь.
- Но как же так получилось?.. - Магда боялась услышать ответ. - Как это может быть твоей виной, Гленн?
Он отвернулся в сторону.
- Мое имя не Гленн, меня зовут Глэкен. И я так же стар, как и Расалом. Это я выстроил замок.
* * *
С тех пор как Куза спустился в яму за талисманом, он больше не видел Моласара. Сначала старик услышал, как тот пообещал пойти рассчитаться с немцами за то, что они без спроса ворвались в его дом - при этом голос его доносился уже откуда-то издалека - а потом бас боярина смолк совсем. В это время трупы снова зашевелились, и, выстроившись в колонну по одному, послушно двинулись вслед за своим повелителем, каким-то чудесным образом управляющим ими на расстоянии.
И вот Куза остался один среди холода и крыс, рядом с таинственным талисманом. Ему захотелось поскорее выбраться отсюда, но он терпел, потому что главным сейчас было выждать, пока все они - и рядовые, и офицеры - наконец-то погибнут. И в то же время профессор чувствовал, что ему очень хочется увидеть, как будет мучительно умирать майор Кэмпфер, испытывая на себе весь тот ужас, через который он заставлял пройти сотни и тысячи невинных и беззащитных людей.
Но Моласар велел ему ждать здесь. Со двора послышались приглушенные звуки выстрелов, и Куза догадался, почему боярин велел ему оставаться пока в подвале. Он не мог рисковать его жизнью: ведь в руках у профессора был сейчас источник его силы и власти, и любая шальная пуля могла помешать осуществлению их грандиозного плана. Через несколько минут стрельба стихла, и, оставив талисман на время внизу, Куза выбрался с фонарем из ямы, сразу же оказавшись в кольце бесчисленных крыс. Но они больше не беспокоили профессора - он был слишком возбужден, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Сейчас Куза с нетерпением прислушивался к звукам снаружи, ожидая возвращения Моласара.
И вот сверху донеслись знакомые тяжелые шаги. Но было ясно, что Моласар идет не один. Профессор направил луч фонаря в глубь туннеля, откуда шел звук, и увидел майора Кэмпфера, медленно бредущего прямо к нему. Куза вскрикнул и от испуга чуть не свалился обратно в яму, но потом его внимание привлекли остекленевшие глаза майора и застывшее на его лице безразличное отсутствующее выражение. Тогда только профессор понял, что эсэсовец уже мертв. За ним неуклюже ковылял и капитан Ворманн, тоже мертвый и с веревкой на шее.
- Я думал, может быть, тебе приятно будет посмотреть на эту парочку, - усмехнулся Моласар, прошествовав в комнату вслед за немцами. - Особенно вот на этого, который собирался построить лагерь смерти для моих соотечественников-валахов. Теперь остается найти твоего Гитлера и точно так же разделаться с ним и его подручными. - Он немного помолчал. - Но сперва надо позаботиться о моем талисмане. Ты должен подыскать для него в горах самое укромное и безопасное место. Только тогда я смогу спокойно использовать свою энергию, чтобы избавить мир от нашего общего врага.
- Да! - Куза почувствовал, как в радостном возбуждении затрепетало его сердце. - Он пока внизу.
Профессор снова спустился в яму, взял талисман и, сунув его под мышку, начал подниматься наверх. В этот момент Моласар отвернулся и отошел к стене.
- Заверни его! - потребовал он. - Он ведь сделан из драгоценных металлов и будет привлекать ненужное внимание, если вдруг кто-то заметит его у тебя.
- Конечно! - Куза достал со дна ямы старую холщовую обертку. - Я его заверну получше, когда выберусь отсюда на свет, а то мне здесь плохо видно. Не беспокойтесь, я уж позабочусь о том, чтобы…
- Сейчас же закрой его! - Приказ громом пронесся по пустой комнате.
Куза удивленно замер, не понимая, что могло привести Моласара в такое бешенство. Он считал несправедливым подобный приказной тон именно сейчас, когда они делали общее дело. Но в конце концов Моласар был боярином пятнадцатого века, и поэтому ему кое-что можно было простить.
- Хорошо-хорошо!.. - Профессор вздохнул и присел на корточки в глубине ямы, потом аккуратно расстелил на земле ткань и обернул ею талисман, а сверху прикрыл его вторым слоем помятой и полусгнившей материи.
- Молодец! - прогремел голос где-то позади профессора. Куза выглянул наверх и увидел, что Моласар перешел уже в другой конец комнаты, подальше от входа. - А теперь поспеши! Чем раньше я буду уверен а полной безопасности моего талисмана, тем скорее отправлюсь в Германию.
Куза заторопился. Как можно быстрее он выбрался из ямы и чуть не бегом бросился по извилистым коридорам подвала, а потом наверх, туда, где его ждал новый день. Причем новый не только для самого профессора и его народа; это был новый день для всего мира!
* * *
- Это очень долгая история, Магда… Она тянется уже много веков. И я думаю, что сейчас у меня совсем не осталось времени, чтобы рассказать тебе все от начала до конца.
