– О чем задумалась, Дэнни?
"Действительно, о чем? Как медленно движется расследование. Я должна была что-то понять уже давно".
– Почему он пользовался закрытым трастовым фондом? Откуда у него система энергетической защиты, если он нормал?
Джейс кивнул, барабаня пальцами по рукояти меча. Затем отхлебнул кофе и поморщился, словно обжегся.
– Да, все это странно. А кто он такой, этот Келлер?
Я пожала плечами.
– Может, Полиамур знает.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – удивленно приподняв брови, спросил Джейс.
Затем снова отхлебнул кофе и снова поморщился – он любил, чтобы кофе был раскаленным.
– Конечно. Я слышала, Поли обожает хорошеньких мальчиков. – Я улыбнулась, склонив голову и глядя на него. – Тебе она скажет больше, чем мне.
– Выходит, я тебе нужен ради моей внешности, – усмехнулся он.
– Да. А что в этом такого?
Я очень старалась, чтобы моя улыбка выглядела как можно натуральнее.
– Ничего. – Он тоже широко улыбнулся. – Валяй, я не возражаю.
Сундучок лежал посреди столовой, весь измазанный пылью и грязью. Остановившись в дверях, я уставилась на него, как мангуст на ядовитую кобру. Джейс не спрашивал меня, что находится в сундуке.
Я ждала, когда появятся первые, жемчужно-серые проблески зари. Вдалеке нарастал шум большого города; Сент-Сити просыпался, готовясь к новому дню. Я все еще ждала, глядя на серый металл так, словно в любую минуту он мог заговорить. Джейс стоял у меня за спиной, сгорая от любопытства, но ни о чем не спрашивая.
Почему мне так тяжело? "Риггер-холл" остался в прошлом. Или нет?
Вот именно. Может быть, прошлое ушло от меня вовсе не так далеко, как я надеялась.
Я взглянула на гобелен на западной стене. Изида сложила руки, словно от кого-то защищаясь, свирепые глаза Гора смотрели сурово. Боги не хотели в этом участвовать… но и не пытались меня остановить. Во всяком случае, они желают знать, что будет дальше.
"Как-то все это неудобно, гадко, что ли". Наконец я глубоко вздохнула. Два алтаря – большой и малый – тихо гудели от волн энергии, энергетическая защита дома находилась в полной готовности. Мне ничто не угрожает. Я дома, в своем убежище.
"Здесь мне ничто не угрожает". Я судорожно сглотнула. Сундук глумливо ухмылялся, глядя на меня. "Ну хорошо же".
Левое плечо продолжало болеть. Шрам пульсировал и словно перемещался с места на место. Осторожно ступая, словно земля могла уйти у меня из-под ног, я подошла к сундуку.
Опустилась перед ним на колени, подложив коврик, на котором обычно медитировала. Нужно дышать как можно глубже и ровнее. Замок – я использовала свою энергию – открылся с легким щелчком, как челюсти застывшего трупа.
Чтобы зубы не стучали, я крепко их сжала. "Я сильная. Я выжила". Отложив в сторону замок, я медленно приподняла крышку; ржавые петли заскрипели, словно издали вопль.
"Валентайн, Д. Ученицу Валентайн просят срочно зайти к директору".
Горящие глаза одноклассников. Все с ужасом смотрят на меня, тихо радуясь, что назвали не их имя. Я медленно поднимаюсь и откладываю в сторону потрепанный учебник по теории магии; крысиное личико учителя - Эмброуза Рота, церемониала, одного из худших учителей школы, – начинает светиться от любопытства, его серые волосенки стянуты на затылке в пучок, аура приобретает геометрические очертания и окрашивается в голубой цвет. Я плетусь к двери, и Рот провожает меня взглядом, от которого в спину словно впиваются острые крысиные зубы.
По скрипучей лестнице я спускаюсь в главный зал; ошейник слишком тяжел для моей детской шеи. Я мучительно стараюсь придумать хоть что-нибудь, любой предлог, чтобы избежать избиения или того, что еще хуже.
Но в "Риггер-холле" обычным делом было именно то, что "еще хуже".
