Вот он, мнимый идеал,- клятва, которая лежит в основе целой трагедии романтической любви. Тристан поклялся не любить никого, кроме нее. Эта единственная любовь является божественной любовью, о которой мы говорили раньше; она увлекает нас в пространство внутреннего мира. Но, когда Тристан клянется служить лишь божественной любви анимы, он клянется отмести прочь земную любовь и человеческие отношения между людьми. Есть две великие любви, два мира, в которых должен жить человек, две Изольды, которым он должен служить. Слабое место романтической любви в том, что Тристан, занятый поисками одной любви, забывает о другой. В этом заключается истинный смысл отвержения Тристаном Белорукой Изольды.
Отказываясь от Белорукой Изольды, Тристан демонстрирует установку, характерную для западного мужчины. Западный мужчина бессознательно верит, что поступает абсолютно правильно, пытаясь использовать свой брак для соединения с анимой, рассматривая женщину в качестве экрана для проекции своей души и считая, что у него нет никакой необходимости всерьез воспринимать право женщины на собственную жизнь, то есть видеть в ней уникальную личность, со своей структурой и своим сознанием. Мужчина убежден в том, что он должен постоянно искать Прекрасную Изольду и отвергать Белорукую Изольду, что существует божественный образ, и он проецирует этот образ на женщину, никогда не относясь к ней как к уникальной личности.
Романтическая любовь, следуя своей парадоксальной природе, постоянно нас дурачит: она проявляется так, что человек начинает верить в перспективу нормальных близких отношений. В результате он не идет молиться в храм, а "влюбляется" в другого человека. Неужели такое произошло только с одним Тристаном? Нам бывает очень сложно распознать огромное различие между реальным отношением к человеку и бессознательной заменой его на экран для своих проекций.
В клятве Тристана и его отказе от брака мы можем усмотреть ахиллесову пяту романтизма, а именно - его неполноту. Романтизм является попыткой устранить дисбаланс западной психики, оживить религиозные переживания, открыть внутренний мир, таинство и божественную любовь. Но все коллективные явления обладают одним и тем же свойством: при восстановлении баланса обязательно возникает перекос в противоположную сторону. Романтизм обнимает полярные противоположности, он идеализирует божественный и экстатический мир, не оставляя места для обычной человечности. Обычная жизнь с присущими ей обязательствами, преданностью, соблюдением правил, исполнением долга и концентрацией на повседневном человеческом бытии для наших романтических предрассудков слишком приземлена, глупа и грустна.
Брак Тристана символизирует его инстинктивное желание вернуться к человеческой жизни и человеческим отношениям. Его инстинкты вопиют в страстном желании земных, физических, любовных, партнерских отношений с обыкновенной смертной женщиной. Король Гоэль предлагает ему свою дочь. Тристан отвечает чисто рефлекторно, следуя инстинктивной воле к жизни: "Я принимаю ее, сеньор". Белорукая Изольда - не его душа, не совершенство, не посланница небес. Но она по-человечески прекрасна, она перед ним открыта, и, самое главное, она реальна. Это не фантазия, которая заслоняет от него весь внешний мир.
Однако Тристан, формально женившись на Изольде, фактически от нее отказался. Отказываясь от супружеских отношений, он отвергает простые земные отношения, предпочитая им страстные мечты и фантазии, которые переживаются только внутри. Такое воздействие в подавляющем большинстве случаев романтический эпос оказывает на современные браки и отношения между мужчиной и женщиной.
Заключая брак, мы говорим правильные слова, но внутренне не связываем себя никакими обязательствами. Однако этот этап чаще всего оказывается предварительным; каждый участник в это время подспудно вписывает в брачный договор отказ от принятия на себя каких-либо обязательств. Каждый из нас оставляет за собой право отказаться от взятых обязательств по отношению к партнеру, если по воле судьбы страсть перенесет его проекцию на другого.
Именно такой характер отношений предсказывает миф для современной западной культуры, именно такой тип отношений мы считаем нормальным. Формально люди вступают в брак, но по существу от него отказываются. Они предпочитают отказ от реальных обязательств по отношению к другому человеку в силу того, что поглощены лишь своим внутренним видением, внутренними идеалами, своими поисками совершенства в проявлениях анимы и анимуса, испытывая жажду неземной любви. Не осознавая, что такое стремление исходит изнутри, они уверены в том, что все возможности перед ними постоянно открыты и за ними всегда сохраняется право повсеместно следовать за проекцией своего идеала. Блуждая в романтическом тумане, мы считаем такое отношение исключительно "благородным" и в высшей степени "свободным", но фактически оно означает всего лишь неприятие реальности. Таков наш способ вычеркивания из уравнения части, имеющей отношение к человеческому бытию; он выражается в отказе от принятия на себя каких-либо обязательств перед Белорукой Изольдой.
