беседовали", но Виолетте в это не верилось. Если мило обсуждать сериал или ещё какую-то
телевизионную ерунду, сердце не схватит.
Глубокий вздох неожиданно отозвался каким-то глухим ударом. Виолетта быстро приложила руку
к груди, испугавшись, что и у неё могут начаться проблемы со здоровьем, но звук повторился.
Трусливая дура, выругала она себя, прекрасно осознав, что звук исходит откуда-то из коридора.
Она быстро встала на ноги и направилась к входной двери. Звук стал тише, создавалось
впечатление, что кто-то молотит кулаками по стене. Решив, что таким среди ночи заниматься никто
не станет, она передумала выглядывать в дверной глазок. Виолетта уже было собралась вернуться
в комнату, как взгляд заметил что-то белеющее возле тумбочки с обувью. Она нахмурилась и
присела, подхватила предмет и хмыкнула. Листок с записями из книги Каталинской.
Виолетта покрутила его со всех сторон. С одной стороны надо было бы вернуть, с другой – вряд ли
подруга вспомнит, где и что оставляла. Карандашные записи были уже едва видны, словно бумага
пролежала долгое время или её постоянно сминали.
Виолетта некоторое время бездумно их рассматривала. Перед глазами вновь появился Богин. Она
не знала, как охарактеризовать его поведение. Это было вполне нормально, если бы между ними
намечался роман. Но врач так за пациентом следить не должен. В большую и светлую душу
практикующего психолога Виолетта не особо верила. Хоть где-то в глубине, понимала, что порой
люди способны на добрые поступки просто так. Но привыкшая последнее время во всём видеть
подвох, она не могла просто так расслабиться и поверить.
– Иногда на пути встречаются и неплохие мужчины, – пробормотала она под нос, будто желая
убедить саму себя. – Это не сказка, просто их слишком мало.
Внутренний голос намерен был протестовать, но Виолетта замерла, заметив, что на листке бумаги
что-то шевельнулось. Это могла быть нитка или ещё что-то прихваченное с пола. Она вздрогнула,
когда поняла, что буквы начали шевелиться. Сначала медленно и неуверенно, словно пробуя,
пытаясь понять, на что они способны. Черточки и палочки сливались в единое целое, завитки
обхватывали их словно петли лассо и резко стягивали. Виолетта попыталась отбросить листок, но
ничего не вышло. Бумага начала резко сереть, покрылась пятнами, а сливающиеся буквы
медленно, но верно поползли к её руке. У Виолетты внутри всё похолодело. Она точно знала, что
не спит! И так же знала, что написанное не может самостоятельно передвигаться. Причудливая
вязь обвила пальцы, прикоснулась к тыльной стороне ладони, пошла выше. Виолетта
почувствовала неприятный зуд, словно под кожу забралась пчела, и теперь безостановочно
переступала лапками туда-сюда. Женщина тряхнула рукой, зуд охватил всю руку, ладонь взмокла.
Буквы менялись с невероятной скоростью.
В какой-то момент показалось, что кто-то стоит рядом и дышит ей на ухо. Огромная чёрная тварь,
которую нельзя разглядеть, если смотреть на неё прямо. Только боком, только осторожно, чтобы
она не догадалась.
– Прочти послание, – полувыдох-полушипение сменилось всхлипывающим хохотом, от которого по
коже пошли мурашки. – Прочти, прочти, прочти… Это тебе!
Виолетта шумно вдохнула и прикрыла глаза. Она вдруг чётко поняла, что, если даже попытается
разобрать написанное, то сойдёт с ума окончательно.
– Я одна, – твёрдо и громко сказала она. – Одна.
Хохот повторился. Виолетта вскрикнула и вскочила с кровати. Смятая бумажка отлетела в сторону,
но упала вверх той стороной, на которой было выведено, хоть и корявым подчерком, но вполне
отчетливо – СДОХНИ.
