Далее Виолетта просто перелистывала книгу, толком не вчитываясь. Жуткое ощущение, что кто-то
из-за её плеча всматривается в страницы, появилось внезапно и не желало исчезать.
Она медленно повернула голову и замерла: изогнутая тень скользнула по кухонным шкафчикам,
задрожала на плите, потянулась к окну и вылилась в ночь. Стоявший на столе стакан вдруг рухнул
вниз. Послышался пронзительный звон, Виолетта вздрогнула. Вскочив, она подбежала к осколкам
и посмотрела на стол. Стакан стоял на краю, но я явно не мог упасть сам. Она провела рукой по
лбу, убирая взмокшие пряди. Сердце билось поверхностно и быстро.
– Сумасшедшая, – выдохнула она, то ли характеризуя себя, то ли ещё кого. Решив, что на сегодня
приключений хватит, выключила свет и вернулась в спальню.
Свет гасить не хотелось. Внутри боролись страх и практичность. Виолетта натянула на себя плед,
пытаясь вспомнить советы Каталинской… да и не только её. Как там говорят? Когда во что-то не
веришь, оно отступает. Виолетта вздохнула, удерживаясь, чтобы не засмеяться. Хоть сейчас она
ничего не видела, внизу всё сжалось в тугой комок, а нервы напряжены. Своими глазами она
прекрасно видела, что рядом никого нет, что в комнате она одна. Но разве можно было это
доказать?
Тени на стенах от штор, тень от тумбочки на полу, тень от компьютера… Каждая из них в любую
минуту может свернуться, дрогнуть и метнуться к ней. Как то угловатое чудовище из детства.
Теперь Виолетта четко осознавала, что чудовище стало приходить после того, как её вернули
родителям. Словно не хотело отпускать, желало забрать назад. Туда, где тёмные коридоры, сладкий
запах сирени и множество закрытых дверей. А за теми дверями всегда слышится детский плач.
Разозлившись на себя, Виолетта резко выключила свет и легла в постель. Завтрашний день должен
быть тяжёлым и насыщенным событиями, а она тут пытается понять: сошла с ума или нет.
Прикрыв глаза, она подложила руку под щёку и почти сразу задремала. В доме всё затихло. Никто
не видел, как длинная изогнутая тень качнулась на стене и медленно поползла к спящей женщине.
Глава 2. День по кругу
Телефон смолк всего на секунду, как тут же открылась дверь, и в кабинет влетел старший
экономист.
– Слушай, наши опять посходили с ума, требуют перекинуть данные сегодня до четырёх! – он
тяжело и часто дышал, словно долго бежал. – Смотри!
На стол Виолетты плюхнулась пачка бумаг. Она раздражённо выдохнула – не знаю куда девать
собственные документы, тут ещё появилась новая забота. Безумная полоса явно не собиралась
останавливаться, и выходные остались лишь смутным проблеском в темном царстве.
– Я занята, мне не…
– Распоряжение главного, – обронил экономист. – Сама понимаешь, я б не пришёл так.
Телефон вновь зазвенел. Схватив трубку, Виолетта зажала её между плечом и ухом, одновременно
начав просматривать принесённые документы. Слова говорившего сливались в единое целое, она
почти не понимала, что ему нужно. Перед глазами мелькали цифры, с каждой секундой возрастал
ужас и понимание, что даже будь у неё две головы и четыре руки, это всё не осилить в срок.
– Хорошо, – рявкнула она, – прозвоните Виктору Борисовичу, он владеет вопросом.
Сам кашу заварил, сам пусть расхлёбывает, – мстительно подумала она.
– Так что по данным, – начал экономист.
Виолетта глянула на часы – без чего-то два. Нет, ничего не выйдет. Не успеет. И так уже вся
мокрая, во рту кроме кофе ничего не было.
– Забирай, сейчас никак.
Экономист мялся и явно уходить не торопился. В другое время Виолетта поняла бы и помогла, но
сейчас было не до этого.
