Фишер уже вскочил на ноги. Он попытался вылезти из-за стола, но ткнулся в него, когда стул сзади наклонился и крепко ударил по ногам. Фишер увидел, как чашка соскочила со стола и облила Барретта кофе, ударив его в середину груди. Крик замер в горле у Эдит, когда тарелка Фишера, как из катапульты, вылетела со стола и пролетела прямо у нее над головой. Стул выехал из-под Фишера, и он, с потрясением на лице, упал на колени.
Пока Барретт пытался перевязать кровоточащий палец носовым платком, опрокинулся серебряный кофейник и покатился к нему, разливая кофе. Барретт дернулся в сторону, уклоняясь, поскользнулся на картофельном пюре, не удержался и рухнул на правый бок. Кофейник упал со стола и отскочил от его левой икры. Барретт закричал от ожога. Эдит попыталась встать и помочь ему, но ее стул качнулся, и она потеряла равновесие. Мимо щеки пролетели нож и вилка.
Флоренс сжалась на своем стуле, когда другое блюдо заскользило по столу, направляясь к Барретту. Он, еле дыша, отполз в сторону. Блюдо рухнуло рядом и краем крышки ударило его в подбородок. Эдит удалось встать на ноги.
- Под стол! - крикнул Фишер.
Флоренс соскользнула со стула и упала на колени. Фишер шмыгнул под стол. Над головой начала раскачиваться люстра, и амплитуда ее колебаний быстро возрастала.
Не успели они укрыться под столом, как ожили все предметы на монастырском столе у восточной стены. Тяжелое потертое серебряное блюдо пролетело через помещение и с оглушительным звоном ударилось об их стол. Эдит закричала. Барретт машинально обернулся к ней и вновь продолжил перевязывать палец. На них устремилась серебряная чаша, она ударилась о ножку стола и закружилась, как волчок. Флоренс посмотрела на Фишера. Он стоял на коленях, вытаращив глаза, лицо его застыло в маске страха. Флоренс хотела помочь ему, но была слишком ошарашена. В животе свернулся холод.
Все потрясенно смотрели, как туда-сюда начал раскачиваться обеденный стол. Упал серебряный сливочник, и сливки растеклись по полу пятном цвета слоновой кости. Рядом упала серебряная сахарница, а стол продолжал с возрастающей яростью раскачиваться, его ножки топали по полу, как конские копыта. Вдруг он сдвинулся, и Барретт едва успел отдернуть руку, которая была бы несомненно раздавлена. Стулья начали опрокидываться, ударяясь на полу друг о друга, их стук напоминал ружейные выстрелы.
И вдруг стол устремился прочь, скользя по натертому паркету. Он ударился о каминную решетку и согнул ее. Под потолком все люстры неистово раскачивались. Одна из них оторвалась и полетела в сторону, создав ливень искр, когда с силой ударилась о каменный камин и отскочила на стол. Серебряный канделябр пролетел через зал и опустился на пол рядом с Барреттом, ударив его в бок. Вскрикнув от боли, Барретт упал.
- Нет! - закричала Эдит.
И вдруг все движение прекратилось, не считая затухающих колебаний люстр. Эдит в тревоге склонилась над мужем.
- Лайонел! - Она дотронулась до его плеча, и он сумел кивнуть.
- Бен, вам нужно убраться из этого дома.
Удивленный ее словами Фишер повернулся к Флоренс.
- Такое не для вас, - сказала она ему.
- Что за чертовщину вы несете?
Флоренс обернулась за поддержкой к Барретту.
- Доктор, - начала она, но остановилась, заметив, как он смотрит на нее, в то время как Эдит помогала ему встать. - Вы в порядке?
Он не ответил и лишь застонал, прислонившись к столу. Эдит испуганно посмотрела на него.
- Лайонел?
- Все будет в порядке.
Он наконец обмотал палец носовым платком Порез был глубокий и болел. Все тело пронизывала боль - в руке, груди, подбородке, лодыжке, а особенно в боку. Нога болела ужасно.
Флоренс посмотрела на него. Почему он так уставился на нее? И вдруг ей показалось, что она поняла.
- Я сожалею, что говорила так злобно, - сказала она. - Но, пожалуйста, поддержите меня в одном. Я думаю, это важно, чтобы Бен... чтобы мистер Фишер покинул этот дом.
Барретт сжал зубы от боли.
- Теперь пытаетесь выжить нас обоих? - пробормотал он.
Флоренс удивленно взглянула на него.
- Помоги, пожалуйста, добраться до комнаты, - попросил Барретт жену.
