* * *
12 ч. 19 мин.
Они снова пересекли вестибюль, каждый со свечой в подсвечнике. От колеблющегося при движении света их тени колыхались на стенах и потолке.
- Вон там должен быть большой зал, - сказал Барретт.
Они прошли под глубокую шестифутовую арку и остановились. Эдит и Флоренс почти одновременно вскрикнули, а Барретт, подняв свечу, чтобы было лучше видно, тихо присвистнул.
Зал длиной в девяносто пять и шириной в сорок семь футов занимал два этажа, и его стены на восьмифутовую высоту покрывали каштановые панели, а выше виднелись грубо обтесанные камни. В дальнем конце помещения возвышался огромный камин, облицованный резным камнем.
Вся мебель была древней, не считая разбросанных стульев и диванов, обитых по моде двадцатых годов. Там и сям на пьедесталах виднелись мраморные статуи. В дальнем углу стоял большой концертный рояль, а в центре зала - круглый стол диаметром более двадцати футов и вокруг него шестнадцать стульев с высокими спинками; над столом висела большая люстра. "Неплохое место, чтобы установить оборудование", - подумал Барретт. В зале, очевидно, к их приезду сделали уборку.
- Пойдемте поскорее, - сказал Барретт, опуская свечу.
Они покинули большой зал, еще раз прошли через вестибюль под нависающей лестницей и свернули направо, в другой коридор. Через несколько ярдов слева обнаружился ряд дверей из орехового дерева. Барретт толкнул одну и заглянул внутрь.
- Театр, - сообщил он.
Морщась от неприятного запаха, они вошли. Театр был рассчитан на сто человек, его стены покрывала старинная красная парча, а наклонный пол с тремя проходами - толстый ковер, тоже красного цвета. На сцене по бокам от экрана возвышались позолоченные колонны в ренессансном стиле, а вдоль стен - серебряные канделябры, в которых была скрыта электропроводка. Изготовленные на заказ кресла полыхали бархатом винного цвета.
- Этот Беласко был так богат? - спросила Эдит.
- Полагаю, перед тем как он умер, его состояние насчитывало свыше семи миллионов долларов, - ответил Барретт.
- Умер? - эхом отозвался Фишер.
Он придерживал одну из дверей, чтобы не закрылась.
- Если вы хотите что-то сообщить нам... - сказал Барретт, выходя в коридор.
- Что я могу сообщить? Этот дом пытался меня убить, и ему это почти удалось.
Барретт как будто что-то собрался сказать, но потом передумал и посмотрел вдоль коридора.
- Думаю, эта лестница ведет к бассейну и парилке, - сказал он. - Но пока нет электричества, идти туда не имеет смысла.
Он захромал по коридору и открыл тяжелую деревянную дверь.
- А это что? - спросила Эдит.
- Похоже на домашнюю церковь.
- Церковь? - Флоренс побледнела. Приближаясь к двери, она издала испуганный горловой звук, и Эдит с тревогой посмотрела на нее.
- Мисс Таннер? - окликнул ее Барретт.
Флоренс не ответила. Уже подойдя к двери, она вдруг отшатнулась.
- Лучше не надо, - посоветовал Фишер, но Флоренс покачала головой.
- Я должна.
Она попыталась войти, но со слабым непроизвольным вскриком опять отшатнулась. Эдит вздрогнула.
- Что там?
Флоренс была не в силах ответить. Она с шумом дышала и только трясла головой. Барретт положил руку на локоть Эдит. Взглянув на мужа, она увидела, как он проговорил одними губами:
- Все в порядке.
- Я должна войти, - словно бы извиняясь, повторила Флоренс. - Пусть не сейчас. - Она глотнула. - Эта атмосфера просто непереносима для меня.
- Мы на минутку, - сказал ей Барретт.
Она кивнула и отвернулась.
Войдя в церковь, Эдит собралась с духом, ожидая какого-то потрясения, но, ничего не ощутив, в замешательстве повернулась к Лайонелу и хотела было что-то сказать, потом решила подождать, пока они отойдут от Фишера.
