Он увидел, как у нее задрожала нижняя губа и она закусила ее. Чуть погодя Эдит ответила:
- Можешь не стараться быть вежливым.
Барретт вдруг ощутил потребность закричать на нее, но сдержался.
- Тебе больше не следует пить это бренди, - сказал он. - Я проверил его, и, если не ошибаюсь, в нем содержится более пятидесяти процентов абсента.
Эдит вопросительно посмотрела на него.
- Это сексуальный возбудитель.
Она молча смотрела на него.
- Что касается остального, - услышал Барретт свои слова, - в этом доме мощная энергия. Думаю, она начинает сказываться на тебе.
"Почему я это говорю? - подумал он. - Почему оправдываю ее?"
Снова взгляд. Барретт ощутил неприятный спазм в желудке.
- И это все? - наконец проговорила Эдит.
- Все?
- Ты... решил проблему?
В ее тоне слышалось возмущение и разочарование.
Барретт напрягся.
- Я стараюсь вести себя разумно.
- Понятно, - прошептала она.
- Ты бы предпочла, чтобы я произносил напыщенные слова? Осыпал тебя оскорблениями? - Он выпрямился. - В данный момент я стараюсь отнести это на счет внешних сил.
Эдит ничего не сказала.
- Знаю, я не сумел дать тебе достаточно... физической любви, - с затруднением выговорил Барретт. - Последствия полиомиелита, но, полагаю, дело не только в этом. Возможно, влияние моей матери или моя полная поглощенность работой, моя неспособность...
- Не надо.
- Я виню в этом дом,- решительно проговорил он. - Себя и дом. - На лбу у него лоснился пот, и Барретт вытер его носовым платком. - Будь добра, позволь мне думать так. Если же тут замешаны другие факторы... мы займемся этим после. Когда покинем этот дом.
Он подождал. Эдит сумела кивнуть.
- Ты должна была рассказать мне, что случилось вчера ночью.
Она быстро взглянула на него.
- Ты чуть не зашла в пруд.
Жена посмотрела на него так, будто собиралась что-то сказать, но, когда он замолчал, передумала.
- Я не хотела тебя волновать.
- Понятно. - Он встал, снова не сдержав стона. - Думаю, мне надо дать ноге отдых, прежде чем спускаться по лестнице.
- Тебе нужно сегодня поработать?
- Нужно закончить все до завтра.
Она проводила его до постели и помогла лечь, с усилием приподняв его правую ногу. Барретт видел, что жена старается не показывать своей реакции на его распухшие лодыжки.
- Это пройдет, - сказал он.
Эдит встала у постели, озабоченно глядя на мужа, и наконец проговорила:
- Хочешь, чтобы я уехала, Лайонел?
Он помолчал, прежде чем ответить.
- Нет, если с этого момента ты не отойдешь от меня ни на шаг.
- Хорошо. - Она поколебалась, а потом порывисто села рядом. - Знаю, сейчас ты не можешь меня простить. Я и не жду этого - нет, пожалуйста, ничего не говори. Я понимаю, что совершила. И отдала бы двадцать лет жизни, чтобы этого не было.
Ее голова упала на грудь.
- Не знаю, почему я так напилась, разве что от нервов, от страха. Не знаю, зачем спустилась вниз. Я сознавала, что делаю, и тем не менее в то же время...
Она со слезами на глазах взглянула на мужа.
- Я не прошу прощения. Просто попытайся не слишком на меня сердиться. Ты мне нужен, Лайонел. Я люблю тебя. И не знаю, что со мной происходит. - Она понурилась. - Просто не знаю, что со мной.
- Дорогая моя. - Несмотря на боль, Барретт сел и обнял ее, прижавшись к ее щеке. - Все хорошо, все хорошо. Все пройдет, когда мы покинем этот дом. - Он повернулся, чтобы поцеловать ее волосы. - Я тоже люблю тебя. Впрочем, ты и так это знаешь, правда?
Эдит, рыдая, прижалась к нему. "Все будет хорошо, - говорила она себе. - Это был дом. Когда мы его покинем, все уладится".
* * *
19 ч. 31 мин.
