- Вы имеете в виду… нет… это невозможно. - Голос его затих. Он взял ключ, отпер окно, раскрыл его и выглянул наружу. - Но здесь голая стена, - заявил он. - До карниза не добраться.
Я взглянул на Люси.
- Эдвард, - спросил я его, - за последние три недели… вы были вместе с ней в комнате? Я имею в виду ночью?
Он снова покраснел.
- Прошу вас, - нетерпеливо промолвил я, - положение не терпит ужимок. Вы спали с ней?
Весткот покачал головой:
- Большую часть времени я провел в Уилтшире, готовил дом родителей для Шарлотты, это моя сестра… Она должна вскоре вернуться из Индии.
- Вы об этом точно знаете? - удивился я.
- Да, она сейчас на пароходе, следует рейсом из Бомбея.
- Тогда очень рад за вас.
Он слегка улыбнулся и кивнул:
- Можете себе представить, сколько всего нужно подготовить. Вообще-то я всего несколько дней как вернулся в Лондон, а меня уже ждало письмо мистера Стокера, сообщающее о том, что Люси заболела. Сама Люси ничего мне не написала. Она все заявляет, что с ней ничего особенного. Но она очень больна, правда ведь? - Он посмотрел на жену. Она пошевелилась и застонала, но не проснулась, лишь смяла простыни, словно отстраняя от себя что-то угрожающее ей. - В таком состоянии она пребывает с самого моего приезда. Я лежал рядом с ней в первую ночь по возвращении, но спать не мог - ей снились дурные сны, а когда она просыпалась, то говорила, что со мной ее еще больше мучают кошмары…
Он замолчал и вновь покраснел, уставившись в пол.
- Кошмары? - тихо спросил я.
- Какие кошмары?
- Женщина, - пробормотал он.
К ней приходит женщина…
- Да? И что делает?
Он с беспокойством оглянулся:
- Этого я вам сказать не могу.
- Почему?
- Просто не могу.
- Почему? Ей снится, что эта женщина пожирает ее?
- Нет… Может быть… Нет… Вообще-то я не уверен…
- Тогда у них сексуальная связь? Вы это имеете в виду?
- Доктор, - страдальческим взглядом посмотрел на меня Весткот, - прошу вас!
Я выдержал этот взгляд, а потом взял Весткота за руку и крепко сжал ее.
- Эдвард, - прошептал я, - понимаю, вы сильно расстроены. Но, прошу, расскажите мне, это чрезвычайно важно, не описывала ли вам Люси, как выглядит эта женщина?
Весткот отвернулся и встал рядом с женой.
- На ней была вуаль, - наконец заговорил он. - Люси так и не удалось увидеть ее лица. А что? - покосился он на меня, словно пораженный моим вопросом. - Вы думаете, эта женщина - нечто большее, чем сон?
Я оглядел отвесную стену под окном и пожал плечами.
- У меня есть друг. Он сейчас уехал на время, но, вернувшись, он сможет ответить на этот вопрос более авторитетно, чем я. Тем временем, - я подошел к постели Люси, - надо посмотреть, что я могу для нее сделать с точки зрения медицины. - Я прощупал пульс Люси. Он был очень слаб. - Очевидно, она потеряла много крови.
- Но, - Весткот неверяще уставился на жену, - она же никуда не выходила… Не понимаю… И на простынях не было никакой крови.
Я указал на шею Люси:
- А эти шрамы? Что вы о них скажете?
Весткот нахмурился и беспомощно пожал плечами:
- Не знаю.
- Что ж, - произнес я как можно более доверительным тоном, - давайте подождем, что покажет мой осмотр.
Я взял кровь у Люси и, на всякий случай, у Весткота. Оставив Эдварду наказ ни на шаг не отходить от постели Люси, я как можно быстрее вернулся в Уайтчепель и заперся в лаборатории. Кровь Люси, слава Богу, не показала серьезных аномалий, никакой мутации лейкоцитов. РОЭ был ниже, чем я ожидал, но, к счастью, анализ крови Весткота показал совместимость сангвигенов. Мой же собственный сангвиген оказался несовместимым. Впрочем, это не обеспокоило меня: Весткот - крепкий молодой человек.
Готовясь к переливанию крови, я вспомнил о Джордже. Ввиду явного сходства этих случаев и помня привязанность Джорджа к своей подопечной, я подумал, может быть, стоит навестить его и вызвать на разговор. Мне подумалось, что сравнение его состояния с состоянием Люси может многое прояснить в обоих случаях. Однако, когда я подъехал к дому Моуберли, мне сказали, что Джордж недавно убыл на юг Франции восстанавливать здоровье. Леди Моуберли, сообщившая о его отъезде, уверила меня, что Джордж чувствует себя лучше. Многообещающая информация, которая доказывает, что перемещение с места болезни действительно может привести к излечению. Но Люси в настоящее время слишком слаба, чтобы куда-либо ехать, и нам надо постараться сделать все возможное, чтобы восстановить ее здоровье. Леди Моуберли очень обеспокоилась, услышав о состоянии Люси, и предложила свою помощь. В частности, она вызвалась присматривать за ребенком Люси, если в доме возникнет какая-либо угроза инфекции. Я уверил ее, что такой угрозы нет. Задним умом мне пришло в голову, что это не совсем так. Однако можно передать ее предложение Эдварду Весткоту сегодня вечером.