Дрожащими руками я откинула крышку сундука.
– Клянусь Чанго, Дэнни, ты совсем бледная, – прошептал Джейс. – Не трогай ты этот сундук, не надо.
"Нет, надо". Я заглянула внутрь.
На самом верху лежал металлический ошейник.
По спине пробежала дрожь. Плечо заныло от боли, но я была этому даже рада. Не дает забываться. Впрочем, бывала я и в худших переделках. Например, я убила Сантино. И встречалась с самим дьяволом. И не боюсь осколков своего прошлого. Плевать мне на дрожь, которая сотрясает все тело.
– Ошейник, – испуганно прошептал Джейс.
Все псионы ненавидят даже мысли об ошейниках. Считается, что ошейники защищают нормалов от нас, но от мертвяков вроде нас такая защита не поможет. Нормалы составляют абсолютное большинство населения, что бы там ни показывали в сериалах. Нормалы заказывают музыку, под которую обязаны плясать те, кто наделен талантом. Когда нормалы видят надетые на нас ошейники, им вроде бы становится спокойнее.
Знали бы они, что это такое – носить ошейник!
– Заткнись, Джейс, – дрожащим голосом сказала я; линии защиты тихо зазвенели и напряглись, словно мне угрожала опасность.
Я глубоко вздохнула и шевельнула плечами, стараясь сбросить напряжение.
Кусок темного металла со встроенным электрошокером не подавал ни малейших признаков жизни. Когда он не подключен к энергетической сети школы, он безопасен. И все же я держала его осторожно, словно он был живой, подцепив на кончик ножа. Я помнила жуткую боль, которую он причинял – против включенного ошейника у псиона не было защиты. Ошейник воспринимал многие виды энергии; учителя пользовались им, когда нужно было навести в классе порядок. Смысл ошейника был в том, чтобы не позволить псиону причинить кому-нибудь вред, пока он не научится контролировать свой дар.
Возможно, это была и неплохая идея, но, как все неплохие идеи, она попала в руки к плохим людям. Стоило ошейнику сработать, как ты получал электрический разряд такой силы, что тебя подбрасывало, как на электрическом стуле. Впрочем, следов после удара не оставалось – видимых следов, разумеется.
Под ошейником лежала грязная зеленая тряпка – длинный кусок ткани из искусственной шерсти, отрезанный от школьного одеяла. Я с отвращением отбросила его в сторону, продолжая нервно поглядывать на ошейник.
Моя школьная форма. Клетчатая юбка, белая, пожелтевшая от времени хлопчатобумажная блузка, гольфы и тяжелые башмаки, которые я ненавидела. Голубой блейзер с вышитым на груди золотым крестиком – значком школы "Риггер-холл". Все остальные школьные формы я уничтожила, но эту решила оставить – она была на мне, когда комиссия Гегемонии закончила расследование, и Мирович был посмертно признан виновным. После окончания расследования нам разрешили носить обычную одежду, а в школу каждую неделю начали наведываться социальные педагоги. С нас сняли ошейники, но неожиданные визиты различных комиссий по-прежнему продолжались. Когда был выпущен мой класс, новая директриса, по имени Стейбнау, настояла на закрытии школы. Младших учеников распределили по другим школам Гегемонии. Надеюсь, там им было лучше.
Я бережно поднимала каждую вещь и осторожно откладывала ее в сторону. Джейс молчал.
В моих глазах стояли слезы, но я сдерживалась. Постепенно во мне начинала расти злость. Вот и прекрасно, по крайней мере, перестану задыхаться.
Под школьной формой – книги. В основном школьные учебники, каждый в коричневой бумажной обложке, украшенной нацарапанными ручкой глифами, числами, записями. Одиннадцать тонких книжек, на корешке каждой – надписи золотыми буквами.
Школьные журналы-ежегодники.
Я бережно вынула стопку из сундука. На дне остались кое-какие дешевые побрякушки и плюшевый медвежонок, который смотрел на меня, поблескивая пластмассовыми глазками.
Этого медвежонка мне подарил Льюис.