Сама слабо понимая, почему так поступает, Виолетта прошла к балкону и, отыскав пепельницу, в
которой всегда лежала и зажигалка, схватила последнюю. Потом подняла злосчастный листок и
подожгла его. Он горел, скручиваясь и извиваясь, будто Виолетте вздумалось подпалить живое
существо. К запаху сожженной бумаги добавилось ещё что-то, от чего захотелось закашляться и
начало мутить. Она не хотела даже думать о том, что может оставить в доме что-то,
принадлежавшее к увиденной чертовщине. Прошло ещё некоторое время, прежде чем Виолетта
почувствовала себя спокойнее. Всё же сонливость наконец-то взяла своё, и на этот раз получилось
отключиться до самого утра, вплоть до пронзительного визга будильника.
***
Перерыв был испорчен. Виолетта с трудом избавилась от назойливых представителей партнёрской
фирмы. Шеф мотался по командировкам, а поставленный заместитель не понимал ещё что и к
чему. Виолетта неплохо владела финансовым вопросом, но не могла дать ответы абсолютно на все.
В результате складывалась нехорошая обстановка, заставлявшая Виолетту нервничать ещё больше.
Бессонная ночь никак не способствовала трезвому расчету и сообразительности.
Общими усилиями они сумели убедить представителей, что не стоит поднимать паники и приехать
через пару дней, когда явится сам Виктор Борисович, и они сумеют посмотреть на сложившуюся
ситуацию со всех сторон.
Голод скрутил желудок, даже начала болеть голова. Виолетта подождала, пока роскошное авто
представителя отъедет от здания, и тут же кинулась к полке, чтобы взять кошелёк.
– Ты куда это? – сидевший за его компьютером Витька, пытаясь переустановить слетевшие
программы, с удивлением посмотрел на неё.
– Время еды, – кратко сообщила она. – Не хочу падать в голодный обморок.
Программист нахмурился и покачал головой:
– Ты на себя сегодня в зеркало смотрела? Какой ещё обморок? Я думал, ты давно в нём!
Виолетта резко выпрямилась и сурово глянула на Виктора, но тот, кажется, и не думал издеваться.
Выражение лица действительно говорило о том, что он озабочен этим вопросом.
– Витенька, – проворковала делившая с Виолеттой кабинет финансистка Инна, – не хами. Люди в
обмороке не ходят!
Он снова уткнулся в монитор:
– Ну, подумаешь. У меня сегодня возникло ощущение, что ещё как ходят. Прям как сомнамбулы!
Или эти… зомби!
– А не пойти бы вам обоим? – вежливо предложила Виолетта и вышла из кабинета. Никто не успел
ответить, однако её это чрезвычайно порадовало. Вступать в пререкания с людьми, с которыми
нужно ещё как-то пережить вторую половину рабочего дня, крайне не хотелось.
Любимая кафешка оказалась на удивление пустой. Виолетта быстро сделала заказ, толком даже не
вчитываясь в ингредиенты. Официант её \знал и уже приблизительно понимал, что нужно вечно
куда-то спешащей женщине в деловом костюме и отрывистыми словами.
Виолетта бездумно рассматривала интерьер кафе. Домашнее, уютное, в песочно-коричневых
тонах. Оно, пожалуй, и привлекло этим. В нём было что-то такое, что напоминало о почти забытом
детстве, в которое уже никто не вернётся. И выпечка у повара была отменной! Почти такой, как…
Виолетта нахмурилась, силясь вспомнить, как часто мать готовила пироги или булочки. Но ничего
в голову не приходило, хотя даже вкус появился во рту. Она точно знала, что были и пирожки: в
меру сладкие, ароматные, присыпанные корицей. Иногда, правда, к запаху почему-то
примешивалась сладость сирени. Виолетта вздрогнула, осознавая, куда завела её дорожка
воспоминаний.
– Да гори оно синим пламенем, – прошептала она.
– Это ты ком?
