Джоби содрогнулся, спина его выгнулась, ему показалось, что он теряет сознание, когда наступил оргазм, но головокружение прошло. Он замедлил толчки, расслабился. О Боже, он видел ее теперь отчетливо, так ясно, как хотел, рыхлое тело, совсем не стройное, не соблазнительное, темные глаза без намека на зелень. Всего лишь проститутка Шина, рыдающая от страха.
- Я… извини. - Это прозвучало банально. Он встал с постели, пытаясь найти одежду.
- Тебе не надо было насиловать меня. - Она тихо плакала, все еще со страхом смотрела на него. - Зачем ты это сделал?
- Мне показалось, что это другая. - Он поспешно натянул джинсы и рубашку. Где-то должны быть ботинки. Господи, скорее бежать отсюда, пока она не начнет кричать караул.
Одевшись, он схватил куртку, пошел к двери, остановился и посмотрел на постель.
- Прости меня, - пробормотал он и бросился к лестнице.
Он очутился в искусственном свете и тенях города, где никогда не бывало по-настоящему темно, в джунглях, где подстерегают люди-хищники, враждебный мир вдали от Хоупа. Улицы, похожие одна на другую, глаза, следящие за его бегством; он повернул в одну сторону, затем в другую, ему потребовалось минут двадцать, чтобы отыскать подземный переход под кольцевой дорогой.
Только когда Джоби оказался возле неприглядной промышленной зоны, ему удалось побороть панику. Он чувствовал себя больным и испуганным, он был противен самому себе за содеянное. Шина может пойти в полицию, и она имеет на это полное право. Он изнасиловал меня, этот парень из глуши, звать Джоби. Я не знаю его фамилию, но я могу описать его: высокий, светловолосый.
Но это не моя вина. Она виновата. Нет, не Шина, а Салли Энн! Она околдовала меня, снова заставила меня видеть ее в темноте, точно так же, как всегда. Она не отдается мне, но она не хочет, чтобы я был с другой женщиной. Даже сейчас ему казалось, что он слышит ее звенящий смех, напоминающий стремительные горные потоки над Хоупом, нечто такое, что никогда не прекратится.
Порыв ветра толкнул его в спину, как будто погнал обратно в Хоуп, капли дождя словно в отместку жгли ему шею, и он натянул капюшон куртки. Только раз мимо него проехала машина, и когда она поравнялась с ним, он спрятался в живой изгороди, прижавшись к колючим веткам, дрожа, пока не удостоверился, что на крыше автомобиля не было синей мигалки; он уже был готов зажать уши ладонями, попытаться заглушить вой сирены. Я не виноват, констебль, это все она, Салли Энн.
Беглец, спешащий в свою берлогу, накинув новую мантию стыда. Если бы только Харриэт была жива, этого бы не случилось. Ты убила ее, Салли Энн, и я ненавижу тебя за это. Я ненавижу и я люблю тебя.
* * *
Рано утром Джоби Тэррэт вернулся в свой дом, проскользнул в сломанную калитку, прокрался по дорожке к двери. Он присел на ступеньках, потому что боялся войти в дом. Найдет ли он там Салли Энн, едва различимую в сумерках? Накажет ли она его? Ты изнасиловал обыкновенную шлюху, Джоби, не меня. Ты никогда не касался меня, ты просто думал, что это я. Ты сумасшедший. В твоей жизни никогда никого не будет, только я.
Его охватил гнев. Я победил проклятье моих родителей, разрушил алтарь зла, уничтожил его навсегда. Я не позволю тебе убить меня, Салли Энн. Я одержу над тобой верх, я избавлюсь от тебя навсегда.
Ему пришлось всем телом навалиться на входную дверь, чтобы открыть ее, но он не стал закрывать за собой. Может быть, тебе придется бежать, Джоби. Нет, на этот раз я не побегу. Пока я не уйду навсегда, когда сам того захочу. В комнате стоял сырой и затхлый запах. Он был здесь всегда, но когда Джоби находился в доме постоянно, он не замечал этого.
Было очень холодно. Он наощупь добрался до стола, нашел коробок спичек. Они загремели, напомнив ему о Шине. У вас случайно нет закурить?
