* * *
Имея ключ, получить сокровище, которое я когда-то запер в сейф, не составляло труда. Правда, бойкая девушка за конторкой потребовала, чтобы я расписался на карточке, но подделать собственную подпись оказалось нетрудно. Девушка взяла у меня ключ и вскоре вернулась с алюминиевым атташе-кейсом.
Поблагодарив ее, мы с Марит вернулись в вестибюль отеля, где я, громко извинившись, удалился в ближайший мужской туалет. Я проверил все кабинки, выбрал последнюю и заперся там. Устроившись поудобнее, я положил кейс на колени и, глядя на него, осознал, что не имею ни малейшего представления о правильной комбинации цифрового замка, и времени перебирать все возможные сочетания цифр у меня нет. Как правило, люди, устанавливая такую комбинацию, выбирают какую-то важную дату, но, поскольку я забыл даже кто я такой, этот способ был для меня бесполезен.
Я принялся размышлять. Судя по работе моего подсознания, я был очень методичным человеком, и потеря памяти не разрушила основ моей личности. Я по-прежнему еще действовал в соответствии со своим характером, только не знал, кто я такой. Чтобы отыскать комбинацию, приходилось, что называется, включить автопилот.
Исходя из особенностей моей натуры и, как я надеялся, опыта, было сомнительно, чтобы я выбрал для комбинации дату своего дня рождения или что-то в этом духе. Такой код легко взломать любому, у кого есть основные сведения обо мне. Весьма вероятно, что, устанавливая комбинацию, я выбрал случайное число. А если так, то либо я зазубрил его, либо прибег к какому-то приему, чтобы запомнить получше.
Мнемонические трюки – интереснейшая вещь. Взять хотя бы знаменитое "Каждый охотник желает знать, где сидит фазан". Я знал, например, что сам накрепко запомнил разницу между штирбортом и бакбортом только потому, что в словах "штир" и "прав" поровну букв.
Я постарался внушить себе, что какой бы мнемонический трюк я ни использовал на сей раз, он должен оказаться простым, вроде "штир-прав", и не зависящим от случайностей.
Я таращился на цифры замка, и внезапно меня озарило. В словах "низ" и "чет" букв тоже поровну. Если, заперев кейс, я начал с какой-то определенной цифры и сдвинул все четные на одну позицию вниз, а нечетные – на одну позицию вверх, то мнемоника могла помочь мне таким же образом восстановить комбинацию.
До тех пор, пока я буду проверять теорию "низ-чет, верх-нечет", используя нечетные цифры, чтобы зафиксировать изменения, формула будет сама собой меняться на обратную.
Улыбаясь, я принялся за дело. Подсознательно я уже был уверен, что ключевым числом должна являться восьмерка. Ведь в имени "Тихо Кейн" – восемь букв.
Привязка комбинации к собственному имени должна работать хорошо, поскольку, если не происходит ничего сверхъестественного, никто его не забывает.
С другой стороны, если это был псевдоним, я мог выбирать разные от задания к заданию.
Эта мысль ударила меня как пуля между глаз. В конце концов, может быть, я уже не Тихо Кейн.
Я с дрожью нажал большими пальцами на кнопки защелок, и кейс открылся. Я осторожно приподнял крышку и прикусил нижнюю губу. Неудивительно, что "крайт" пришелся мне по руке.
Внутри кейса я увидел несколько предметов, уложенных в выемки, сделанные в поролоне. Сверху лежал "кольт крайт". Единственная разница между ним и тем, что был в моей кобуре, заключалась в том, что этот пистолет был вороненым, а не никелированным, и мушка его была помечена оранжевой флуоресцирующей точкой. Он был заряжен и готов к действию, а возле рукояти покоились в вырезах поролона два запасных магазина.
