Вниманию читателя предлагается десятый том "Вампирских хроник" - "Гимн крови."
На этот раз популярный антигерой вампир Лестат является рассказчиком, и он одержим идеей стать святым. Вообще-то, будучи вампиром, он не очень подходит для этой роли, но желание быть хорошим не дает ему покоя. Он бьется над решением, превращать ли в вампира умирающую Мону Мэйфейер, предмет любви новоиспеченного вампира Куинна Блэквуда. Наконец он решается на превращение, несмотря на гнев, который, как он знает, испытает ее семья, узнав, что она стала вампиром.
Содержание:
Энн Райс - Гимн крови 1
Глава 1 1
Глава 2 4
Глава 3 7
Глава 4 8
Глава 5 10
Глава 6 14
Глава 7 15
Глава 8 15
Глава 9 17
Глава 10 19
Глава 11 22
Глава 12 25
Глава 13 27
Глава 14 27
Глава 15 30
Глава 16 31
Глава 17 32
Глава 18 37
Глава 19 40
Глава 20 41
Глава 21 43
Глава 22 46
Глава 23 48
Глава 24 51
Глава 25 52
Глава 26 58
Глава 27 61
Глава 28 65
Глава 29 68
Глава 30 68
Глава 31 69
Примечания 71
Энн Райс
Гимн крови
Глава 1
Я ХОЧУ быть святым. Я хочу спасти миллионы душ. Я хочу творить добро повсюду. Я хочу сразиться со злом!
Я хочу видеть в каждой церкви свою статую в полный рост. Я говорю о шестифутовой, белокурой, голубоглазой…
Секундочку!
Вы знаете, кто я?
Я подумал, что, возможно, вы новый читатель, и ничего не слышали обо мне.
Что ж, если дело за этим, тогда позвольте мне представиться, что я никогда не устаю делать в начале каждой из своих книг.
Я Вампир Лестат, самый могущественный и симпатичный из всех когда-либо созданных вампиров, сногсшибательный красавчик двухсотлетнего возраста, но навсегда застрявший в своем двадцатилетнем обличье, с фигурой и лицом, ради которых вы готовы умереть и, возможно, так и сделаете.
Я безгранично находчив и, несомненно, очарователен. Смерть, болезни, время, опасности - ничего не значат для меня.
У меня есть только два врага: солнечный свет, приводящий меня в безжизненное, практически бессознательное состояние. И совесть.
Другими словами, я приговорен к жизни ночью и вечно жаждать крови.
Разве это не делает меня неотразимым?
И до того, как я отдамся во власть фантазии, позвольте мне уверить вас: я великолепно знаю, что такое быть состоявшимся писателем, прошедшим через эпоху возрождения, девятнадцатый век, постмодернизм и популярную литературу. В моих словах нет противоречия: перед вами история, имеющая начало, середину и конец.
Я говорю о сюжете, характерах, завязке, кульминации, развязке. Я позабочусь о вас. Поэтому расслабьтесь и читайте в свое удовольствие. Вы не будете разочарованы. Вы думаете, мне не нужны новые читатели? Я воплощение жажды, детки. Я должен заполучить вас!
Как бы там ни было, раз уж мы прервали мои разглагольствования о моей святости, позвольте сказать несколько слов моим последователям.
Вы, новые читатели, можете пока отдохнуть. Зачем делать то, что не доставляет удовольствия?
Я не стану занимать ваше внимание тем, что вряд ли вас заинтересует. Договорились?
Итак, я обращаюсь к тем, кто обожает меня. Ну, вы знаете, миллионам.
Вы утверждаете, что хотите вновь слышать меня. К моим дверям в Новом Орлеане вы кладете желтые розы с записками: "Лестат, говори с нами снова, подари нам новую книгу. Лестат, мы любим Вампирские Хроники. Лестат, почему мы больше не слышим тебя? Лестат, умоляем, вернись к нам".
