- Вы правы, - перебил хозяин. - Есть еще несколько мелких деталей. Я сообщу вам их прямо сейчас, и обещаю, что никогда позже не попрошу от вас ничего сверх этих условий. Первое: вы никого сюда не приводите. Никого. Ни подруг, ни мальчиков, ни родителей, если они вдруг решат вас навестить. Ключ от квартиры, который вы получите, всегда будет храниться только у вас. Не отдавайте его никому и ни при каких условиях. Согласны?
Жанна почувствовала, как по спине ее пробежали мурашки. Вроде бы ничего страшного, подумаешь, она и не собиралась сюда никого водить… хотя и здорово было бы посмотреть, как вытянется Альмиркина физиономия…
- Согласна, - выдавила она, проглотив застрявший в горле комок.
- Очень хорошо. Второе - вам нельзя заходить в мой кабинет в мое отсутствие. Кроме того, есть еще запертая комната… вы, наверное, заметили, налево по коридору. Туда вы тоже никогда не будете туда заходить. Даже пытаться не стоит. Договорились?
- Договорились, - это условие показалось Жанне смешным. - А можно узнать, почему?
- Можно, - легко согласился Леонид. - В моем кабинете ужасный беспорядок, но я в нем великолепно ориентируюсь. Если вы случайно переложите что-нибудь с места на место, мне придется это очень долго разыскивать, и моя работа, таким образом, пострадает. Что же касается комнаты, то в ней вам просто нечего делать. Я не пугаю, просто предупреждаю. Собственно, это все. Если вы боитесь, что я начну требовать интимных услуг, могу вас заверить, что не начну. Видеться мы с вами будем редко, в основном, по вечерам. Да, приходить вы можете в любое время, главное, делать это следует тихо и ни в коем случае не будить меня днем. Как видите, все просто. Теперь слово за вами.
Жанна вздохнула. В голове вертелась слышанная где-то фраза "бесплатный сыр бывает только в мышеловке", но вместо того, чтобы произнести ее вслух, она спросила:
- Если я завтра перевезу вещи… нормально будет?
4
Первую неделю, проведенную в новой комнате, Жанна постоянно нервничала. Вздрагивала от малейшего шороха, подпрыгивала до потолка, если у соседей начинала вдруг гудеть вода в кранах, ловила себя на том, что бессознательно прислушивается к звукам, доносящимся из глубин квартиры. Масла в огонь подливала подруга Альмира, затаившая обиду после решительного отказа взять ее с собой посмотреть доставшееся на халяву жилье. "Да маньяк он, точно тебе говорю, - зудела над ухом, как комар. - Тихий-тихий, а потом как прыгнет… Вон, я в "Спид-инфо" читала, один тоже девчонку пригласил к себе на палочку чая… а потом в ванной к батарее наручниками приковал и держал полгода, опарышами кормил…". "Чем-чем кормил?" не поняла Жанна. "Опарышами! И голубями сырыми… по праздникам". "А зачем?" "Ну так маньяк же!". Но видно было, что Альмира пытается нагнать на нее страху в основном от злости.
Жанна разыскала девчонок, приходивших к Леониду до нее. "Да ну, шизанутый какой-то, - отмахнулись девчонки. - Вдвоем, говорит, не поселю. У самого хата - хоть на танке ездий, а двоих не поселит. Ну и пошел он, козел. Мы себе нормальное место нашли, далеко правда, но дешево. И хозяйка нормальная, без прибабахов. Шестьсот в месяц и две бутылки".
