В целом она подтвердила своим рассказом все, что поведала мне ее товарка Крошка Настя. Да, Энни сначала приветила Величко, обучала ее премудростям "Камасутры", даже жила у Светланы какое-то время. Потом, примерно недели две назад, Закревскую вдруг словно подменили. Она стала агрессивной, подозрительной, раздражалась по малейшему поводу, задирала других "ночных бабочек", скандалила с клиентами. И больше всего доставалось конечно Светлане. Несколько раз Шоколадка даже била ее в туалете клуба, а последний раз так, что Величко пришлось дней пять отлеживаться дома, запершись на все запоры и не отвечая ни на стук в дверь, ни на телефонные звонки. Позавчера Закревская снова встретила Светлану в клубе и вновь была прежней: веселой, улыбчивой и доброй. И самое интересное, Энни явно ничего не помнила из своих "художеств", как будто это была не она!
- И вот вчера, - продолжала свою странную и печальную повесть Светлана, прильнув ко мне всем телом, обняв одной рукой за шею и поглаживая как-то по-особенному мочку моего уха, отчего по телу пробегали горячие волны и мужское естество мое отказывалось подчиняться рассудку, - я возвращалась домой примерно в шесть часов вечера, и вдруг увидела Энни, выходящую из моей квартиры с какой-то незнакомой молодой женщиной! Я едва успела отскочить обратно за угол и спрятаться в нише мусоропровода. Я испугалась, правда! Подумала, что они приходили за мной, чтобы снова поиздеваться или изнасиловать…
- А откуда у Энни ключ от твоей квартиры? - спросил я, почти естественно прикасаясь губами к коже у Светланы за ушком и чувствуя ответное движение ее тела.
- В том-то и дело, что я ей ключа не давала! - она округлила свои большие фиалковые глаза и выпрямилась, при этом пальцы ее будто невзначай забрались в волосы у меня на затылке и принялись легонько поглаживать и массировать кожу. - И эту женщину я раньше никогда не видела!
- Как она выглядела? - мне удалось немного стряхнуть сладострастное напряжение и взять под контроль желания тела. Теперь ласки были приятны, но и только, и не мешали думать и соображать.
- Молодая, лет тридцать, - медленно начала вспоминать Светлана, - высокая, одного роста с Энни, темные пышные волосы, черты лица я плохо разглядела… красивая, но скулы, по-моему, широковаты… Одета была в такой же как у Энни светлый плащ и полусапожки… Все.
- Ты в квартиру заходила потом? - я снова был собран и готов к действию.
- Нет! Что ты?! - испугалась Светлана и прекратила свои провокации, видимо, почувствовав изменения в моем настроении. - Я убежала оттуда, как только они ушли, и на такси уехала к тетке в Академгородок. Там и ночевала. А сегодня решилась попросить Мишу помочь, и вот пришел ты!
- Все праильна, - подал наконец голос Сильвер, но язык уже совсем не слушался его, так как за это время "добрый еврей" успел "уговорить" всю бутылку джина. - Щас Кот пойдет с тобой и выпуси-ит кишки обеим б…дям!
- Гут гецухт, кэп! Отдыхай, - я деликатно спустил с колен роковую красотку и поднялся. - А мы с Персиком прогуляемся и посмотрим, что делается в ее квартире. О’кей?
- Зеер гут! Тока верни моего пупсика в цельности и престранности… - он не договорил и захрапел, уронив лохматую голову себе на грудь.
На моей верной "двадцатке" мы добрались до дома Светланы всего за четверть часа. Это был стандартный "монолит" в новом, элитном микрорайоне города, окруженном с трех сторон естественным сосновым лесопарком, но, разумеется, чистым, ухоженным и с биотуалетами на каждом перекрестке пешеходных дорожек. Поднявшись на лифте на восьмой этаж, мы осторожно, стараясь не шуметь, подошли к обшитой деревянными "под ясень" панелями двери с обычным механическим замком "Медведь", который, по уверениям криминалистов, до сих пор не удалось открыть ни одному вору, а вот Энни-Шоколадке с ее таинственной "подругой" посчастливилось.