Но я спрошу вас, мои дорогие поклонники (прошу объясниться без запинки): разрази меня гром, что же случилось, когда я дал вам "Мемноха Дьявола"? Хммм? Это была последняя часть Вампирских Хроник, написанная мной и от моего имени.
О да, вы купили книгу, не мне жаловаться, мои дорогие читатели.
На самом деле "Мемнох Дьявол" превзошел все Вампирские Хроники по продажам. К чему я привел этот вульгарный факт?
А пришлась ли вам по сердцу книга? Поняли ли вы ее? Прочитали ли дважды? Поверили ли ей?
Я предстал на суд Божий и был ввергнут в ревущие пучины преисподней, детки, исповедовался вам, доверив свое горе, смятение и трепет.
Я рассчитывал, что вы поможете мне понять, почему я избежал ужасающей перспективы действительно стать святым, и что я получил в ответ?
Ваше недовольство!
"Где же был Лестат, вампир?" Вот что вы хотите знать. Где был Лестат в своем щегольском черном сюртуке, обнажающий в улыбке маленькие сверкающие клыки, крадущийся в английских туфлях сквозь глянцевый ад человеческих сердец по элегантным улочкам, переполненным трепещущими жертвами, в большинстве своем заслуживающими поцелуй вампира?
Вот, что вы хотите слышать! Где был вампир Лестат, ненасытный, ворующий кровь, погубитель человеческих душ? Лестат мстительный и коварный, Лестат… да, конечно же… Лестат Великолепный.
Да, мне нравится: Лестат Великолепный. Мне представляется, что это неплохое название для новой книги.
И я, раз вам так хочется, такой и есть. Кое-кому пришлось с этим согласиться. Но давайте вернемся к вашей песне и попляшем вокруг Мемноха.
"Нам не нужны растоптанные останки Шамана!" - говорите вы. Мы хотим нашего Героя! Где его классический Харлей? Пусть он выкатывает его и с ревом промчится по Французскому кварталу и аллеям. Пусть напевает при этом, прислушиваясь к звучащей в маленьких наушниках музыке, нацепит фиолетовые очки, а платиновые волосы пусть свободно развеваются по ветру.
Да, мило, не спорю. Мне нравится этот имидж. Правда. Мой мотоцикл по-прежнему со мной. И да, конечно, я обожаю сюртуки, у меня есть несколько пошитых на заказ. По этому пункту вы не услышите от меня протестов. И, конечно же, туфли.
Хотите знать, во что я сейчас одет?
Но я не собираюсь вам рассказывать!
Хорошо, не собираюсь до поры до времени.
Но подумайте, о чем я хотел с вами поговорить.
Я поделился метафизической версией Сотворения мира, историей (или чем-то похожим) Христианства, картинами Вселенной, застывшей в бесконечности времени. И… Какую я получил за это благодарность?
"Как нам понимать этот роман?" - вопрошали вы. "Мы не заставляли тебя отправляться ни в рай, ни в ад!" "Мы желаем видеть тебя воплощением чарующего зла!"
Мой Бог! Вы делаете меня несчастным. Да, действительно так, я хочу, чтобы вы знали!
Настолько же сильно, насколько я люблю вас, также как я нуждаюсь в вас и не могу без вас существовать, настолько же бесконечно вы заставляете меня страдать.
Что ж… Вперед! Отшвырните эту книгу. Плюньте на меня. Бранитесь. Я не имею возражений. Выбросьте меня прочь с орбиты вашего интеллекта.
Выкиньте меня из своей сумки, зашвырните в мусорную корзину в каком-нибудь аэропорту. Оставьте на скамейке в Центральном парке.
Какое мне дело?
Нет.
Я не хочу, чтобы вы сделали что-нибудь в этом роде.
НЕ ДЕЛАЙТЕ ЭТОГО!
Я хочу, чтобы вы внимательно прочли каждую страницу, которую я написал. Я хочу, чтобы моя проза завладела вами.