Флоренс со стоном потянулась и, опершись локтем на край постели, встала. Сколько времени? Наклонив голову, она взяла часы и в ужасе подумала: "Так поздно!"
А он все еще здесь.
Устало вздохнув, она поплелась в ванную и плеснула в лицо холодной водой, а вытершись, посмотрелась в зеркало. Вид измученный.
Более двух часов она молилась за освобождение Дэниэла. Опустившись на колени у кровати и крепко сцепив руки, она взывала к тем душам в потустороннем мире, которые помогали ей в прошлом, просила их помочь Дэниэлу разорвать узы, удерживающие его в Адском доме.
Это ничего не дало. После долгих молитв, когда она закрыла свое восприятие, Дэниэл по-прежнему был рядом.
И ждал.
Флоренс повесила полотенце и вышла из ванной. Она направилась по коридору к лестнице. Все больше и больше ее волновало собственное усиливающееся участие в судьбе Дэниэла. "Я должна сделать больше", - подумала она. Ведь так много других душ, тоже нуждающихся в упокоении. Не может же она оставаться в Адском доме, пока не спасет и их? Без света, тепла и пищи как здесь жить? Ведь, очевидно, после воскресенья Дойч решит закрыть дом.
А как же другие, с кем она входила в контакт с понедельника? И она не сомневалась, что это лишь малая часть общего числа духов. Когда она стала спускаться по лестнице, на нее нахлынули воспоминания. "Нечто" у нее в комнате - это мог быть и не Дэниэл. Чувство боли и печали, нахлынувшее на нее, когда она выходила в понедельник из гаража. Злобное существо на лестнице в подвал, назвавшее этот дом "чертовой клоакой". Извращенное зло в парилке. Она все еще чувствовала вину за то, что не сумела предостеречь доктора Барретта. Дух Красного Облака изобразил кого-то в виде покрытого язвами пещерного человека. И что-то не дало ей войти в церковь - это мог быть и не Беласко. Фигура на сеансе, тянувшаяся к миссис Барретт. "Их так много", - подумала Флоренс, покачав головой. Несчастные души наполняют этот дом, куда ни пойдешь. Даже теперь она чувствовала, что если откроет сознание, то наткнется на многих из них. Они повсюду. В театре, в бальном зале, в обеденном зале, в большом зале - везде. Хватит ли года, чтобы войти в контакт со всеми?
Она с болью подумала о списке доктора Барретта. Аутоскопия, биологические явления... Возникновения... Гиперамнезия... Идеоплазм... Ксеноглоссия... Моторный автоматизм... В нем, наверное, больше сотни пунктов. И вряд ли они хотя бы поверхностно затрагивают сущность Адского дома. На Флоренс навалилось пугающее чувство беспомощности. Она попыталась перебороть его, но это оказалось невозможно. Одно дело - говорить о постепенном решении загадки шаг за шагом, если иметь неограниченное время, но неделя... Да нет, уже меньше. Осталось чуть меньше четырех дней.
Усилием воли Флоренс расправила плечи и выпрямилась. "Я делаю все, что в моих силах, - сказала она себе. - Большего я не могу". Если за неделю удастся дать покой лишь Дэниэлу - этого уже достаточно. Она решительно вошла в большой зал. Нужно поесть. Больше никаких сеансов. В оставшиеся дни нужно постараться хорошо питаться. Подойдя к столу, Флоренс начала наполнять себе тарелку.
Она уже хотела сесть, когда увидела его. Он сидел перед камином и глядел в затухающее пламя. И даже не обернулся к ней.
- Я вас не заметила, - сказала Флоренс и принесла ему тарелку с едой. - Можно посидеть с вами?
Он посмотрел на нее как на кого-то незнакомого. Она села в другое кресло и приступила к еде.
- Что-то не так, Бен? - спросила Флоренс, так и не дождавшись никакого признака, что он не возражает против ее компании.
- Ничего.
Поколебавшись, она продолжила:
- Что-то случилось?
Фишер не ответил.
- Раньше, когда мы разговаривали, вы казались полным надежд.
Он опять промолчал.