Эдит с легким кивком протянула ему трость и взяла под руку.
Флоренс не поняла.
- Что вы имели в виду, доктор Барретт?
Он обвел взглядом разгромленный зал.
- Надо полагать, это очевидно.
В потрясенном молчании Флоренс смотрела им вслед, а когда они ушли, обернулась к Фишеру.
- Что он говорит? Будто бы это я...
Он отвернулся.
- Бен, это неправда!
Фишер побрел прочь и на ходу обернулся к ней.
- Это вам лучше покинуть этот дом, - сказал он. - Это вас используют, а не меня.
* * *
18 ч. 48 мин.
Барретт осторожно сел.
- Моя сумка, - прошептал он.
Эдит отпустила его руку и, поспешив к испанскому столику, вытащила маленькую черную сумку, где муж держал аптечку первой помощи. Быстро вернувшись к постели, она поставила сумку рядом с ним. Лайонел медленно и осторожно, сжав зубы от боли, разматывал носовой платок.
При виде глубокого кровоточащего пореза Эдит зацокала языком.
- Ничего страшного, - сказал ей Барретт. Порывшись в сумке, он достал аптечку и, открыв ее, вытащил пакет с сульфамидом и разорвал его. - Налей мне воды, пожалуйста.
Эдит зашла в ванную, а Барретт вынул из аптечки коробочку с бинтами и распечатал ее. Когда вернулась Эдит, он протянул коробочку ей.
- Перевяжешь?
Она кивнула и протянула ему стакан с водой. Взяв из черной сумки баночку с таблетками, он принял одну и запил водой.
Эдит, сморщившись, начала бинтовать.
- Нужно наложить швы, - сказала она.
- Не думаю, - сквозь зубы ответил Барретт и зажмурился. - Бинтуй потуже.
Когда с перевязкой было закончено, он поднял левую штанину. На икре виднелся темно-красный ожог. Эдит в ужасе осмотрела его.
- Нужно показаться врачу.
- Наложи бутезин-пикрат.
Она в нерешительности посмотрела на него, потом опустилась рядом на колени и намазала ожог желтой мазью. Барретт зашипел сквозь зубы и зажмурился.
- Ничего, все хорошо, - сказал он, зная, что жена смотрит на него.
Эдит перебинтовала ему ногу и помогла лечь. Барретт со стоном улегся на левый бок.
- Я весь - скопление синяков, - сказал он, пытаясь превратить это в шутку.
- Лайонел, поехали домой.
Он отпил еще воды и, протянув ей стакан, откинулся на подушки, которые Эдит подложила под спину.
- Со мной все в порядке.
- А что, если это повторится снова?
Барретт покачал головой.
- Не повторится. - Он взглянул на жену. - Впрочем ты можешь уехать.
- И бросить тебя здесь?
Он поднял правую руку, словно заявляя под присягой:
- Поверь мне, это не повторится.
- Тогда зачем мне уезжать?
- Просто я не хочу тебя ранить.
- Это ты ранен.
Барретт усмехнулся.
- Да, я. Конечно, так и должно было случиться. Это я разозлил ее.
- Ты говоришь... - Эдит поколебалась. - Что это она устроила все это?
- Используя энергию этого дома. Превратив ее в явление полтергейста и направив на меня.
Эдит вспомнила ярость, с которой все это происходило. Огромный стол, колыхавшийся туда-сюда, а потом помчавшийся по полу, как железнодорожный экспресс. Раскачивание этих массивных ламп на потолке.
- О Боже, - проговорила она.
- Я совершил ошибку, - сказал Барретт. - Я принял ее сердечное отношение ко мне за чистую монету, а такое недопустимо, когда имеешь дело с медиумом. Никогда не знаешь, что под этим кроется. Там может быть абсолютная враждебность, а в этом случае, - он вздохнул, - бессознательно используя свою способность, они могут нанести огромный ущерб. Особенно когда способность в сотни раз усиливается энергией, наполняющей этот дом. - Барретт мрачно улыбнулся. - Больше я не повторю эту ошибку.
- А нам так важно остаться здесь? - спросила Эдит.
- Ты же знаешь: для меня это все, - тихо ответил он.
Она кивнула, стараясь подавить панику. "Еще пять таких дней", - подумалось ей.
* * *
20 ч. 09 мин.
Не находя покоя, она шагала взад-вперед, в уме снова и снова кружилась одна и та же мысль. Неужели Барретт прав? Она не могла заставить себя поверить в это. И все же существовали свидетельства. Она на самом деле была зла на него, а явление полтергейста было направлено прежде всего против него. Ее тело действительно чувствовало изнеможение, как всегда бывало после парапсихических усилий.
