Он поцеловал ее, она, прильнув к нему, поцеловала его тоже, и вот они уже ласкались, как две грациозные кошки, принявшиеся друг друга вылизывать. Он приподнял ее, продолжая целовать. Они едва ли не мурчали. Ему так хотелось попробовать ее кровь на вкус.
Я присел на стул у рабочего стола Квинна. Я прислушивался к дому. Звон тарелок в раковине, голос Жасмин. Сынди, медсестра, плачет в комнате тетушки Куин, гадая, где же мать Квинна?
На улице нас ожидает Клем рядом с большой машиной, да, правильно, чтобы ей не пришлось долго идти, чтобы не напугалась, чтобы сразу оказалась внутри.
Сквозь туман раздумий я видел, как Мона натянула на себя шелковое платье. Шелковое платье, шитое вручную, украшенное манжетами и тугим кружевным воротником, который Квинн застегнул на ее шее. Подол почти закрывал лодыжки.
Вещица сидела божественно, но скорее как мантия, а не платье. Мона выглядела, как босоногая принцесса.
Ну, да, конечно же, это клише. Ну хорошо, тогда как ласкающая взгляд, благопристойная молодая женщина. К черту.
К этому наряду она надела пару слегка потрепанных белых тапочек, вроде тех, которые можно приобрести в ближайшей аптеке, те самые, которые она, безусловно, износила здесь, и когда она расправила по спине волосы, она была почти готова.
Теперь у нее были волосы вампира, а они не нуждаются в расческе, ни один волосок не соприкасается с соседним, таким же объемным и сияющим, ее открытый лоб восхищал идеальными пропорциями, брови изгибались чудесными дугами, и вот она закрасовалась передо мной.
- Хитро, - сказала она нежно, как будто не хотела быть грубой. - Он знает, что у тебя в кармане камея, и я знаю, потому что читаю его мысли.
- Ах вот, зачем я здесь, оказывается, - произнес я, сдерживая смех. - Я забыл о камее.
Я отдал Камею Квинну, предвидя, что наша тройная телепатия обернется кошмаром.
Да, я хотел, чтобы они могли читать мысли друг друга, так какого дьявола я ревную?
Склонившись над ней, он осторожно прикрепил камею к кружевному воротнику, расположив ее по центру. Выглядело мило, по-старинному.
Потом обеспокоенным шепотом спросил:
- Ты же не сможешь носить туфли тетушки Куин на высоком каблуке? Да?
Она разразилась буйным хохотом. Я присоединился к ней.
До своего последнего дня тетушка Куин ходила в туфлях на высоченных каблуках, с застежками на лодыжках, с открытым верхом, украшенным горным хрусталем и даже, насколько я знаю, настоящими бриллиантами. Именно такие дивные туфли были на ней, когда мы познакомились.
Невыносимая ирония ее смерти состояла в том, что она была в чулках, когда упала с лестницы. Но это было злой проделкой Гоблина, который умышленно испугал ее и даже толкнул.
Таким образом, туфли остались невиновны и в огромных количествах грудились в ее гардеробной, внизу. Но если соотнести образ Моны - ребенка слонявшегося в удобных оксфордах по городу - с каблуками тетушки Куин, то все это действительно было необычайно забавно. Зачем бы Моне ввязываться в это дело? Особенно, если знать, как впечатляют Квинна высокие каблучки, будь они каблучками тетушки Куин или Жасмин…
Мона застряла где-то между вампирским экстазом и чистой любовью, поэтому не сводила взгляда с честного лица Квинна, пытаясь определиться.
- Хорошо, Квинн, я попробую надеть ее туфли, - сказала она. - Если ты хочешь.
Теперь в ней говорила настоящая женщина.
Секунду спустя он уже звонил Жасмин, давая указания: принести наверх красивую сатиновую коробку тетушки Куин, ту самую, большую, белую с надписями и отделкой из страусиновых перьев и пару ее новых туфель с каблуками, да, очень блестящих, и побыстрее.
Для слуха вампира не составило труда услышать ответ:
- О Боже! Вы хотите заставить больную девочку надеть эти вещи? Вы сошли с ума, мой юный господин? Я поднимаюсь наверх! И Сынди, медсестра со мной, она тоже в шоке, как и я! О Боже! Боже мой! Вы не можете продолжать раздевать ее как куклу, Тарквин Блэквуд, вы, спятили! Этот ребенок уже мертв? Вот, что вы пытаетесь сказать мне? Отвечайте же, Таквин Блэквуд, это Жасмин говорит с вами! Вы хотя бы в курсе, что убежала Патси, оставив все лекарства? Нет, я не корю вас, что вам нет дела до Патси, но тут есть люди, кто беспокоится о ней, и Сынди выплакала глаза, переживая за Патси…
- Жасмин, успокойся, - он перешел на самый спокойный и любезный тон. - Патси мертва. Я убил ее позапрошлой ночью. Я свернул ей шею, утопил в болоте и ее съели аллигаторы. Тебе больше не надо беспокоится за Патси. Выброси ее лекарства в мусорный ящик, скажи Сынди, чтобы она отправлялась ужинать. Я сам спущусь за неглиже и туфлями тетушки Куин. Моне намного лучше.
