* * *
7 ч. 33 мин.
Флоренс тихонько постучала в дверь комнаты Фишера. Не услышав ответа, она постучала снова.
- Бен!
Он сидел на кровати с закрытыми глазами, прислонившись головой к стене. На столе справа от него оплыла свеча. Флоренс двинулась через комнату, загородив ладонью пламя своей свечи. "Бедняга", - подумала она, остановившись у кровати. Лицо его осунулось и побледнело. Флоренс подумала, что он, наверное, почти не спал в эту ночь. Бенджамин Франклин Фишер - величайший американский медиум столетия. Его пребывание в доме профессора Гэлбрета в Марксовском колледже явилось самым невероятным проявлением парапсихических способностей со времен расцвета Хоума и Палладино. Она с жалостью покачала головой. Теперь это эмоциональный калека, бывший Самсон, сам лишивший себя силы.
Флоренс вернулась в коридор и, как можно тише закрыв за собой дверь, посмотрела на дверь комнаты Беласко. Вчера они с Фишером ходили туда, но атмосфера там была на удивление спокойной, совсем не такой, как она ожидала.
Она пересекла коридор и снова вошла туда. Это были единственные двухкомнатные апартаменты в доме, гостиная и ванная располагались внизу, а к спальне на антресолях вела изогнутая лестница. Флоренс направилась туда и стала подниматься по ступеням.
Кровать была сделана еще в шестнадцатом веке, во французском стиле, с замысловатыми резными колоннами, толстыми, как телеграфные столбы, и вырезанными на спинке в изголовье инициалами "Э. Б.". Сев на нее, Флоренс закрыла глаза и отдалась впечатлениям, желая убедиться, что это не Беласко был ночью у нее в комнате. Она открыла свое сознание насколько возможно, не позволяя себе, однако, войти в транс.
И в голове начали тесниться образы. Ночь, комната, горят лампы. Кто-то лежит на кровати. Какая-то фигура усмехается. Календарь за 1921 год. Человек в черном. Чувствуется резкий запах ладана. На кровати мужчина и женщина. Картина. Слышны ругательства. У стены валяется бутылка из-под вина. Женщина с рыданиями бросается через перила балкона. В тиковый паркет впитывается кровь. Фотография. Детская кроватка. Нью-Йорк. Календарь за 1903 год. Беременная женщина.
Рождение ребенка. Мальчик.
Флоренс открыла глаза. "Да, - кивнула она. - Да".
Она спустилась по лестнице и вышла из комнаты, а через минуту уже входила в обеденный зал, где завтракали Барретт с женой.
- Вы уже встали? Хорошо, - сказал Барретт. - Завтрак только что принесли.
Флоренс села за стол и взяла себе маленькую порцию омлета и кусочек тоста; днем ей не удастся устроить сеанс, так как надо дождаться, пока установят кабинет. Она обменялась несколькими ремарками с миссис Барретт, ответила на вопросы самого Барретта, сказав, что, по ее ощущению, лучше дать Фишеру поспать и не будить его, а потом наконец проговорила:
- Кажется, я отчасти получила ответ, кто вселился в этот дом.
- Да ну?
Барретт посмотрел на нее с интересом, явно скорее вежливым, чем искренним.
- Тот голос, что предостерегал нас. Тот стук по столу. Личность, что ночью явилась мне в комнате. Молодой человек.
- И кто же это? - спросил Барретт.
- Сын Беласко.
Они молча посмотрели на нее.
- Помните, мистер Фишер говорил о нем.
- Но разве он не сказал, что сам не уверен, был у Беласко сын или нет?
Флоренс кивнула.
- Но он был. И теперь он здесь, мучается и страдает. Должно быть, он стал духом в ранние годы - мне ощущается, чуть за двадцать. Он очень молод и очень напуган - а поскольку напутан, то очень зол и враждебен. Я верю, что, если мы убедим его войти с нами в контакт, часть темных сил исчезнет.
Барретт кивнул. "Не верю ни слову", - подумал он и сказал:
- Это очень интересно.
"Я знаю, что он мне не верит, - подумала Флоренс, - но все равно лучше сказать ему, что я думаю".