"Я выжила, черт бы меня взял. Выжила, потому что не сдалась и была такой сильной, что не боялась смотреть в глаза смерти. Хватит ныть, Данте Валентайн. Возьми себя в руки и займись делом, как поступала всю жизнь. Давай. В первый и последний раз".
Я заранее решила, что взгляну на свои вещи только один раз. Один раз – и все. У меня хватит сил. Я проглотила скопившуюся во рту желчь. Кольца сверкали, отбрасывали искры. Плечо заходилось от боли. Я сделала глубокий вдох, чувствуя запах пыли и плесени. По спине побежали струйки крови, которых не было.
На самом дне сундука лежала единственная в моей жизни вещь, которую я украла. Длинный и гибкий хлыст из натуральной кожи, с металлической ручкой, на которой еще виднелись бурые пятна.
Пятна крови.
Джейс охнул. Я дотронулась до хлыста пальцем, и руку дернуло, словно током, – я ощутила боль, страх, болезненное возбуждение. Я отдернула руку.
– Роанна, – прошептала я. – Она была седайин. Хотела рассказать социальному работнику, что происходит в нашей школе, но этот идиот ей не поверил и обо всем доложил директору. – Я говорила ровным, безжизненным голосом. – Мирович забил ее почти до смерти, после чего выгнал из школы, записав в бридеры. Она покончила с собой – бросилась на проволочное ограждение, когда сработал ее ошейник.
– Дэнни… – срывающимся голосом прошептал Джейс.
Я провела рукой по щеке и оскалилась, словно перед боем. Затем швырнула в сундук книги, школьную форму и зеленую тряпку. Подцепив кончиком ножа ошейник, бросила его в общую кучу. Захлопнула крышку сундука и, поморщившись от противного скрипа петель, смогла наконец вздохнуть. Мой вздох прозвучал как рыдание. Затем я защелкнула замок; в тишине щелчок прозвучал очень громко. Убрав нож, я подняла стопку журналов.
– Будь добр, освободи стол в гостиной, – попросила я Джейса и направилась к выходу.
Джейс стоял бледный, плотно сжав губы; его глаза горели. Воздух вокруг него кипел от ярости, аура Джейса стала прозрачной, по ней проносились острые, словно пики, вихри. Но он спокойно ответил:
– Это делали и с тобой, да? А я-то все думал, кто тебя так запугал?
Запугал? Вот это странно. Разве я похожа на трусиху? Всю жизнь я дралась. В книгах, которыми меня щедро снабжал Льюис, я вычитала: единственный способ побороть страх – это вступить с ним в бой. "Пусть тебе страшно, – услышала я голос Льюиса, – а ты все равно делай свое дело. Вот, смотри, что написано в этом отрывке".
– Один раз меня били кнутом. Четыре раза сажали в клетку. Выжгли на мне клеймо. И я считаю, мне еще повезло.
"Повезло в том, что я не сломалась. В том, что со мной не произошло ничего более страшного. Такого, чего я не смогла бы вынести, Джейс".
– Повезло, ничего не скажешь! – Аура Джейса пылала яростью. – Дэнни…
– Расчисти стол, Джейс. Чем скорее мы с этим покончим, тем скорее я смогу все это убрать.
"И, клянусь Анубисом, я этого жду не дождусь".
Джейс уставился на меня, затем резко повернулся и, бесшумно ступая, вышел. По его осанке было видно, что он едва сдерживается. Джейс был в ярости. Таким я видела его всего дважды, и каждый раз его ярость приводила меня в восхищение. Интересно, будет третий раз или нет? Надеюсь, нет.
Если он совсем съедет с катушек, придется подраться с ним на мечах, чтобы сбросить напряжение, а сейчас мне этого очень не хочется.
Я отнесла журналы в гостиную. Джейс освободил на столе место. Книги по демонологии и теории магии, мои бумаги, талисманы Джейса – все было бесцеремонно свалено в кучу. Я положила журналы на стол и глубоко вздохнула.
– Кого будем искать? – спросил Джейс, почтительно положив на стул "Democria Demontia" Тирли.