Он опустил трубку и направился к двери.
- Закройте за мной.
Я повиновался.
Мона изучающе уставилась на меня.
- Он говорил правду насчет Патси? Да? - спросила она. - И… Патси же его мама???
Я кивнул, пожал плечами.
- Они ему не поверят, - сказал я. - Довольно остроумная выходка для него. Но он может твердить это до судного дня. Когда ты узнаешь о Патси побольше, ты поймешь.
Она выглядела шокированной, и Кровь это усугубляла.
- Что именно остроумно: то, что он убил Патси, или то, что сказал им об этом?
- Сказать им, я имел в виду, - настоял я. - Почему он ее убил, только Квинн сможет объяснить. Патси ненавидела Квинна, могу подтвердить. И еще она была очень жестокой женщиной. Она умирала от СПИДа. Ей не много оставалось по смертным меркам. Остальное объяснит он сам.
Но Мона была в ужасе. Девственный вампир, готовый лишиться чувств от морального шока.
- За все годы нашего знакомства, он ни разу не упоминал Патси и даже не ответил по е-мэйл на единственный вопрос о своей матери.
Я снова пожал плечами.
- У него есть секреты, как и у тебя. Я знаю имя твоего ребенка. Морриган. А он не знает.
Ее передернуло.
Этажом ниже голоса спорящих становились все громче. Даже Нэш и Томми, набравшиеся после ужина сил, приняли сторону Жасмин, а Большая Рамона провозгласила Квинна некромантом. Сынди, медсестра, всхлипывала.
- И все же, - сказала Мона. - Убить собственную мать…
В один яркий, как кинопленка момент, я подумал о собственной матери, Габриэль, которую я повел по пути Крови. Где она бродит сейчас среди дикой природы, это неторопливое холодное и молчаливое создание, чье уединение для меня непостижимо?
Не так и давно я видел ее. А потом видел снова, и еще несколько раз. Нашу встречу не скрасила ни теплота, ни успокоение, ни понимание. Но значит ли это хоть что-нибудь?
Квинн постучал в дверь. Я впустил его. Я мог слышать, как заурчал мотор лимузина. Клем все для нас подготовил. Ночь была теплой, поэтому он включил охлаждение. Будет так приятно проехаться в Новый Орлеан…
Квинн захлопнул дверь, запер ее на засов и, прислонившись к ней, сделал глубокий вздох.
- Легче было бы, - сказал он, - ограбить Английский банк.
Он бросил блестящие, на высоких каблуках туфли в руки Моны, с готовностью их поймавшей. Она оглядела их. Потом надела на ноги, прибавив в росте дюйма четыре, а ее икры пружинисто напряглись, что было заметно даже через ткань платья и оказалось дьявольски соблазнительным.
Туфли были чуть-чуть маловаты, но вряд ли очень заметно. Ее ступни, обернутые в украшенный горным хрусталем верх с сеточкой пряжек, смотрелись изумительно.
Вот она затянула вторую застежку так же, как и первую.
Затем она взяла из рук Квинна белое длинное неглиже, закуталась в него и рассмеялась, потому что ее защекотали заколыхавшиеся перья. Это было так раскрепощено, восхитительно, празднично. Она бегала по комнате большими и маленькими кругами. То есть вытворяла то, что недоступно парням???
Она прекрасно держала равновесие. Пробуждалась ее сила, а легкомысленное начало, затаившееся где-то в глубине ее души, ликовало, заполучив парочку немыслимых пыточных штуковин. Несколько кругов в одну сторону, несколько кругов в обратную, и вот она застыла у дальнего окна.
- Какого черта ты убил свою мать? - спросила она.
Квинн уставился на нее. Он выглядел совершенно потерянным. Подошел к ней шатающейся походкой, обнял, прижал к себе, как делал раньше, но не сказал ни слова. Его сковал ужас. Упоминание о Патси погрузило его в тишину. Или причиной был пышный наряд тетушки Куин?
В дверь громко застучали. Послышался голос Жасмин:
- Вы откроете дверь, молодой господин! И покажете мне этого ребенка. Или, клянусь Богом, я позову шерифа.
Потом донесся голос Сынди, такой рациональный и добрый:
- Квинн? Квинн, пожалуйста, дайте мне взглянуть на Мону.
