– Солнце моё, я прошу тебя, выслушай меня.
София развернулась лицом к учителю и сказала:
– Слушаю Вас, профессор.
Достав из кармана платок, и быстро протерев выступивший на лице пот, Чесли продолжил:
– Твоё упрямство и твой характер, безусловно, являются твоим преимуществом в твоей научной деятельности. Да, ты одна из лучших. Это факт. Однако сейчас, София, наступил тот час, когда решается судьба человечества. Через семьдесят две минуты погибнут все, кто останется на поверхности Земли. Это я тебе утверждаю со всей ответственностью. Тебе нужно спасаться, пойми это.
– Прекрасно, я остаюсь с Вами здесь под землёй, – с долей иронии ответила девушка.
– Ты не веришь мне, – сожалея, вздохнул Мур.
– Верю. Я буду Вам помогать здесь. Вы так торопились тут, когда я вошла.
– Да, но это невозможно.
– Почему же?
– Во – первых, я не стану рисковать твоей жизнью. Я не намерен здесь отсиживаться, у меня есть определённые задачи, которые мне необходимо решить. Возможно, я осмелюсь рискнуть собой, но только не тобой. Эта лаборатория, вероятно, будет уничтожена в скором времени.
– А во – вторых?
– Во – вторых, у тебя есть родители. Если тебе наплевать на их беспокойство о тебе, то ты хотя бы можешь позаботиться о них и увести их под землю на время. Пока не поздно.
По лицу Софии Чесли понял, что её сердце затронули слова о родителях. Нужно было до конца дожимать эту тему, и профессор, перешагнул через собственно всё, из чего он состоял. Мур предпринял последнее:
– И в – третьих, ты не нужна мне больше, понимаешь, просто не нужна.
Лицо Софии тут же покраснело, глаза залились слезами, губы задрожали. Она никогда не слышала от своего учителя таких слов.
– Просто не нужна? – шёпотом переспросила она, надеясь на то, что ей послышались слова профессора.
– Да, не нужна, – через силу выдавил из себя Мур.
Стремительно вниз по правой щеке Софии скользнула, сорвавшаяся как в пропасть, с нижнего века, слеза. И тут же по левой, и снова по правой. Девушка, подойдя близко к профессору, протянула ему обратно, совсем недавно отобранные у него тетрадки с бумагами и тихо сказала:
– Прощайте.
Чесли Мур не мог смотреть ей в глаза. Он опустил свой взгляд на руки Софии и вдруг увидел на её правой ладони свежую чёрную татуировку: Таnsu. Тревога и страх тут же сковали сердце профессора. В висках бешено застучал копытами пульс. Жар разлился волной по всему его телу, словно, только что огненное цунами поглотило миллионный город. Смерть и ужас, боль и горе, плач и стоны – вот что мелькало перед глазами профессора, когда он увидел эту татуировку. Он был крайне напуган.
– Нет, постой, София! – остановил девушку Мур, взяв её за руку. – Я погорячился, я…
– Погорячился?…
– Да, подожди, прошу тебя.
– Я Вас не понимаю, профессор? Вы же выгоняли меня только что?
– Я виноват, прости. Я очень переживаю за будущее… Твоё будущее.
– Вы что – то не договариваете…
– Я… я должен поговорить очень серьёзно с тобой и кое – что объяснить тебе…
София обняла Чесли, как своего родного отца:
– Хорошо, профессор. Я слушаю Вас.
Чесли Мур осторожно освободился из объятий Софии и жестом руки пригласил её присесть в кресло, сам же он уселся недалеко от неё на край стола и тщательно стал потирать друг о друга ладони, что совершенно было не естественно для него. София про себя отметила заметное волнение своего учителя, который, видимо, не знал с чего же начать важную беседу.
– У каждого из нас есть своё предназначение в жизни, София, – очень тихо сказал профессор, глядя в глаза девушки. – Мы все рождены для чего то, просто так ничего не бывает. Кто – то желает в своей жизни найти своё назначение, а кто – то даже не задумывается над этим и просто живёт, не осознавая ни себя, ни окружающий Мир таким, какой он есть на самом деле. Один умирает, достигнув определённую цель, и переходит на следующий уровень совершенства, а другой возвращается на дополнительный круг и в следующей жизни начинает всё сначала. Да, желание искать и находить свою дверь – удел избранных, но и среди них есть те, кто так и не дойдёт до конца пути, остановившись перед самым поворотом, и никогда не узнав то, что останется навечно ждать его там.
София, как заколдованная, внимательно слушала и представляла всё то, что говорил ей Мур.