Трагедия состоит в том, что, попав в среду с искренними и теплыми отношениями между людьми, Тристан отказывается от того, чтобы этим наслаждаться или даже просто принять все, что его окружает. Любопытно, что ему ничего не нужно делать. Ему бы только открыть глаза, чтобы очнуться и посмотреть на окружающее его богатство жизни. Но туман романтического идеализма застилает от него ту любовь, которой он так страстно жаждет. Отвергая Белорукую Изольду, он восстанавливает свой договор со смертью.
Такой сценарий романтической любви постоянно проигрывается в современной жизни. Мужчина ощущает скрытую неудовлетворенность браком или отношениями с женщиной. Жизнь теряет смысл, восторг сменяется ощущением сумбура. Вместо того чтобы осознать страстное желание неземной любви и внутренних переживаний анимы, за которые отвечает только он один, мужчина перекладывает свои неудачи на женщину. Она не может его осчастливить, поскольку не настолько хороша, чтобы полностью соответствовать его грезам. Хотя она дает ему все, что только может дать смертная женщина, он ее отвергает и отправляется на поиски Прекрасной Изольды. Он абсолютно убежден в том, что в какой-то женщине при определенном стечении обстоятельств он отыщет Прекрасную Изольду и сможет действительно заполучить ее навсегда, найдя в ней смысл жизни и реализовав свой потенциал. Тем самым мы очерняем земную любовь, отвергаем Белорукую Изольду и обновляем коллективную клятву "служить единственной любви".
Земная любовь, которую символизирует Белорукая Изольда, кардинально отличается от феномена, который мы называем "влюбленностью". С точки зрения мужчины, "любить" - значит соединить свою жизнь с обычной женщиной, а не с идеальным образом, своей проекцией. Это означает иметь отношения с реальной женщиной, ценить ее, идентифицироваться с ней, подтверждать ее ценность и святость, принимать ее такой, какая она есть, со всей ее сложностью, включая и теневую сторону, ее недостатки и все, что делает ее простой смертной. Быть "влюбленным" означает совершенно иное: "влюбленность" направлена не на женщину, а на аниму, на мужской идеал, мужскую мечту, фантазию, надежду, ожидание, страсть к внутреннему образу, который он принимает за реальную женщину.
Это объясняет, почему в "любви" между Тристаном и Прекрасной Изольдой так много недвусмысленного эгоцентризма. Тристан стремится заставить Изольду страдать, ибо его любовь направлена вовсе не на смертную женщину Изольду, а на самого себя! Он увлечен лишь направленной на нее своей проекцией, своей страстью - той самой страстью, в которой он винит любовное зелье, но которую регулярно подпитывает частыми посещениями Изольды.
Что касается Изольды, она совсем не кажется озабоченной тем, насколько счастлив и доволен жизнью Тристан. Она обеспокоена лишь тем, чтобы он не оставил ее первым, оставался верным ей одной, участвовал вместе с ней в драме, чтобы в финале этой драмы очутиться в "саду наслаждений". Никто не обращает внимания на счастье, благополучие и выживание другого, но озабочен лишь переживанием и разжиганием собственного желания, устремляясь в волшебную страну и пользуясь другим для поддержания накала разворачивающейся драмы. В заключительной части повествования они стремятся использовать друг друга, чтобы оторваться от обыденной земной жизни и улететь в воображаемый волшебный мир, где "прекрасные певцы постоянно поют чудесные песни". Они не любят друг друга по-настоящему, а пользуются друг другом как средством для интенсивных, страстных переживаний, которыми никак не могут насытиться.
Вот что представляет собой романтическая любовь, согласны мы с этим или нет. Она заключается в эгоизме Тристана и Изольды, в использовании партнера для разжигания своей страсти, для собственного удовольствия. Это настолько очевидно, так наивно и так инфантильно, что ошибиться просто невозможно. С другой стороны, наши версии романтической любви редко бывают более психологически тонкими. До нашего романтического сознания просто не доходит, что есть нечто странное в поисках так называемой "любви", цель которой состоит в исполнении только своих желаний, в переживании только своей страсти, своей фантазии, своей "потребности в любви", своей безопасности, своей радости.
Если мы по-настоящему любим другого человека, мы являемся участниками спонтанного акта человеческого бытия, мы идентифицируемся с иным человеком, вызывающим у нас желание уважать, ценить и почитать его, желать ему счастья и благополучия. В те редкие моменты любви, когда мы не сосредоточены на своем Эго, мы перестаем себя спрашивать, какому нашему ожиданию отвечает любимый человек и какие бурные и удивительные приключения принесет нам общение с ним.