- Почему она не смогла войти? - прошептала она.
- Ее система настроена на психическую энергию, - объяснил Барретт. - Очевидно, здесь очень сильные поля.
- Почему именно здесь?
- Возможно, дело в контрасте. Церковь в аду - что-то вроде этого.
Эдит кивнула и оглянулась на Фишера.
- А его почему это не беспокоит?
- Возможно, он лучше умеет защищаться.
Эдит снова кивнула и остановилась, ожидая, пока Лайонел закончит оглядывать помещение церкви с низким потолком. Здесь было пятьдесят скамеек для посетителей, перед ними стоял алтарь, а над ним, поблескивая в свете свечей, виднелась фигура распятого Иисуса в человеческий рост.
- Это лишь похоже на храм, - проговорила Эдит и в шоке отшатнулась, увидев, что фигура Иисуса голая и между ног у нее торчит кверху огромный фаллос.
Глядя на непристойное распятие, она не удержалась от возгласа отвращения. Воздух вокруг словно сгустился и свернулся клубком у нее в горле.
Только теперь Эдит заметила, что стены церкви покрыты порнографическими фресками. Глаз выхватил справа одну, изображавшую массовую оргию с полуодетыми монахинями и священнослужителями, их безумные лица искажала маниакальная похоть.
- Опошление святого, - сказал Барретт. - Древняя болезнь.
- Он действительно был больной, - прошептала Эдит.
- Да.
Барретт взял ее под руку, и, пока он вел ее по проходу, Эдит увидела, что Фишер уже ушел. Они нашли его в коридоре.
- Она ушла,- сказал он.
* * *
Эдит уставилась на него.
- Как она могла... - Она прервалась, озираясь.
- Уверен, ничего страшного, - успокаивающим тоном произнес Барретт.
- Вы уверены? - со злобой проговорил Фишер.
- Я уверен, что с ней все в порядке, - твердо сказал Барретт. - Мисс Таннер! - позвал он. - Пошли, дорогая. - Он двинулся по коридору. - Мисс Таннер!
Фишер молча следовал за ним.
- Лайонел, с чего бы ей...
- Не будем делать скоропалительных заключений, - прервал ее Барретт и позвал снова:
- Мисс Таннер!
- Я здесь!
Барретт улыбнулся Эдит и взглянул на Фишера. Напряжение на лице у того не исчезло.
Флоренс стояла в дальнем конце зала. Они поспешили к ней, и их шаги не в такт застучали по полу.
- Вы не должны были так поступать, мисс Таннер, - сказал Барретт. - Все встревожились из-за вас.
- Простите, - ответила Флоренс, но это было лишь формальное извинение. - Я услышала здесь чей-то голос.
Эдит вздрогнула.
Флоренс указала на испанский комод рядом с собой, в ореховое дерево был встроен граммофон. Нагнувшись к его диску, она сняла пластинку и показала им.
- Вот в чем дело.
- Но как он мог работать без электричества? - не поняла Эдит.
- Ты забыла: они пользовались заводными граммофонами.
Барретт поставил подсвечник на комод и взял у Флоренс пластинку.
- Самодельная, - сказал он.
- Беласко.
Барретт заинтригованно посмотрел на нее.
- Это был его голос?
Она кивнула, и он отвернулся, чтобы снова поставить пластинку. Флоренс посмотрела на Фишера, державшегося в нескольких ярдах поодаль и глядевшего на граммофон.
Барретт покрутил ручку, заводя пружину, тронул пальцем конец стальной иглы и поставил ее на край диска. Из раструба послышался треск, а потом голос.
- Добро пожаловать в мой дом, - сказал Эмерик Беласко. - Я счастлив, что вы смогли прийти.
Эдит прижала к груди руки; ее сотрясала дрожь.
- Уверен, за время вашего пребывания здесь вы многое узнаете.
Голос Беласко был тихим и мягким и тем не менее внушал ужас - голос тщательно контролирующего себя сумасшедшего.