– Там за поворотом каждый человек может найти только лишь одно – найти самого себя без своих тревог и волнений, проблем и сомнений, желаний и размышлений. Всё это существует либо в теле, либо в уме. Там же территория Душ. И поверь мне, что это самая величайшая находка для каждого – увидеть самого себя вне тысяч и одной игры. Встретить настоящего себя – это чудо, равного которому нет из всех земных чудес и сокровищ. Я подскажу, как тебе найти свою дверь туда, где ты есть.
София молчала. Она смотрела прямо на профессора, но уже не видела его и он это знал. Он ведал то, что сейчас наблюдала София. Перед ней, словно во сне, уже был Кризхин, который наклоняясь поближе к девушке, продолжал:
– Вот эта странная татуировка на твоей ладони, ты помнишь, откуда она?
– Это … Нет, не помню…
– А ты прочитай её, – предложил Кризхин, начиная околдовывать Софию.
– Тансу… Это имя…
– Хорошо. Чьё имя?
– Моё…
– Правильно, твоё, Тансу.
– Но как же? – задумчиво произнесла она.
– А это не важно…
– Может и не важно…
– Ты слышишь своё дыхание?
– Слышу…
– Значит, ты и себя слышишь?
– Слышу…
– Какая ты, Тансу?
– Необыкновенная… и весёлая…
– Почему?
– Потому что мне легко.
– Ты видишь кого – нибудь ещё?
– Да.
– Кого же?
– Брата своего вижу. Он собирается уйти от меня. Он говорит мне, что он навсегда уйдёт, так как нужно именно так.
– Кому нужно?
– Говорит, что всем людям так нужно, иначе все погибнут из – за него и меня…
– И что ещё, Тансу?
– Брат говорит ещё, что я должна следовать за всеми людьми под землю … И ещё говорит о каком – то человеке…
– Каком человеке?
– Мужчине…
– Хорошо. А кто он? Как выглядит? Ты видишь его?
– Вижу… Он не такой как все другие…
– А какой?
– Особенный…
– Ты запомнишь его, Тансу?
– Конечно, запомню.
– Вот и хорошо. Что там ещё?
– Брат уже уходит…Он прощается со мной… Я сейчас заплачу…
– Плач, если хочешь.
– Да, извините… Это же Люк… Мы больше никогда не увидимся?
– Вы ещё увидитесь, Тансу, я обещаю тебе, но не сейчас, отпусти его.
– Да, хорошо… Но это очень трудно… (пауза). Он ушёл… И что дальше?
– Ты сама знаешь, Тансу, что будешь делать дальше.
– Да, мне надо идти. У меня очень мало времени. Через тридцать шесть минут всё начнётся, а мне нужно успеть забрать родителей и бежать в подземку иначе ничего не получится.
Глава одиннадцатая.
София выбежала из лаборатории профессора на пустую улицу и, что было сил, рванула в сторону своего дома, она знала, что у неё в запасе оставалось чуть больше 40 минут. Не чуя своих ног, она летела к своим родителям, София обязана была их спасти. Оказалось, что остаться на поверхности Земли, как думали и решили они раньше, было самым нелепым заблуждением. Смерть безжалостна и бессердечна, а противостоять ей сейчас абсолютно неразумно!
Живо перепрыгивая через стремительно появляющиеся на пути из темноты препятствия и преграды, София прокручивала со скоростью своего бега две совершенно разные параллельные друг другу судьбы, которые по воли Творца, вопреки всем земным законам, пересеклись в ней. Именно в ней! Все эти мысли одна за другой выскакивали как пули из пистолета и точно летели навстречу! Шансов уклониться от них не было, они точно били в самую грудь Софии, мчащейся вперёд к будущему Земли, но она не сбавляла темп. В голове играл рок, тяжёлый рок. Это был сам Оззи Осборн! София недоумевала над решением Господа: как можно было в одном теле скрестить учёного атеиста и маленькую чародейку! Если София сама в свои двадцать четыре года только и занималась тем, что постигала законы мироздания, то новорождённая Тансу в её месячном возрасте уже представляла для этого самого Мира колоссальнейшую опасность!
"Ещё два квартала и я буду дома, а после всё равно разберусь в этой ситуации – выход, как и вход, есть везде, у всех и всегда. Независимых тел и систем не бывает, всё с чем – то взаимодействует, а если на самом деле так, то я стану ключом от этого замка! Вот только чуть позже, не сейчас".
Так думала София в тот момент, когда со всего маху врезалась в выбежавшего из – за угла на неё человека. Их столкновение было неожиданно для обоих. Они, разлетелись, как биллиардные шары по столу в разные стороны от удара, на несколько мгновений даже потерявшись в пространстве. Им на помощь подбежали ещё несколько человек.
– Скай, ты сильно ушибся? – услышал я голос своей супруги Шарли, протягивающей мне носовой платок. Из моего разбитого носа лилась кровь.