Я отобрал у Светланы ключ и, отперев дверь, толкнул ее рукой. Полутемная прихожая, а также длинный коридор за ней, оказались как на ладони. Я вошел первым, заглянул налево, в кухню, потом прошел на цыпочках по коридору до приоткрытой двери гостиной, и наконец остановился перед входом в спальню. Светлана быстренько перебежала ко мне, снова прижалась сбоку всем телом, и тогда я нажал на ручку двери.
Ничего не случилось, квартира оказалась пустой. Никаких следов постороннего присутствия мы не обнаружили. А когда осознали это, давившее на обоих нервное напряжение спало, и мы естественным образом оказались в объятиях друг друга на широкой и низкой софе посреди спальни.
Лишь часа через два мы наконец смогли встать и, по-прежнему не разжимая объятий, нагишом отправились на кухню - желудки обоих настойчиво требовали восполнения потраченных калорий. Там нам все-таки пришлось разъединиться, Светлана принялась хлопотать у плиты, а я от нечего делать прошел в гостиную, потому как заметил там при осмотре стойку с музыкальным центром. Выбрав диск с записью Яны Барышевской, восходящей звезды отечественной эстрады, я вставил его в "сидюк" и тут краем глаза заметил в кресле странный пестрый предмет, наполовину скрытый подлокотником.
Все еще не разобрав, что это, я подошел поближе и увидел… куклу! Несколько мгновений я не мог понять, что так меня в ней удивило, а потом, осознав, остолбенел. Странная кукла была как две капли воды похожа на Светлану Величко! Словно кто-то буквально скопировал женщину, вплоть до крохотной родинки на границе пушистого треугольничка внизу живота и пигментного пятнышка в виде сердца под правой ключицей. Заворожено я поднял куклу, оказавшуюся чересчур тяжелой для своих размеров, из кресла, и у меня тут же возникло знакомое ощущение ледяного сквозняка в затылке - "ветер смерти"! Одновременно с ним появилось не менее удивительное и зловеще-омерзительное чувство, что кукла живая. Я как бы раздвоился. Одна моя половина, загипнотизированная немигающим взглядом фиалковых глаз жуткого создания, покорно готовилась к чему-то, еще более ужасному и непонятному, что вот-вот должно было произойти, а другая, ясная, собранная и решительная требовала от первой: "Очнись! Не смей раскисать!"
И не знаю, чем бы все закончилось, но к реальности меня вернул дикий, душераздирающий вопль Светланы, вошедшей в этот момент в комнату. Я немедленно отшвырнул куклу в дальний угол и протянул руки к прижавшейся от ужаса к косяку девушке. Она тут же бросилась ко мне и буквально повисла на шее, рыдая и бормоча что-то неразборчивое. Раздвоение мое тут же прекратилось, я прижал к себе теплое вздрагивающее тело, погладил Светлану по волосам и сказал слегка осипшим голосом:
- Пойдем, Персик! Все в порядке. Ничего страшного, это просто чья-то неудачная шутка. Разберемся…
Глава 3
…В парке было пусто и тихо. Мир словно лишился всех красок, став черно-белым. Мертвенное сияние редких сутулых фонарей вдоль иссохших сиренью аллей лишь слегка осветляло клочкастую пакость, заполонившую все вокруг. Отсыревшие линялые скамейки сиротливо жались к черным кустам когда-то живой изгороди, а в ее скрюченных лапах запутались комья тумана.
Парапет разоренного фонтана тоже набух и поблек, пришлось подложить под себя толстый номер "Вестника". Я ждал. Неуютное состояние раздвоенности - участие в действии и стороннее наблюдение - ни на миг не отпускало. Я знал, что сейчас что-то произойдет, но не знал, что именно. В таких случаях всегда выручает сигарета.
Фонтан был центром двух главных аллей, и обойти меня было бы мудрено - разве что ломиться сквозь кусты напрямик. Напряжение ожидания физически давило на мозг, и тут боковым зрением я заметил справа на аллее фигуру, почти сливавшуюся с окружающей мглой. Там шла высокая стройная женщина в светлом плаще и пышной гривой волос, ореолом клубящихся вокруг головы.