- Возьми ее на руки, - сказал я Квинну. - Пронеси через них, мимо них, вниз по лестнице, через парадный выход и в машину. Я следую сразу за вами.
Глава 6
Минуты три спустя или меньше, ориентируясь по смертному времени, мы были вне дома и мчались по дороге, чтобы не будоражить больше тех, кто кричал нам вслед возмущенным хором.
Моне хватило здравого смысла закрыть лицо украшенным перьями краем халата, так, чтобы ничего не было видно, кроме ее густых рыжих локонов и расслабленно болтающихся ног. Мы прорывались вперед, с вежливым хладнокровием игнорируя крики толпившихся на лестнице людей, и обратились на финише только к абсолютно невозмутимому Клему с коротким указанием отправляться в Новый Орлеан "немедленно".
Команду отдавал я и не удержался от быстрой улыбки, в ответ на что водитель саркастически усмехнулся и пожал плечами. Однако гигантский лимузин тут же зашуршал по гравийной аллее, а Мона оказалась между мной и Квинном на заднем сидении, и тогда, только тогда я начал осматривать город в поиске жертв.
- Я могу слышать голоса, похожие на назойливый рокот ада, - сказал я. - Становитесь жестокими, детки. Я ищу законченных подонков. Их можно называть безжалостными бездушными смертными, процветающими на пороке, или самим пороком, произрастающим из себя. Я все ищу, но не могу найти ответа: перестают ли истинные головорезы любоваться синевой вечернего неба или смотреть, как качаются на ветру тяжелые ветви дуба? Наркоторговцы, детоубийцы, малолетки, ставшие гангстерами за каких-нибудь пятнадцать роковых минут. Морг в нашем городе не бывает пуст. Сам же город - котел, бурлящий хорошо отмеренной порцией жестокости, приправленной моральным невежеством.
Мона мечтательно смотрела в окна, следя глазами за малейшими изменениями пейзажа.
Квинн мог слышать отдаленные голоса, настраивать их для себя. Он был взволнован, переполнен любовью к ней, но далеко не счастлив.
Машина прибавила скорости, выныривая на хайвэй.
Мона ахнула. Она сжала пальцы на моей левой руке. Никогда невозможно предугадать, что выкинет птенец. Это так возбуждающе.
- Слушаем, - сказал я. - Квинн и я слушаем.
- Я слышу их, - сказала она. - Не могу отличить один голос от другого… не могу. Но посмотрите на эти деревья. А стекла… Они не затонированы. Мэйфейры всегда тонируют свои лимузины.
- Кроме тетушки Куин, - Сказал Квинн, глядя вперед и прислушиваясь. - Ей нравилось, когда стекла прозрачные, так чтобы можно было наблюдать, что происходит снаружи. Ей было все равно видно ли ее саму.
- Мне нужно время, чтобы все это улеглось в голове, - прошептала Мона.
- Этого никогда не будет, - сказал Квинн. - Просто станет легче и легче.
- Тогда верьте в меня, - сказала она ему, ее пальцы сильнее сжали мне руку. - Не бойтесь за меня. У меня есть идеи.
- Тогда поделись ими со мной. Итак? - сказал я.
- Я хочу проехать мимо своего дома, я имею в виду дом Майфэйров, первый по Честнат. Я была в госпитале два года. Я не могла его видеть.
- Нет, - сказал я. - Ровен почувствует тебя. О том, что ты теперь собой представляешь, она знает не больше, чем когда была на ферме Блэквуд. Но она догадается, что ты рядом. Мы не поедим туда. Для этого еще придет время, но не сейчас. Давай вернемся к жажде.
Она кивнула. Она не спорила со мной. Я понял, что она и не пыталась противостоять мне. Но ее мучили тяжелые раздумья. Слишком много, больше, чем обычно цепей связывало ее со смертным прошлым. Нечто крепко держало ее, нечто, что она показала мне в обрывочных воспоминаниях, когда я совершал над ней Обряд - чудовищные роды, женщину-дитя. Кто было это существо?
Я не позволял Квинну выуживать это из моего сознания. Слишком рано для подобных откровений. Но он мог увидеть лишние картинки, когда я совершал Обряд. В те моменты я всецело, опасно принадлежал ей. Он мог знать, что мне открылось. И он мог читать ее мысли сейчас, так как она еще не была готова их скрывать.
Машина набирала скорость, пересекая озеро. Оно больше напоминало огромную мертвую субстанцию, чем резервуар с настоящей водой. Но облака гордо вздымались к взошедшей луне. Вампиры видят облака иначе. Также можно видеть, когда вершится судьба: тонкие двигающиеся тени скользят перед ликом луны, отчего кажется, что она живая.