Но с каждым новым днем Жанна все больше убеждалась в том, что ей на самом деле неправдоподобно повезло. Леонид действительно был странным, это факт, и отрицать это она не могла. Но его странности носили вполне безобидный характер, и на маньяка он совершенно не походил. Леонид просыпался не раньше семи часов вечера, шел в ванную, а затем возвращался к себе в кабинет. Из кабинета он выходил около десяти - поесть. Жанна довольно быстро приноровилась к этой его особенности, и стала готовить ужин на двоих. В еде Леонид оказался очень неприхотлив, с одинаковым аппетитом поглощая яичницу, пельмени или тушеное мясо с грибами, и никогда не забывал похвалить Жанну за качество ее стряпни. Прокол вышел только однажды: Жанна купила на рынке чудесные розовые крымские помидоры (деньги на продукты Леонид оставлял ей на калошнице в прихожей, никогда не скупился, и отчета не спрашивал) и, нарезав их кружочками, украсила сверху сыром, перетертым с чесноком. Получилось очень неплохо, такое блюдо она пробовала на свадьбе сестры. Но реакция Леонида оказалась поразительной. Он рассеянно поднес вилку с наколотым розовато-белым кружком ко рту и вдруг, сильно дернув рукой, отбросил помидор в сторону, так, что он с влажным шлепком разбился о стену над разделочным столиком. В этот момент он показался ей похожим на эпилептика - длинное бледное лицо искажено гримасой, руки дрожат. Жанна перевела взгляд с прыгающей прямо перед глазами вилки на расплывающееся на стене розовое пятно, и почувствовала, как ледяные пальцы паники дотрагиваются до ее шей: Впрочем, в следующую секунду Леонид уже пришел в себя.
- Извини, пожалуйста, - попросил он. Жанна еще в первый день настояла, чтобы Леонид звал ее на "ты" - еще не хватало, чтобы взрослый мужик обращался к семнадцатилетней соплюхе по имени-отчеству. - Это моя вина… я забыл предупредить… у меня страшная аллергия на фитонциды. Лук, чеснок - я не переношу даже запаха. Особенно запаха. Не обижайся, ладно? Не сомневаюсь, что вкус у этих помидоров наверняка потрясающий.
Было обидно, но, по крайней мере, понятно. Будущему врачу не стоит объяснять, чем опасна аллергия. Отек Квинке, удушье, анафилактический шок… Разумеется, это крайние случаи, но кто знает, что пришлось пережить Леониду в прошлом. Больше Жанна чеснок не покупала, а тот, что остался после неудачного кулинарного опыта, выкинула в мусоропровод:
Чем Леонид занимался ночью, Жанну не очень интересовало. Наверное, работал у себя в кабинете. В тех редких случаях, когда ей приходилось выбираться из своей комнаты по ночам - как правило, если накануне пили пиво с Альмирой - она видела полоску света, пробивающуюся из-под плотно закрытой двери кабинета. Иногда после ужина (а для Леонида, соответственно, завтрака) он куда-то уходил. Облачался в строгий темный костюм, надвигал на глаза широкую шляпу-борсалино, брал плоский черный "дипломат" с двумя кодовыми замками и исчезал, не говоря Жанне ни слова. Она не слышала, когда он возвращался. Леонид вообще был очень тихим - передвигался почти бесшумно, никогда не повышал голоса, не чихал и не кашлял, не сморкался, не срыгивал - не производил ни одного из тех звуков, к которым волей-неволей привыкаешь, если приходится жить в большом коллективе, ограниченном небольшим жизненным пространством. И он действительно ни разу не попытался к ней пристать. Жанну это даже немного разочаровало.
Конечно, он был старым - наверняка годился ей в отцы. Но, с другой стороны, в нем чувствовался шарм… особый шарм одинокого, но следящего за собой мужика, явно немало повидавшего в этой жизни. В отличие от всех известных Жанне мужчин, в Леониде угадывалась какая-то загадка, и иногда ей казалось, что если эту загадку не разгадать, жизнь пройдет зря. К концу первого месяца она перестала ждать от хозяина квартиры неприятных сюрпризов, а потом всерьез стала задумываться над тем, что небольшая доза внимания с его стороны ей бы не повредила. В конце концов, это свинство - жить с молодой красивой девушкой, и обращаться с ней только и исключительно как с домработницей. Альмирка постоянно допытывалась, как продвигается процесс приобретения московской прописки, но Жанна предпочитала отшучиваться. А что она могла ей ответить? Что за все время он ни разу до нее и пальцем не дотронулся, пусть даже случайно? Что, увидев однажды, как она выходит из ванной, завернутая лишь в большое пушистое полотенце (недостаточно, впрочем, большое, чтобы скрыть все, не предназначенное для посторонних глаз), Леонид покраснел, как неопытный школьник, и тут же ретировался, спрятавшись за дверью своего кабинета? Что какие бы наряды она не надевала, он продолжает смотреть на нее одним и тем же взглядом? И смешно, и грустно.