Над ним и вокруг я увидел части разобранной снайперской винтовки "Армалит М-27 Кихолер", стреляющей 7,62-миллиметровыми патронами натовского образца, три большие обоймы по тридцать патронов в каждой и одна малая с пятью патронами, пули в которых были надпилены крест-накрест, чтобы сделать их разрывными. Винтовка была снабжена ультрафиолетовым лазерным прицелом "Аллард Текнолоджиз Эспайон". Нажав кнопку проверки батарей, я обнаружил, что он готов к работе и пристрелян на дистанцию 750 метров. Почему-то я знал, что на половине фокальной дальности отклонение пули у этой винтовки от линии визирования составляет плюс два дюйма, но достаточно хороший стрелок может попасть точно в прицельную метку.
Почему-то мне было известно, что я достаточно хороший стрелок.
Помимо оружия я нашел в кейсе четыре стопки стодолларовых банкнот, уложенных в пачки по десять тысяч. Одну из них я сунул в карман. Следующее небольшое отверстие в поролоне принесло мне десять золотых десятидолларовых монет, каждая из которых стоила около шести сотен долмарок в банке и примерно вдвое дороже на "черном" рынке. В последней прорези обнаружился паспорт и водительские права на имя Тихо Кейна.
Я тщательно закрыл кейс и восстановил комбинацию по найденному мнемоническому приему.
Когда я вернулся в вестибюль, Марит приветливо улыбнулась мне.
– Ну как, нашли что-нибудь?
– Похоже, да. – Я взял у нее солнечные очки "Серенгети", прихваченные из моего номера. – Меня зовут Тихо Кейн. И насколько можно судить, я приехал в Феникс не ради поправки здоровья – своего или кого-то еще.
Глава 9
– Так, значит, вы не доктор? Мамочка так мечтала, чтобы я вышла замуж за доктора. – Марит вновь завладела моей рукой и повела прочь от отеля. – А не могли бы вы сформулировать поточнее род ваших занятий?
– Поточнее не знаю. Похоже, я уполномоченный по улаживанию конфликтов, специализация – скоропостижные отставки. – Я интонацией выразил нежелание обсуждать этот вопрос. – Однако финансируют меня неплохо. Учитывая, что, забрав этот кейс и выехав из отеля, я поднял где-то тревогу, мне понадобится новая одежда и другие вещи.
– И вам нужен костюм для завтрашнего приема.
– Ну да. – Я махнул кейсом в сторону торгового центра. – Прошу вас, ведите.
Марит не производила впечатления человека, который шарахается от магазинов. Мы поднялись на Восьмой уровень и пустились в странствие по широкой галерее, окружавшей открытую торговую площадь. Марит, хохоча, указывала на витрины. На секунду-другую она задержалась возле радужной коллекции туфель, усеянных блестками, но тут же потянула меня к следующему магазину.
– Если я посмотрю на них слишком долго, то просто вынуждена буду купить пару. Не могу устоять, как другие не могут устоять перед щенком в зоомагазине.
Ну вот, нам сюда.
Я взглянул на вывеску и прочитал знаки японской "кана".
– Вы, наверное, шутите.
Она нахмурилась:
– Нет, "Одежда для джентльменов", пожалуй, лучший магазин мужской одежды во всем Центре.
Услышав английское название магазина, я рассмеялся.
– Вы знаете, как он называется по-японски?
– Нет.
– "Дансей но ниндзен". Это значит – "полноценный мужчина". Во всех смыслах.
– Поверьте мне, – хихикнула она, – вы подходите.
Служащие магазина узнали Марит с первого взгляда и, убедившись, что я ее друг, сделались крайне предупредительными. Роджер, человек на год или два моложе меня и такого же телосложения, снял с шеи мерную ленту и принялся за работу. Делая измерения, он диктовал их двум помощникам, стоявшим за его спиной с ручками и блокнотами наготове.
– Желает ли Кейн-сан просто костюм, или речь пойдет о полной перемене облика?
Марит улыбнулась с напускной скромностью.