Спички отсырели. Одна сломалась, он чиркнул второй. Третьей. Она неохотно зашипела, вяло загорелась, и он поднес ее к фитилю; казалось, прошла целая вечность, прежде чем он занялся, загорелся. Все увеличивающийся кружок желтого света, разгоняющий тени; причудливые формы отступали, потому что в них был заложен страх перед огнем, как у диких зверей.
Он медленно повернулся, уже зная, что он увидит, уже подготовившись к этому, чтобы это не было для него неожиданностью.
Дверца чулана была открыта, висела на петлях, хлипкий, ненадежный квадрат из дерева, не в состоянии больше противостоять силам, заточенным внутри, которые притаились там в темном пространстве; стул, подпиравший дверь, валялся на боку, как будто его с раздражением пнули ногой.
Джоби посмотрел, смирился с тем, что увидел и понял, что ему придется снова начинать борьбу.
Глава 12
- Ты что-то неважно выглядишь, - сказал Клифф Моррис утром жене, сидя напротив нее за заставленным посудой столом. Последнее время они разговаривали только за завтраком - обломки супружества, которого не существовало уже двадцать лет.
-Со мной все в порядке, - ответила Эми, не поднимая глаз; она не хотела говорить ему, что последние три утра подряд кашляла кровью. Ее муж привел бы какую-нибудь тривиальную причину. Из носа кровь течет, если слишком сильно сморкаться, может быть, ты слишком сильно кашляла. Но я, впрочем, не заметил. Если это еще раз случится, она должна поговорить с доктором Овингтоном. Она знала, что дело серьезное, потому что за несколько недель до того, как начался кашель, у нее была ноющая боль, которая шла от позвоночника и расходилась по всей грудной клетке, Но это не напугало ее так, как напугало бы лет десять назад, потому что она мало чем дорожила в жизни теперь. Брайан возвращался к жене, ему больше не нужна была любовница, потому, что это слишком осложняло его жизнь. Что ж, пусть будет счастлив, ему повезло, что он кому-то нужен. У нее же ничего не осталось! Единственной заботой Эми была Салли Энн. Девочка с каждым днем все больше и больше отдалялась от нее, отгораживалась. Не подходи, я хочу побыть одна. Эми корила себя за то, что рассказала дочери правду о ее настоящем отце. Она долгое время раздумывала, и наконец приняла это решение - неправильное решение. Артур был на самом деле очень хороший, Сал, добрый и понимающий, а вовсе не злой колдун, каким его представляют суеверные люди в деревне. Просто у него были трудности в браке, как и у меня, это нас и сблизило. Для тебя это не будет иметь значения, потому что никто не сможет это доказать. Но нет. Достаточно было только взглянуть на Салли Энн, чтобы увидеть, что с ней стало. Я дочь колдуна, мама, и ты в этом виновата.
Сегодня утром на лице Салли Энн опять было отсутствующее выражение, рассеянный взгляд, как будто ее мысли были далеко. Она плохо спала. Лежа в своей постели, пытаясь вытерпеть жгучую боль глубоко в легких, Эми слышала, как в соседней комнате ворочалась дочь. В ночной тишине она слышала скрип пружин, постоянные движения тела, вскрики и стоны, которые могли быть вызваны теми же мучениями, которые одолевали и ее саму. Она еле сдержалась, чтобы не пойти к дочери. Смятение, огромное подавление, слишком сильное для нее. Салли Энн была нормальной девушкой, уже женщиной, и у нее должны быть чувства, желания. Девственница должна была найти выход своему скопившемуся отчаянию, это ведь вполне естественно. Эми постаралась убедить себя, что Салли Энн не станет ничем таким заниматься. Я не хочу знать, не желаю слышать. Потому что я сама скоро дойду до этого, лишившись любовника.
Вот почему Сал выглядит такой унылой, такой вялой. Если бы она нашла себе приличного парня; в Хоупе она его не встретит. Им нужно продать ферму, переехать в другое месте, дать ей настоящий шанс.
- На этот раз получится. - Клифф Моррис постучал вилкой по пустой тарелке. - Я знаю, что получится.
- Что получится? - Эми вздохнула и пожалела, что не может читать мысли дочери.
- Полиненасыщенное яйцо. Они уже фактически готовы запустить его на рынок в Америке, это революционный прорыв.