Флоренс повернулась и снова прошла по комнате. "Да, я была зла на него, - думала она, - но я не пыталась нанести ему вред лишь оттого, что наши взгляды разошлись".
Нет. Она не может этого принять. Она уважает доктора Барретта; любит его как человека и друга, как дружественную душу. Она скорее умрет, чем причинит ему вред. Правда. Правда!
Чуть слышно всхлипнув, Флоренс опустилась на колени у кровати и положила голову на сцепленные руки. "Милосердный Боже, помоги мне! Укажи мне путь. Я твоя, веди меня. Посвящаю свое сердце и душу Твоим высоким делам. Милосердный Боже, молю у тебя ответа. Протяни Свою руку и подними мой дух, помоги мне идти в свете Твоем по Твоему благословенному пути".
Вдруг она подняла голову и, открыв глаза, несколько мгновений в нерешительности оставалась прикованной к месту. Потом на губах ее заиграла лучезарная улыбка, и, в нетерпении встав на ноги, Флоренс пересекла комнату и вышла в коридор. Она посмотрела на часы - никто еще не должен был спать. Пройдя по коридору к комнате Барретта, Флоренс быстро постучала четыре раза.
Дверь открыла Эдит. Через ее плечо Флоренс разглядела сидящего на кровати Барретта, он накрыл ноги одеялом.
- Можно с вами поговорить? - спросила она.
Барретт поколебался, на лице его отражалась боль.
- Всего одну минуту, - сказала Флоренс.
- Ладно.
Эдит отступила в сторону, и Флоренс подошла к постели Барретта.
- Теперь я поняла, что произошло, - сказала она. - Это не я. Это все сын Беласко.
Барретт посмотрел на нее и ничего не ответил.
- Как вы не видите? Он хочет разделить нас. Разобщенные, мы представляем для него гораздо меньшую опасность.
Барретт молчал.
- Пожалуйста, поверьте мне, - продолжала Флоренс. - Я знаю, что права. Он пытается натравить нас друг на друга. - Она полными тревоги глазами смотрела на него. - Если вы мне не поверите, его план сработает, как вы не видите?
Барретт вздохнул.
- Мисс Таннер...
- Завтра утром первым же делом я устрою для вас сеанс, - перебила она. - И вы сами увидите.
- Больше не будет никаких сеансов.
Флоренс, не веря, уставилась на него.
- Больше никаких сеансов?
- В них нет необходимости.
- Но мы же едва начали. Сейчас нельзя останавливаться. Нужно так много узнать.
- Я уже узнал все, что хотел.
Барретт старался сдерживаться, но от боли это было не так легко.
- Вы исключаете меня из-за того, что случилось, - не отступала Флоренс. - Но в том была не моя вина. Я вам уже сказала.
- Сказать и убедить - не одно и то же, - еле сдерживаясь, ответил Барретт. - А теперь, если не возражаете...
- Доктор, нам нельзя прекращать сеансы!
- Я их прекращаю, мисс Таннер.
- Вы думаете, это я...
- Не просто думаю, мисс Таннер, а знаю, - перебил он. - А теперь, пожалуйста, мне очень больно.
- Доктор, я не виновата! Это все сын Беласко!
- Мисс Таннер, такого человека не существует.
От резкости его тона Флоренс отшатнулась.
- Я знаю, что вам больно... - тихо проговорила она.
- Мисс Таннер, вы уйдете? - сквозь зубы процедил он.
- Мисс Таннер... - вмешалась Эдит.
Флоренс оглянулась на нее. Ей отчаянно хотелось убедить Барретта, но озабоченность на лице его жены остановила ее.
- Вы не правы, - проговорила Флоренс, повернулась и пошла к двери. - Извините, - прошептала она Эдит. - Как вы не видите? Вы же не правы. Вы не правы.
* * *
22 ч. 18 мин.
Эдит легла на спину и уставилась в потолок. Десять раз она закрывала глаза и тут же открывала снова. Уснуть не получалось. Это казалось невозможным.
Она повернула голову на подушке и посмотрела на Лайонела. Он глубоко спал. Неудивительно - после всего испытанного. Эдит была в ужасе, когда помогала ему раздеться и надеть пижаму. Все его тело расцвечивали синяки.