Вернувшись на Миддлтон-стрит, я увидел, что у постели Люси сидит Брэм Стокер, явно удрученный состоянием ее здоровья. Он доверительно сообщил мне, что ее внешний вид значительно ухудшился с позапрошлой недели, когда он отправил ее домой из "Лицеума". Как и леди Моуберли, он вызвался помочь, поскольку у него сейчас появилось время, потому что театральный сезон недавно закончился. Так что я сразу смог его использовать: он помогал при переливании крови Весткота. Операция имела умеренный успех - Весткот очень ослаб, но на щеках Люси появился слабый румянец, и пульс ее стал более регулярным. Однако это показывает серьезность ее состояния, ибо, несмотря на то, что у ее мужа был взят максимум возможного количества крови, силы Люси восстановились лишь частично. По крайней мере, сейчас состояние ее стабилизировалось, поскольку ухудшения не отмечено, и Люси даже смогла сесть и немножко поговорить. Впрочем, она ничего не добавила к тому, что рассказал мне Весткот: женщина в снах всегда скрывалась под вуалью, хотя в манерах ее проскальзывало что-то знакомое. Попросил Люси отнестись к этому внимательнее. Может быть, при очередном визите ей удастся заметить больше.
Прошлой ночью - ничего. Мы с Весткотом дежурили попеременно. Сегодня дежурит Стокер, а я посплю несколько часиков и сменю его.
22 августа. Хури все еще нет. Не понимаю, где он может быть. Если ему известно, что Люси в опасности, то он, конечно же, знает и о том, что он должен находиться рядом с ней. У меня нет опыта вести такое дело в одиночку.
Состояние Люси устойчиво. Впрочем, вчера, около трех часов ночи, вскоре после того как я приехал сменить Стокера, произошел интересный случай. Я услышал, что в окно кто-то странно скребется. Я встал посмотреть, но путь мне загородила Люси, которая тоже встала и пошла по комнате. Глаза ее были открыты, но, когда я заговорил с ней, она не услышала моих слов, а проскользнула мимо меня и стала открывать окно. И тогда я снова услышал поскребывание. Когда же я попытался удержать Люси, она вдруг вздрогнула, будто пациент, пробуждающийся от месмерического транса, и удивленно воззрилась на меня.
- Джек? - прошептала она. - Что вы здесь делаете?
И затем рухнула в обморок мне на руки. Я отнес ее в постель. Ей снова начал сниться какой-то сон, она стонала и хваталась за горло, во затем конвульсии прекратились.
Больше ничего интересного не отметил. И в окно больше никто не скребся.
23 августа. Границы логики и вероятности были сметены событиями последних нескольких месяцев, так что пора перестать удивляться чему-либо. Да я, вообще-то, и не удивляюсь. Нет, не удивляюсь, хотя это-то и убеждает меня в том, что удивляюсь. Во всяком случае паутина связей была элементарна. Я мог бы сам распознать и проследить ее. Но я еще не полностью принял любимое изречение Хури о том, что невозможное всегда остается одной из возможностей. Если принять это за основу, то можно весьма своеобразно трактовать законы логики. Может быть, и для моих методов есть надежда.
Ибо сам Хури, несмотря на озадачивающий характер своих предпосылок, несомненно проявляет склонность к дедуктивному расследованию. Он приехал сегодня рано утром и сразу же направился к Люси. Опустившись на колени у ее постели, он долго и молча смотрел на нее, а потом вдруг взглянул на меня.
- Киргизское серебро, - произнес он. - Полагаю, в Лондоне его не достать?
- В Лондоне можно достать все, - ответил я. - Главное - искать.
- Тогда чеснок, - решил Хури. - Хватит его. Правда, он слабее, но, может быть, этого хватит, чтобы удержать его.
- Его? - удивленно переспросил я, ибо уже рассказал Хури о снах Люси.
Но он лишь улыбнулся, почесал нос и встал.
- Идемте, - позвал он. - Покажу вам нечто крайне интересное.
Мы вместе сошли вниз. Хури сказал Весткоту, что нужен свежий чеснок, и, когда Весткот настороженно взглянул на меня, я подтверждающе склонил голову. Затем мы с Хури вышли на Фаррингдон-роуд, где подозвали кэб.