Я выпью вашу кровь, если смогу, чтобы вонзиться в вас каждым воспоминанием, которое хранит моя душа, войти в вас биением сердца, обрывками образов, чередой редких побед и мелких поражений, непостижимыми моментами смирения. И да, хорошо, я приоденусь по такому случаю. Разве я когда-либо не был одет подобающим образом?
Кто-нибудь смотрелся лучше меня в лохмотьях?
Вздох.
Ненавижу свой язык.
Почему, как бы много я ни читал, все равно я заканчиваю тем, что начинаю изъясняться, как грязный интернациональный панк?
Конечно же, одна из причин - моя навязчивая идея составить о мире смертных подробный отчет, который мог бы быть прочитан каждым. Хочу видеть свои книги на полках в магазинах, в университетских библиотеках. Вы понимаете, что я имею в виду? Я, при всей моей любви к искусству, не причисляю себя к элите. Это сюрприз для вас?
Снова вздох.
Я в отчаянии! Мечущаяся, доводящая себя до изнеможения душа. Вот участь мыслящего вампира. Мне бы следовало сейчас наслаждаться убийством какого-нибудь негодяя, разбрызгивая его кровь, как капли тающего мороженого. Вместо этого я пишу книгу.
Вот почему никакая сила не в состоянии утихомирить меня надолго. Потому что причина всему - отчаяние.
Что если все бессмысленно?
Что если кожаная, декорированная золотом шикарная французская мебель ничего не значит, если смотреть в самую суть?
Можно содрогаться от безысходности в великолепных залах дворца также как и в убогой лачуге. Не говоря уже о гробе! Но не будем о гробах, детки.
Я не тот вампир, который не мыслит себя без гроба. Это глупо. Впрочем, это также не значит, что мне не нравятся гробы, когда я сплю в них.
Как бы там ни было, не об этом речь. На чем я, кстати, остановился?
Нам же нужно двигаться вперед, но, перед тем, как продолжить, прошу, дайте мне поплакаться вам о том, что произошло с моим сознанием, после противостояния с Мемнохом.
Теперь, прошу вашего внимания, как новых читателей, так и старых.
Меня атаковали богоподобные таинственные силы.
Люди говорят о таком, как о подарке судьбы, но я бы сравнил это с автомобильной катастрофой. Это было грубым насилием над моей сущностью. Для зрелого вампира нелегкий труд любоваться картинами рая и ада. Теперь я требую снисхождения, друзья мои.
С этого момента я заявляю: "Не желаю больше быть воплощением зла!"
И не вздумайте мне возражать: "Мы хотим, чтобы ты был плохим парнем, ты обещал!"
Да, возможно. Но вы должны понять: мне через многое пришлось пройти. Будьте же деликатны.
Понимаю, я так хорош, когда я плох… Недурно звучит. Надо будет поместить слоган на футболку.
На самом деле я не собираюсь писать что-либо, что нельзя было бы поместить на футболку. Кстати, неплохая идея писать на футболках. Так, чтобы вы, друзья, могли бы сказать:
"На мне надета восьмая глава новой книги Лестата. Она моя любимая. О, я вижу, ты носишь шестую?
"Время от времени я ношу…" О нет! Хватит!
Есть ли способ как-то прекратить это?
Вы постоянно шепчете мне в уши… Разве нет?
Я ковыляю по Пиратской Аллее, бездельник, погрязший в моральной чепухе, а вы крадетесь за мной, говоря: "Лестат, проснись!" А я, воплощение бестолковости, этакий супермен, несущий чепуху с экранов всех американских телевизоров. Вот, во что я в итоге превратился… Вновь разряженный в бархат призрак, и здесь, на входе в кафедральный собор, я хватаю вас за горло. Да, в церкви вы попадетесь мне в руки, вы же хотите умереть на освещенной земле? Не так ли?
Не об этом ли вы умоляли меня? Мы слишком далеко зашли? Хорошо, пусть это будет Маленький глоток, но я же предупреждал вас? Разве нет?