Послышался скрип кожаного сидения напротив, и Виолетта увидела улыбавшегося Игоря.
Выглядел он отменно, в глазах плясали смешинки, а губы растянулись в довольной улыбке.
Убью гада, пронеслось в голове. Пришлось сдержать себя, чтобы не скрипеть зубами. Хотя очень
уж хотелось.
– Привет, как поживаешь? – как ни в чем не бывало произнёс он. – Давненько не виделись.
Виолетта демонстративно посмотрела на наручные часы:
– О, да. Несколько часов, не так ли?
Игорь изумлённо посмотрел на неё:
– Ты о чём это?
– Не строй из себя святую невинность, – прошипела она, заметив, что Игорь вздрогнул от её слов.
Кажется, даже испугался, хотя Виолетта не совсем понимала, чего тут можно бояться. – Какого ты
меня преследуешь?
– Я тебя не преследовал, – начал было он, но поняв, что она не собирается верить его словам, резко
замолчал.
Виолетте принесли заказ. Она принялась за еду, хорошо понимая, что, если будет оставаться
голодной, то точно сожрёт сидящего напротив человека. Некоторое время Игорь продолжать
играть в молчанку, но потом всё же вздохнул.
– Ладно, ты права. Вины моей это не уменьшает.
– Зачем? – С набитым ртом особо не поговоришь, а плов был просто изумительным: с морковью и
изюмом – всё, как полагается.
– Я волнуюсь за тебя, – произнёс Игорь. – Твоя мать сказала, что с тобой может приключиться беда,
что ты связалась с каким-то странным человеком.
Виолетта недоумённо уставилась на него. О чём мать говорила с Игорем, она не имела понятия. К
нему почему-то она относилась куда лучше, чем к дочери. Но вот про состояние Виолетты она
ничего не знала! Да и про Богина (а странный человек, скорее всего, именно он) знала разве что
Каталинская и некоторые коллеги, которые вчера его увидели вечером.
– Со мной всё в порядке, – сказала она, вытирая рот салфеткой. – Прекрати за мной везде ходить.
– А может, я хочу попробовать начать всё сначала? – попытался закинуть он удочку, но, увидев
мрачный взгляд Виолетты, тут же умолк.
– Игорь, мы всё закончили, – четко произнесла она, выделяя каждый слог, будто выравнивая слова
молотком.
– У меня есть хороший врач, – медленно и тихо произнёс он, словно не слыша её, – если
понадобится помощь, то…
Виолетта вдруг почувствовала липкий страх. Как и откуда – было не разобрать, но что-то упорно
твердило ей, что сдаваться нельзя.
– Нет! – прикрикнула она так, что даже оглянулось несколько человек с соседнего столика.
Безотчётный страх пропал, но сердце колотилось как бешеное.
Игорь смотрел на неё, широко раскрыв глаза.
– Нет, – уже спокойнее повторила она. – Запомни это.
Часть IV. Перед шагом в бездну
Глава 1. Разговор с матерью
Чтобы отпроситься с работы пришлось приложить немало усилий. Шеф упирался как мог, находя
всё новые и новые поводы, которые, по его мнению, должны были повлиять на Виолетту и
оставить на работе.
Несмотря на привередливый характер и случавшиеся заскоки, женщина обычно находила с ним
общий язык, да и сам Виктор Борисович по-человечески мог помочь и отпустить. Но сегодня
словно вожжа попала под хвост, и шеф изменился до неузнаваемости.
– Белянцева, ты меня в гроб вгонишь! – сообщил он, нервно перелистывая подшитые в папку
документы. Виолетта прекрасно видела, что шеф толком их даже не просматривает, так, лишь
краем глаза, чтобы было убедительно. А может и вовсе чувствовал, что не знает, что делать, и
папка в руках служила своеобразным отвлечением, не давая сорваться полностью.