Тристану следует вступить в два брака. Один из них - внутренний, со своей душой, Прекрасной Изольдой. Этот брак совершается при погружении во внутренний мир, в религиозных переживаниях и в процессе внутренней работы над своими чувствами. Второй брак - с Белорукой Изольдой. Этот брак означает союз с женщиной, и смысл его заключается в принятии ее как человеческого создания. Здесь могут возникнуть иные отношения, например, дружеские. Когда люди становятся друзьями, они видят друг в друге обычных людей.
В нашем понимании эти два брака отражают две стороны человеческого бытия - земную и божественную. Предпоследним символом синтеза этих двух ипостасей в западной культуре является Христос, а масштаб существующей реальности поразительно передается символикой христианского учения о воплощении. В нем говорится, что Бог явился в мир людей и стал человеком, чтобы искупить его грехи. Символический смысл этого события трудно переоценить. Оно означает, что физический мир, физическое тело и мирская жизнь на земле тоже священны. Это говорит о том, что наша причастность к человеческому бытию обладает своей внутренней ценностью. Предназначение бытия не в том. чтобы отражать наши фантазии о более совершенном мире, содержать наши идеалы или приобщать нас к отыгрыванию аллегорий из иного мира. Физический светский мир обладает своей красотой, своей достоверностью и существует по своим законами, которые следует знать.
Дзен-буддизм учит нас: "Все земное - это путь труда". Путь к просветлению, к душе не проходит через облака, через отрицание земного. Он существует в рамках жизни, в решении насущных, земных проблем и в отношении к обычным людям. Эта простая формула выражена в символической реальности воплощения. ** -
Воплощение символизирует парадоксальное соединение двух сущностей - божественной и человеческой любви, смешанных в одном сосуде. Оно является свидетельством того, как Бог стал человеком, и Христос, воплощение Бога, обладает и человеческой, и божественной сущностью. В образе Христа отразилась двойственная природа всякого человека, совместились две любви, справедливо требующие от нас преданности, и главная проблема заключена в их синтезе. Воплощение свидетельствует о совместном существовании внутри единой личности божественного и индивидуального мира. Это происходит при таком сознательном синтезе этих сущностей, когда личность осознает свое Я.
Каковы бы ни были идеи относительно конкретного исторического события, связанного с воплощением, необходимо со всей серьезностью отнестись к феномену Богочеловека как к символу и архетипической модели, существующей в глубине бессознательного современного человека. Это психологическая реальность, унифицированный закон, воздействующий на человека изнутри, сознает он это или нет. Мы живем в соответствии с нашей двойной природой, проявляя то одну ее сторону, то другую, иногда понимая, что происходит, иногда - нет.
Воплощение символизирует синтез, любовное зелье - смесь. Попытавшись осознать нашу двойственную природу, мы придем к трансцендентному синтезу; относясь к ней бессознательно и действуя наудачу, мы получим любовное зелье. Психология западной истории такова: если у нас не хватит мудрости, чтобы принять воплощение всерьез, хотя бы в символической реальности, наша истинная двойная природа скроется в бессознательном. Бессознательно неземная любовь и в целом парадокс божественной и земной любви оказываются в любовном зелье. В таком виде они существуют и по сей день, кипя в котле проекций и перемешиваясь в вареве романтической любви.
Мы узнали, что одним корнем романтической любви является манихейский дуализм, существовавший в Западной Европе в двенадцатом столетии под видом альбигойской ереси. Смысл этого религиозного течения заключается в том, что божественная часть реальности представляет собой абсолютное добро, а человеческая сторона - абсолютное зло. Для альбигойцев добро существовало лишь в духовной "плоскости", его можно было найти лишь на небесах. А физическое бытие человека, обыкновенная земная жизнь с ее сексуальной, эротической любовью и другими человеческими потребностями считалась "злом", грешной, зловонной и мрачной ямой. Именно такую теологическую идею доносит до нас Тристан на языке романтической любви: "Пусть она вспомнит мою клятву никогда не любить, кроме нее". Альбигойский, христианский и романтический дуализм учат нас служить лишь божественной любви, утверждая, что обычное человеческое бытие совсем не увязывается с такой любовью, что нам следует любить людей только как отражения своего идеала, своей проекции неземной страсти: сверхчеловеческой, космической и божественной.