– Он меня убьёт, – вздохнул тот и поправил очки.
– Он всех убьёт, – утешила Виолетта. – Забирай!
Вновь телефон. Она уже хотела не брать трубку, но заметила номер шефа. Предвидя стандартное
"зайди ко мне", быстро встала с жалобно скрипнувшего стула.
– Оставь. Я сейчас.
Не дав возразить, она подхватила бумаги и вылетела из кабинета. Если шеф хочет скандала, он его
получит. Прямо здесь и сейчас.
Мобильный вновь затренькал, но Виолетта быстро сбросила вызов. С Каталинской она
переговорит позже.
По дороге она сумела восстановить дыхание и придумать нужные слова. С начальством спорить –
неприятно, но необходимо, иначе будешь во всём и всегда виноват.
Робкий стук в дверь, недовольное бурчание – всё, как обычно.
– Ну, что ещё? – проворчал начальник. – Чего трубку не берёшь?
– Вот чего, – Виолетта быстро прошла по мягкому ковру и со стуком опустила пачку бумаг на стол.
– Это что? – не понял Виктор Борисович.
– Это до четырёх, – пояснила она. – А до этого на мне отчёт, доклад, перерасчет и подача данных в
департамент.
– И? – осторожно глянул шеф на неё, явно ещё не решив: стоит ругаться или всё же послушать.
– А то, что разорваться я не сумею.
Воображение ярко нарисовало раскроенную пополам женщину, которая держит телефонную
трубку рукой с изумительным маникюром, улыбается разорванным ртом, даёт ответы и не
замечает, что кровь заливает накрахмаленный воротничок офисной блузки, а из груди и утробы
вот-вот вывалятся внутренности на свежевымытый пол. Удушливой волной накатила тошнота.
Виолетта мотнула головой. Ночные кошмары до добра не доводят. Она, кажется, даже не заметила,
что шеф что-то говорит. Он постучал по столу ручкой, привлекая внимание.
– Да?
– Я плачу тебе деньги за работу, – начал закипать Виктор Борисович, – это всё надо сегодня.
– Что делать в первую очередь? – не растерялась Виолетта, глядя, как шеф замер. Обычно этот
вопрос спасал в любой ситуации. Тогда был плохим не работник, не справлявшийся с грузом
наваленных дел, а начальник, который был не в состоянии правильно организовать работу своих
подчинённых.
– Всё, – нашёлся Виктор Борисович.
– Всё не получится, – отрезала Виолетта. – Решайте, мне нужно четкое указание.
– Белянцева, ты обнаглела, – выдохнул он и почесал затылок. – Ладно, давайте с этими цифрами,
если что – бери в помощь весь экономический отдел, помогут.
Виолетта продолжала буравить его взглядом, ожидая финальной ноты, так как привыкшая к
общению с шефом, прекрасно знала, что тот может что-то выдумать перед самым уходом.
– Чего уставилась? – рявкнул вдруг Виктор Борисович. – Иди работать!
– Так точно! – непроизвольно вырвалось у Виолетты. Быстро схватив бумаги, она выскочила из
кабинета, успев заметить несколько растерянное лицо шефа. Он чётко понимал, что подчинённая
действительно обнаглела, однако что делать, если она и так выполняет работу за троих? Придётся
терпеть.
***
Дома было тепло и уютно. Прошедший день навалился каменной тяжестью, не хотелось никого
видеть и слышать. Но Каталинская – другой вопрос. Виолетта забралась с ногами в кресло и
принялась листать забытую Кирой книгу. Дозвониться к подруге не получалось, ну и ладно.
Отыщется рано или поздно.
Виолетта раскрыла книгу на случайной странице, из страниц неожиданно выпал кусок бумаги,
сплошь испещрённый заметками. Наклонившись, она подняла его и, нахмурившись, принялась
читать. Пометки Киры заслуживали отдельного внимания.
