- Да уж. Когда-то и дом можно было купить без всякой очереди. Это сейчас спрос в пять раз больше, чем предложение.
- Ага.
- И по всему округу росли апельсиновые рощи.
- Помню, помню. Бобби вздохнул - Достукались. Ишь как я разбрюзжался: раньше и то было лучше, и это. Старый хрыч, да и только. Еще немного - и стану вспоминать, как здорово жилось на земле при динозаврах.
- Мечты, - заметил Клинт. - У всякого своя мечта. А у многих еще и такая - перебраться в Калифорнию. Вон сколько сюда понаехало, яблоку негде упасть. Из-за этой теснотищи Калифорния уже не похожа на край их мечты. Вернее, мечта, ради которой они сюда едут, уже никогда не сбудется. А может, мечта и должна быть недостижимой или хотя бы труднодостижимой. Что в ней толку, если ее легко осуществить?
Бобби ушам своим не верил: кто бы мог подумать, что Клинт способен разразиться таким пространным монологом, да еще на такую отвлеченную тему, как мечта?
- Ну сам-то ты уже живешь в Калифорнии. И о чем ты теперь мечтаешь?
После некоторого колебания Клинт ответил:
- Чтобы Фелина снова могла слышать. Медицина здорово продвинулась. Что ни день - новые открытия, новые методы лечения.
Машина свернула с Бристол-авеню на тихую улочку, где находились лаборатории Паломар. "Хорошая у Клинта мечта, - подумал Бобби. - Прямо замечательная. Лучше, чем у нас с Джулией - заработать на спокойную жизнь, забрать Томаса из Сьело-Виста и жить всем вместе, как прежде".
Клинт остановил машину возле большого бетонного корпуса лабораторий. Подходя к двери корпуса, он бросил:
- Ах да. Приемщица думает, будто я "голубой". Мне так удобнее.
- Что?
Но Клинт без дальнейших объяснений вошел в приемную. Бобби проследовал за ним и подошел к окошку для посетителей. За барьером он увидел хорошенькую блондинку.
- Здравствуйте, Лайза, - сказал Клинт.
- Привет. - Девица хлопнула жевательной резинкой.
- Агентство "Дакота и Дакота".
- Да-да, помню. Анализы готовы. Сейчас принесу.
Она оглядела Бобби и улыбнулась. Бобби тоже улыбнулся, хотя любопытный взгляд девицы показался ему немного странным.
Приемщица принесла два больших запечатанных конверта из плотной бумаги. На одном значилось:
"ОБРАЗЦЫ", на другом - "РЕЗУЛЬТАТЫ АНАЛИЗА". Клинт передал второй конверт Бобби, и они отошли от барьера в другой конец приемной Бобби вскрыл конверт, достал бумаги и пробежал глазами.
- Кошачья кровь.
- Да ну!
- Именно так. Когда Фрэнк проснулся в мотеле, он был перепачкан кошачьей кровью.
- Я же говорил, что Фрэнк не убийца.
- Кошка, вероятно, думает иначе.
- А насчет песка что?
- Гм… Какие-то непонятные термины… В общем, вывод такой, что мы не ошиблись. Это действительно черный песок.
Клинт вернулся к окошку.
- Лайза, помните, вы рассказывали про пляж на Гавайях? Вот где черный песок.
- Кайму. Местечко - класс.
- Да, Кайму. А есть еще такие пляжи?
- С черным песком? Нет. Там еще один замечательный пляжик - Пуналуу. И тот и другой - на большом острове. Может, на других островах такие и встречаются. Там ведь вулканов уйма.
- При чем тут вулканы? - вмешался Бобби.
Лайза вынула изо рта жевательную резинку и положила на клочок бумаги.
- Мне говорили, все как раз из-за вулканов. Горячая лава стекает в море, в воде начинает взрываться и разбрасывает много-много крохотных кусочков черного стекла. Потом волны их перемалывают, перемалывают, и получается черный песок.
- Выходит, такие пляжи на Гавайях могут оказаться где угодно? - предположил Клинт. Лайза пожала плечами. - Наверно. Клинт, а этот парень - твой… дружок?
- Да.
- Я хочу сказать, близкий дружок?
- Да, - ответил Клинт, не глядя на шефа. Лайза подмигнула Бобби.
- Слушай, попроси Клинта свозить тебя на Кайму. Заниматься любовью звездной ночью на черном песке - отпад. Мало того что он мягкий, он еще и не отсвечивает. Обычный песок отражает лунный свет, а этот - нет. Лежишь на нем - будто летишь в темноте. Все ощущения в сто раз сильнее. В общем, сам понимаешь.