- В Бетнал Грин, - приказал Хури вознице, - к Национальной картинной галерее.
Я не ожидал услышать о таком маршруте нашего следования, но предпочел не расспрашивать. Хури улыбнулся, скорее даже, слегка усмехнулся мне и, как только кэб тронулся, подскакивая на мостовой, вытащил из карманов пиджака какие-то бумаги, подавая одну из них мне. Это было объявление, которое Полидори оставлял на дверях своей лавки. Вручил Хури мне и другой листок бумаги, на этот раз письмо. Я сразу увидел, что и то, и другое написано одним и тем же почерком.
- Где вы взяли это письмо? - спросил я.
Хури вновь усмехнулся:
- В поместье Келмскотт.
- Где жил Россетти?
Хури кивнул.
- Почему оно там оказалось?
Ухмылка Хури растянулась до ушей:
- Оно было среди бумаг Россетти.
Я не удивился. Я ожидал, что так и будет. Как просто, в самом деле…
- Видите ли, он был дядей Россетти…
- Кто? Полидори?
Хури встряхнул головой и взглянул на мелькающую за окошком улицу.
- Доктор Джон Вильям Полидори, - пробормотал он, - умер, предположительно наложив на себя руки, в 1821. Врач изучал сомнамбулизм, временами пописывал нечитаемые рассказы…
- Да, - вдруг вспомнил я. - Стокер упоминал о нем. Я бы никогда не подумал…
- Вам Стокер не рассказывал, что он писал? - поинтересовался Хури, шевеля при этом бровями так, что они задвигались вверх и вниз.
Я мотнул головой.
- Его самая известная повесть, Джек, называлась "Вампир". Можете догадаться, как звали этого вампира? - Он выдержал театральную паузу. - Нет? Тогда позвольте помочь вам. Это был английский аристократ. Точнее, английский лорд.
- Неужели Рутвен?
Хури просиял.
Я откинулся на сиденье.
- Чрезвычайно! - пробормотал я. - Ну, Хури, должен вас поздравить, свое рвение и смышленость вы явно использовали самым наилучшим образом. А как вы узнали об этой повести?
- Детская игра, - воскликнул Хури, звонко щелкая пальцами. - Вы забываете, Джек, вампиры давно интересуют меня. Плохо, если бы я не знал о работе Полидори. Стоило вам только назвать эту фамилию, и я вспомнил его опус о вампире по имени лорд Рутвен. До меня сразу дошло, - он вновь щелкнул пальцами, - вот так! Но это только начало. Подождите и увидите, что будет дальше. Моя поездка по Англии оказалась крайне полезной. Я узнал, кто такой лорд Рутвен на самом деле.
Я нахмурился:
- Что означает "на самом деле"?
Хури улыбнулся и постучал по стенке кэба.
- Пойдем и посмотрим, - сказал он, когда кэб начал останавливаться. Хури расплатился с возницей и затрусил ко входу в галерею. - О, да, - хихикнул он, - пойдемте и хорошенечко посмотрим!
Я последовал за ним по лестнице, через анфиладу залов, увешанных картинами. Наконец, у какой-то впечатляющей двери он остановился и взглянул на меня.
- Ну, Джек, и взъерепенитесь же вы! И рассердитесь неописуемо, что пропустили такое!
- Почему?
- Мистер Стокер рассказал вам о Полидори. А сказал он вам, чьим врачом был Полидори?
- Да, - ответил я, - лорда Байрона…
И тут я словно окаменел. Лорд Рутвен. Лорд Рутвен! Вот почему Хури хотел его видеть! Вот почему он спросил меня, когда мы выходили из дома лорда Рутвена, читаю ли я поэзию! Я стоял, как столб, и даже не почувствовал, что Хури взял меня за руку и подвел к картине на стене. Я пристально посмотрел на картину. Лорд Байрон был одет в какой-то багрово-золотой восточный мундир. Из-под тюрбана мне улыбалось не только его лицо, но в то же время и лицо другого человека, человека, с которым я встречался, которого я знал не как Байрона, а как… лорда Рутвена!
- О, Боже, - пробормотал я, поворачиваясь к Хури. - Это же невозможно, но…
Я вновь всмотрелся в картину.
- Но это так, - прошептал Хури, заканчивая за меня фразу.
Я медленно кивнул:
- Кто же еще, как вы думаете, может пить людскую кровь? Бетховен? Шекспир? Авраам Линкольн?
