Я подчинился. Я хотел ринуться на нее, убить, разорвать на части, но я знал, что ничего из этого не проявилось на моем лице или в движениях. Как и у Ханны. Это не Ханна подвергла Еву смертельному риску, это не ее выбор. Решение приняла Наоми - все сходилось на Наоми. И было слишком поздно, чтобы я мог что-либо поделать с этим. Я даже не мог попытаться предупредить людей.
- Вот что ты сделаешь, Майкл, - сказала Наоми. - Ты вернешься, чтобы увидеться со своей любимой женой и сказать ей, что передумал. Ты будешь делать все необходимое, чтобы уничтожить все доверие между вами. Тогда ты соберешь свои вещи и вернешься сюда, ко мне. Ты будешь отличным солдатом. Лучше того, тебя даже никто подозревать не станет. Кровный ребенок Амелии? Ты идеальный маленький убийца.
- Да, - сказал я. Нет, нет, нет, кричал я, но ничего не мог сделать, чтобы остановить себя. - Что мне делать с Шейном? И Клэр?
- Шейн не имеет никакого значения, как и девушка, кроме как инструмента, который может использоваться. Я вывела Мирнина из игры; без защиты своего черного рыцаря она не более чем пешка. Но… - Она постучала бледными пальцами по губам, на мгновение выглядя задумчивой. - Ты задал правильный вопрос. Что с Клэр? Даже пешка может стать королевой, если правильно сыграть…
Она поднялась на ноги и какое-то время шагала по комнате, сложив руки на груди и опустив голову. Ханна и я смотрели друг на друга. Ее сердце стучало, и я понял, что теперь это был не страх - она чувствовала ярость. Она была в ловушке, как и я. Если Мирнин черный рыцарь (прим. пер.: конь) на шахматной доске, то Ханна была белой ладьей Наоми, хранящей секреты. Что тогда я?
- Ах, - сказала Наоми и повернулась ко мне, глаза блестели жутким восторгом. - Я знаю, как сыграть Клэр. Итак, вот что ты будешь делать и говорить ей…
Я слушал. Я ненавидел ее каждой клеточкой себя и каждой крошечной частью моей души.
Но я знал, что буду делать то, что она говорит, пусть это и уничтожит все хорошее в моей жизни.
Потому что у меня не было выбора.
Глава 17
Клэр
Майкл был похож на ходячего мертвеца, когда вернулся в зал ожидания, где Клэр в одинадцатимиллионный раз брала кофе из автомата; он съел её четвертак, снова, но она узнала от одной из медсестёр - не той, что угрожала Еве, слава Богу - в какое правильное место надо пнуть, чтобы заставить контейнер произвести половину чашки маслянистого, отвратительного на вкус напитка, похожего на кофе.
Это было лучше, чем ничего. Но не намного лучше.
Она чуть не выронила чашку, когда увидела мальчиков. У Шейна было осторожное и серьезное выражение лица, но Майкл выглядел так, будто прошел через врата ада и вернулся без сувенирной футболки.
- Она спит, - сказала Клэр прежде, чем любой из них успел заговорить. - Майкл? Ты в порядке?
- Да, - сказал он. Его голубые глаза выглядели странно застывшими и пустыми, а под ними темные пятна, как будто за последнюю неделю он спал всего несколько часов. - Я должен увидеть ее.
- Осторожно, не разбуди ее, - сказала Клэр. - Она слаба и ей больно. Доктор сказал, что, вероятно, утром ей станет лучше. Тогда они отпустят ее, и мы заберем ее домой. На большее она сейчас не способна.
- Хорошо, - сказал он. Он вряд ли даже посмотрел на нее, но взял чашку кофе из ее рук и выпил горячее содержимое одним глотком, смял бумажный стаканчик, бросил на пол и зашагал прочь, направляясь в палату Евы. Клэр наклонилась и подняла мусор.
- Ничего себе, - сказала она, глядя ему в след. - Что с ним, Шейн?
- Хотел бы я знать, - сказал он. - Это была самая странная пара часов в моей жизни. Рой… хорошо, это я понимаю. Но потом мы пошли встретиться с Капитаном… - Капитан Откровенный, поняла она. - Под конец они заставили меня ждать снаружи. Что бы они там не обсуждали, это было плохо. Он выглядит так с тех пор. Будто кто-то вырезал его внутренности и заставил проглотить их.