– Виктор Борисович, – начала уже закипать и сама Виолетта. – Я у вас не так часто что-то прошу! К
тому же у меня на носу не увеселительная прогулка! Или вы считаете, что больница – это курорт?
У неё нет никого кроме меня.
Шеф сердито закрыл папку и схватил ещё одну, бросив на свою подчинённую недобрый взгляд,
однако прикусил язык. На некоторое время воцарилась тишина, он провёл пальцем по столбику
данных, будто что-то подсчитывал и боялся пропустить.
Виолетта терпеливо ждала, что он скажет. Где-то на краю сознания появилась мысль, что говорит
она не совсем правду, ведь был же ещё Белянцев Сергей Викторович – её родной отец. Но с
матерью он общался нечасто, и Виолетта совсем не была уверена, что он сумеет чем-то помочь.
Даже если захочет, у него просто может не получится. Больницы он, пожалуй, не любил ещё
больше, чем его дочь. Поэтому когда отец даже что-то хотел, но не мог заставить себя туда
отправиться – результат всегда был один. Нулевой.
– А что мне велишь с этими туристами делать? – буркнул шеф уже более примирительным тоном.
Виолетта поняла, что медленно, но верно добивается своего. Если начальник начинает задавать
вопросы, вместо утверждений, обычно озвученных криком, то появился проблеск надежды на
разрешение ситуации в свою пользу.
– Обсудить конструктивность проекта, – спокойно произнесла Виолетта, – более-менее с
финансовым положением я их ознакомила, пока вы были в командировке.
– Но ты же понимаешь, что всё равно разговор рано или поздно упрётся в деньги! – Виктор
Борисович встал, подхватил обе папки и принялся сосредоточенно запихивать на полку, где они
стояли ранее. По странному стечению обстоятельств вместе папки категорически не желали
становиться на место.
Виолетта встала и, подойдя к начальнику, отобрала сначала одну, быстро поставив её в
пустующую щель, и потом – вторую. Виктор Борисович махнул рукой и сел в кресло.
– Ладно, сколько тебе надо?
– Хотя бы дня три.
Виолетта понимала, что это может быть наглостью, но с другой стороны понятия не имела, каково
состояние матери, и насколько всё может затянуться.
– Что-о-о? – возмутился он, но потом сделал шумный вдох, словно призывая себя к спокойствию. –
Ладно, Белянцева. Если к тому времени, когда ты вернёшься, меня не останется в живых, то знай,
вся ответственность на тебе!
Виолетта оторопела от такого заявления:
– Это ещё почему?
Но Виктор Борисович явно уже не собирался вдаваться в подробности, взял ручку и размашисто
подписывал её заявление.
– Бумагу передай секретарю прямо сейчас. А то уедет, придётся тогда ждать до вечера. Давай,
бегом.
Виолетта быстро поблагодарила и покинула кабинет начальника, мысленно вспоминая бога и все
высшие силы, что ей удалось всё сделать так, как и планировала.
***
Когда Виолетта зашла в палату, то сердце гулко застучало и рухнуло куда-то вниз. Мать лежала на
кровати, выглядела измождено и почти кошмарно. Кожа на лице почти сливалась с белой
наволочкой, под глазами залегли круги, а взгляд заставлял немного ёжиться. Единственным ярким
пятном были красновато-коричневые волосы. Мать давно красилась только в такой цвет, не желая
уступать седине.
Увидев Виолетту, она улыбнулась, в уголках глаз залегли морщинки-лучики.
– Не стой же, подходи.
Виолетта отбросила в сторону неуверенность и быстро пошла в ее сторону. Насколько она могла
судить по тону, мать чувствовала себя не так уж и плохо, что, безусловно, было огромным
облегчением. Камень с души, может, и не сняло, но основательно его раскачало.
Виолетта присела на стоявшую рядом табуретку и погладила мать по руке.
– Как ты себя чувствуешь?