Культ романтизма ведет к тому, что нам не хватает общения с обычными людьми, и заставляет искать бога или богиню, голливудскую звезду, "женщину или мужчину своей мечты", королеву красоты, то есть воплощение анимы или анимуса. До тех пор, пока мужчина будет находиться под властью этой фантазии, его не интересует ничего, кроме своей анимы. Он будет стремиться к отношениям только с женщиной, отражающей его мечту о Прекрасной Изольде. Легенда о Белорукой Изольде - это легенда об упущенной возможности Тристана. Тристан не использовал свой шанс узнать, что существуют две любви, два типа отношений: один - с анимой, находящейся внутри, другой - с земной женщиной в реальном мире. Эти отношения в корне различны, и каждое из них по-своему истинно. Но будь у Тристана еще один шанс, который есть у нас, он бы научился жить с Белорукой Изольдой, а не отвергал ее. Он смог бы понять, что смысл жизни состоит не только в поиске внутреннего идеала. Ничуть не меньше этот смысл сосредоточен в земной женщине из плоти и крови, с которой Тристан живет в замке Карэ.
15
Страдания и смерть
Моя болезнь не такая, как другие;
Она радует меня.
Я наслаждаюсь ею; моя болезнь - то,
Чего я так жажду,
И боль моя-мое исцеление!
Здесь нет места жалости:
Моя болезнь явилась ко мне, ибо я ее жаждал.
Это надежда,
Ставшая моей болезнью.
Но я так наслаждаюсь,
Лелея свою надежду,
Что готов страдать бесконечно.
И в моей боли столько радости,
Что я изнываю от наслаждения.
Кретьен де Труа
Это слова одного из величайших поэтов, жившего во времена трубадуров, это голос того, кто первым записал один из великих "романов" эпохи раннего романтизма. Как прекрасно он описал странную, неуловимую связь между романом и страданием! Кажется, что страдание является неотделимой частью романа; об этом знают все мужчины и женщины, которые когда-то были влюблены. Мы можем пытаться этого избежать и иногда думаем, что избежали, но всякий раз страдание подстерегает нас там, где мы меньше всего ожидали. Даже слово "страсть", хорошо знакомое всем, первоначально означало "страдание".
Страдание внесли в роман наши предки, которые, в отличие от нас, действительно воспринимали роман как дисциплину духа. Научив искать в женщине или мужчине идеал совершенства, который невозможно воплотить в грешном теле, они приговорили нас к бесконечному циклу неоправданных ожиданий, сменяющихся горькими разочарованиями.
Более того, абсолютная правда заключена в том, что мы ищем свои страдания! Подобно Тристану, мы бессознательно отходим от своего пути, чтобы попадать в неразрешимые ситуации, вступать в отношения с чуждыми нам людьми, смешивать отношения с ожиданиями, которые чаще всего оказываются тщетными. Мы держимся за страдание, как если бы оно являлось неотъемлемой частью романтических переживаний и без него было бы невозможно существовать. Создается впечатление, что мы бессознательно наслаждаемся страданием. "Оно радует меня, я наслаждаюсь им". Даже если мои надежды тщетны, если они приносят мне больше боли, чем восторга, "я так наслаждаюсь, лелея свою надежду, что готов страдать бесконечно, и в моей боли столько радости, что я изнываю от наслаждения".
Читая старинную поэзию и романы наших предков, можно многому научиться, ибо наши предшественники имели необыкновенный дар выражать неоспоримую и очевидную истину, которую мы не желаем признавать. Научившись у своих предков поворачиваться к этой истине лицом и говорить о том, что видим, мы начнем осознавать силы, действующие внутри нас. Далеко не случайно вся романтическая литература от "Тристана и Изольды" до "Ромео и Джульетты" и далее вплоть до современных романов наполнена страданием и смертью. Кажется, что сама сущность романа требует для его развития особых условий: невероятных и странных событий, непреодолимых препятствий и нечеловеческой вражды. Столкнувшись с невозможностью существования романтической любви в реальном мире, многие архетипические любовники, подобно Ромео и Джульетте, предпочитают умереть одновременно.
Что же представляет собой тот идеализм, который настолько силен, что заставляет предпочесть смерть и надежду на иной мир совершенной жизни в этом мире? Что так сильно привлекает нас в страданиях, если мы постоянно попадаем в то пламя, в котором уже не раз горели? Этим вопросом стоит задаться, видя страдания Тристана и Изольды.
В первую брачную ночь перстень из зеленой яшмы соскальзывает с пальца Тристана и падает на каменный пол. Этот момент - поворотный пункт в судьбе Тристана. Сохраняя верность своему внутреннему идеалу, воплощенному в образе Прекрасной Изольды, он отвергает жену. "Мне очень жаль жену, ибо она доверчива и простодушна. Видно, не в добрый час повстречались мне две Изольды. И у обеих я лишился доверия!"