Она уже хотела сменить тему, когда послышался громкий стук в дверь. Пившая кофе Эдит вздрогнула и облилась. Барретт улыбнулся ей.
- Наверное, привезли генератор. И надеюсь, плотника тоже.
Он встал, взял трость и подсвечник и двинулся к большому залу, потом остановился и оглянулся на Эдит.
- Полагаю, нет никакой опасности в том, чтобы оставить вас на время одних, пока я открою дверь, - помолчав, проговорил он.
Проковыляв через большой зал и вестибюль, Барретт открыл входную дверь и увидел на крыльце представителя Дойча с поднятым воротником и зонтиком в руке. Оказалось, что на улице дождь.
- Я доставил вам генератор и плотника, - сказал пришедший.
Барретт кивнул.
- А кошку?
- И кошку.
Барретт удовлетворенно улыбнулся. Тетерь можно начинать.
* * *
13 ч. 17 мин.
Зажегся свет, и все четверо в унисон издали радостный возглас.
- Будь я проклят, - сказал Фишер, и все не удержались от улыбки.
- Никогда не думала, что электрические лампы могут быть такими красивыми, - призналась Эдит.
Залитый светом, большой зал совершенно преобразился. Теперь его размеры казались не зловещими, а царственными. Больше не маячили черные тени, и он представлялся огромным музейным залом, а не населенной призраками пещерой. Эдит взглянула на Фишера. Он был очевидно обрадован: его осанка изменилась, настороженность в глазах исчезла. Она посмотрела на Флоренс, сидевшую с кошкой на коленях, и с улыбкой подумала: "Горит свет. Мирно сидит кошка. Теперь это совсем не похоже на дом с привидениями".
Вдруг лампы замерцали и погасли, и, хотя они тут же зажглись вновь, Эдит обмерла. "Только не это", - прошептала она.
- Спокойно, - проговорил Барретт. - С этим разберутся.
Через минуту лампы горели ровно и ярко. Когда ничего не изменилось и еще через минуту, он улыбнулся.
- Ну вот, видишь?
Эдит кивнула. Но облегчение не вернулось. После успокоения в нее снова вкрался страх, что вот-вот все снова может погрузиться в темноту.
Флоренс посмотрела на Фишера и, поймав его взгляд, улыбнулась. Он не улыбнулся в ответ. "Идиоты, - думал он. - Загорелось несколько лампочек, и все решили, что опасность миновала".
* * *
13 ч. 58 мин.
Кабинет соорудили в самом северном конце большого зала. В углу между стен там установили восьмифутовую круглую деревянную перекладину и на нее на кольцах повесили тяжелые шторы, так что образовалось треугольное отгороженное помещение в семь футов высотой, а внутрь поставили деревянное кресло с высокой спинкой.
Барретт раздвинул шторы, оставив посредине промежуток, чтобы поставить маленький деревянный столик, который попросил принести Фишера. Пододвинув столик ко входу, он положил на него тамбурин, маленькую гитару, колокольчик и кусок веревки и несколько мгновений оценивающе осматривал кабинет, а потом повернулся к остальным.
Все наблюдали, как Барретт роется в деревянном сундуке, откуда раньше достал веревку, колокольчик, гитару и тамбурин. Теперь он вынул пару черных колготок и черную блузу с длинными рукавами и протянул их Флоренс.
- Надеюсь, вам будет впору.
Флоренс уставилась на него.
- Вы не возражаете? - спросил Барретт.
- М-м-м...
- Вы же знаете, это стандартная процедура.
- Да, но... - Она поколебалась. - Как предосторожность против мошенничества.
- Главным образом.
Флоренс смущенно улыбнулась.
- Вы, конечно, не думаете, что я жульнически изменила тип своей способности медиума, о котором сама не знала до прошлой ночи.
- Я не имел этого в виду, мисс Таннер. Просто я должен соблюдать стандарт. Если я не буду соблюдать стандарт, результаты сеанса будут научно неприемлемы.
- Что ж, ладно, - в конце концов вздохнула она, взяла колготки и блузу, огляделась и вошла в кабинет, чтобы переодеться.