В конце октября Альмирка потащила Жанну на ночную дискотеку в какой-то центровой клуб. Там подруги познакомились с тремя нормальными с виду пацанами, один из которых, как оказалось, жил недалеко от училища. Они довольно весело провели время, а когда в половине четвертого утра уставшая и полупьяная Жанна заныла "хочу домой", пацан сказал, что без проблем доставит ее прямо к подъезду. Доехали действительно быстро, вот только подъездом дело не ограничилось. Пацан, которого, кажется, звали Мишей, по-хозяйски взял пошатывающуюся Жанну под локоток и повел к лифту. На лестничной площадки Жанна полезла в сумочку за ключами, и вдруг вспомнила свой договор с Леонидом.
- Постой, - сказала она, отпихивая обнимавшего ее за талию кавалера. - Погоди. Я не могу… там хозяин, он не разрешает мне никого. приводить, понятно?
- Да и хрен бы с ним, с хозяином, - весело ответил Миша. Он поднял руку, покрытую синими наколками, и сжал ее в кулак размером с небольшую астраханскую дыню. - Будет выеживаться, огребет звездюлей. Давай, киска, открывай скорее, не томи мою нежную душу…
- Нет, - твердо повторила Жанна, трезвея просто на глазах. - Ты ему наваляешь, а мне потом на улице жить? Больно надо…
Она уронила ключи обратно в сумочку, и тут Миша больно схватил ее за плечи.
- Ладно, киска, уговорила. Не хочешь в койку, твои проблемы. Для этого дела и подоконник сойдет.
Придерживая Жанну за отворот куртки, он потащил ее вниз, но лестничному пролету, туда, где между этажами располагалось высокое смотровое окно. Грубо развернул лицом к заглядывающей а стекло ночи, бросил грудью на подоконник.
- Ну, киска, сама напросилась… И смотри, чтоб не орать - на куски порежу.
Что-то острое и холодное коснулось Жанниной шеи, и она протрезвела окончательно; Миша проворна расстегнул ей молнию на джинсах, свободной рукой стащил их вниз. Лезвие у шеи опасно подрагивало, и Жанна зажмурилась, представив, что будет, если этот кретин в самый ответственный момент начнет дергаться.
- Ах, какие мы загорелые, - промурлыкал Миша, отпустив, наконец, ее куртку. Теперь Жанна могла бы попробовать убежать, но далеко ли ускачешь по лестнице со спущенными штанами. - Где же мы так загорели, а, киска? Ну что, трусики сама снимешь, или помочь?
Трусики-танго Жанна купила за большие деньги у Аль-миры (на которую они не налезали). Козел Миша наверняка порвет их, это уж как пить дать. Она уронила руки, просунула непослушные пальцы под тугую резинку, потянула вниз…
- Отставить, - прозвучал за ее спиной чей-то негромкий голос. Жанна почувствовала, как опасный холод перестал леденить шею. Преодолевая страх и внезапно накатившую слабость, вывернула голову вбок, чтобы увидеть, кто пришел к ней на помощь.
Леонид. Он поднимался вверх по лестнице, как всегда, очень тихо, в своем кожаном плаще, неизменной шляпе-борсалино, с плоским "дипломатом" в руке. Лицо у него было бледное-бледное и усталое, полные красные губы смотрелись на нем инородным пятном, словно он сжимал во рту бутон алой розы.
- Вали отсюда, чмо болотное, - добродушно посоветовал Миша. В руке у него блестел хирургический скальпель. - Не видишь - я делом занят.
- Отпусти ее, - сказал Леонид равнодушным, холодным голосом. В глазах его не было ни страха, ни даже обыкновенного волнения - казалось, он разговаривает не с вооруженным ножом амбалом, а со старушками у подъезда.
К своему огромному удивлению Жанна увидела, что Миша шагнул в сторону, давая ей возможность оторваться от подоконника и натянуть джинсы. На большее у нее не хватило сил - едва застегнув молнию, она почувствовала, как подгибаются ноги, и опустилась на корточки, привалившись спиной к батарее.
- Брось скальпель, - произнес Леонид все тем же невыразительным голосом. Жанна увидела, что Миша сделал какое-то движение ему навстречу, но вдруг остановился, словно налетев на невидимую стену. Кулак разжался, блестящий серебряный скальпель, звеня, покатился по ступенькам. - Вот так, молодец. А теперь уходи и забудь об этой девушке. Навсегда.