- Что случилось, Бен?
- Ничего.
Флоренс вздрогнула от злости, прозвучавшей в его голосе.
- Я что-то сделала не так?
Он вздохнул и ничего не сказал.
- Мне казалось, мы доверяем друг другу, Бен.
- Я не доверяю никому и ничему. А всякий, кто доверяет чему-либо в этом доме, - глупец.
- Явно что-то случилось.
- Случилось многое, - рявкнул Фишер.
- Ничего такого, с чем бы мы не могли справиться.
- Нет.- Он повернулся к ней, его темные глаза были полны злобы - и кроме того, Флоренс увидела в них страх. - Ни с чем в этом доме мы не можем справиться. Да никто даже не думает об этом.
- Неправда, Бен. Мы здорово продвинулись.
- К чему? К нашим могилам?
- Нет, - покачала головой она. - Мы многое узнали. Дэниэла, например, и поняли, как действует Беласко.
- Дэниэла,- презрительно проговорил Фишер. - Откуда вам известно, что Дэниэл существует? Барретт считает, что вы создали его из головы. Как знать, может быть, он прав?
- Бен, найденное тело, кольцо...
- Какое-то тело, какое-то кольцо, - перебил он. - Это ваши доказательства? Ваша логика, за которую положите голову на плаху?
Флоренс вновь поразила злоба в его голосе. Что с ним произошло?
- Откуда вы знаете, что не обманывали себя с первого же момента, как вошли в этот дом? - спросил он. - Откуда знаете, что Дэниэл Беласко - не игра вашего воображения? Откуда знаете, что его личность не от начала до конца ваша выдумка и его проблемы в точности те, какими вы их вообразили? Откуда вы знаете?
Он вскочил с кресла и посмотрел на нее.
- Вы правы. Я заблокировался, захлопнулся. И собираюсь пребывать в таком состоянии до окончания недели. А потом возьму свои сто тысяч долларов и больше на тысячу миль не приближусь к этому чертову дому. И вам советую.
Повернувшись на каблуках, Фишер сердито зашагал прочь.
- Бен!.. - позвала Флоренс.
Он не обернулся. Она попыталась встать, чтобы пойти за ним, но не хватило сил. Флоренс сгорбилась в кресле, глядя в сторону вестибюля. А через какое-то время отодвинула тарелку в сторону. Его слова слишком сильно подействовали на нее. Она попыталась заглушить их, но они продолжали звучать в голове. Все сомнения вернулись. Всегда она была ментальным медиумом. И с чего это вдруг стала физическим? Это непонятно, беспрецедентно.
Это может перевернуть все ее убеждения.
- Нет, - покачала она головой. Это неправда. Дэниэл существует. Она должна верить в это. Он спас ей жизнь. Он говорил с ней, просил ее о помощи.
Просил. Говорил. Спас ей жизнь.
"Откуда вы знаете, что Дэниэл Беласко - не игра вашего воображения?"
Она попыталась найти опровержение этой идее, но не могла. Все мысли были о том, что он действительно был продуктом ее воображения, что он спас ей жизнь именно так, как она бы вообразила себе. В трансе она подошла к пруду, чтобы доказать намерение Беласко убить ее, а потом очнулась, чтобы доказать существование Дэниэла и его желание спасти ее, и даже создала видение, как он стоит перед ней, загораживая путь, и видение, как скрывается Беласко.
- Нет. - Она снова покачала головой. Это неправда. Дэниэл существует. Существует.
"Ты счастлива?" - неожиданно всплыли его слова. "Да. Очень". Слова, которыми они обменялись с Дэниэлом, когда она танцевала с ним - или думала, что танцует с ним. "Ты счастлива?" "Ад. Очень. А ты счастлив?" - "Д#. Очень".
- О Боже! - прошептала Флоренс.
Эти слова она когда-то произносила в телевизионной постановке.
Ее ум отчаянно напрягался, сопротивляясь наплыву сомнений, - но теперь дамбу сопротивления прорвало, и темные воды хлынули внутрь. "Я люблю тебя".- "И я люблю тебя".
- Нет! - прошептала она, и из глаз потекли слезы.