Подумайте об этом. Не предупреждал? Ну хорошо, все, забудьте об этом. И что же? Не стоит заламывать руки, тихо, тихо, покончим с этим, успокойтесь… все, убирайтесь, ну?
Я сдаюсь. Но разве не поражению поем мы здесь песнь? И могу ли я отрицать, что я превосходный рассказчик, как раз в римско-католическом духе? Я хотел сказать, что Вампирские Хроники - МОЕ произведение, и только тогда я НЕ чудовище, когда пишу для вас. Я хотел сказать, что вы нужны мне, я не могу дышать без вас, я беспомощен без вас.
И вот я снова с вами, вздыхаю и дрожу, несу чушь, выбиваю чечетку и готов продолжить свою историю, водрузив все четыре положенные части на надежный фундамент хорошей новеллы.
Я сделаю это, клянусь призраком своего отца - явление довольно распространенное здесь, и никаких отклонений от темы. Все дороги ведут ко мне.
Спокойствие.
Как бьется сердце…
Но до того как мы прервем течение времени, дайте мне, детки, насладиться моей фантазией. Мне это нужно.
Увы, я не похож на мечущееся пламя, как видите. И ничего не могу с собой поделать. Если вам невыносимо читать все это, тогда сразу переходите ко второй главе. Не медлите!
Для тех же, кто действительно любит меня, кто хочет понять каждый нюанс истории, готовой развернуться перед ним, ступайте за мной.
Прошу, читайте же:
Я хочу быть святым.
Я хочу спасти миллионы душ. Я хочу творить добро повсюду. Я хочу видеть в каждой церкви по всему миру свою гипсовую статую в полный рост. Себя, ростом шесть футов, с голубыми глазами из стекла, в длинных бархатных одеждах, с распростертыми над счастливцами руками, молящими меня:
"Лестат, избавь меня от рака, найди мои очки, помоги моему сыну излечиться от наркомании, сделай так, чтобы муж снова любил меня".
В мексиканском городке молодые мужчины подходят к дверям семинарии, держа в руках маленькие копии меня, в то время как их матери льют передо мной слезы в кафедральном соборе: "Лестат, спаси мое дитя. Лестат, убери боль. Лестат, я могу ходить! Смотрите, я видела, как статуя шелохнулась, я видела слезы в этих глазах!"
Колумбийские наркоторговцы складывают свое оружие к моим ногам, убийцы падают на колени, шепча мое имя. В Москве патриарх отбивает перед моим изображением поклоны, у него на руках хромой мальчик, который тут же исцеляется. Во Франции с моей помощью тысячи тысяч вернулись в лоно церкви и шепчут, стоя передо мной:
"Лестат, я покончил со своей сестрой-воровкой. Лестат, я ушел от жестокой хозяйки. Лестат, я покинул свое рабочее место в банке - это первый раз, как я посетил мессу за годы. Лестат, я собрался в женский монастырь, и ничто уже меня не остановит".
В Неаполе навстречу готовому извергнуться Везувию несут мою статую во главе процессии, чтобы остановить лаву на подступах к прибрежным городам.
Шеренги студентов в Канзасе, проходя мимо моего изображения, декламируют, что готовы вовсе отказаться от секса, если он не будет безопасен.
Ко мне взывают на мессе, чтобы я по какому-то особому случаю помог найти общий язык американскому Нью-Йорку с Европой.
В Нью-Йорке горстка ученых объявляет всему миру, что с моей помощью им удалось изобрести не имеющий ни вкуса, ни запаха, совершенно безвредный наркотик на основе убойных доз героина, кокаина и крэка, причем неприлично дешевый и абсолютно легальный. Наркотические сети навсегда разорваны!
Сенаторы и конгрессмены рыдают и заключают друг друга в объятья, когда слышат радостную новость.
Мою статую немедленно переносят в национальный собор.