- Да, звучит заманчиво, - согласился Клинт. - Ну пока, Лайза.
Он направился к выходу. Бобби поплелся за ним, но Лайза окликнула его:
- Так ты уговори Клинта поехать на Кайму. Ей-богу, не пожалеете.
На улице Бобби остановил Клинта.
- Эй, а ну-ка объясни, что это значит?
- Она же все объяснила. Маленькие кусочки черного стекла…
- Я не про то. Ого! Да ты никак улыбаешься? В жизни не видел, чтобы ты улыбался. Ты чего лыбишься, гад такой?!
Глава 42
К девяти в агентство пришел Ли Чен. В кабинете, где помещались компьютеры, его уже дожидалась Джулия. Ли Чен откупорил бутылку апельсинового зельцера и устроился поудобнее возле своей обожаемой аппаратуры. Это был мужчина среднего роста, поджарый, жилистый, со смуглым, медного оттенка лицом и черными как смоль волосами, которые топорщились, почти как у панка. На нем были красные теннисные туфли и носки, широкие черные спортивные брюки с белым поясом, черная с зеленоватым отливом рубаха, покрытая причудливыми разводами в виде растительного орнамента, а сверху - черный пиджак с узкими лацканами и широкими накладными плечами. В агентстве "Дакота и Дакота" второго такого франта не найти - разве что приемщица Кэсси Хенли, которая что ни день щеголяла в обновке, одна другой моднее.
Пока Ли у своих компьютеров попивал зельцер, Джулия рассказала, что происходило в больнице. Показала и распечатки, которые Бобби успел сделать до прихода Ли. Рядом сидел Фрэнк Поллард, Джулия все время держала его в поле зрения. Во время рассказа Ли и бровью не повел, как будто, якшаясь с компьютерами, он набрался такой мудрости и проницательности, что его уже ничем не удивить - даже известием, что кто-то там обладает даром телепортации. Джулия прекрасно знала, что Ли можно доверить любую тайну клиентов: уж кто-кто, а он умеет держать язык за зубами. Она бы хотела узнать еще одно: насколько искренне его непоколебимое безразличие, не надевает ли он по утрам вместе со своей фасонистой одеждой и эту маску невозмутимости.
На этот счет у Джулии были сомнения. Зато в том, что Ли - мастак по части компьютеров, она не сомневалась. Когда она закончила свой беглый рассказ. Ли поинтересовался:
- И что мне теперь надо делать?
Как видно, ему по плечу любая проблема. И Джулия была уверена в этом не меньше самого Ли.
Она протянула ему блокнот, где на десяти страницах в две колонки были выписаны номера банкнот.
- Мы брали без разбора из обоих пакетов, которые Фрэнк передал нам на хранение. Попробуй-ка установить, не засветились ли эти денежки в связи с какой-нибудь грязной историей. Может, они фигурировали в деле об ограблении, вымогательстве, похищении. Сумеешь?
Ли быстро перелистал блокнот.
- Близких номеров нет. Придется попотеть. Обычно полиция не регистрирует номера украденных денег. Только совсем новые купюры в нераспечатанных пачках, подобранные номер к номеру.
- Те, что в пакетах, видимо, уже давно в обращении.
- Остается слабая надежда, что эти деньги действительно, как ты говоришь, побывали в руках вымогателя, который требовал выкуп. Тогда, прежде чем пострадавший передал деньги преступнику, полиция наверняка переписала номера, чтобы тот не сумел отпереться. Шансов мало, но попробовать стоит. Какие еще поручения?
- В прошлом году в Гарден-Гроув уничтожили целую семью по фамилии Фаррис.
- По моей вине, - вставил Фрэнк.
Ли уперся локтями в ручки кресла, наклонился вперед и сцепил вытянутые пальцы. В этой позе он смахивал на умудренного приверженца чань-буддизма, которому в аэропорту по ошибке выдали не его чемодан, и теперь он поневоле расхаживает в стильном облачении художника-авангардиста.
- Смерти нет, мистер Поллард. Люди не умирают, но лишь уходят из этого мира. Скорбь есть благо, но чувство вины - суетное чувство.
Среди знакомых Джулии было не так уж много компьютерных фанатов, однако какой-никакой опыт общения с ними имелся. Мало кому из них удавалось сочетать интерес к таким земным материям, как наука и техника, с религиозными воззрениями. Ли же привели к вере в Бога работа с компьютерами и увлечение современной физикой. По его мнению, стоит уяснить, что представляет собой лишенное измерений пространство в компьютерной сети, и добавить к этому современные представления о Вселенной - и ты неизбежно убеждаешься в существовании Творца. Как-то Ли попытался растолковать это Джулии, но она ровным счетом ничего не поняла.