- Печально, что я не могу быть с вами, - продолжал он, - но мне пришлось уйти до вашего прихода.
"Ублюдок", - подумал Фишер.
- Однако не тревожьтесь о моем физическом отсутствии. Считайте меня невидимым хозяином и верьте, что в течение вашего пребывания здесь душой я буду с вами.
Эдит отбивала зубами дробь. Этот голос.
- Я обеспечил все, что вам понадобится, - продолжал голос Беласко. - И ничего не упустил. Ходите куда хотите, делайте что хотите - это основополагающий закон моего дома. Чувствуйте себя свободными в любых действиях. Здесь нет никакой ответственности, никаких правил. Единственным правилом должно быть: "Каждый делает что хочет". И пусть каждый найдет ответ, которого ищет. Он здесь, уверяю вас. - Возникла пауза. - А теперь... auf Wiedersehen.
Игла на пластинке неприятно заскрипела. Барретт снял звукосниматель и выключил граммофон. В большом зале стало бесконечно тихо.
- Auf Wiedersehen,- повторила Флоренс. - До встречи.
- Лайонел...
- Запись не предназначалась для нас, - сказал он.
- Но...
- Это было записано добрых полвека назад. Посмотри на пластинку. - Барретт снял ее. - Это просто совпадение, что слова применимы к нам.
- В таком случае, что заставило граммофон звучать? - спросила Флоренс.
- Это другой вопрос, - ответил Барретт. - Сейчас мы обсуждаем запись. - Он посмотрел на Фишера. - В сороковом году он играл сам по себе? В отчетах ничего об этом не говорится.
Фишер покачал головой.
- Вам что-нибудь известно об этой записи?
Казалось, Фишер не собирается отвечать, но потом он проговорил:
- Бывало, приходили гости и обнаруживали, что его нет. И тогда для них проигрывалась эта запись. - Он помолчал. - Беласко устраивал такие шутки. Пока гости были в доме, он тайно следил за ними.
Барретт кивнул.
- Значит, опять же, он мог быть невидимым, - продолжал Фишер. - Он заявлял о такой своей способности. Говорил, что может приковать внимание группы людей к какому-либо предмету и двигаться меж ними незамеченным.
- Сомневаюсь, - заметил Барретт.
- Вот как? - Со странной улыбкой Фишер посмотрел на граммофон. - Несколько мгновений назад все наше внимание было приковано к нему. Откуда вы знаете, что он не проскользнул мимо, пока мы слушали?
* * *
12 ч. 46 мин.
Они поднимались по лестнице, когда ощутили ледяное дуновение, отчего язычки пламени на свечах задрожали. У Эдит свеча вообще погасла.
- Что это было? - прошептала она.
- Ветерок, - тут же ответил Барретт и наклонил свою свечу, чтобы зажечь фитиль на потухшей. - Обсудим это позже.
Эдит глотнула и взглянула на Флоренс. Барретт взял ее под руку, и они продолжили подниматься по лестнице.
- В течение недели будет много подобного, - сказал он. - Ты привыкнешь.
Эдит больше ничего не сказала. Под руку с Лайонелом она продолжала подниматься по лестнице, а Флоренс с Фишером переглянулись.
Они поднялись на второй этаж и, свернув направо, вышли на лоджию. Справа от них тянулась балюстрада. Слева, вдоль обшитой панелями стены, через равные промежутки виднелись двери в жилые комнаты. Барретт подошел к первой, заглянул и обернулся к Флоренс.
- Эта вам нравится?
Та шагнула в дверной проем и чуть погодя вернулась.
- Не так уж плохо. - Она улыбнулась Эдит. - Здесь будет удобнее отдыхать вам.
Барретт хотел прокомментировать ее слова, но смягчился.
- Прекрасно, - сказал он и жестом пригласил Эдит войти, а сам вошел следом и закрыл за собой дверь.