- Ах вот как.
- По логике вещей ничего сложного тут нет. - Клифф Моррис потянулся еще за одним тостом, намазал его полиненасыщенным маргарином. - Все зависит от правильной смеси кормов. Линолевая кислота, семена подсолнечника и рапсовое масло. Дорого, конечно, но разве можно экономить на здоровье? Сердечные заболевания стоят на первом месте среди причин смерти на Западе, а главная причина в том, что в пищу люди употребляют слишком много жиров. Яйца входят в рацион питания англичан, и обычная домохозяйка будет только приветствовать появление "настоящего" яйца.
- Почему же тогда этим не занялись крупные производители яиц? - Эми не удалось скрыть равнодушие в голосе.
- Потому что их интересует лишь прибыль, а они и так получают огромные доходы, - засмеялся он, говоря с полным ртом, что всегда раздражало Эми, хотя она давно перестала делать ему замечания. - Это как раз поле деятельности для такого небольшого производства яиц, как Спарчмур. На следующей неделе первая партия яиц будет отправлена на проверку. Ждать результатов трудно, весь изведешься, но если я окажусь прав….
- Что ты тогда сделаешь, папа? - Салли Энн, казалось, очнулась от сна наяву, подняла голову.
- Мы разбогатеем, вот что! - Изо рта его вылетали крошки. - Но я уже сейчас собираюсь нанять работника. Нужно бы давно это было сделать, но теперь, когда мы собираемся смешивать свои собственные корма, а не кормить кур прямо из мешков, мне одному не справиться. Я собираюсь поговорить с этим парнем, Тэррэтом, узнать, не захочет ли он получить постоянную работу.
- Что?! - Эми Моррис резко выпрямилась, закрыла салфеткой рот, закашлявшись, надеясь, что муж и дочь не заметили темно-красного пятна, когда она отложила салфетку.
- С этим парнем, с Тэррэтом, - казалось, ее муж не обратил внимания на ее потрясенный возглас. - Он молод, силен, и он честный - это главное.
- Нет, - выдохнула Эми. - Только не Джоби, любой другой, но не Джоби.
- Не глупи, Эми. Ты, кажется, забыла, что в Хоупе и поблизости почти нет наемных работников. Он явно подойдет.
- Я не хочу, чтобы он работал в Спарчмуре.
- Это уж мне решать. - В голосе Клиффа послышались жесткие нотки. За ним всегда оставалось последнее слово, так будет и в этот раз. - Мы обязаны дать ему работу. На нашей ферме бык убил его отца.
- Но вспомни, что… - Эми поймала взгляд дочери, осеклась. Вспомни, что произошло в прошлый раз, когда ты нанял его плести изгородь. Был убит мальчик. В деревне поговаривают, будто Харриэт Блейк бывала у него и в результате померла. Джоби Тэррэт приносит несчастье, я не хочу, чтобы моя дочь виделась с ним. Не твоя дочь, Клифф. Но она не могла этого сказать.
- Думаю, что папа прав, мама, - Салли Энн улыбнулась, глаза ее, не мигая, смотрели на Эми. - Джоби будет нам полезен.
Эми отодвинула тарелку, пошатываясь, встала из-за стола. Она знала, что побеждена. Дураки, оба дураки, они никогда ничему не научатся. "Дай Тэррэту работу в Спарчмуре и тогда жди смерти", - предупредила ее миссис Клэтт прошлой весной. Слова эти оказались пророческими, а теперь Клифф Моррис собирается пренебречь предупреждением старухи и снова взять на работу Джоби. Сама эта мысль пугала Эми.
Смерть опять посетит Спарчмур.
* * *
Салли Энн устала. Ей пришлось приложить огромные усилия, чтобы овладеть волей отца, преодолев барьер его эгоистичности. Это было вдвойне трудно после вчерашней ночи, когда ей пришлось сконцентрировать все силы, направить ее мысли и душу на Джоби. Ей потребовалось много времени, но в конце концов она отыскала его. Она еще не была уверена в результате, знала только, что завладела его мыслями. Где бы он ни был, что бы ни делал, он будет думать о ней. И это истощало ее энергию.