Она сообщила Ли даты убийств и рассказала обо всех обстоятельствах гибели Фаррисов и Романов.
- Мы подозреваем, что в обоих случаях убийства совершил один человек. Как его зовут - ума не приложу. Я зову его мистер Синесветик. Со своими жертвами он расправляется самым зверским образом, поэтому есть подозрение, что на его счету уже много убийств. Если так, значит, убийца орудует не в какой-то одной местности, а на большой территории, или мистер Синесветик так ловко прячет концы в воду, что журналисты не заметили связи между убийствами.
- Иначе эта история не сходила бы с первых страниц газет, - добавил Фрэнк. - Дело-то необычное: на телах всех жертв остались следы зубов.
- Сейчас компьютерные сети большинства органов полиции связаны друг с другом. Может, управления полиции разных округов и обнаружили то, что проморгали газетчики, - что почерк убийцы один и тот же. Не исключено, что местное управление, полиция штата и федеральные органы втихомолку уже ведут расследование. Вот и надо выяснить, не напала ли калифорнийская полиция - или ФБР - на след мистера Синесветика. Узнать бы, какими сведениями о нем они располагают. Все до последней мелочи.
Ли улыбнулся. Среди медной смуглоты сверкнули, как точеные колышки из слоновой кости, два ряда зубов.
- В открытых файлах такую информацию не нарыть. Придется проникать в закрытые. Сунуться в компьютерную сеть каждого управления, вплоть до ФБР.
- Трудно?
- Еще как. Но мне не впервой.
Ли подтянул рукава пиджака, хрустнул пальцами и повернулся к компьютеру с видом пианиста, который готовится исполнить концерт Моцарта. Тут он замешкался и взглянул на Джулию.
- Я буду подбираться к данным окольным путем, чтобы не засекли. Никаких признаков проникновения не останется, и данные не пострадают. Но учти: если меня все-таки застукают за этим занятием и расколют, у вас отберут патент на сыскную работу.
- Возьму вину на себя. Пусть у меня и отбирают. А у Бобби патент останется, так что агентству убытка не будет. Сколько времени тебе понадобится?
- Часа четыре-пять. Может, и больше. Гораздо больше. Принеси мне обед сюда, ладно? Не хочу отрываться.
- Хорошо. Что тебе принести?
- Биг-мак, жареной картошки побольше и молочный коктейль с ванилью. Джулия сморщила нос.
- Ты что, светило компьютерное, не слышал, к чему приводит избыток холестерина?
- Слышал. А мне плевать. Чего мне бояться холестерина? Раз уж мы все равно не умираем. Просто уйду из этого мира чуть раньше положенного - и все дела.
Глава 43
На двери ювелирной лавки, щелкнув, поднялись металлические жалюзи, и владелец лавки Арчер Ван Корвер воззрился на Бобби и Джулию сквозь толстое пуленепробиваемое стекло. Глаза его недоверчиво сузились, хотя Дакоты заранее договорились с ним об этой встрече. Оглядев гостей, он отпер дверь и впустил их в лавку.
Ван Корверу было пятьдесят пять лет, однако он, не жалея ни денег, ни времени, пытался сохранить моложавую внешность. Чего только он не делал, чтобы удержать молодость: кожу на лице ему то чистили, что подтягивали, то увлажняли, меняли форму носа и подбородка. Он носил накладные локоны, очень искусно подобранные, - точь-в-точь натуральные волосы, только крашеные. Но Ван Корвер сам же все испортил: вместо того чтобы просто прикрыть залысину, он водрузил на голове такой пышный кок, что его неестественность сразу бросалась в глаза. Если бы Ван Корверу вздумалось забраться в бассейн прямо с этим сооружением на голове, оно торчало бы из воды, как рубка подводной лодки.
Хозяин лавки закрыл дверь на два запора и повернулся к Бобби.
- Вообще-то я по утрам делами не занимаюсь, - сообщил он. - Все деловые встречи назначаю на вечер.
- Мы очень признательны, что вы сделали для нас исключение.
Ван Корвер театрально вздохнул.
- Итак, чему обязан?
- Не могли бы вы оценить один камешек? Ван Корвер недоверчиво прищурил и без того узенькие глазки и стал совсем похож на хорька. Когда лет тридцать назад он поменял имя и фамилию и из Джима Боба Хора превратился в Ван Корвера, друзья шутили, что прежняя фамилия подходила ему куда больше: с этим прищуром он настоящий хорь, а никакой не Ван Корвер.