Барретт обернулся к Эдит.
- Ты не проверишь ее, дорогая?
Нагнувшись к ящику, он достал катушку черных ниток с иголкой и протянул ей.
Эдит в замешательстве двинулась к кабинету. Ей всегда была противна эта процедура, хотя она никогда не показывала этого Лайонелу. Остановившись рядом с кабинетом, Эдит кашлянула.
- Можно войти?
Возникла короткая пауза, прежде чем Флоренс ответила:
- Да.
Эдит проскользнула между штор и вошла в кабинет.
Флоренс сняла юбку и джемпер и наклонилась, снимая нижнюю юбку. Выпрямившись, она повесила ее на спинку кресла. Когда она стала расстегивать лифчик, Эдит подошла к ней.
- Извините, - прошептала она. - Понимаю, это...
- Не смущайтесь, - сказала Флоренс. - Ваш муж совершенно прав. Это стандартная процедура.
Эдит кивнула, не отрывая глаз от лица Флоренс. Та повесила лифчик на спинку кресла, а когда наклонилась, чтобы снять трусы, Эдит опустила глаза. Ее удивила полнота груди медиума, и она быстро отвела взгляд.
- Порядок, - сказала Флоренс, выпрямившись.
Эдит увидела, как на руках у нее появляется гусиная кожа.
- Мы быстро, чтобы вы могли снова одеться, - сказала она. - Ваш рот?
Флоренс открыла рот, и Эдит заглянула. Она чувствовала себя смешной.
- Ну, если у вас нет пустого зуба или чего-нибудь в этом роде...
Флоренс закрыла рот и улыбнулась.
- Это все техническая сторона дела. Ваш муж знает, что я ничего не скрываю.
Эдит кивнула.
- Ваши волосы?
Флоренс подняла руки, чтобы вынуть из волос шпильки. От этого движения ее груди дернулись, и затвердевшие сосцы коснулись свитера Эдит. Та отшатнулась, глядя на распущенные рыжие волосы, которые волной упали вниз и рассыпались по кремовым плечам Флоренс. Никогда еще она не осматривала такую красивую женщину.
- Готово, - сказала Флоренс.
Эдит пальцами проверила ее волосы. На ощупь они были мягкие и шелковистые, и на нее нахлынул исходящий от них аромат духов. "Баленсиага", - подумала Эдит и поглубже втянула в себя воздух. Она чувствовала, как груди Флоренс прижались к ее груди, и хотела отступить назад, но не могла. Она посмотрела в зеленые глаза медиума и тут же быстро опустила взгляд. Повернув голову Флоренс, Эдит заглянула ей в ухо. "В нос смотреть не буду", - подумала она и сказала:
- Под мышками?
Флоренс подняла руки, и ее груди снова подались вперед. Эдит отступила и, осмотрев выбритые подмышки, кивнула. Флоренс опустила руки, и Эдит ощутила сердцебиение. В кабинете было слишком тесно. Она с несчастным видом посмотрела на Флоренс. Казалось, для обеих остановилось время. Потом она заметила, что Флоренс смотрит вниз, и тоже опустила глаза. Увидев, что та ладонями подняла груди, Эдит вздрогнула. "Это смешно, - подумала она и кивнула, разрешая убрать руки. - Достаточно. Я просто скажу, что проделала и все остальное. Ясно, она не собирается мошенничать".
Флоренс села на кресло и, поежившись от холода, посмотрела на Эдит. "Я просто скажу, что проделала и остальное", - подумала та.
Наклонившись вперед, Флоренс раздвинула ноги.
Эдит сверху смотрела на тело медиума: на колыхание тяжелой, округлой груди, выпуклость живота, молочно-белые бедра и раздвоенный пучок лоснящихся волос между ними, и не могла оторваться. В животе возник тянущий жар.
Она так резко отвернулась, что ощутила боль в шее.
- В чем дело? - спросила Флоренс.
Эдит глотнула, взглянув вверх за деревянную перекладину. Там был лишь потолок. Она снова посмотрела на Флоренс.