Я взяла кусок тончайшего пергамента с изображением глифа, похожего на глиф на моем плече; рисунок на пергаменте повторялся и повторялся в разных вариациях. Надо же, а я и не заметила, что рисовала его.
Как все-таки хорошо, что у меня есть Джейс. Стараясь говорить спокойно, я произнесла:
– Ну вот, после визита к Полиамур у нас появятся новые имена. А пока я хочу знать, был ли в классе Кристабель ученик по имени Келлер. Ты не принесешь мою сумку? Хочу посмотреть, есть ли сейчас в городе кто-нибудь из церемониалов.
– Хм. Почему церемониалов? Думаешь, они могут иметь отношение к убийствам?
Колдуны-церемониалы были не так малочисленны, как некроманты, и не так многочисленны, как шаманы. Они пользовались Девятью Канонами и Семью Печатями, заряжая энергией предметы, работали с талисманами, занимались охраной корпораций, не говоря уже о теоретических и практических исследованиях в области магии и энергии. Большинство школьных учителей были колдунами-церемониалами.
Но было и более простое объяснение, почему я решила выяснить, кто из церемониалов находится в городе. Увидев встревоженные глаза Джейса, я улыбнулась – правда, улыбка получилась не очень естественной.
Хочу выяснить, не стал ли кто-нибудь из них пожирателем.
Из всех детей-псионов именно церемониалы, которые больше других занимались научными разработками в области энергии, часто превращались в пожирателей, став взрослыми. И если мы имеем дело с пожирателем-церемониалом, который взялся преследовать бывших учеников "Риггер-холла", значит, опасность угрожает всем псионам города.
И тогда мне понадобится помощь.
Глава 21
Мы просматривали третий журнал, когда зазвонил телефон. Я потянулась, зевнула и зашлепала на кухню. Джейс занес в свой компьютер очередное имя. В окна струился полуденный свет. Усевшись боком на стол, я взяла трубку.
– Да?
Щелчок, затем пауза, словно нас соединяли через секретаря. По спине пополз холодок, будто тело само догадалось, кто это звонит.
– Данте Валентайн. Как приятно вновь услышать ваш голос!
Тело застыло, словно кусок льда. Во всем мире есть только одно существо, которое способно меня напугать.
Мягкий, как шелк, вкрадчивый голос пробирал меня до костей. Как я была рада, что мой телефон не оснащен экраном! Если бы сейчас я увидела Князя тьмы, пусть и на экране, то, наверное, сошла бы с ума.
Письмо. Я же бросила его в корзину для бумаг. Я ничего никому не должна, и, значит, Люциферу вовсе не нужно со мной беседовать. Я сделала все, о чем он меня просил, теперь мы в расчете. Я вопила, когда Джафримель рассыпался в прах у меня на руках. Неужели этого мало? Неужели ему нужно что-то еще?
И почему он мне звонит, вместо того чтобы прислать очередного демона? Ведь послал же он ко мне Джафримеля, когда нужно было убить Сантино, прекрасно зная, какие у меня счеты с этим подонком.
"Да защитит меня Анубис". От страха во рту появился привкус железа. "А что, если Люцифер замешан в убийствах?"
Правая рука сжалась, вцепившись в край стола, длинные ногти царапнули по гладкой поверхности.
– Кто это говорит? – сухими губами прошелестела я, внезапно вспомнив железную хватку Люцифера, едва не переломившего мне шею. – Какого черта вам нужно? Оставьте меня в покое!
– Вежлива, как всегда.
В голосе Люцифера слышалась насмешка. Век бы его не слышать.
– Мне нужно поговорить с вашим любовником, но, к сожалению, общаться с ним обычным способом я не могу. На мое официальное послание вы не ответили, поэтому пришлось воспользоваться средством связи, принятым у людей.
"Какого черта он городит? С моим любовником? Он что, подглядывал за мной?" Меня бросило в жар, затем снова в холод; соски сжались, кожа похолодела и натянулась, как ледяная перчатка.
– Кто меня разыгрывает? – Я физически ощущала, как нарастающий гнев смывает с души смертельный ужас. – Послушайте, у меня нет времени.