- Так ты знаешь кто это? Капитан, я имею ввиду. - Она сказала это шепотом, оглядываясь на пустую приемную. Шейн кивнул. - Кто?
- Лучше не знать, - сказал он. - Поверь, я бы не хотел. Вообще начинаю желать, чтобы я не знал многих вещей.
Они расположились в креслах в комнате ожидания, Шейн обнял ее… и только они почувствовали себя комфортно, как Шейн повернул голову и сказал:
- Ты слышала это?
- Что? - Клэр ощущала сонливость и уже удобно устроилась у него на плече, но теперь, когда он разбудил ее, она услышала что-то - на повышенных тонах.
- Это Ева, - сказал Шейн и встал. - Что-то не так. - Клэр вздохнула и на ноющих ногах последовала за ним по коридору мимо пустого пункта ухода за больными, и они зашли, когда он толкнул дверь.
Ева плакала. Не просто плакала, а взвывала в шокирующих, ужасных, мучительных рыданиях, она держалась обеими руками за живот, как будто ей было трудно дышать. Майкл стоял у изножья кровати, глядя на нее без всякого выражения на лице. Он всегда был похож на ангела, подумала Клэр, но сейчас он был похож на одного из тех холодных, отдаленных, мстительных созданий с мечом.
Это было ужасно.
- Как ты можешь говорить такое? - сказала Ева между болезненными глотками воздуха. Плач причинял ей боль; Клэр могла слышать это в небольшом хныканьи между словами. - Боже, Майкл, нет… пожалуйста…
- Что, черт возьми, происходит? - потребовал Шейн и повернулся к Майклу. - Что ты ей сказал?
- Правду. Брак с самого начала был ошибкой, - сказал он. - И я хочу его расторгнуть, Ева. Я подготовлю документы, и ты подпишешь их. Так будет лучше для нас обоих. Мы вместе… Капитан Откровенный прав. Амелия права. Это неправильно, и нельзя допустить, чтобы это продолжилось. Из-за этого погибнут невинные люди.
- Чувак, не делай этого, - сказал Шейн и протянул руку. Майкл отбил ее прежде, чем та коснулась его плеча. - Может ты думаешь, что таким образом она будет в безопасности, но это неправильно, ясно? И сейчас не подходящее время. Я знаю, ты не хочешь навредить ей. Я слышал тебя там с Капитаном. Знаю, ты просто пытаешься защитить ее…
- Знаешь? - Майкл повернулся, уставившись на Шейна пустым взглядом, тот застыл. - Ты ни черта обо мне не знаешь.
Шейн рассмеялся.
- Ты шутишь, да? Я знаю о тебе все. Ты мой лучший друг.
- Ты так считаешь? - Сказал Майкл, а затем, прежде чем Клэр была готова, прежде чем она даже заметила его движение, он повернулся и схватил ее.
Майкл Гласс, держащий ее в своих объятиях.
Склонившийся.
И целующий ее.
С языком.
Мастерски.
Это ее так удивило, что Клэр смогла издать только приглушенный звук шока и удивления, и она даже не пыталась сопротивляться; ее тело сообщило о натиске в ощущениях - его холодная сила, мягкость губ, вкус, абсолютная власть над происходящим… и тогда ее мозг заработал и закричал от ужаса.
Майкл Гласс целовал ее перед Шейном. И Евой.
И он чертовски приятно прикасался к ней, его руки скользнули ей под рубашку.
Шейн что-то крикнул, и Клэр почувствовала, что он пытается высвободить ее, но Майкл держал с неумолимой силой. Она внезапно испугалась, что была между ними, как тряпичная кукла между двумя питбулями, а затем Майкл отпустил её так же быстро, как и схватил. Это оттолкнуло её обратно к Шейну, а Шейн вписался в стену, обернув руки вокруг неё. Клэр ощущала, что её рот болел и был влажным, её рубашка задралась чуть ниже линии лифчика, она отчаянно одёрнула её, пытаясь вытереть губы в то же самое время, но получилось не очень хорошо. Майкл смотрел на неё, и его глаза были ужасными. Это была не любовь. Это было что-то, что она вообще не могла понять.