Эдит смотрела, как он, хромая, передвигается по спальне. Слева она увидела резные ореховые кровати в ренессансном стиле, между ними стоял столик с лампой, а на нем телефон во французском стиле. Посредине противоположной стены располагался камин, а перед ним стояло ореховое кресло-качалка. Тиковый пол почти целиком был закрыт синим персидским ковром тридцать на тридцать футов, в центре помещения располагался П-образный стол с обтянутым красной кожей креслом по соседству.
Барретт заглянул в ванную и обернулся к Эдит.
- Насчет ветерка, - сказал он. - Я не хотел вовлекать в разговор мисс Таннер - вот почему я замял это.
- Но это действительно было, верно?
- Конечно, - с улыбкой ответил он. - Проявление простой кинетики: неуправляемой, неразумной. Что бы ни думала мисс Таннер. Мне следовало упомянуть об этом до нашего отъезда.
- Упомянуть о чем?
- Что тебе надо привыкнуть к тому, что она будет говорить всю эту неделю. Она, как тебе известно, спирит. Бессмертие души и общение с так называемым бестелесным лежит в основании ее верований, которые я и хочу опровергнуть. А пока, - он улыбнулся, - приготовься выслушивать изложение ее взглядов. Не могу же я постоянно просить бедную женщину помолчать.
* * *
У правой стены размещались две кровати с причудливо вырезанными спинками, а между ними - большой комод с ящиками. На потолке над комодом висела большая серебряная итальянская лампа.
Прямо перед Флоренс у замурованного окна стоял испанский стол с таким же стулом. На столе - китайская лампа и телефон во французском стиле. Флоренс подошла и сняла трубку. Никакого гудка. "А чего я ожидала?" - удивленно подумала она. В любом случае им, несомненно, пользовались лишь для звонков внутри дома.
Она обернулась и оглядела комнату. Что-то в ней было. Но что? Индивидуальность? Остатки эмоций? Флоренс закрыла глаза и подождала. Несомненно, в воздухе что-то витало. Она ощущала, как что-то перемещается и вибрирует, наплывает на нее, а потом отступает, словно какой-то невидимый боязливый зверь.
Через несколько минут она открыла глаза. "Оно придет", - возникла мысль. Флоренс прошла к ванной и покосилась на белые кафельные стены, отражавшие огонек свечи. Поставив подсвечник на раковину, она открыла кран с горячей водой. Какое-то время ничего не происходило, а потом в раковину с шумом хлынула ржавая вода. Флоренс дождалась, пока вода немного стекла и стала чище, а потом подставила руки и вскрикнула от ледяного холода "Надеюсь, водогрей не сломался, как генератор", - подумала она и, нагнувшись, плеснула холодной водой себе в лицо.
"Мне следовало зайти в церковь, - промелькнуло в голове, - не надо было отступать перед первым же вызовом". Флоренс вздрогнула, вспомнив страшное головокружение, охватившее ее перед входом. Жуткое место. Но нужно было просто преодолеть себя и подойти, вот и все. Однако от такого усилия она могла упасть в обморок. "В ближайшее время войду", - пообещала себе Флоренс Бог даст сил, когда придет время.
* * *
Его комната была меньше, чем у других. Здесь стояла лишь одна кровать с балдахином. Фишер сел на пол рядом и стал рассматривать затейливый узор на ковре. Он ощущал дом вокруг себя как некое огромное существо. "Дом знает, что я здесь, - подумал он, - и Беласко знает, все они знают, что я здесь. Я - единственный их промах". Они наблюдали за ним, ожидая, что он предпримет.
Но он не собирался раньше времени что-либо предпринимать, это точно. Он не собирался ничего делать, пока не прощупает как следует это место.
* * *
14 ч. 21 мин.
Фишер со своим фонариком вошел в большой зал. Он переоделся в черный свитер с высоким воротником, черные вельветовые брюки и поношенные белые кроссовки и неслышными шагами подошел к огромному круглому столу, где сидел Барретт, а рядом стояла Эдит. Они открывали деревянные ящики и выгружали оборудование. В камине горел огонь.
Эдит вздрогнула, когда Фишер возник из полумрака.
- Помочь? - спросил он.