- Оценить камешек? Всего-то?
Он провел гостей через небольшую, но шикарно обставленную комнату, где он обычно принимал покупателей. Потолок тут был украшен лепниной, стены отделаны бледной замшей, на светлом дубовом полу в уголке для посетителей - роскошный ковер, в раскраске которого сочетались голубой, темно-желтый и персиковый цвета. Тут же - стильный белый диван, по бокам от него - два столика из мореного дерева. Вокруг третьего стола - четыре изящных плетеных кресла. Круглая стеклянная крышка стола была такой толщины, что и кувалдой не разбить.
В витрине слева был выставлен товар. Ван Корвер принимал клиентов, только предварительно условившись о встрече. Ювелирные изделия изготовлялись по заказу и явно предназначались для состоятельных дам, не блиставших тонкостью вкуса, - тех, что платят сотни тысяч долларов за какие-нибудь бусы и щеголяют в них на благотворительном обеде, где каждое блюдо обходится им в тысячу долларов, причем нелепость этой ситуации до них не доходит.
Задняя стена комнаты была зеркальной. Проходя через комнату, Ван Корвер с видимым удовольствием разглядывал свое отражение и не отрывался от него до самой двери своего кабинета.
"Ишь, залюбовался, - подумал Бобби. - Того и гляди проскочит мимо двери и врежется в зеркало". Он терпеть не мог Джима Боба Ван Корвера, но понимал, что в ювелирном деле самовлюбленный ублюдок толк знает.
Бобби познакомился с Ван Корвером еще до того, как сыскное агентство Дакоты обзавелось архитектурным излишеством в виде прибавки к названию: "и Дакота" (хорошо, что эту шуточку не слышит Джулия: юмор она оценит, но за "архитектурное излишество" голову оторвет). Бобби помог Ван Корверу вернуть бриллианты, украденные у ювелира любовницей. Камешки стоили целое состояние, и Джим Боб во что бы то ни стало хотел получить их обратно. Однако из жалости к любовнице, которой за воровство грозила тюрьма, он обратился не в полицию, а к Бобби. На памяти Бобби это был единственный случай, когда у ювелира шевельнулись хоть какие-то человеческие чувства. Но с тех пор много воды утекло, и его душа, как видно, окончательно зачерствела.
Бобби извлек из кармана красный камешек с неровными гранями, но самый крупный из всех. Ван Корвер вытаращил глаза.
Он тут же сел на высокую табуретку у длинного рабочего стола и принялся разглядывать камешки в лупу. Потом положил под микроскоп с подсветкой и осмотрел под более сильным увеличением. Бобби наблюдал за действиями ювелира, стоя у него за спиной. Клинт пристроился у стола рядом с Ван Корвером.
- Ну что? - спросил Бобби.
Не удостоив его ответом, ювелир встал, отмахнулся от путавшихся под ногами сыщиков и направился к табуретке у другого конца стола. Там он взвесил камень, затем на других весах сравнил его вес с весом известных ему камней.
Наконец он пересел на третью табуретку, перед тисками, и вынул из ящика коробочку, в каких обыкновенно хранят кольца. В коробочке на синем бархате лежали три крупных бриллианта.
- Паршивые камни, - бросил Ван Корвер.
- А на вид красивые, - удивился Бобби.
- Все в трещинах.
Он выбрал один и слегка зажал его в тисках. Подцепив пинцетом красный камень, он с усилием царапнул алмазную грань его острым ребром, после чего отложил пинцет, взял лупу, склонился над алмазом и внимательно вгляделся.
- Легкая царапина, - сообщил он. - Поцарапать алмаз можно только алмазом.
Взяв красный камешек двумя пальцами, он уставился на него как зачарованный.
- Где вы его раздобыли?
- Этого я вам сказать не могу. Значит, просто алмаз?
- "Просто"? Красный алмаз - редчайший из драгоценных камней! Давайте я выставлю его на продажу. Кое-кто из моих клиентов выложит за него сколько хотите. Сделать из него кулон или центральное украшение на колье - с руками оторвут. Для кольца он будет великоват даже после огранки. Вон какая громадина.
- Сколько он может стоить?
- До огранки сказать трудно. Но уж никак не меньше нескольких миллионов.
- Миллионов? - с сомнением переспросил Бобби. - Он, конечно, крупный, но не настолько же.
Ван Корвер наконец оторвался от камня и взглянул на Бобби.
- Вы не понимаете. Во всем мире известно только семь красных алмазов. Этот восьмой. А после огранки и шлифовки он станет одним из двух крупнейших. Тогда ему буквально цены не будет.