– Вы сильно ударились, девушка? – испуганно спросил Рон у сбитой на землю Софии, вокруг которой собрались наши дети, Рон и Лана.
– Ты бы лучше ей руку подал, джентльмен, – ухмыльнулся Ватсон, подходя к Софии и протягивая ей свою ладонь. – На лбу у Вас, дамочка, будет синяк.
– Спасибо, – ответила она и с помощью Ватсона поднялась с Земли, потирая свой лоб. – Странно, на улице совсем нет людей и тут мы с Вами, – София показала пальцем на меня, – нашли друг друга в этой Тьме.
– Да, – подтвердил я, тоже вставая на ноги, и прикрывая носовым платком лицо. – Вы уж меня простите.
– Ладно, не стоит, это я задумалась, когда бежала. Тороплюсь за родителями, нужно успеть до вспышки.
– Какой ещё вспышки? – в один голос спросила Шарли и Лана, пострадавшую девушку.
– А…, – протянула она, уже разворачиваясь и готовясь рвануть от нас в своём направлении. – Вы, наверное, не знаете… Но Вы же тоже почему – то и куда – то спешили? Извините, ещё раз, но мне действительно пора.
– Нет, уж, постойте, милочка! – распереживался Рон. – Говорите нам, что Вы знаете.
– Я ничего не знаю…
– Это, по крайней мере, нечестно, – настояла Лана.
– Хорошо, – смилостивилась София. – Через двадцать минут будет яркая вспышка, которая сожжёт всё живое на Земле. Нужно как можно глубже прятаться под землю. Это всё, что я знаю. А теперь я побегу, мне надо к родителям.
Мы замерли, представляя то, как огненная вспышка палит не только, как выразилась девушка "всё живое на Земле", но и именно нас всех вместе и каждого по отдельности, одновременно, беспрекословно и безвозвратно. О, ужас! Девушка сделала пару шагов от нас и побежала прочь. Лана крикнула ей в след:
– Как тебя зовут?
– Тансу! – ответила, не оборачиваясь, София.
– Редкое имя, – сказала Шарли. – Оно означает, насколько я помню, "подобная рассвету".
– Друзья, до этого рассвета, точнее вспышки, уже осталось девятнадцать минут, – заметил Ватсон. Постоим ещё?
– Не нравишься ты мне, Ватсон, – ответила ему Лана. – Побежали, чего стоишь?!
Буквально через шесть минут мы подбежали к жилищу Ватсона и тут же направились к беседке, где располагался спуск в шахту. Ещё через восемь минут мы все – Я, Шарли, наша дочь Джоди, Рон, Лана, их двое сыновей, Ватсон – уже были внутри убежища. Ватсон намертво изнутри запер за нами дверь. До вспышки оставалось ровно пять минут. Мы замерли в ожидании. Наши сердца бешено стучали в гробовой тишине. Мне представилось, что они рвутся на свободу, словно запертые птицы в клетке, но уже шёл обратный отсчёт: 5,4,3..
Наша дочь Джоди, внимательно осматриваясь вокруг неожиданно, спросила:
– Пап, а тут никого кроме нас нет?
…2,1…
Глава двенадцатая.
За пятнадцать минут до вспышки София забежала домой, где при свете свечи тихо сидели и ждали её, глядя в окно родители. Уже около четырёх лет каждый день, а точнее каждый вечер, мать и отец вместе проводили время в ожидании Софии с работы, из университета или из лаборатории Чесли Мура. С тех пор, как Рокки, отец Софии, получил производственную травму, сломавшую ему, крепкому мужчине, всю жизнь их семья только окрепла. До несчастного случая он позволял себе многое из того, что могло в любую минуту разрушить всё. Бесконечные пьянки, бесшабашные друзья, лёгкие деньги, безжалостные скандалы и всё тому подобное, казалось, никогда не прекратится. Однако у Господа лопнуло терпение и совершенно неожиданно всему этому беспределу пришёл конец – Рокки стал инвалидом.
В тот день электрический кабель передвижного сварочного аппарата, как обычно, под напряжением таскался за сварщиком, чинившим кузов очередного аварийного автомобиля по полу авторемонтного участка, где Рокки трудился двенадцатый год в должности бригадира. Случайно выпавшая при очередном замахе из рук одного из мастеров тяжеленая кувалда, при ударе о пол повредила целостность кабеля, но этого тогда никто не заметил. А через пару минут злой после вчерашней гулянки и вечно недовольный своей жизнью и работой мастеров бригадир Рокки ворвался с улицы в кузовной цех. Он наносил очередные оскорбления в адрес всех кого видел перед собой до тех пор, пока просто не наступил только что промокшим насквозь под дождём ботинком на оголённый участок кабеля. "Какая тут техника безопасности, – успел подумать про себя Рокки, когда по нему хохоча, пробежал бешеный заряд электричества, – одна опасность…".