"Ты никогда меня не оставишь? Всегда будешь со мной?" - "Да, мой любимый, всегда. Всегда".
Она увидела, как он выглядел в тот вечер в больнице, бледный, осунувшийся, с лихорадочно блестевшими глазами, в которых как будто светился отблеск надвигающейся смерти - ее любимый Дэвид. Воспоминание вызвало озноб. Он тогда шептал ей про Лору - девушку, которую любил. Он так и не испытал близости с ней, а теперь умирал, и было слишком поздно.
Он тогда до боли сжал ей руку, и его лицо казалось сморщенной серой маской, губы побелели, когда он произнес ей эти слова: "Я люблю тебя". Она прошептала в ответ: "И я люблю тебя". Сознавал ли он тогда, кто с ним в комнате? Может быть, умирая, он принял ее за Лору? "Ты никогда меня не оставишь? - прошептал он тогда. - Всегда будешь со мной?"
И она ответила: "Да, мой любимый, всегда. Всегда".
Она чуть не зарыдала от ужаса. Нет, неправда! Рыдания прорвались. Нет, правда. Она сама создала Дэниэла Беласко у себя в голове. Никакого Дэниэла Беласко не было. Были лишь воспоминания о брате и о том, как он умирал, о чувстве утраты и о несчастной любви, которую он унес в могилу.
- Нет, нет, нет, нет, нет.
Ее руки вцепились в подлокотники кресла, голова с дрожью упала на грудь, из глаз текли слезы. Она словно не могла дышать и хватала ртом воздух, как будто у нее разрывались легкие. Нет, неправда! Она не могла быть такой слепой, так заблуждаться или обманывать себя! Должен быть какой-то способ доказать это! Должен быть!
Она вздернула голову и, вскрикнув, уставилась сквозь вязкие слезы в огонь. Кто-то словно прошептал ей в ухо одно слово:
- Церковь.
На ее дрожащие губы вернулась улыбка. Флоренс вскочила и, вытирая слезы, бросилась в вестибюль. В церкви таился ответ - она всегда это знала. Теперь вдруг стало ясно, что это и есть нужный ей ответ, доказательство и подтверждение.
На этот раз она войдет.
Она старалась не бежать, но не могла сдержать себя и пронеслась через вестибюль и мимо лестницы, шурша юбками и стуча туфлями по полу. Свернув за угол, она со всех ног пустилась по боковому коридору.
Флоренс добралась до двери в церковь и уперлась в нее ладонями. Вдруг всю ее обдало холодом сопротивления, к горлу подступила тошнота. Она прижала ладони к двери и стала молиться. Теперь ничто ни в этом, ни в том мире ее не остановит.
Сила внутри церкви как будто поколебалась. Флоренс всем весом навалилась на дверь.
- Именем Отца, и Сына, и Святого Духа! - громким, чистым голосом проговорила она, и сила начала отступать и втягиваться внутрь, сжиматься. Губы Флоренс быстро шевелились в молитве: - Ты не сможешь не пустить меня, потому что со мною Бог! Теперь мы войдем, вместе! Открывай! Ты больше не можешь прогнать меня. Открывай!
И вдруг таинственная сила исчезла. Флоренс толкнула дверь, вошла и зажгла свет. Прислонившись спиной к двери, она закрыла глаза и проговорила:
- Благодарю тебя, Господи, что дал мне силы.
Потом открыла глаза и огляделась. Тусклое освещение от фонарей на стенах еле разгоняло мрак. Она стояла в тени, только на лицо падал свет. Тишина казалась густой, и Флоренс чувствовала, как безмолвие давит на барабанные перепонки.
Резко двинувшись вперед, она прошла по центральному проходу, отводя взгляд от распятия над алтарем. Так было правильно - она безошибочно это чувствовала. Невидимые нити тянули ее.
Флоренс дошла до подножия алтаря и взглянула на него. На нем лежала массивная церковная книга с металлическими застежками. "Библия в этом отвратительном месте", - с содроганием подумала Флоренс. Ее взгляд скользнул по стене. Что-то с неодолимой силой тянуло ее, будто невидимыми нитями, к... к чему? К стене? К алтарю? Конечно, не к распятию. Флоренс чувствовала, как ее тянет вперед, вперед...