Глаза Жанны неожиданно стали мокрыми от слез. Сквозь туманную пелену она видела, как коренастая фигура ее ночного знакомого, покачиваясь, медленно спускается вниз по лестнице, ударяясь боком о перила. Потом она почувствовала, как сильные руки подхватывают ее подмышки и поняла, что Леонид собирается тащить ее до дверей.
- Я сама, - выговорила она, глотая слезы. - Сама… Леонид легко, словно ребенка, взял ее на руки и поднялся на лестничную площадку. Там аккуратно, будто хрустальную вазу, поставил между собой и дверью, и, повозившись немного с замком, впустил Жанну в квартиру.
- Он… он войти хотел, - пролепетала Жанна, внезапно испугавшись его гнева. Ей вдруг представилось, что Леонид может обвинить ее в нарушении договора и выгнать на улицу. - Я не разрешила, я думала, он только проводит, и все… Честно, я даже не думала…
Он приложил ладонь к ее губам. Сухая, гладкая и теплая кожа почему-то пахла табаком, хотя Жанна ни разу не видела его с сигаретой.
- Т-ш, - сказал он мягко. - Я все знаю, девочка. Я все знаю.
Он помог ей снять куртку и ботинки, отвел в гостиную и усадил в кресло. Включил приглушенный свет.
- Посиди минутку, я сейчас.
Вернулся из кухни с высокой керамической кружкой, сунул ей в ледяные ладони. Жанна подумала было, что это какой-то алкоголь, и хотела уже отказаться, но из кружки поднимался густой травяной запах. Глотнула - вкус оказался необычным, но приятным, по телу сразу же разлилось дурманящее тепло. Дрожь в коленях постепенно проходила.
- Постарайся выпить все, - посоветовал Леонид. - И выспись как следует. В училище можешь не ходить, справку я тебе нарисую.
- Какой ты заботливый, - глупо хихикнула Жанна. - Прямо как папочка…
Отца своего она не помнила, но мысль о том, что он мог быть похож на Леонида, показалась ей смешной. Леонид улыбнулся.
- Я тебе сейчас и папочка, и мамочка. Ты хорошо выспишься, а когда проснешься, то, что случилось сегодня, не будет тебя больше беспокоить. Договорились?
- Договорились, - она сделала большой глоток и икнула. - А ты гипно… гипнотизер? Как ты Мишку… заставил нож бросить?
Леонид выпрямился во весь рост - оказывается, все это время он сидел рядом с ней на корточках - и погладил ее по голове. Провел своей твердой, пахнущей ароматным табаком ладонью по ее гордости, Пушистому Белому Облаку. Ну не чудеса ли?
- Об этом мы еще успеем поговорить, девочка. Допила? Вот и умница.
Жанна подумала, что заснет сейчас прямо в кресле - травяная настойка, оказывается, валила с ног получше любого коктейля. Она хотела попросить, чтобы Леонид помог ей добраться до дивана, но тут произошло странное. Леонид зашел ей за спину, наклонился и поцеловал Жанну в макушку, прямо в центр Пушистого Белого Облака. Точнее, почти поцеловал. Жанна чувствовала, что он замер прямо над ней, видела его тень, падавшую из-за спинки кресла и пересекавшую комнату, кожа ее ощущала тепло его дыхания. Однако на этом все и закончилось. Его губы так и не коснулись прекрасных белых волос, а сам Леонид, резко распрямившись, бросился прочь из гостиной.
- Шиза, - пробормотала Жанна, закрывая глаза. Последние силы покинули ее, и она заснула прямо в кресле, так и не добравшись до своей комнаты.
5
Перед ноябрьскими праздниками Жанна решила провести генеральную уборку вверенной ей территории. За работу принялась прямо с утра - в училище идти не надо, впереди четыре выходных, почему бы не посвятить пару часов общественно-полезному труду. Сначала убирала валявшиеся повсюду случайные вещи - книги, лазерные диски, каким-то образом попавшие в гостиную из кухни чашки и блюдца. Потом взяла пылесос и добросовестно прошлась по всем углам и закоулочкам, а под конец сменила щеточку и вычистила шторы и портьеры. Пылесос, конечно, шумел, но Жанну это не слишком беспокоило - Леонид как-то сказал ей, что, поскольку днем все равно никуда не деться от посторонних звуков, он пользуется берушами.