"Техника напряжения мозга – бред. Наблюдение образов практиковать ежедневно. Фантомное
раскачивание – сначала тренировка. Учесть прислушивание к посторонним звукам. Не
погружаться в себя. Убить соседку".
Последняя фраза озадачила Виолетту, потому что к технике сновидения она никак не относилась.
Но Кира на мелочи не разменивалась, считая, что все гении в равной степени сумасшедшие,
поэтому им можно чуть больше, чем остальным. Поэтому в выражениях не стеснялась.
Иногда Виолетта искренне недоумевала, как такой человек, как Каталинская, мог работать
школьным психологом. Даже без излюбленной косухи, сигарет и любимого мотоцикла бог знает
какого года выпуска, она всё равно выглядела внушительно. Не спасали белокурая коса и
вежливость. В Каталинской чувствовался стержень, который не скрыть напудренным налётом
цивилизации.
Порой Виолетта завидовала ей. Кира могла за себя постоять и даже из самой глупой ситуации
могла выйти как ни в чем ни бывало. Другой вопрос – Виолетта…
Она вздохнула. Ни напора, ни уверенности, ни спокойствия в ней не было. Легкие перебранки с
шефом – не в счёт. Она прекрасно понимала, что всё страхи тянутся из детства. Постоянные
истерики матери, запреты куда-либо выходить позже определённого времени, хорошо вдолбленная
в голову фобия темноты. Теперь это не давало возможности освободиться и начать давать отпор
подкрадывавшемуся сумасшествию.
Сегодня на работе моментов передышки почти не было, однако стоило только им появиться, как
тут же падала тяжёлым покрывалом масса ненужных воспоминаний, шевелящихся, словно клубок
дождевых червей. При этом четкости ещё не было, но мерзкое ощущение, что там было плохо и
возвращаться туда не стоит – не исчезало.
Сейчас, в тишине и покое, воспоминания вернулись, поползли по закоулкам подсознания новыми
тропками.
Буквы вдруг слились в единое целое, белизна бумаги превратилась в грязный свет, от которого
хотелось закрыться. Виолетта хорошо знала тот свет. Именно такой проникал сквозь щели
запертой двери, за которой слышались детские крики. Нехороший свет, будто его излучали гнилые
светлячки. И запах оттуда шёл соответствующий: сладковатый и тошнотворный.
Виолетта неосознанно закрыла нос рукой, но вместо кожи пальцы неожиданно провалились в
пустоту. Виолетта вздрогнула и начала озираться в поисках зеркала. Лоб взмок, пальцы коснулись
чего-то липкого. Зеркало было в коридоре, она глянула в стеклянную дверцу серванта. С губ
сорвался истерический крик.
На неё смотрел обнажённый череп. Из пустых глазниц сияли огоньки, толстый белый червь,
медленно вылезал из треугольной впадины носа. Безгубый рот кривился в дикой усмешке.
Повторный крик замер в горле, ноги подогнулись. Виолетта попыталась отвести взгляд от ужаса в
стекле, однако ничего не выходило.
В голове прозвучал голос:
– Ты плохо себя вела, – хриплый голос, неприятный, до боли знакомый. – Я должна тебя наказать.
Смотри! Смотри и запоминай, что с тобой случится, если будешь себя плохо вести и дальше!
Червь замер, свернулся, будто раздумывая, и медленно пополз к левой глазнице. Виолетта резко
провела рукой по лицу, чтобы стереть эту гадость, однако ничего не почувствовала.
В ушах поднялся звон. Она пошатнулась и упала назад в кресло. Ужас в стекле растаял в один миг.
На неё вновь смотрело уставшее лицо тёмноволосой женщины, которой не помешало бы поехать в
отпуск.
Звон стал невыносимым. Спустя секунду, до неё дошло, что разрывается домашний телефон,
который висит почти над самым ухом.
Дрожащей рукой она взяла трубку.
– Алло, – голос прозвучал слабо и хрипло, перед глазами ещё парило мерзкое видение.