Странно, но шагов абсолютно не было слышно, хотя ее модные сапожки на шпильках наверняка подкованы. Женщина быстро поравнялась со мной, и я замер, так и не поднеся руку с сигаретой ко рту. Это была Анна Закревская! Энни-Шоколадка, собственной персоной, живая и здоровая!
Она прошла мимо, даже не заметив меня, и свернула направо. Я смотрел ей вслед, пока догоревший окурок "Монте-Карло" не обжег мне пальцы. Анна исчезла в тумане, но я знал, что эта аллея упирается в ограду Института психофизики, поэтому был уверен, что нагоню беглянку. Однако, когда я добрался до высокой чугунной решетки, Закревской там не оказалось. Я быстро огляделся: налево - непролазная стена боярышника, направо - травянистая поляна, за ней - снова боярышник, и там, на ветвях что-то белело.
Это был ее светлый плащ, а рядом на земле валялось черное вечернее платье, о котором упоминала Светлана, сапожки и изящная перламутровая сумочка. Я поднял ее. Деньги и документы на имя Анны Леонтьевны Закревской, включая кандидатский диплом, но сама она будто растворилась в тумане. Нагишом?!.. Куда?!..
Лихорадочно озираясь, я вдруг заметил по ту сторону ограды женскую фигуру, направлявшуюся к темной громаде главного корпуса - Энни?!.. Зачем?!.. Не помня себя, я прыгнул на витую решетку, срываясь и чертыхаясь, вскарабкался наверх, оглянулся еще раз в поисках фигуры, и тут мои кроссовки поехали по мокрому металлу, обожженная рука не выдержала рывка, я полетел вниз головой в серую зыбь и…
Я лежал в полной темноте, на полу, рядом с креслом, из которого выпал. Зверски болел палец, ныло ушибленное при падении плечо, а над ухом верещал и всхлипывал телефон, который я сам же поставил на пол, поближе к креслу, но почему-то не включил автоответчик. Морщась от бегавших по спине мурашек, я ощупью нашел трубку.
- Котов. Я слушаю.
- Какого черта, Митяй?! - рявкнул Олег, как мне показалось, на всю комнату. - То ты оставляешь сумасшедшие послания, то спишь как сурок! Ну-ка, быстро выкладывай, что это за кукла, и куда ты ее девал?
- Быстро только у бурундуков получается, - огрызнулся я, чтобы хоть как-то оправдаться в собственных глазах: позор! сыщик доморощенный! соня мартовская!.. - Олешек, не рой землю и не ломай телефон, а дуй прямо ко мне, сейчас.
- В шесть часов утра?..
- Pourquoi pas? Все равно ведь не спишь, а так узнаешь мно-ого интересного.
- Что-то еще накопал? - уже более миролюбиво осведомился Ракитин.
- И что-то, и кого-то, и даже пиво есть, - я наконец-то проснулся окончательно и даже уселся в кресло с телефоном на коленях.
- А кофе?
- Ну, брат, хотеть не вредно!
- Вредно не хотеть. Ладно. Через десять минут, - он бросил трубку.
Ощупью примостив аппарат на журнальный столик, я прошлепал на кухню, зажег свет и осмотрел ноющий палец - черт побери, самый настоящий укус! Грэг, кошачья душа… Ах ты, засранец этакий!.. Я вытащил из холодильника банку ветчины, не спеша вскрыл ее, достал хлеб и принялся сооружать бутерброды, краем глаза следя за дверным проемом. Расчет оказался верным: через пару минут кот бесшумно влился в кухню, будто оживший кусочек коридорной темноты, и нырнул под стол. Дальнейшее было делом техники, и еще через несколько секунд он уже мохнатым мешочком покорно висел в моей руке с куском ветчины во рту, зажмурившись и поджав хвост. Я не выдержал и вместо того, чтобы прочитать "штрафнику" воспитательную нотацию, рассмеялся. Кот недоверчиво приоткрыл один глаз, потом другой и, уяснив наконец, что наказание отменяется, окончательно осмелел, распушил хвост и решительно потребовал "досрочного освобождения", которое тут же и получил.
Ракитин был, как всегда, точен и голоден. А потому уже с порога взял пеленг на кухню, и теперь сбить его с курса можно было разве что прямым попаданием из базуки. Выглядел он, не в пример мне, бодро, будто спал всю ночь, что, конечно, не соответствовало действительности.