– Мистер Кейн желает полный гардероб. Качественный, но слегка консервативный. Ему требуется официальная одежда для завтрашнего приема, два деловых костюма и четыре смены повседневной одежды. Еще ему нужно белье, носки и полный набор бритвенных принадлежностей.
– Понятно, мисс Фиск. – Роджер выпрямился и, заставив меня развести руки в стороны, опоясал мне грудь мерной лентой. – Будем ли мы учитывать кобуру и бронежилет, или что-то одно?
– Пожалуй, только бронежилет, Роджер, – ответил я, а следующие мои слова вызвали у него улыбку. – Вся одежда консервативная, кроме того, что я надену на завтрашний прием. Я хочу произвести впечатление.
Роджер возвел глаза к небесам.
– Если вы будете в обществе мисс Фиск, вы его произведете. Тем не менее мы можем пойти вам навстречу. – Он отвернулся и принялся диктовать цифры своим ассистентам. Один из них помчался отбирать заказанные вещи, а другой продолжал тщательно записывать все, что говорил Роджер. Наконец, Роджер отобрал у помощника ручку с блокнотом и знаком отослал его.
Роджер перевернул страницу блокнота и искоса взглянул на меня. Сделал набросок, нахмурился, добавил несколько линий потолще. Потом снова взглянул на меня, внес в рисунок последние поправки и с улыбкой показал его мне.
– Вот, что вы скажете? В нем присутствуют традиционные элементы, и вместе с тем он достаточно экстравагантен, чтобы на вас обратили внимание. И еще учтите, что при таком покрое легче скрыть кобуру, если вы все же решите ее надеть.
Изучив рисунок, я улыбнулся.
– А вы успеете приготовить все это к завтрашнему вечеру?
– Срочность работы скажется только на ее цене. – Роджер приподнял левую бровь. – Скажем, мэр мог бы примириться и с прошлогодним костюмом, но его в любом случае никто не замечает.
– Вы хорошо работаете, Роджер.
– Очень любезно с вашей стороны, сэр.
Я полез в карман и вытащил десятитысячную пачку банкнот. Десяток сотенных с портретом Трумэна я оставил себе и вручил Роджеру девять тысяч.
– Давайте положим это на мой счет. Мои размеры у вас есть, и вы можете начинать работу. Вознаградите свой персонал. Мне еще придется к вам обратиться.
Засовывая в карман тысячу долларов, я повернулся к Марит:
– Если вы проголодались, можно поесть где-нибудь, а готовые вещи заберем позже.
Она покачала головой.
– Роджер, доставьте все ко мне на квартиру.
– Как вам угодно, мисс Фиск. Мистер Кейн, очень приятно было познакомиться.
– Я стал на девять кусков беднее, и мне нечего даже показать за эти деньги, – расхохотался я, когда мы вышли из магазина.
– Роджеру вы можете доверять. Что касается цены, тут он вас надует, но в остальном он честен. – Она обвела взглядом торговые ряды. – Вам нравится японская кухня?
Я пожал плечами:
– Не знаю.
– Чувствуете любовь к приключениям?
– Марит, последние тридцать шесть часов я прожил в сплошном приключении. В меня стреляли, за мной гнались, меня чуть было не анатомировали заживо. Какой ресторан и чем может меня испугать?
Не отвечая, она указала на здание в четверти мили от нас.
– "Осоми". Он вам понравится. Пойдем.
Я предложил ей руку, и мы тронулись в путь.
– Судя по поведению служащих в отеле и в магазине, у меня сложилось впечатление, Марит, что вы стоите несколько выше, чем большинство людей, с которыми я сегодня встречался. Я прав, или амнезия просочилась и в мои умозаключения?
– Боюсь, что я личность скорее пресловутая, чем знаменитая. – Она провела рукой по волосам, убирая за ухо непослушную прядь. – Было время, когда мне бы не позволили даже близко подойти к Центру – как и почти всем, кого вы сегодня видели, кроме Алехандро и, может быть, Хэла. Как н они, я выросла среди номадов…
– Номадов?