Она была в восторге, потому что получила то, чего добивалась от отца, сделала то, что не удалось Магомету - гора пришла к ней. Но Боже мой, как же она ненавидела свою мать за то, что та сделала ее колдовским отродьем!
Салли Энн слышала, как поет Джоби, работая в курятнике; мелодичные звуки, заглушая все остальное, проникли в ее небольшую спальню вскоре после 7.30 серым утром в конце ноября. В такое утро кажется, что днем не прояснится, что сумрак утра, это сводный брат тьмы, останется, перейдя в сумрак ночи, коварно смешается с ней. Победа темных сил.
Пение Джоби разбудило ее от полусна, заставило прислушаться внимательно, попытаться разобрать слова; что-то о птице или о крыле, летящем к свободе. Окно было чуть приоткрыто, легкий ветерок шевелил занавески, донося до нее голос, который очаровал ее. Сон слетел с нее, и она села в постели; ее обнаженное тело покрылось гусиной кожей, когда она отбросила простыни. Она плохо спала, вот уже больше недели она не могла спать всю ночь.
Мама умрет. Салли Энн смирилась с неизбежным, свыклась с этой мыслью. Не сейчас, не сразу, пройдет еще несколько месяцев, и за это время ей будет становиться все хуже и хуже. Она чувствовала смерть, ощущала ее, и это очень пугало Салли Энн. Она ощущала смерть в тот день, когда умер Тимми Купер, какой-то кислый запах, наполняющий ноздри. Она говорила себе, что все это чепуха, что у нее разыгралось мрачное воображение, но когда это случалось, ей становилось ясно, что она отличается от других людей; более восприимчивая, как провидица. У нее был дар предвидения.
Она начала одеваться, натягивать блузку и джинсы в такой спешке, что это почти напугало ее; ей не терпелось поскорее оказаться рядом с Джоби. Спешить было некуда, он никуда не денется до конца дня. Нет, было куда: она должна увидеть его, словно девчонка, бегущая на первое свидание. Его пение звучало у нее в ушах, хотя она и не слышала больше его голос; мелодия была привязчивая, в конце концов начинала раздражать. Она будет звучать теперь у нее в ушах весь день, час за часом.
Взгляд в полуоткрытую дверь на кухне, когда она шла по холлу. Отец сидел за столом, погрузившись в чтение вчерашней газеты (в основном ежедневные газеты не поступали в Хоуп до середины утра), а мать готовила тосты на гриле. Она сожгла несколько кусочков хлеба; едкая гарь наполнила комнату. Радио было включено, бесконечная болтовня диск-жокея, которую никто не слушал, но которая стала привычным фоном; этот шум разряжал напряженную атмосферу семейного завтрака. Мать выглядела больной, хуже обычного, бледность ее лица подчеркивал темный халат. Тебе скоро придется обратиться к доктору Овингтону, мама, но ради Бога, не позволяй им облучать тебя, потому что это убьет тебя быстрее, чем рак, мучения будут в сто раз сильнее. Какие-нибудь обезболивающие средства, это все, на что ты можешь рассчитывать. Может быть, мне следовало бы наслаждаться твоими страданиями после того, что ты мне сделала, но я не хочу их для тебя.
Она выскользнула из дома, тихонько закрыв за собой дверь. Боже, ей совсем ни к чему еще один спор с родителями насчет Джоби. Ты сноб, мама, лицемерка. А я - колдунья, потому что ты меня такой родила. Ты спала с колдуном.
Внезапная тишина во дворе оглушила ее; совершенное отсутствие всякого шума. Она постояла, прислушиваясь: не было слышно ни кудахтанья кур в их клетках-темницах, ни голоса Джоби, даже ветер стих. Абсолютная тишина, она почти боялась нарушить ее, хлюпанье ногами по густой грязи казалось ей святотатством, как будто Бог повелел прекратить весь мирской шум для Его блага.