- Та-ак, с чего начнем? - Олег уселся верхом на мой любимый табурет с амортизаторами вместо ножек и, пожирая глазами тарелку с горкой бутербродов и батарею запотевших черных банок с золотыми фазанами на боках, попытался изобразить заинтересованность.
- Со Светланы Анатольевны Величко, двадцати трех лет, студентки четвертого курса филологического факультета нашего достославного Университета, - я с невозмутимым видом оседлал стул напротив него.
Ракитин сделал "домиком" свои роскошные брови, рассеянно взял банку с пивом, вскрыл ее и отхлебнул изрядный глоток.
- Ты все-таки обскакал доблестных сыскарей? - он потянулся за бутербродом.
- Ну, это было не так уж и трудно, - я тоже открыл банку. - Просто я заранее договорился с хозяином "Наяд", Михаилом Давидовичем Фуксом, по прозвищу Сильвер, моим старым приятелем, чтобы он сообщил мне, как только появится интересующая меня особа. Ты же понимаешь, что население охотнее общается с журналистами, нежели с представителями власти. Я пообещал, что все останется "for you privat ear", и этого оказалось достаточно. Кстати, что ты сам выяснил о Величко?
- В определенных кругах известна под именем Персик. Блондинка, фиалковые глаза, плотного телосложения, особые приметы - родимое пятно в виде сердца в правой подключичной ямке, любимый напиток - джин с тоником и киви. Начало трудовой биографии: анаша, ночные клубы, незаконная торговля валютой, прощенная в виду малолетства, "динамо"… Короче, полный набор! - Олег снова переключился на ветчину и пиво.
- Я уже рассказывал тебе, что она была подругой, вернее, стажеркой у Энни-Шоколадки? И какие у них вышли недавно "багинеты" с нанесением телесных повреждений по инициативе Закревской? А потом вроде бы все снова наладилось?
- Ну и что?
- Ничего особенного, - я приложился к банке. - Только вот два дня назад Светлана, возвращаясь, по-видимому, "со службы", застала выходящими из ее собственной квартиры Энни-Шоколадку и еще какую-то, неизвестную ей женщину: молодую, высокую, темноволосую, скуластую, одетую так же, как и Закревская. Ключей Величко своей наставнице, как она уверяет, не давала. У Персика хватило ума спрятаться и подождать, пока они уйдут, но в квартиру она зайти так и не решилась. Потом она обратилась к своему шефу, то есть Сильверу, с просьбой свести ее с кем-нибудь из представителей вашей конторы для защиты чести и достоинства, так сказать. И Миша Фукс позвонил мне, - я взял с тарелки бутерброд и принялся уплетать его за обе щеки.
- Ерунда! - отмахнулся Ракитин, не забывая отхлебывать пиво. - Они же все - нарки! Твоя Величко просто забыла, как дала Закревской ключ. Ну а что касается третьей…
- Это еще не все! - перебил его я и отобрал банку. - Самое интересное, я обнаружил в квартире Светланы очень странную и необычную игрушку. Куклу.
- И что же в ней странного? - Олег спокойно вскрыл другую жестянку с пивом и тоже взял бутерброд. - Куклы у незамужних и бездетных женщин не такая уж редкость.
- Допустим, - кивнул я, - но это весьма необычная игрушка. Понимаешь, Олежек, - я постарался припомнить свои вчерашние ощущения при контакте с куклой, - когда я взял ее в руки, я никак не мог убедить себя, что держу неживой предмет! В общем, таких подробных игрушек я никогда прежде не видел и ничего о подобном не слышал. К тому же там у меня опять сработала экстрасенсорика, чтоб ей!..
- "Ветер смерти"? - Олег заинтересованно посмотрел на меня. - Ну-ка, ну-ка? А еще "дровишки" имеются?
- Неужели для "костерка" не хватит? - прищурился я. - Лучше подумай, кто же в таком случае пристукнул нашу Аннушку?
Ракитин вдруг поставил початую банку на стол, полез в карман куртки и кинул мне два пластиковых пакетика с окурком и пуговицей от рубашки.