– А, это сленг бюрократов. Низкое Образование, Минимально Адекватный Доход. НОМАД – классификация, применявшаяся ооновскими бюрократами к различным группам населения в освободившейся Восточной Европе. Это было в девяностых годах. Номады – это те, кого признавали способными поддерживать минимальный уровень жизни без государственной помощи, но чьи шансы на продвижение в обществе можно было считать нулевыми. Термин просочился в народ. – Она взглянула на толпу, заполнявшую Центр. – У нас он сохранил первоначальное значение и теперь им пугают непослушных детей. С другой стороны, люди Затмения демонстративно держатся за него. Всякий раз, когда в их жизни что-то улучшается, они переходят некую грань и гордятся своей победой.
Мы вошли в ресторан и сняли обувь у входа. После того как мы надели тапочки, японка в кимоно проводила нас к низкому столику. Столики были остроумно размещены над углублениями в полу, куда люди, не привыкшие в течение всего обеда сидеть по-японски, могли спустить ноги. Я пристроил в этом углублении кейс и опустился на колени перед столиком.
Марит взглянула на меня и слегка надулась:
– Так вы и ножку мне не пожмете.
Я улыбнулся и покачал головой:
– В таком ресторане это был бы признак дурного воспитания. Вы уже большая девочка и способны немного последить за своим поведением.
– Немного – может быть. Я отложу это на потом.
Подошла официантка, и мы заказали суси. Марит попросила еще виски с лимоном, а я предпочел воздержаться от выпивки.
– Марит, вы говорили, что выросли среди номадов? – спросил я, понизив голос.
Она кивнула:
– Мои родители держали небольшой магазинчик на углу Оук и Тридцать шестой. Это довольно близко от "Лорики", и мы кое-что имели с пролов, работающих там. Я как раз заканчивала школу, когда кто-то упомянул, что "Лорика" отбирает кандидатов в свою службу безопасности. Я подала заявление, и благодаря какой-то сложной формуле набора, составленной самой Нерис, меня зачислили курсантом. Я училась и через шесть месяцев поступила на работу. Это было пять лет назад – Чему же вас обучали?
– Тренировки с оружием, рукопашный бой, антитеррористическая тактика, разгон толпы. Еще нам преподали курс хороших манер и познакомили с основными принципами работы детектива. По большей части нас учили, как оставаться незаметными, как охранять администраторов и как не пускать в цитадель тех, кому не полагается там быть.
– Интересно. – Пока она говорила, я прикидывал, что мне грозит, если я встану "Лорике" поперек дороги. – Но все-таки эта деятельность не могла вас особенно обесславить.
Она застенчиво улыбнулась, но ее голубые глаза озорно блеснули сквозь тонкую завесу черных волос.
– Нет-нет, дело не в этом. Я поработала чуть больше года, когда "Лорика" решила, что ей нужен специальный видеофильм, дабы проинструктировать администраторов, как следует вести себя в критических ситуациях. Войны уличных шаек в Затмении иногда угрожают и цитаделям, поэтому мы хотели, чтобы наши люди знали, что делать в экстренных случаях. Меня выбрали на роль сотрудницы службы безопасности.
Она замолчала, потому что официантка принесла суси и виски с лимоном. Марит разломила палочки для еды и потерла их друг о друга, чтобы убрать заусенцы. Не уверенный, что сумею ими пользоваться, я повторял за ней все движения, но, когда я попробовал взять их так же, как она, палочки сами легли в мои пальцы. Подняв с тарелки крупинку риса, я положил ее в рот.
Марит кивнула, одобряя мои способности, и продолжила:
– Прежде во мне было не очень много такого, на что стоило бы посмотреть. Моя мать принадлежала к довольно пуританской церкви, так что косметика и яркая одежда проходили по ведомству дьявола. Мне с детства внушали, что я встречу своего принца, когда он будет разгружать поддоны с пивом в отцовском магазинчике, и потому я никогда не пыталась принарядиться, чтобы кого-нибудь привлечь.