Секунды эти показались ей вечностью, как ежегодные минуты молчания у Кенотафа в Поминальное воскресенье. Хочется кашлянуть или чихнуть, но не осмеливаешься. Просто ждешь. И тогда тишина взорвалась шумом, натиск звука, как будто его удерживали силой, и наконец дамба прорвалась. Он обрушился на Салли Энн с такой оглушительной силой, так неожиданно, что ее первой реакцией было желание убежать и спрятаться. Куры-несушки, тысячи их, все одновременно подали голос; их кудахтанье было яростным, испуганным, не озабоченным квохтаньем птиц, откладывающих яйца, а ожесточенным, пронзительным криком тех дней, когда они были еще летающей дичью. Звуки эти вибрировали в воздухе, достигая крещендо. Она зашаталась от них, словно от урагана, налетающего на нее, ударившего. Она почувствовала, как кто-то пронесся мимо нее, задев, оттолкнув в сторону, побежал к большому курятнику.
- Папа! - Она почти закричала, заставила себя пойти следом за его высокой фигурой. Он был на грани паники.
Он исчез за дверью. Шум стоял оглушительный; Салли Энн не поняла, закричала она, или только попыталась; ряды проволочных клеток сотрясались, грозя перевернуться в любую секунду, когда несколько тысяч кур бросалась на дверцы своих отдельных камер, хлопая и трепеща крыльями, старались просунуть сквозь сетку свои тощие шеи без перьев; перья и пыль взлетали, словно снежная буря. Глаза у кур были выпучены, клювы широко раскрыты, они визгливо кричали от ужаса и гнева, их окровавленные лапы бешено колотили по щелевому полу.
Салли Энн остановилась в дверях, увидела, как отец пробирается сквозь эту живую бурю, держась за столбы, чтобы не упасть. Другая фигура - Джоби, на его красивом лице замешательство, растерянность. Они кричат друг на друга, слова тонут в какофонии звуков, они дико жестикулируют, увертываясь от злых клювов, наносящих удары наугад в поисках человеческого тела. Яйца катались, бились, из кур лились испражнения, стояла удушающая вонь. Израненные птицы падали на дно клеток, вновь поднимались, вновь бросались на сетку. Только смерть остановит их, нанесенные ими самими смертельные раны. Взбесившиеся пеструшки.
И вдруг все прекратилось так же внезапно, как и началось. Как будто по сигналу куры прекратили бешено биться о сетку клеток, отошли от нее, шатаясь, уселись неуклюже, глядя в замешательстве; их ярость и ужас исчезли. Птицы сгрудились, тревожно квохча, некоторые валялись без признаков жизни. Вновь наступила тишина; душная от пыли тишина; перья плавно опускались на пол. Что бы это ни было, все кончилось. По крайней мере, сейчас.
- Что… что, черт возьми, случилось? Что происходит? - Клифф Моррис все еще стоял, вцепившись в столб, словно оставшийся в живых после неожиданно налетевшего торнадо, лицо белое, все тело дрожит. - Может быть, кто-то объяснит мне, что все это значит?!
- Я… не… знаю. - Джоби провел ладонью по лбу. Он тоже был потрясен. - Все началось внезапно. Только что они спокойно поедали корм, и вдруг впали в ярость.
Клифф Моррис окинул взглядом длинное помещение. Крысы? Нет, крысы не беспокоили кур. Тогда хорек? В Хоупском лесу водились хорьки, большие зверьки, оставлявшие после своих набегов убитых и растерзанных домашних птиц. Свирепые ночные охотники, они способны пролезать туда, куда ни за что не проникнет лиса; обезумевшие мародеры, которые, почуяв кровь, впадают в экстаз, начинают убивать всех подряд. Вот кто это был - хорек; и никто другой.
- Здесь, должно быть, побывал хорек, - Клифф Моррис говорил таким тоном, словно ему надо было убедить в этом самого себя, потому что это был единственный способ сохранить здравый рассудок. Никакого другого объяснения не могло быть. - Но он уже исчез. - По крайней мере, видно его нигде не было, наверно, убежал.
Джоби медленно кивнул.
- Это должен быть хорек, мистер Моррис.
- Проверь-ка остальные клетки. - Высокий фермер неуверенно зашатался, отпустив свою опору, и Салли Энн, наблюдавшей за ним, подумалось, что если бы в курятнике никого не было, он бы бросился отсюда вон, не разбирая дороги. - Хорек напугал их, мы потеряли несколько кур, но в общем с ними все в порядке. Убери дохлых птиц, Джоби. Я поставлю капкан, вдруг это стервец опять явится.