Магде показалось, что его голос стал звучать как-то глухо и будто бы издалека. Гленн сказал, что Расалом даже старше, чем иудаизм… А потом добавил, что они с ним одногодки… Но это невероятно! Мужчина, который так страстно любил ее, просто не мог быть каким-то реликтовым осколком прошлого. Он живой и реальный - настоящий человек из плоти и крови!
Вдруг какое-то движение отвлекло ее от размышлений и вернуло в реальность. Гленн попытался подняться на ноги, используя в качестве опоры клинок меча. Ему удалось встать на колени, но он был еще слишком слаб и дальше подняться не смог.
- Так кто ты? - спросила Магда, уставившись на него так, будто видела впервые в жизни. - И кто такой Расалом?
- Эта история уходит корнями в очень давние времена, - сказал Гленн, слегка покачиваясь и покрываясь каплями пота, но все же продолжая держаться за свой клинок. - Это было еще задолго до эпохи фараонов, до Вавилона, даже до расцвета Месопотамии. Тогда была другая цивилизация, совсем другой мир…
- Доисторическая эпоха? - улыбнулась Магда. - Я помню, ты уже упоминал о ней… - Ей и раньше доводилось встречаться с такими понятиями. Когда она помогала отцу в работе, ей часто приходилось иметь дело с самыми разными теориями, всплывающими на страницах исторических и археологических научных журналов. Одна из них гласила, что все, что мы знаем сейчас о человеческой истории, относится лишь ко второй цивилизации. А давным-давно была будто бы и совсем другая эра, когда на месте современной Европы и Азии существовала некая процветающая цивилизация, впоследствии исчезнувшая. Некоторые защитники этой идеи верят даже в то, что именно к тем временам и относится существование легендарной Атлантиды и Лемурии, но весь этот древний мир был, по их утверждению, полностью разрушен в результате каких-то глобальных катаклизмов. - Но эту гипотезу многие ученые ставят под сомнение, - сказала Магда, хотя голос ее почему-то дрожал. - А все известные современные историки и археологи считают ее просто бредовой выдумкой.
- Да, мне это тоже известно, - ответил Гленн и грустно улыбнулся. - Но не те ли это самые "знаменитости", которые насмехались и над верой в существование Трои, пока Шлиманном не были найдены неоспоримые доказательства этого?.. Но я не собираюсь сейчас спорить об этом и что-либо доказывать. Просто эта теория верна, и я действительно родился именно в то время.
- Но каким же образом…
- Позволь мне побыстрее закончить, - прервал ее Гленн. - Времени у нас мало, а я хочу, чтобы ты успела кое-что узнать и понять, прежде чем я отправлюсь сражаться с Расаломом. В той доисторической цивилизации все было по-другому. Это была постоянная битва между двумя… - Казалось, он не мог найти подходящего слова. - Я не хочу сказать "богами", потому что ты сразу начнешь воспринимать их как нечто размытое и лишенное четкой индивидуальности… Просто в те времена были две громадные, могущественные силы, претендующие на власть на Земле. Одна из них, темная сила, в переводе на современный язык называлась Хаос; она упивалась и наслаждалась всем, что было враждебно и пагубно для человечества. Другая же сила…
Он снова замолчал, и Магда не могла удержаться, чтобы не выпалить:
- Ты имеешь в виду светлую силу? Силу добра?..
- Нет, все не так просто. Мы, правда, действительно называли ее Светом. Но главным было то, что она постоянно находилась как бы в оппозиции к Хаосу. Итак, наша цивилизация постепенно разделилась на два лагеря: на тех, кто искал покровительства Хаоса, и тех, кто противостоял им. Расалом был тогда уже сильным колдуном и позволял себе довольно часто прибегать к помощи темной силы. Со временем он полностью посвятил себя ей и стал борцом за процветание и могущество Хаоса.
- А ты избрал другой путь и сражался на стороне Света - силы добра? - Магда очень хотела, чтобы он ответил ей "да".
- Нет… Я не избирал своего пути. И я не могу сказать, что та сила, которой я служил, была полностью силой добра или абсолютным Светом. Я был… мобилизован, говоря современным языком. Обстоятельства тогда складывались весьма непросто, все было слишком сложно и запутанно, и вот получилось так, что я оказался заодно с силами Света. Довольно быстро я обнаружил, что не смогу оставаться в стороне от этой борьбы, что связан с ней навечно. И вскоре меня выдвинули на самый передний край, я встал во главе наших сил. Мне дали меч. Его клинок и рукоятку изготовил народ, которого давно уже не существует на этой планете. Но он был создан для единственной цели - уничтожить Расалома. И вот настал день последней схватки противостоящих сил, и все битвы слились в одну. По библейским понятиям, это был Армагеддон, судный день, конец света. В результате начались страшные катаклизмы - землетрясения, извержения вулканов, цунами - и они стерли с лица Земли все следы нашей могучей цивилизации. Остались лишь очень немногие, кто смог начать строить мир заново.
- А что случилось с великими силами? Гленн пожал плечами.