- Я хотел это сделать несколько лет, - сказал он. - Просто чтобы ты знал. Ты ожидал такого, лучший друг? Может быть, это продолжается уже некоторое время. Может быть, с тех пор как она переехала. Откуда ты знаешь?
- Ты сукин сын… - Шейн оттолкнул Клэр в сторону и бросился на Майкла, но Майкл просто толкнул его обратно к стене и держал его там, не обращая внимания на удары. Теперь он смотрел на Еву, которая задыхалась и плакала, свернувшись в клубок на кровати, как будто он ударил ее кулаком в открытую рану.
- Мы закончили? - спросил он ее.
- Да, - прошептала она. - Да. Проваливай. - Это бы прокричать, подумала Клэр, но Ева с трудом дышала, чтобы сделать это.
Майкл отпустил Шейна и пошел прочь, спокойно открыл дверь и исчез менее чем за пять секунд.
Но то, что он оставил после себя, было подобно взрыву, который все еще происходил, ударные волны накрывали и накрывали…
Шейн повернулся к Клэр.
- Что, черт возьми, это было?
- Почему ты меня спрашиваешь? - она оглянулась и, потрясенная, снова вытерла рот. - Я не просила этого делать!
- Он не мог просто… - Шейн внушал ужас и выглядел таким же преданным, как Ева. - Это впервые? Так ли это?
- Что? Что ты сказал? - Ее затошнило. Минуту назад все было хрупким, но в порядке; а теперь весь мир вокруг нее, казалось, разлетелся на неузнаваемые осколки. - Я не сделала ничего такого! - Она вспомнила со страшной щемящей болью, что однажды Шейн тайно подозревал, что у Клэр и Майкла что-то за его спиной. Этого никогда не случалось, но сейчас… Сейчас это вернулось, вся эта паранойя, весь гнев. Майкл выбрал правильное место для удара, чтобы разрушить все доверие между ними. - Как ты можешь думать, что я…
- Господи, уйди! - сказала Ева слабым, прерывающимся голосом. - Просто уйдите. Оба. - Она по-прежнему плакала, но теперь тише, все мониторы пищали и мигали красными огоньками. - Иисус, пожалуйста, уйдите!
Вошли медсестры и столпились вокруг кровати Евы, чтобы урегулировать аппараты и воткнуть иглы полных медикаментами шприцов в висящие мешки. Когда Шейн вытолкнул ее в коридор, Клэр услышала, как безумно быстрое сердцебиение Евы замедлилось. Они уложили ее спать. Может быть, если повезет, утром Ева будет думать, что это был наркотический сон. Нет. Она не была настолько везучей.
Шейн отпустил ее, и она повернулась к нему, все еще пытаясь опустить рубашку до достойного уровня.
- Я ничего не сделала, - настаивала она снова. - И я никогда не целовала его! Он поцеловал меня, ты видел это.
- Он делал это, как будто точно знал, что тебе нравится, - сказал Шейн. - Как он привык это делать. И ты явно не сопротивлялась.
- Я не знала, что делать! Боже, Шейн… это произошло так быстро… я не знала… я не хотела этого! Как ты можешь думать, что он и я были…
- Я не знаю, - сказал Шейн и засунул руки в карманы, сгорбив плечи. - Может быть потому, что мой лучший друг подумал, что это совершенно нормально - засунуть свой язык тебе в глотку, чтобы прояснить ситуацию? Потому что я уверен, что ему необязательно было это делать, чтобы просто порвать с Евой. Он не такой жестокий.
- Шейн… Шейн! Подожди!
Он шел от нее, направляясь по коридору, опустив голову. Оставив ее.
Клэр стояла, шокированная и одинокая, чувствуя себя единственным вменяемым человеком, оставшимся в мире, и когда на нее накатила вся чудовищность ситуации, она разразилась слезами и свернулась в клубок на потертой старой кушетке в углу комнаты ожидания.
Что я чувствую по этому поводу? Она не хотела спрашивать себя об этом. Она не хотела помнить теплый прилив чувств под путаницей и ужасом момента, или как ускорилось ее сердцебиение, и ее тело предало ее до глубины души. Я не хотела этого. Не хотела.