– Итак, Золушка дождалась прикосновения феи-крестной?
Она улыбнулась.
– Сказка о гадком утенке, от начала и до конца.
Когда они поработали надо мной, я не узнала себя в зеркале. Я внезапно стала красавицей. Я делала на съемочной площадке все, что мне говорили, и видеофильм стал хитом среди сотрудников "Лорики". Мне говорили, что его копии появлялись даже в прокатных лавочках в серии "Сражения – Приключения – Сделай сам". – Она помолчала. – В результате отдел маркетинга обратил на меня внимание. Меня вдруг вытряхнули из бронежилета и начали облачать в облегающие платья, чтобы я "улыбалась и указывала на продукт". Меня отловил агент, и я подписала контракт фотомодели, хотя нанимала меня исключительно "Лорика". Внезапно я оказалась в числе "номенклатуры".
– В числе деятелей. – Я намазал немного васаби на текка-маки и улыбнулся. – При таком успехе довольно странно, что вы торчите все время в Затмении.
– О, первый год был просто чудесным. Я переселила родителей в цитадель "Лорики", а себе купила собственное жилье. Я путешествовала, бывала на приемах и даже снялась в парочке эпизодов в голликрутских фильмах.
Я была на вершине счастья. Мне только-только минуло двадцать, и я была настоящим enfant terrible. – Она отпила немного зеленого чая. – Как говорится, "гордость предшествует падению".
– На самом деле "погибели предшествует гордость и падению надменность" – Притчи, глава шестнадцатая, стих восемнадцатый.
Мои слова заставили ее вскинуть голову.
– Вы поразительный человек, мистер Кейн. – Она улыбнулась. – Конечно, если у вас такое имя, можно ли удивляться, что вы цитируете Библию.
И в самом деле – человек, носящий имя первого убийцы. Каина, и винтовку убийцы наемного, цитирует Библию на память. Что это – злая ирония, или в этом есть скрытый смысл, которого я пока не заметил?
– Итак, насколько же глубоко вы пали? От enfant terrible до enfant perdu?
– Думаю, не так глубоко. Один высокопоставленный администратор из "Лорики" решил, что раз "Лорика" владеет моим контрактом, значит, она владеет и мной. А когда он попытался настаивать на своих притязаниях, то обнаружил, что в "Лорике" очень хорошо обучают сотрудников безопасности. Я испортила ему улыбку, а еще больше – самооценку. После этого жена устроила ему ад при жизни, а теща, у которой имелся внушительный пакет акций, заставила "Лорику" избавиться от меня. Сведения о скандале просочились в желтую прессу, и я красовалась на первых полосах вместе с историями о детоедах с НЛО и человеке, который переспал со своей бабушкой, чтобы подарить отцу долгожданного брата.
– Звучит ужасно.
– Какое-то время так и было. Мой агент нашел мне работу в Японии, и я прожила там около года. Когда вернулась, волны улеглись, но кое-какая рябь осталась.
Через друзей моих друзей я вышла на Рока и купила у него пистолет. Рок ввел меня в круг людей Койота, а я, в свою очередь, помогла найти Алехандро нескольких постоянных покупателей для его галереи на Седьмом уровне. Это в Меркадо.
– Мне хотелось бы как-нибудь зайти туда. – Я перегнулся через столик и ласково погладил ее по руке. – Значит, последние два года вы предоставляете Койоту доступ к обществу Городского Центра?
– Более или менее. Койот не просил меня вводить его в общество. Я встречалась с ним только дважды – если можно назвать встречей беседу с тенью внутри темного склада. По большей части я получаю указания через Джитт или по телефону, как вы сегодня. Койот описывает мне проблему в общих чертах и спрашивает, нет ли у меня на примете какого-то деятеля, способного ее разрешить.
– И склонны ли деятели решать проблемы Затмения?