- Что там? - спросила медиум.
Эдит покачала головой.
- Думаю, мы можем позволить себе... - Она прервалась и сделала дрожащей рукой неопределенный жест, а потом повернулась и выскочила из кабинета.
Кивнув Лайонелу, Эдит поспешила к камину. Она не сомневалась, что все заметили ее смущение, но надеялась, что никто не спросит, чем оно вызвано.
Эдит уставилась в огонь. В руке ее что-то было. Она взглянула и увидела, что это катушка ниток. Придется отнести ее назад. Эдит зажмурилась. Ее шея все еще болела от резкого рывка. Неужели она в самом деле увидела какое-то движение? Там ничего не было. И все же она могла поклясться, что кто-то заглядывал в кабинет.
Смотрел на нее.
* * *
14 ч. 19 мин.
- Не жмет? - спросил Барретт.
- Нет, все хорошо, - тихо ответила Флоренс.
Барретт затянул перчатки у нее на запястьях, и Флоренс оглянулась на Эдит, которая сидела за столом с оборудованием, на коленях у нее примостилась кошка.
- Приложите ладони к пластинам кресла, - велел Барретт.
Перчатки, что он затянул на руках Флоренс, имели металлические пластины на ладонях, и когда она приложила их к таким же пластинам, прибитым на подлокотниках кресла, на столе с оборудованием загорелись две крохотные лампочки.
- Пока вы держите руки на месте, лампочки будут гореть, - сказал ей Барретт. - А разорвете контакт... - Он поднял ее руки, и лампочки погасли.
Флоренс видела, как Барретт размотал провода и подвел их к пластинам на туфлях. Ее встревожило, что Эдит в кабинете так взглянула вверх, хотя сама она ничего не заметила.
- И пластины на ногах зажигают те же две лампочки? - спросила она.
- Другие.
- Не слишком ли много света?
- Совокупная мощность всех четырех меньше десяти ватт, - ответил Барретт, подключая ножные пластины.
- Меня заверили, что мы будем в темноте.
- Я не считаю темноту обязательным условием теста. - Он взглянул на нее. - Попробуйте ножные пластины.
Флоренс приложила прикрепленные к подошвам пластины к другим, которые Барретт установил на полу. На столе с оборудованием загорелись еще две лампочки. Он встал и поморщился.
- Не беспокойтесь, света будет в самый раз, чтобы наблюдать.
Флоренс кивнула, но слова Барретта не успокоили ее. "С чего это я так разволновалась?" - подумала она.
Фишер смотрел на медиума, ее роскошную фигуру подчеркивала плотно облегающая одежда. Этот вид, впрочем, не возбудил его. "Чертова черная униформа", - подумал он. Сколько раз ему приходилось надевать подобные костюмы? Воспоминания о годах детства, когда ему было чуть больше десяти и они с матерью переезжали на автобусе из города в город от одного испытания к другому, были полны подобных сеансов.
Он закурил новую сигарету и стал смотреть, как Барретт подводит провода к рукам и бедрам Флоренс, привязывает ее к креслу и накрывает усеянной колокольчиками противомоскитной сеткой. Встряхнув, Барретт прикрепил сетку к деревянному шесту, чтобы она свисала на пространство, не покрытое шторами, и пододвинул к себе столик. Теперь сетка заполнила весь промежуток между столом и Флоренс, и грузила на нижнем краю держали ее натянутой.
Барретт направил инфракрасные фонари так, чтобы они светили через пространство стола перед кабинетом. Включив эти невидимые огни, он провел рукой по столу в кабинете. Послышался щелчок - включились синхронизированные затворы двух фотокамер. Удовлетворенный, Барретт проверил динамометр и шар телекинетоскопа. Он выставил на стол модельную глину и быстро помешал расплавленный парафин в горшке на маленькой электроплитке, после чего проговорил:
- Готово.
Словно поняв его, кошка вдруг спрыгнула с коленей Эдит и прошла через помещение, направляясь в вестибюль.
- Разве не обнадеживает? - сказала Эдит.
- Это ничего не значит, - возразил Барретт.