Та чуть пожала плечами и почему-то бросила быстрый взгляд на вошедшую медсестру. Там
положила на прикроватную тумбочку две таблетки и стакан воды.
– Примите это сейчас.
Виолетта и мать синхронно кивнули, но, заметив это, тихо рассмеялись. Когда медсестра покинула
палату, мать скривилась:
– Выкрутимся. Сейчас пока ничего сказать не могу. Но тут обещали быстро поставить на ноги. Всё
бы ничего, но кормят отвратительно.
– Не переживай, я тебе буду носить, – быстро вставила Виолетта. Денег она жалеть не собиралась,
к тому же всё равно нужно будут лекарства. Так что захватить еду будет не так уже тяжело.
– Да, да, – вдруг нетерпеливо перебила мать, словно хотела сказать что-то важное, но тут же
замолкла.
Виолетта насторожилась. Ей очень хотелось спросить про Игоря, но в то же время она понимала,
что мать нельзя заставлять волноваться лишний раз. Бывшая пассия могла легко прибегнуть ко
лжи, чтобы произвести нужное впечатление.
– Мам, – тихо произнесла она. – Ты хоть скажи, о чём вы говорили с тётей Алей, что тебя так
прихватило? Или же до этого перенервничала?
Мать на минуту задумалась, потом снова пожала плечами, только из-за слабости жест получался
крайне неубедительным.
– Да что я тебе могу сказать, если сама не знаю. Говорили о всяком, по большей части о ерунде,
потом о её детках. Вон, дочка замуж вышла и уехала с супругом в Новосибирск, теперь и Алю к
себе зовут.
Виолетта услышала в голосе явный укор, мол, нормальные люди семьи заводят, а тебе всё не так.
Раньше Виолетта обижалась, а сейчас… сейчас просто уже приходилось глотать, как горькую
пилюлю.
– А до этого?
– Что до этого? – не поняла мать. – Вроде ничего такого. Доктор сказала, что возраст подступает,
всё же я с годами не молодею.
Виолетта молча кивнула. Если врачи не всегда могли сказать что-то конкретное, то сам больной
тем более.
– Знаешь, – неожиданно мать понизила голос до заговорщицкого шёпота, что заставило Виолетту
вновь насторожиться. – Я недавно встретила Игоря прямо в магазине у моего дома.
Дочь невольно отпрянула назад, понимая, что она сказала чистую правду. Но мать, кажется,
совершенно не обратила внимания на её реакцию:
– Очень интересовался, где ты и как. Слушай, может, зря вы разругались-то? Хороший же парень.
Я откручу этому хорошему парню голову, если он посмеет ко мне ещё раз приблизиться, подумала
Виолетта.
– Дело прошлое, – сквозь зубы процедила она. – Мам, а можно я задам вопрос?
Мать сдвинула брови, но кивнула, видимо, решив, что дочь будет просить совета по поводу
отношений с мужчинами.
Виолетта уже понимала, что чёрт дёрнул её за язык в такое время задавать вопросы, но было
ощущение, что если она не спросит сейчас, то время уйдёт, и тогда она останется со своими
проблемами один на один.
– В детстве… самом раннем, я же жила какое-то время вне дома? Да?
Она спросила настолько деликатно, насколько получилось, и всё же чувствовала, как во рту
пересохло, а тело бьёт озноб. Глаза матери неожиданно стали столь мрачны и тёмны, что живо
напомнили угловатую незнакомку из старых воспоминаний. Богинку.
В палате стояла напряжённая тишина. Ветер чуть шевелил светлую портьеру, стоявший на
подоконнике цветок, казалось, повернулся в их сторону, словно прислушивался.
– Да, Виолетта, – голос матери внезапно стал очень глухим и высоким, – так и было. Я надеялась,
что ты никогда об этом не узнаешь. Но так и было. В роддоме тебя украли.
Виолетта чуть не брякнула "кто", но вовремя опомнилась. То, что мать признала сам факт кражи,