– Ты куда там пропала? – набатом ворвался рассерженный вопрос Каталинской. – Я уже тебе
третий раз звоню и никакой реакции! Только не говори, что только пришла со своей долбанной
работы!
– Скажу, – голос вернулся в прежнее состояние. – Если перестанешь тарахтеть и дашь мне сказать.
– Ну, слушаю, – хмыкнула подруга.
Говорить было нечего. Это Виолетта поняла, стоило лишь той замолчать. Что сказать? Я сошла с
ума? У меня галлюцинации? Долгая ли очередь в психушку?
– Ладно, твоя взяла.
– Может быть, – задумчиво произнесла Каталинская. – А может, и нет. Слушай, какого черта с
тобой творится?
Вопрос был правильным. Виолетта понимала, что больше никому сказать правды не сможет. Да и
слушать не будут. У Каталинской мозги не такие, как у остальных. Поэтому она выслушает и
поймёт. Виолетта набрала воздуха в грудь:
– Кира Эдуардовна, сколько мне станет ваша личная консультация?
– Хватит обезьянничать, выкладывай, что у тебя, – резко оборвала её Каталинская. – Чтобы поздно
не было.
У Виолетты отлегло на сердце. Если за тебя кто-то волнуется – это приятно, значит ты не совсем
один.
– У меня… галлюцинации, Кира, – совершенно спокойно произнесла она. – И не только.
Вся история уместилась в каких-то полчаса. Рассказывать оказалось на удивление легко. На душе
стало спокойнее, словно груз, который она несла много лет, вдруг разделили пополам.
Некоторое время Каталинская молчала. Потом шумно выдохнула.
– Я знаю человека, который поможет, – наконец произнесла она, – но тебе это не понравится.
– Да? – Виолетта насторожилась.
– Да.
– И кто это?
Ответ Каталинской заставил впасть в ступор.
– Богин.
Глава 3. Сумасшедшие и гении
Очередь к кассе продвигалась ужасно медленно. Виолетта переминалась с ноги на ногу, бездумно
рассматривая яркие упаковки конфет и жвачек на стендах поблизости. В её тележке было немного
продуктов, однако это не утешало. Она уже начала сомневаться, что правильно сделала, что зашла
сюда. И если б не обещала Кире встретиться, то купила все в магазинчике возле дома да и только.
Каталинская подбежала и кинула в тележку две пачки чая и какие-то специи:
– Вот это и всё! Единственное место, где можно найти! Ужас какой-то просто!
Виолетта кивнула:
– Да, ассортимент тут хороший. Но меня больше волнует твоё вчерашнее заявление.
– Какое именно?
– Про Богина.
Повисла напряжённая тишина. Кира задумчиво поглядела на подругу. Виолетта ждала ответа.
Говорить в очередной раз, что Богин ей не нравится, не имело смысла. Но, кажется, Каталинская
что-то знала. Другой вопрос, что это "что-то" могло ей прийтись не по вкусу.
– Девушки, вы проходите или будете стоять? – раздался недовольный голос мужчины за спиной. –
Давайте уже!
– А? – Виолетта тут же продвинулась вперёд. За разговорами с Каталинской она упустила, что
очередь стала уменьшаться быстрее.
– Поговорим уже на улице, – махнула рукой Кира и быстро прошла мимо кассы, оставив Виолетту
наедине со своими мыслями.
Та вздохнула. Кира знала достаточно. Но рассказывать всё это человеку, который мало того, что не
вызывал симпатий, так и был совершенно чужим, абсолютно не хотелось. Честно говоря, Виолетта
совершенно не понимала, как люди могут приходить к психоаналитикам и вываливать свои
проблемы. То, что настолько интимно, чем делиться обычно непринято и даже в чем-то стыдно.