Настроив красные и желтые фонари на минимум, он подошел к выключателю на стене и выключил лампы. Большой зал погрузился во тьму. Барретт занял свое место за столом и, включив магнитофон, проговорил в микрофон:
- Двадцать второе декабря тысяча девятьсот семидесятого года На сеансе присутствуют: доктор и миссис Лайонел Барретт, мистер Бенджамин Франклин Фишер. Медиум - мисс Флоренс Таннер. - Он быстро перечислил подробности, касающиеся подготовки и предосторожностей, и, откинувшись на спинку, сказал: - Приступим.
Трое сидели молча, а Флоренс произнесла призыв к Богу и запела гимн. Закончив, она глубоко задышала. Вскоре ее руки и ноги начали дергаться, словно ее подвергли серии электрических разрядов. Голова стала раскачиваться из стороны в сторону, лицо покраснело. В горле завибрировали низкие стоны.
- Нет, - пробормотала она, - нет, не сейчас.
Постепенно ее голос затих, потом она издала хриплый вздох и снова замолкла.
- Четырнадцать часов тридцать восемь минут; мисс Таннер, очевидно, в трансе, - продиктовал в микрофон Барретт. - Пульс восемьдесят пять. Дыхание: пятнадцать. Поддерживаются четыре электрических контакта. - Он проверил самопишущий термометр. - Изменения температуры не наблюдается - стоит на семидесяти трех и двух десятых по Фаренгейту. Показания динамометра - тысяча восемьсот семьдесят.
Через двадцать секунд он заговорил снова: - Показания динамометра снизились дотысячи восьмисот двадцати трех. Температура снижается, теперь она составляет шестьдесят шесть и шесть десятых по Фаренгейту. Частота пульса - девяносто пять с половиной и продолжает повышаться.
Эдит подтянула ноги и сжала их, ощутив холод под столом Фишер сидел неподвижно. Даже закрывшись, он ощущал собирающиеся вокруг силы.
Барретт снова проверил показания термометра.
- Температура упала до двенадцати и трех десятых по Фаренгейту. Показания манометра отрицательные. Электрические контакты поддерживаются. Дыхание учащается. Пятьдесят... пятьдесят семь... шестьдесят; возрастание ровное.
Эдит смотрела на Флоренс. В слабом свете видны были лишь лицо и руки; закрыв глаза, женщина прислонилась к спинке кресла. Эдит глотнула. В животе собрался холодный комок, и даже уверенный тон Лайонела не помогал успокоиться.
Она вздрогнула от щелчка фотокамеры.
- Инфракрасные лучи прервались, сработали камеры, - сказал Барретт. Он посмотрел на темно-синий прибор и в возбуждении напрягся. - Очевидно, начинается ЭМИ.
Фишер взглянул на него. Что еще за ЭМИ? Очевидно, для Барретта это было очень важно.
- Частота дыхания медиума - двести десять, - диктовал Барретт. - Динамометр - тысяча четыреста шестьдесят. Температура... - Он прервался, услышав вскрик Эдит, и продолжил: - В воздухе чувствуется присутствие озона.
"Замечательно", - подумалось ему.
Прошла минута, потом две; запах и холод постоянно усиливались. Вдруг Эдит зажмурилась, подождала, потом снова открыла глаза и посмотрела на руки Флоренс. Нет, не померещилось.
С кончиков пальцев сочилось белесое, вязкое вещество.
- Формируется телеплазма, - проговорил Барретт. - Отдельные нити соединяются в единую пленку. Воля старается вызвать проникновение материи. - Он подождал, пока ленты телеплазмы удлинятся, после чего велел Флоренс: - Поднимите колокольчик, - потом немного подождал и повторил свою команду.
Вязкие щупальца медленно, как змеи, начали загибаться вверх. Эдит откинулась на своем стуле, глядя, как они плывут в воздухе вперед, проникают сквозь сетку и тянутся к столу.
- Телеплазма проходит сквозь сетку и движется к столу, - проговорил Барретт. - Показания динамометра: тысяча триста сорок, быстрое падение. Электрические контакты по-прежнему поддерживаются.