Что ж, разве она не думала, что Майкл красив? Думала. Она всегда обращала на это внимание, и каждый раз у нее случались небольшие фантазии - но это нормально; это то, что происходит, когда ты много времени находишься рядом с кем-то… но не это. Такое - никогда.
Он не хотел ее. Он использовал ее, жестоко и с холодным расчетом, чтобы оттолкнуть Еву и Шейна. Каждый из них теперь одинок в мире, который не нуждается в них.
Почему ты сделал это, Майкл? Это не имеет никакого смысла. Даже если он решил расстаться с Евой, Майкл был хорошим, милым человеком; он бы сделал это мягко и с такой добротой, как только мог, потому что он любил Еву. Она не могла ошибиться. И когда он уходил чуть раньше, он был рыцарем с целью отомстить за нее. Но когда он вернулся…
Клэр сглотнула ужасные слезы обиды, вытерла лицо и попыталась обдумать проблему, как будто это происходило не с ней. Что может заставить человека так отвернуться от друзей?
Нет. Неправильный вопрос. Вопрос в том, что может заставить вампира отвернуться от его друзей… и был только один ответ на этот вопрос. Клэр подумала на Бишопа, вампирского отца Амелии, который укусом мог полностью подчинить себе вампира. Амелия обладала той же силой, но в другой форме. Бишоп был несомненно мертв, так может быть это Амелия? Сломила бы Амелия волю Майкла, как она когда-то угрожала сделать, и заставила его так поступить?
Клэр вздрогнула. Если Амелия сделала это, и это не желание Майкла, то тогда жертвами его жестокости были четверо, а не трое… Майкл был первым и наиболее тяжело уязвленным из них всех.
И даже если это правда, даже если это не выбор Майкла, то проблемой было…
Как она собирается это доказать?
В конце концов, Клэр уснула в часовне больницы - там тихо, спокойно, безлюдно, и ей была необходима духовная поддержка. Она хотела, чтобы пришел Отец Джо… Он был замечательным слушателем, и она отчаянно хотела с кем-нибудь поговорить.
Но в конце концов, она заснула, читая Библию опухшими от слез глазами и пытаясь устроиться поудобней. Даже если ей это удалось, она не помнила этого.
Клэр шесть раз звонила Шейну утром, но все ее звонки направлялись на голосовую почту, сообщения так и остались без ответа. Она была удивлена, увидев его около полудня, но он приехал не чтобы поговорить с ней, хотя на какой-то момент у нее появилась жалкая надежда… Он прошел мимо с полиэтиленовым пакетом в палату Евы, игнорируя ее.
Когда он вышел оттуда, он сел по ту сторону зала ожидания и уставился в пол.
- Шейн, - она сделала несколько неуверенных шагов в его сторону. Она хотела расплакаться, но знала, что так будет только хуже. - Пожалуйста, пожалуйста, поговори со мной. Пожалуйста…
- Я принес ее одежду, - сказал он. - Затем я отвезу вас обеих домой. Потом я уйду на некоторое время. Ты позаботишься о Еве. Сделаешь это ради меня.
- Но…
- Вещей Майкла уже нет, - сказал он. - Он собрал все вчера вечером. Я не знаю, куда он пошел, так что не спрашивай меня.
- Шейн, пожалуйста, посмотри на меня. - Она опустилась на стул рядом с ним. От него пахло потом, как если бы он ходил в тренажерный зал и еще не принимал душ. Он не отвел взгляда от рассматриваемой им плитки на полу. - У меня никогда ничего не было с Майклом, никогда. Я не знаю, зачем он сделал это, но это не то, что ты думаешь. Я никогда не изменяла тебе. Я бы не стала. Я думаю, что, может быть… может быть, Амелия заставила его так поступить. Потому что я действительно не думаю, что это был Майкл, не настоящий Майкл, понимаешь?
Он не ответил ей. Они сидели молча несколько мрачных секунд, а потом медсестра завернула за угол и сказала:
- Она готова.
Шейн вскочил на ноги, будто в кресло была встроена катапульта, и был уже на полпути к комнате Евы, прежде чем Клэр успела последовать за ним, ощущая медленную, неловкую и болезненную утрату.