Повсюду обо мне пишут рассказы и слагают в мою честь гимны. Я источник благочестивого вдохновения. Копии моей священной биографии (дюжина страниц) красочно иллюстрированы и распространяются биллионами.
Толпы людей в соборе Святого Патрика в Нью-Йорке оставляют свои написанные от руки мольбы, обращенные ко мне, кидая их в корзину у моих ног.
Маленькие копии меня стоят на прикроватных тумбочках, офисных полках, компьютерных столиках, повсюду.
"Как, ты еще не слышала о нем? Помолись ему и твой муж станет просто ягненком, мать перестанет донимать тебя, а дети будут навещать каждые выходные. И не забудь сделать благодарственные пожертвования церкви".
Что осталось от меня? Ничего. Мое тело по кусочкам разошлось по миру в качестве сувениров и реликвий. Частицы моей сухой кожи и костей, мои локоны - расфасованы по маленьким золотым усыпальницам, иные уместились в пустотах крестов, другие хранятся в медальонах, которые можно повесить на цепочку и надеть на шею.
Я ощущаю каждый фрагмент мощей. В безмятежном полусне я чувствую, как они перемещаются.
"Лестат, помоги мне перестать курить. Лестат, мой сын-гомосексуалист - он попадет в ад? (ни в коем случае). Лестат, я умираю. Лестат, ничто не может вернуть моего отца. Лестат, этой боли не будет конца. Лестат, правда ли что Бог в самом деле есть? (Да!)
Я отвечаю всем.
Мир, возвышенный век, непрекращающееся наслаждение бытием, исчезновение всякой боли, полная победа над бессмысленностью.
Я имею огромное значение. Я знаком всем и каждому. Я - неизбежность! Я вмешался в ход истории! Я вписал свое имя в страницы Нью-Йорка.
Сам же я пребываю на небесах. Я с лордом Света, создателем всего сущего. Мне известны самые непостижимые явления. Почему бы нет? Я знаю ответ на любой вопрос.
Господь говорит мне: "Ты должен явить себя людям. Это священная обязанность для каждого хорошего святого. Люди внизу ждут этого от тебя".
И потому я покидаю свет и спускаюсь на зеленую землю. Я сталкиваюсь с неспособностью принять истину, едва вступая в атмосферу. Ни одному святому не по силам донести абсолютное знание до мира, потому что миру не по силам его охватить.
Я могу принять свой обычный земной облик, скажете вы, но я все еще Великий святой и мне претит воплощение. Куда же я иду? Как вы думаете? Ватикан, самое маленькое королевство на планете, смертельно спокоен. Я в спальне папы. Она напоминает монашескую келью: узкая кровать, стул с прямой спинкой. Так просто.
Иоанн Павел второй. Восьмидесяти двух лет от роду. Он страдает. Боль в его костях слишком сильна, чтобы он действительно мог заснуть. Его сотрясает болезнь Паркинсона, артрит распространился по всему телу, жестокая дряхлость немилосердно терзает его.
Медленно он открывает глаза и здоровается со мной по-английски.
"Святой Лестат, - говорит он. - Почему ты пришел ко мне? Почему не падре Пио?"
Он не слишком мне рад. Но он и не думал меня обидеть. Его можно понять. Папа любит падре Пио. Он канонизировал сотни святых. Вероятно, он любит их всех. Но как он любит падре Пио! Что до меня, то я не знаю, любил ли он меня, когда канонизировал, потому что я еще не написал ту часть истории, где меня канонизируют. Когда же я писал эту часть, как раз на прошлой неделе был канонизирован падре Пио.
(Все это я видел по телевизору. Вампиры любят телевидение).
Итак, продолжим.
Лицо папы спокойно и исполнено аскетичной строгости, несмотря на окружающие дворцовые просторы. В его молельне горят свечи. Папа стонет от боли. Я возлагаю на него свои исцеляющие руки, и боль проходит. Покой проникает в каждую клеточку его тела.