"Люцифер, мерзавец, ты же убил Джафримеля, а теперь звонишь, чтобы напомнить мне об этом? Думаешь, я отдам тебе Джейса? Держи карман шире. Кроме того, он мне не любовник. Хотя тебя это, старый ты мешок дерьма, не касается". От моего резкого голоса звякнула посуда в шкафу, завертелись вихри энергии.
Но из головы не выходила мысль: "О, милостивые боги, неужели Люцифер замешан в убийствах?" От этой мысли мое тело застыло, словно ледяная глыба.
Если к убийствам имеют отношение демоны, я пропала. Но на теле Кристабель не было следов демона, от него не пахло специями и темным огнем.
Последовала пауза.
– Я не понимаю. Вы хотите сказать, что не воскресили своего любовника?
В голосе Князя тьмы слышалось крайнее удивление, даже больше – потрясение.
Ничего не скажешь, шокировать демонов я научилась.
– Воскресила? – хрипло каркнула я.
Какого черта, что он говорит? Джейс жив, а если бы я могла воскресить Джафримеля, то давно бы это сделала.
Я тряхнула головой. Демоны – ужасные лгуны, и Князь тьмы – не исключение. Сначала он присылает мне маленькое любовное послание, а теперь, чтобы окончательно вывалять меня в грязи, устраивает еще и телефонный разговор. Нет у меня на все это времени, и точка, тем более что сейчас я гоняюсь за призраками из своего детства, которые только и думают, как бы со мной разделаться.
– Убирайтесь, – сказала я, пытаясь придать своему голосу твердость. – Я вам не нужна, и вообще я не девочка на побегушках. Джафримеля больше нет, и вы ему уже ничего не сделаете. Радуйтесь, что я не стала вас преследовать за похищение Евы. А теперь, будьте любезны, оставьте меня в покое, мне нужно работать и ловить убийцу.
Я швырнула телефонную трубку с такой силой, что едва не расколотила аппарат.
Мне ужасно хотелось снять ее снова, чтобы проверить, слушает он меня или нет. Мне хотелось закричать, хотелось вызвать оператора. "Алло, это центральная? Преисподнюю, пожалуйста. Передайте Люциферу, что я к его услугам, если он вернет мне Джафримеля. Скажите, я сделаю все, что он захочет, только бы не быть одной".
От ярости в голове родились новые слова:
"И еще скажите ему, если он взялся за убийства, то пусть читает молитвы. Он и так разбил мне жизнь, а если еще и начал убивать некромантов, я его на куски разорву. У меня с тобой свои счеты, Иблис Люцифер".
Но, несмотря на все эти смелые слова, спасти дочь Дорин я не могла. Я молча смотрела на телефон, умирая от желания схватить Люцифера за горло. Зачем он позвонил? Бросил меня в Рио страдать оттого, что я не могу вернуть к жизни Джафримеля и не могу спасти Еву. Тот факт, что Ева была демоном-андрогеном, а значит, никогда бы не выросла, меня не беспокоил. Призрак Дорин просил меня спасти дочь, и я пыталась это сделать.
Пыталась – и потерпела неудачу. Ева в руках Люцифера. Теперь мне ее никогда не найти. Слабое утешение.
"Потерпела неудачу". Как и с Джафримелем, который лежал на мраморных плитах под жарким солнцем Нуэво-Рио, мертвый, покинувший меня. Огромным усилием воли я заставила себя не притрагиваться к знаку на левом плече; от этого я покрылась потом и начала дрожать.
Сильно прикусив нижнюю губу, я наслаждалась болью, возвращавшей меня к рациональной действительности. Жаль, конечно, только все рациональное к демонам не относится. "Все, хватит. Ты Люциферу не прислуга, ты свободный человек. Ничего он тебе не сделает".
Ложь. Стоит дьяволу захотеть, и от меня мокрого места не останется.
– Дэнни! – окликнул меня Джейс.
Я попятилась от телефона, не спуская с него глаз, словно он мог на меня наброситься. Учитывая все, что мне удалось узнать о демонах, такое было вполне возможно.
– Дэнни! Кто звонил?
Я кашлянула.