Немного передохнув, Жанна набрала в таз воды, взяла из пакета чистую тряпку и принялась мыть пол. Вот тут-то все и произошло.
Она стояла во второй позиции, пытаясь оттереть пятно с паркетной доски в прихожей, когда сережка-гвоздик выскочила из мочки правого уха и, весело брякнув о паркет, укатилась под дверь. Не иначе как замочек разболтался, подумала Жанна, и тут до нее дошло, что сережка нашла себе убежище в запретной комнате. Той самой, про которую Леонид говорил "я не пугаю, я просто предупреждаю". Вот ведь подлянка Сережка была Альмиркнна, рано или поздно ее пришлось бы отдавать. Можно, конечно, дождаться вечера и за ужином попросить Леонида достать пропажу… Только вот как-то глупо беспокоить человека из-за сущего пустяка. Наверняка лежит на самом пороге, даже в комнату заходить не придется. Ключ от комнаты висел на большой связке, которую Леонид обычно оставлял в прихожей, на волчьих клыках. Нельзя сказать, чтобы у Жанны ни разу не возникало соблазна нарушить запрет и заглянуть в запретную комнату… но до сегодняшнего дня она успешно с этим соблазном боролась. Возможно, предчувствуя; что рано или поздно настанет момент, когда она сможет придумать себе оправдание.
Ключ повернулся в замке, оглуиштельно щелкнула пружина. Дверь, безжалостно скрипя плохо смазанными петлями, отворилась.
Беглая сережка действительно лежала в пяти сантиметрах за порогом. Жанна наклонилась, чтобы поднять злополучный гвоздик, н взгляд ее зацепился за что-то, блеснувшее тусклым эмалированным боком под низкой, застеленной грубошерстным одеялом, кроватью.
Судно. Обыкновенное больничное судно. С казенным черным номером назеленен эмали.
Жанна быстро окинула взглядом комнату. Небольшая, темноватая. Окна завешены зелеными шторами" под потолком - белый шар дешевою люстры. Ничего похожего на роскошь гостиной, на изысканный уют ее обиталища. Простой фанерный шкаф, заваленный какими-то узлами и пакетами, стул, кровать с высокой спинкой.
И завах. Едва ощутимый, но вполне реальные. Запах болезни, разложения; тлена.
"Я не пугаю, я просто предупреждаю".
Стараясь производить как можно меньше шума, Жанна аккуратно закрыла дверь и повернула ключ а замке. На цыпочках вернулась в прихожую, зацепила брелок за клык. Волчьи морды скалились в беззвучной усмешке.
6
На Новый Год она поехала домой, в Софрино. Теснота и убогость квартиры, в которой прошли первые пятнадцать лет ее жизни, поразили Жанну. Правда, сестра, выйдя замуж, переселилась в соседний подъезд, но все равно постоянно толклась у матери. Четыре человека на две комнаты - это слишком, решила Жанна, и, едва придя в себя после новогодней пьянки, отправилась обратно в Москву.
Стояли жуткие, сорокоградусные, как водка, морозы. Дыхание замерзало в сантиметре от губ. Пока добиралась от метро до дома, уши и кончик носа превратились в хрупкие ледышки.
Отмороженные пальцы не слушались Жанну. Ключи два раза вываливались из рук, вставить их в замочную скважину и повернуть казалось непосильной задачей. Наконец, отчаявшись справиться с ключами, Жанна решительно надавила кнопку звонка. Без десяти семь, пора вставать.
Леонид открыл почти сразу же, словно и не спал вовсе. Скорее, только что вышел из душа. Чисто выбрит, черные волосы влажно блестят, благоухает какой-то туалетной водой. Пушистый банный халат аккуратно запахнут на груди. Жанна ужасно обрадовалась, увидев этот халат. Ей почему-то почудилось, что в халате Леонид не будет таким холодным и бесстрастным, как обычно.
- Привет, - сказала она, с трудом подавив желание вытянуться на цыпочках и чмокнуть его в щеку. - С Новым Годом! Я тебе подарочек привезла.