Конечно, его жена и дочь были в ужасе от того, что у Рокки после электротравмы парализовало нижние конечности, но спустя полгода они свыклись с этим горем и в глубине души неоднократно говорили Богу спасибо, что Он всё – таки обратил на Рокки Своё внимание. Действительно его как подменили: он стал необычайно вежлив, добр и внимателен к окружающим, абсолютно нетерпим к спиртному и выпившим людям, а хаос, царивший в семье куда – то сам исчез, будто его тут никогда и не было. Своё инвалидное кресло Рокки со временем даже перестал замечать, он сросся с ним.
Сейчас же, увидев вернувшуюся домой Софию, родители как всегда обрадовались ей, но дочь опередила их, не дав сказать им и слова:
– Выслушайте скорее меня. У нас с вами всего пятнадцать минут, чтобы убежать отсюда в убежище.
Оба родителя удивлённо смотрели на Софию, но она торопилась:
– Папа, я прошу тебя вытянуть перед собой руки и немного приоткрыть рот, а ты, мам, срочно зажги вторую свечу и дай мне. И ничего не спрашивай у меня, всё потом объясню.
Мать и отец беспрекословно повиновались Софии, они были уверены, что она знает то, что сейчас делает. Обе горящие свечи София дала отцу в вытянутые вперёд слегка трясущиеся руки, он заволновался. Мать тоже напряжённо следила за происходящим, не понимая, что сейчас будет, но то, что она увидела дальше – было просто немыслимо.
София зашла за спину отца и, проводя очень медленно по воздуху снизу вверх вдоль позвоночника Рокки обе свои ладони, стала нашёптывать странные слова:
– Царь Огня сюда идёт и к себе тебя зовёт. Утро красное гори, зажигай свои огни…
Вдруг в груди Рокки вспыхнул свет и медленно пополз внутри его тела вверх к голове, сопровождаемый извне руками Софии. Она, плавными движениями, будто захватывала его и тянула вверх за своими ладонями. По выражению лица Рокки было ясно, что он при этом не испытывает никакой боли, однако чувствует внутри себя необычное движение сгустка энергии. Когда свет дошёл до головы он просто плавно вылетел из открытого рта Рокки в виде маленькой шаровой молнии диаметром с грецкий орех и абсолютно спокойно направился прочь в открытое окно. Вылетев на улицу этот электрический шарик, замер на одном месте, потом заискрился как бенгальский огонёк, прощаясь с наблюдающим за ним в недоумении Рокки, и тут же молниеносно устремился вверх в небо, где и исчез.
– Всё, – спокойно прокомментировала произошедшее София. – Встань и иди, как говорится в таких случаях.
После увиденного ни у матери Софии, ни у самого Рокки даже не было ни малейшего сомнения в словах дочери. Они смотрели друг на друга и верили в чудо. Рокки сделал глубокий вдох и осторожно приподнялся из своего инвалидного кресла, опираясь на подлокотники. Он сделал первый шаг, потом ещё один и ещё один, и зарыдал. Его жена тоже не могла сдержать своих радостных слёз и обняла мужа, но их тут же прервала София:
– Нам нужно торопиться, у нас осталось восемь минут. Если мы не успеем спуститься под землю, то сгорим заживо.
В совершенной растерянности её родители, шокированные произошедшим чудом, не поняли о чём сейчас сказала им дочь, но они безропотно, взявшись за руки, поспешили за ней. Уже через семь минут они живо спускались в подземку на ближайшей от их дома станции метро, которое перестало работать сразу же после 21 декабря 2012 года. Неслась последняя минута. София, торопясь и помогая родителям бежать по ступенькам давно вставшего эскалатора, считала про себя последние секунды: 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1… всё…
Через смотровое окно иллюминатора лаборатории Чесли Мур увидел, как над городом взорвалась гигантских величин молния – Бог Солнца вмиг рассёк материю Кокона. Чёрная ткань стремительно поползла в разные стороны, со свистом обнажая похищенное у людей голубое небо, которое тут же полыхнуло алыми языками пламени и стало ярко – красным. Профессор только зажмурился от ослепительной вспышки, а она уже коснулась поверхности Земли и резво полетела вперёд, образуя вокруг планеты смертельную огненную петлю. Жар залил лицо, голова дёрнулась. Чесли живо захлопнул окно и застонал – его глаза слезились от рези и боли. Он поспешил открыть флакончик с глазными каплями, закапал глаза и, рухнув от бессилия в кресло, завыл, кусая нижнюю губу.