Она снова закрыла глаза, но внутри была ужасная тяжесть - тревога без каких-либо ясных причин. Вероятно, это дом вызывал такие эмоции. Ради Бога, о какой такой энергии говорил Лайонел? Что она присутствовала, невозможно отрицать. То, что произошло в обеденном зале, было страшным доказательством ее наличия. Но не давала покоя мысль, что именно мисс Таннер направила эту энергию против них.
Эдит села, накрыв спину одеялом. Она засунула ноги в шлепанцы и нахмурилась. Потом прошла по ковру и остановилась у письменного стола, глядя на ящик, в котором Лайонел держал свою рукопись. И вдруг повернулась и пересекла комнату. Подойдя к камину, Эдит заглянула внутрь. Там еле горел огонь, тлели угольки. Ей захотелось подбросить полено, сесть в кресло-качалку и посмотреть на огонь, пока не придет сон, но она с беспокойством взглянула на кресло. Что делать, если оно снова начнет само по себе качаться?
Эдит потерла лицо рукой. Под кожей ощущался пульс. Набрав в грудь воздуха, она оглянулась. Нужно взять книгу и почитать. Что-нибудь легкое, какой-нибудь детектив. А еще лучше что-нибудь юмористическое - это уж точно лучше всего. Что-нибудь из Гарри Аллена Смита или Перелмана.
Она двинулась к шкафу справа от камина и открыла одну дверцу.
- О Боже!
Полки были уставлены кожаными переплетами без названия. Эдит взяла один том и открыла. Это оказалась монография "Способность к волевому движению и сила воли". Нахмурившись, она закрыла книгу, засунула обратно и вытащила другую. Эта оказалась на немецком "Прекрасно". Эдит вернула ее на место и вытащила третью. Та была посвящена военной тактике восемнадцатого века Эдит вымученно улыбнулась, поставила книгу обратно на полку и вытащила том побольше в синем кожаном переплете и с золотым обрезом.
Том оказался фальшивым - пустой внутри. Когда Эдит открыла обложку, на ковер высыпалась стопка фотографий, и она от неожиданности чуть не выронила книгу. А когда взглянула на выцветшие фотокарточки, ее сердце заколотилось.
Глотнув, Эдит нагнулась и подняла одну, и по всему телу прошла дрожь. На фотографии были две женщины в сладострастных объятиях. Все фотографии оказались порнографическими - мужчины и женщины в разнообразных позах. На некоторых они совокуплялись на круглом столе в большом зале, а другие мужчины и женщины сидели вокруг и жадно взирали.
Эдит, сжав губы, собрала все фотографии и сложила в стопку. "Что за мерзкий дом", - подумала она, сложила карточки в пустую книгу и задвинула ее на полку. А закрывая дверцу шкафа, увидела на верхней полке графин с бренди на серебряном подносе и две серебряные рюмки рядом.
Она снова подошла к постели и села. Ей было неловко и неспокойно. Зачем было заглядывать в шкаф? Почему из всех книг нужно было взять именно эту?
Она легла на бок и, согнув ноги, прижала руки к груди. Ее трясло. "Холодно", - подумалось ей. Эдит взглянула на Лайонела. Если бы лечь рядом с ним - не для секса, а просто чтобы ощутить его тепло.
Не для секса. Она закрыла глаза, осуждая себя. Хотела ли она когда-нибудь секса с ним? Эдит издала болезненный стон. А вышла бы она за него, если бы он не был на двадцать лет старше и не стал фактически импотентом от полиомиелита?
Эдит перекатилась на спину и уставилась в потолок. "Что это со мной сегодня? - подумала она. - Только оттого, что моя мать говорила мне, что секс - это порок и вырождение, я должна бояться его всю жизнь? Моя мать была злой женщиной, вышедшей замуж за алкоголика и распутника. А я вышла за совсем не такого человека. У меня нет причин для подобных чувств, совсем никаких причин".
Она вдруг села и в страхе огляделась. Снова возникло явственное ощущение, что за ней кто-то наблюдает. Волосы на затылке встали дыбом. Кожу на голове кололо словно ледяными иглами. "Кто-то наблюдает за мной и знает, о чем я думаю".
Эдит слезла с кровати, подошла к постели Лайонела и посмотрела на мужа. Не следует его будить, ему нужно отдохнуть. Поспешно повернувшись, она подошла к письменному столу и подтащила стул к постели Лайонела, потом села и осторожно, чтобы не разбудить, положила ладонь ему на руку. Привидений не бывает. Так сказал Лайонел, а он знает. Она закрыла глаза, повторяя про себя: "Привидений не бывает. Никто на меня не смотрит. Привидений не бывает. Боже милостивый, привидений не бывает".