Она чуть не вскрикнула и замерла, когда обложка церковной книги с силой распахнулась. Флоренс посмотрела на нее, и страницы начали переворачиваться с такой быстротой, что замелькали перед глазами. В висках стучало. И вдруг движение замерло, и, наклонившись, она взглянула на раскрытую страницу.
- Да! - радостно прошептала Флоренс. - О да!
Там виднелся заголовок: "РОЖДЕНИЯ", - а под ним единственная выцветшая запись: "Дэниэл Майрон Беласко, родился в 2 ч. 00 мин. 4 ноября 1903 года".
* * *
21 ч. 07 мин.
- Наверняка чем-то я могу помочь, - сказала она.
Барретт отвернулся от аппарата, где копался в путанице проводов и транзисторов, то и дело сверяясь со схемой.
Эдит в беспокойном молчании наблюдала за ним уже двадцать минут, отметив его утомленный вид. В конце концов ей пришлось это сказать.
- Прости, ничем, - ответил он. - Это все слишком сложно. Если что-то понадобится, будет в десять раз дольше объяснять тебе, чем сделать самому.
- Понимаю, и все же... - Эдит беспокойно замолкла. - Сколько еще это продлится?
- Трудно сказать. Мне нужно убедиться, что все сделано в соответствии со спецификацией. Иначе будут сбои, и все мои труды пропадут даром. Я не могу этого допустить. - Он попытался улыбнуться, но улыбка больше напомнила гримасу боли. - Постараюсь закончить как можно скорее.
Эдит неуверенно кивнула и посмотрела на лежащие на столе часы Лайонела. Он работал уже больше часа и не закончил проверку даже первого узла А реверсор был огромным. В таком темпе проверка может занять всю ночь, и у него просто не хватит сил для этого. Она бы позвонила доктору Вагману, если бы видела в этом какую-то пользу, но Эдит знала, что теперь Лайонел не остановится, пока не свалится замертво.
Когда она смотрела, как он работает, у нее возникало чувство, что в животе давит вниз какая-то холодная тяжесть. В муже уже не было той уверенности, как раньше. Он пытался скрывать это от нее, но она видела, что после случая в парилке его убежденность сильно поколебалась. И сама она чувствовала свою ранимость после того, что совершила.
Несмотря на внешнюю уверенность, Лайонел, видимо, ощущал то же.
- И что твой аппарат сделает? - спросила Эдит.
Он оглянулся через плечо.
- Я бы предпочел не объяснять это сейчас, дорогая.
Это довольно сложно.
- Разве нельзя сказать хоть что-нибудь?
- Ну, вкратце, я собираюсь протянуть отвод для всей темной энергии в этом доме. - Барретт сухо кашлянул и обернулся, чтобы выпить воды. - Подробнее объясню завтра. - Он наполнил стакан. - Достаточно сказать, что любую форму энергии можно рассеять - что я и собираюсь сделать.
Эдит заметила, что водой он запил пилюлю кодеина, после чего неровно вздохнул и улыбнулся.
- Понимаю, в данный момент такое объяснение не может тебя удовлетворить, но ты сама увидишь. - Он поставил стакан. - Завтра к этому времени Адский дом будет очищен, лишен энергии, так сказать, обесточен.
Они резко обернулись, услышав приглушенные аплодисменты. Под аркой стоял Фишер с бутылкой под мышкой и смотрел на них.
- Браво, - сказал он.
Эдит отвернулась, густо покраснев.
- Вы выпили, мистер Фишер? - спросил Барретт.
- Выпил и выпью еще, - ответил тот. - Не так, чтобы потерять контроль над собой, - отсек он замечания Барретта, - а в самый раз, чтобы притупить чувства. Ничто в этом доме не проделает во мне еще одну брешь. У меня это уже было. У меня это уже было.
- Мне очень жаль, - чуть помолчав, сказал Барретт. Он некоторым образом чувствовал ответственность за мрачное состояние Фишера.