Едва не забыв сдачу и вызвав ещё одно недовольное восклицание мужчины из очереди, она быстро
сгребла покупки и направилась к выходу. Перед тем, как достать из ящичка сумку, Виолетта
почувствовала странное покалывание между лопатками. Она обернулась и недоумённо посмотрела
на проходивших мимо людей. Не заметив ничего особенного, она чуть пожала плечами и вынула
сумку. Что-то больно укололо её пальцы. Ойкнув, она отдёрнула руку, одна из пачек чая
Каталинской упала вниз. Ругнув себя за нерасторопность, Виолетта быстро присела, однако её
опередили. Рядом вновь оказался тот, который ворчал на них с Кирой в очереди.
– Этак вы себя растеряете-то, – произнёс он и, вместо того, чтобы отдать ей чай в руку, сунул прямо
в раскрытую сумку. – Внимательнее надо, барышня. А то так и дорогу перейти не сможете. Ноги
там, голова тут. Или даже двери. – Он почему-то выразительно посмотрел на стеклянные двери
магазина, которые стеклянной пастью неведомого существа открывались и закрывались, пропуская
бесконечный поток людей.
– Оно ведь так, – продолжал он, не глядя на Виолетту, которую эта беседа начинала уже раздражать.
– Думаешь, что всё будет как задумал, а оно – оп! И всё.
Везёт мне на странных людей, – мрачно подумала она и быстро вжикнула молнией сумки, чтобы
закрыть.
– Спасибо, что помогли, – всё же произнесла, понимая, что просто молча уйти будет совсем
невежливо.
– Не за что, – кивнул он. – Но будьте внимательнее, барышня.
Он отошёл, напевая что-то себе под нос. Виолетта некоторое время смотрела на него, потом
пожала плечами и покинула магазин, выбросив из головы странные разговоры. Каталинская сейчас
будет рвать и метать, потому что ожидание, пожалуй, затянулось.
На улице царила приятная прохлада, Кира посматривала на часы и мерила шагами узенькую
площадку перед супермаркетом.
– О! Ты что там, потерялась?
– Не умничай, – буркнула Виолетта. – На, забирай своё, и пошли. Тот мужик из очереди пытался
читать морали.
На лице Каталинской отразилось искренне изумление:
– Чего это? Мы вроде никого не задели.
– Да, но ты же знаешь, некоторые считают своим долго…
Неприятный скрип раздался за спиной. А потом страшный визг, от которого всё похолодело
внутри. Но явно этот звук был исторгнут не из человеческого горла.
Виолетта медленно обернулась и закрыла рот рукой. Стеклянные двери супермаркета зажали
между собой её недавнего собеседника. Звук не повторялся. Она поняла, что просто не сработали
сенсоры. Прошёл миг, человек вдруг исчез, а вместо дверей разверзлась тёмная пропасть, из
которой вдруг потянуло могильным холодом. Казалось, что пропасть тянет к себе, зовёт и манит.
Виолетте cтало не по себе, воздуха стало не хватать, а асфальт вдруг оказался перед глазами.
Как быстро, – только и успела подумать она и тут же провалилась во тьму.
Тьма… Тьма была живой. Она пульсировала, растекалась, словно нефть, по чистой воде, дразнила
и завораживала цветными пятнами. Сквозь тьму на Виолетту смотрели глаза. Она не могла чётко
рассмотреть их, но прекрасно понимала, что здесь не одна.
Изучают. Оценивают. Сравнивают то, что было и что получилось. Довольны ли результатом – не
понять. Вокруг тишина. Слышно только, как бьётся собственное сердце. Виолетта знает, что
должна молчать. Если она спросит, всё потеряет смысл, а темнота хлынет в её лёгкие.
– Выросла, – прошелестел еле слышный голос. – Но всё та же…
Сердце заколотилась, ладони взмокли. Хотелось сжаться в клубочек и не слышать этого голоса.
Пусть молчит! Пусть больше ничего не говорит!
– Пошли со мной, назад… – шепот пробежался тысячами муравьиных лапок под кожей.
– Нет! – крикнула она. – Нет! Убирайся!
– Ага, сейчас, – неожиданно раздался озлобленный голос Каталинской, и хлёсткая пощёчина
обожгла щеку.