Ева выглядела ужасно - без макияжа, кожа бледная, ушибы обесцветили ее опухшее лицо. Она позволила волосам падать вперед, чтобы скрыть самое худшее, но она также спрятала следы того, что она почувствовала, увидев Клэр за углом.
Что, вероятно, было благословением, подумала Клэр с ужасным всплеском незаслуженной вины. Я не целовала его! Это он меня поцеловал! Но она не могла настаивать на этом, не с Евой, разбитой от горя и так сильно пострадавшей.
И я оставила ее на тротуаре, истекающую кровью, подумала она. Я не могу забыть и этого.
Шейн повел коляску, как только Ева фактически упала в нее; она склонила голову и держала руки на животе, будто боялась, что разойдутся швы. Клэр поспешила вперед и забрала у медсестры пластиковый пакет с одеждой, некоторые документы и таблетки.
- Давайте ей по две таблетки два раза в день, - сказала медсестра. - Пусть спит. Ей это сейчас необходимо. Не поднимать ничего тяжелее книги, по крайней мере две недели. Следующий прием у врача в четверг. Кто-то должен привести ее и потом забрать. Ей нельзя за руль, пока не разрешит доктор.
Клэр молча кивнула, не особо вслушиваясь в инструкции; ее сердце болело от беспокойства за Еву, горя о Шейне, злости на Майкла. Теперь мы должны идти домой и делать вид, что все в порядке, подумала она, и концепция была довольно ужасной. Но какой у нее был выбор? Уйти? Она не могла. Еве нужен был кто-то, а Шейн уже дал понять, что предпочел бы сбежать. А Майкл уже.
Шейн быстро толкал коляску, не дожидаясь Клэр, она поспешила догнать их, но двери лифта закрылись перед ее носом. Ни один из ее соседей по дому не посмотрел на нее.
Она спустилась по лестнице и присоединилась к ним, когда Шейн остановил инвалидную коляску и помог Еве неуверенно добраться до переднего пассажирского сиденья катафалка.
- Я могу везти, - предложила Клэр. Шейн проигнорировал её и подошел к той стороне автомобиля. Он залез в него и завел двигатель, она едва успела добежать и тоже забраться в то, что Ева весело называла Углом Мертвеца, прежде чем он нажал на газ, чтобы ехать домой.
Эти несколько минут были ужасными. Клэр вцепилась в сумку с одеждой; она пахла последними Евиными духами BPAL и отдавала резким металлическим запахом - кровь, подумала она. Она бы выстирала их и убедилась, что они чистые, перед тем как вернуть. Шейн не думал бы об этом. Это было то, что она могла сделать, как небольшой акт любви.
Шейн был осторожным по дороге домой, избегая ухабы и плавно припарковавшись у тротуара. Он даже взял Еву на руки и понес внутрь, с нетерпением ожидая, пока Клэр откроет дверь.
Как только Ева оказалась на диване, окутанная пледом и с подушкой под головой, Шейн сказал:
- Ты же справишься с обязанностями сиделки, верно?
И направился к двери.
- Куда ты идешь?
- Не твое дело, - сказал Шейн. Клэр услышала, как за ним хлопнула дверь, и почувствовала, как слезы царапают горло; честно говоря, это было так больно, что она хотела броситься ничком на кровать и плакать в забвении. Стало еще хуже, когда она оглянулась и увидела, что вещи Майкла по музыке пропали без вести. Он даже забрал с собой кожаное кресло, то, на котором он любил сидеть, когда играл.
Дом ощущался холодным, черствым и пустым без Шейна и Майкла, без их любви к друг другу, что делала его домом.
Клэр опустилась возле Евы, положила голову на диванные подушки и старалась не думать об этом.
- Это не твоя вина, - сказала Ева очень тихо. Клэр вскинула голову с надеждой, пронзившей её, но Ева не улыбалась, и не было ничего на её распухшем лице, что Клэр могла интерпретировать как прощение. - Он всё время сомневался, я знаю это. Я просто была глупа, чтобы думать, будто он волнуется обо мне. Так что, может быть, лучше покончить с этим. Просто это так больно.
Она говорила не о физической боли.
- Я не знаю, почему он сделал то… что он сделал, и почему он так сказал, но это не так, Ева. Пожалуйста, поверь мне.
Ева закрыла глаза и вздохнула, будто была слишком подавленной, чтобы слушать.