- Здорово! - выдохнул я и достал сигареты. - Где?
- У нашей Аннушки под кроватью, в углу у стены, - хмыкнул Олег. - Обрати внимание на "бычок".
Я взял пакетик и поднес под "бра" над столом: там лежал мундштук папиросы с угольным фильтром на конце и двойным золотым ободком по краю.
- "Publish smoky", - прочитал я затейливую латинскую вязь. - Шикарный табак! Кажется, такие папиросы продают в бизнес-клубах?
- Браво, Митяй! - Ракитин снисходительно кивнул и закурил мою сигарету.
- Бьюсь об заклад, - невозмутимо продолжал я, - что эта "визитка" кого-нибудь из крутых, типа Брокмана, Семенова, Тарасова или Гурвича?..
- Великолепно! - прицокнул языком Олег. - Держитесь за стул, Ватсон, это - Феликс Гурвич!
- Президент Лесного банка?! А откуда ты… ах да, "пальчики"! Ну что ж, - я повертел в руках банку пива и сделал изрядный глоток, - я так и предполагал.
- Я тоже, - Ракитин поднял свою банку, присоединяясь к моему тосту. - А "курсовка" у Феликса Абрамовича была на шесть лет в еловый бор, что под Нарымом. Сам выписывал.
- М-да, ларчик вроде бы открылся, - я разочарованно почесал за ухом, но тут перед глазами снова поплыла туманная аллея с удаляющейся женской фигурой, брошенная на кустах одежда и сумочка с документами. - А если у него алиби?
- Окурок абсолютно свежий, а Закревская курила "Данхилл". Обрыв нитки - тоже свежий, так что собирайся, едем за президентом. Семьдесят два часа без душа, бритья и кофе я ему обеспечу, - Олег поднялся и выбросил пустую банку в ведро под раковиной.
- Что ж, я готов, только тапочки сниму, - сказал я и вышел из кухни.
Однако в банке Гурвича не оказалось, а неподдельное удивление сотрудников по поводу отсутствия шефа, слывшего человеком пунктуальным и деловым, не оставляло сомнений, что с президентом случилось нечто серьезное. Марш-бросок на квартиру тоже ничего не дал: двухэтажный модерновый особняк с зимним садом, бассейном и подземным гаражом встретил нас в вестибюле гулким шепотом фонтана, да подвыпившей компанией во главе с референтом - в столовой. От них мы кое-как добились, что Гурвич вчера объявил им, мол, дома ночевать не буду, ждите к завтраку. Но не появился. А завтрак уже остыл, поэтому пришлось его съесть, а заодно и выпить откупоренное вино, чтоб не выдохлось, потому как…
- Идеи будут? - мрачно спросил Олег, усаживаясь за руль потрепанной, но все еще шустрой служебной "ауди".
- Одна: отоспаться, - я сладко зевнул и достал сигареты.
- Где он может быть? - Ракитин завел двигатель, включил противотуманные фары, потом отобрал у меня пачку и закурил.
Мимо машины, размытая туманными струями промелькнула светлая женская фигурка, и я отрешенно проводил ее взглядом - ерунда, показалось!
- Если Гурвич убийца, то скорее всего… - я выразительно помахал рукой перед собой.
- А если свидетель?
- Тогда либо еще прячется, либо уже мертв, - я покосился на Олега. - Думаю, для тебя предпочтительнее первое.
- Потрясающая прозорливость! - почему-то нервно хохотнул он. - Может быть, ты даже знаешь - где?
- Может быть, но не скажу! - я тоже почувствовал нарастающее странное напряжение, но не придал ему значения, выбросил недокуренную сигарету и поднял стекло. - Кто из нас сыщик?.. Поехали, мне в редакцию надо.
- Я тебе не такси! - неожиданно огрызнулся Ракитин. - Два квартала пешком прогуляешься.
- Ну и черт с тобой! - странное внутреннее напряжение внезапно скачком овладело мной, я моментально разозлился и вылез из машины. - Кстати, чтоб ты знал, если хочешь найти вещи и документы Закревской, не поленись прокатиться в парк и пройтись вдоль ограды Института. Очень рекомендую! - я злорадно хлопнул дверцей и, не оглядываясь, пошел прочь.