- Нет, все в порядке, - с улыбкой ответил Барретт. - Однако спасибо за предложение.
Фишер уселся на один из стульев. Его глаза не отрывались от высокого бородатого Барретта, пока тот вынимал из защитной стружки приборы, тщательно вытирал их тряпкой и выкладывал на стол. "Волнуется за свое оборудование", - подумал Фишер. Он достал из кармана пачку сигарет и закурил, глядя на прыгающую по стене тень Эдит, которая взяла другой ящик и подтащила к столу.
- По-прежнему преподаете физику? - поинтересовался Фишер.
- Насколько позволяет здоровье. - Барретт поколебался, но продолжил: - Когда мне было двенадцать, я перенес полиомиелит, и с тех пор у меня частично парализована нога.
Фишер молча смотрел на него. Барретт достал из ящика еще один прибор, вытер его и, положив на стол, взглянул на Фишера.
- Но это не повлияет на наш проект.
Тот кивнул.
- Вы назвали пруд ублюдочной Топью, - сказал Барретт, возвращаясь к своей работе. - Почему?
- Некоторые женщины, приходившие в гости к Беласко, забеременели, пока были здесь.
- И они в самом деле... - Он не договорил и посмотрел на Фишера.
- Тринадцать раз.
- Это отвратительно, - вырвалось у Эдит.
Фишер выдохнул дым.
- Здесь случалось много отвратительных вещей.
Барретт осмотрел выложенные на стол приборы: астатический гальванометр, зеркальный гальванометр, квадрантный электрометр, весы Крукса, фотоаппарат, сетчатый барабан, поглотитель дыма, манометр, платформу для взвешивания грузов, магнитофон. Осталось распаковать контактные часы, электроскоп, фонари (обычные и инфракрасные), максимальный и минимальный термометры, гигроскоп, стенометр, фосфоресцирующий сульфидный экран, электропечь, ящик с сосудами и пробирками, материалы для литья и кабинетное оборудование. "И самый важный прибор", - с удовлетворением подумал Барретт.
Он распаковывал стойку с красными, желтыми и белыми фонарями, когда Фишер спросил:
- Как вы собираетесь использовать все это, когда в доме нет электричества?
- Завтра будет, - ответил Барретт. - Я звонил в Карибу-Фолс. Кстати, телефон у входной двери. Утром установят новый генератор.
- Думаете, он будет работать?
Барретт подавил улыбку.
- Будет.
Фишер промолчал. На другом конце зала в камине треснуло полено, отчего Эдит, направлявшаяся к следующему ящику, вздрогнула.
- Не бери этот, он слишком тяжелый, - сказал ей Барретт.
- Я помогу. - Фишер встал со стула, подошел к Эдит и, наклонившись, поднял ящик. - Там что, наковальня? - спросил он, поставив тяжесть на стол.
Снимая верхние доски, Барретт заметил его любопытный взгляд.
- Помогите, пожалуйста, - попросил он, и Фишер вытащил громоздкий металлический прибор и поставил его на стол.
Это был покрашенный темно-синей краской куб с простым циферблатом на передней панели, пронумерованным от 0 до 900; тонкая красная стрелка указывала на ноль. На верхней крышке были по трафарету нанесены черные буквы: БАРРЕТТ - ЭМР.
- Что за ЭМР? - спросил Фишер.
- Объясню позже, - ответил Барретт.
- Это ваш аппарат?
Барретт покачал головой.
- Он еще не готов.
Услышав стук каблуков, они обернулись к арке. Со свечой в подсвечнике к ним шла Флоренс. Она переоделась в толстый зеленый джемпер на застежке, толстую твидовую юбку и надела туфли на низком каблуке.
- Привет! - весело сказала она и, увидев на столе строй приборов, улыбнулась. - Не хотите пройтись со мной? - спросила она Фишера.
- Почему бы и нет?
Когда они ушли, Эдит увидела на столе отпечатанный список и взяла его. Заголовок гласил: "Замеченные в доме Беласко парапсихические явления".