Хури улыбнулся и покачал головой:
- Думаю, что они этого не делают. Обстоятельства, связанные с лордом Байроном, совершенно особые…
Мы стали выходить из галереи, и по пути Хури объяснил ход своих исследований на кладбищах Ноттингемшира, в юридических фирмах и различных отделах записи актов гражданского состояния. Первое упоминание о лорде Рутвене он проследил до 1824 года - в тот год Байрон умер в Греции - и смог выяснить, что лорд Рутвен унаследовал богатство погибшего поэта. Он также провел поиски по генеалогическому древу семьи Рутвенов, ища противоречия тому, что лорд Рутвен и Байрон - одно и то же лицо. Но поиски были напрасны. Не было никакого лорда Рутвена, титул этот - всего лишь псевдоним.
- Но Люси? - спросил я. - Артур? Какому роду они принадлежат?
Лицо Хури потемнело, он поднял руку:
- Вот здесь-то дело и приобретает крайне серьезный оборот, Джек. Помните телеграмму, которую я вам послал?
- Естественно.
- Отлично, конечно помните, - произнес Хури.
Мы уже вышли на улицу, и Хури поднял лицо к лучам солнца, словно призывая белый свет к себе на помощь, затем поискал взглядом скамью и со вздохом сел на нее. Я сел рядом. Хури вновь вытащил свои бумаги, раскладывая их на коленях. Некоторое время он молча смотрел на них, затем слегка ударил себя по лбу и вновь взглянул на меня.
- Линия семьи Люси, как и ссылки на самого лорда Рутвена, прослеживается лишь до 1824 года. Логическое заключение? Рутвены произошли от лорда Байрона.
Я нахмурился:
- Логическое?
- И более того… - вновь поднял руку Хури. - Все не так радостно, Джек.
- Вот как? Расскажите…
Хури кивнул, взял связку бумаг, передавая их мне.
- Это копии свидетельств о смерти. Каждый из Рутвенов, после того как у него или у нее рождался ребенок, умирал в течение года. Как только линия крови была продолжена… трах! - Он щелкнул пальцами. - Родитель сразу становился ненужным. Видите ли, Джек, такое у них незыблемое правило. Железное! Но даже не это самое худшее - их смерть всегда наступала от катастрофической потери крови. Ваш друг Артур - недавний пример тому.
- Но у Артура никогда не было ребенка.
- У него не было. А у Люси есть.
Я неверяще покачал головой и взглянул на небо.
- Но это же невозможно, - пробормотал я. - Невозможно… И вы в самом деле верите, Хури, что лорд Рутвен питается своими родственниками, высасывая их кровь?
- Я убежден в этом. Иначе какую иную теорию можно согласовать со всеми этими фактами?
- Это что же, традиция вампиров, - спросил я, - питаться кровными родственниками?
- Традиций много… Вампиры это вам не какие-нибудь дурацкие микробы, Джек. Их нельзя изучить и сказать, что верно, а что нет.
- Но мы можем изучать лорда Рутвена. Пока мы с вами тут разговариваем, у меня под микроскопом его кровь.
- Да, - бесстрастно сказал Хури. - Ну и что с этого?
- Странно, он нанял меня и тут же пьет кровь под носом.
- Ничуть. Да раскиньте же мозгами, черт вас дери, Джек. Именно этим и объясняется его отчаяние. Он раб своих страстей.
- Но ребенку Люси уже больше года. Почему он начал питаться ею только сейчас?
- Может быть, вам надо взглянуть на это с другой стороны. Возможно, он пришел к вам, потому что почувствовал, что жажда его становится все ненасытнее и он не может ей больше сопротивляться.
- Так вы думаете, это гонка? Или я вылечу его, или он высосет Люси до последней капли?
- Еще один подход к этой проблеме.
- Но боюсь, что довольно-таки отчаянный. Ход исследований меня не очень вдохновляет. Может, мы сумеем сделать что-нибудь еще?
- Киргизское серебро, - напомнил Хури. - Вещь безотказная.
- Да, но если мы его не найдем, тогда что? Вступим в противоборство с лордом Рутвеном?
- Он опасен.
- Спасибо, Хури. Это я и сам вывел - дедуктивно. Да, он опасен, но несокрушим ли он? Должно же быть что-то, что может остановить его, даже уничтожить, если это будет необходимо.
- Мне понадобится время, чтобы найти этот способ.
- К сожалению, его у вас не так много.
- Немного. - Хури презрительно фыркнул. - Но, по крайней мере, мы с вами сейчас знаем, кто наш противник. И это начало. - Он поднялся со скамьи. - Вы не согласны, Джек? Это начало.
Да… Начало… Но, может быть, не на том пути, на котором, как считает Хури, мы находимся. Его открытия - великолепная работа, его знания о вампиризме - несравненны, а заключения о кровном родстве несомненно верны. И все же я не убежден, что мы знаем, кто наш противник - может быть, мы что-то упускаем. Даже принимая во внимание открытия Хури, лорд Рутвен - не единственный подозреваемый. Да, показания против него ужасны, но не бесспорны. Мне нужно сесть и обдумать все это. Есть другие факторы, которые надо принять во внимание.