- Нет, я должна пойти туда, - вдруг сказала она. - Я должна увидеть дом. Должна.
- Ну и что это, проклятая бунтовщица? - спросил я. - Я как раз мысленно хвалил тебя, за то, что ты со мной не споришь.
- Что? У меня это на лбу написано? - возмутилась она. - Нам не обязательно приближаться к дому, - продолжала Мона, сдерживая всхлип. - Мне просто необходимо увидеть свой Зеленый район.
- Ну хорошо, - сказал я вполголоса. - Тебя не беспокоит, что ты заставишь их выскочить из дома, паниковать? Ты готова к последствиям этого шага? Конечно же, я не говорю тебе, что следует подготовиться. Видишь ли, я лишь пытаюсь обращаться к тебе и мистеру Квинну Блэквуду как к примерным и порядочным молодым людям. Что? Ах я сам? Я негодяй.
- Возлюбленный босс, - произнесла она с вымученным выражением лица. - Позволь мне только подойти так близко, как только можно, так как ты сочтешь приемлемым. Нет, я не хочу заставлять их тревожиться. Мне отвратительна сама мысль. Но я два года жила, как в одиночной камере.
- Куда мы направляемся, Лестат? - спросил Квинн. - Мы будем охотиться в деловой части города?
- Мне больше нравится "оборотная часть" города, - сказал я. - Креол, вроде меня, никогда не скажет "деловая часть". Вы знаете, где может обитать всякий сброд. Слушай город, Мона.
- Я слышу, - ответила она. - Похоже на то, как если бы я перешла через некую черту. А потом разрозненные голоса. Море разных голосов. Ругань, угрозы, даже приглушенные щелчки ружей…
- Этой ночью в городе кипит жизнь, и жара ей не помеха, - сказал я. - Люди заполонили улицы, их мысли захлестывают меня тошнотворным потоком. Если бы я был святым, мне бы пришлось слушать все это без передышки.
- Точно, как молящиеся - сказала Мона. - Одна мольба следует за другой.
- Святых ждет работа, - заметил я, будто и вправду так считал.
Но тут в один восхитительный миг меня осенило. Они рядом.
Одновременно со мной это понял и Квинн, и с придыханием произнес: "О Боже". Он был потрясен.
- Подойдем ближе, - сказал я.
- Что происходит? - спросила Мона. - Я ничего не слышу.
Она уставилась на Квинна.
О, это было полной неожиданностью. Меня охватили восторг и гнев одновременно! Я сфокусировал внимание.
Да, так и есть. Бесконтрольные убийства, только чтобы напиться крови. Парочка вампиров мужского и женского пола, жестокие в соответствии с их природой, претенциозные, безвкусные, увешанные золотом и упакованные в фирменную кожу, опьяненные силой, проникшие в Новый Орлеан, будто он был неким мифическим местом, в поисках "Великого Вампира Лестата", в которого они на самом деле не верили. (А кто верит?) Они слонялись по моему Французскому кварталу, пока не нашли свободные апартаменты в дорогом отеле, вставили в замок ключ, и вот тут море крови, звенит их смех, орет телевизор. Невинных жертв они вышвырнули в глухой переулок, но не всех. Готовые наслаждаться музыкой или яркими картинками смертной жизни, чувствуя себя в полнейшей безопасности, они планировали отоспаться днем под старыми грязными белыми плитами на Первом кладбище Сент-Луиса. Какая наглость! Надо же так стремиться погибнуть! Я с трудом подавил смех.
- Это великолепно! Восхитительно безнравственно! Как раз для нее! И не стоит терять время. Кровь врага - прекрасный наркотик. То, что нужно. И тем быстрее она сможет побороть в себе жалость. Для тебя это тоже хорошо, Квинн. Тебе еще не приходилось истреблять последних подонков.
- Но это, скорее, больше подходит ей, Лестат, - сказал Квинн. - Ты знаешь, что случилось в мою первую ночь. Я совершил чудовищную ошибку. Я не хочу, чтобы что-нибудь мерзкое, плохое произошло с ней…
- Ты разрываешь мне мое маленькой нежное сердце, - сказал я. - Разве вам придется действовать в одиночку? Я иду с вами. Ты серьезно считаешь, что я не смогу справиться с парочкой бродяг? Достаточно ли ты хорошо меня знаешь, Квинн? Ты забыл кто я и, возможно, я забыл тоже.
- Но чем все это закончится? - наставал он.
- Твоя невинность так неподдельна, - заметил я.
- Ты уже должен был это заметить, - сказал он. И тут же: - Извини. Прости меня, я только…
- Слушайте меня, вы, оба, - сказал я. - Сейчас мы говорим о незаконнорожденных отпрысках ада. Они щеголяли по вечности не больше декады. Достаточно, чтобы набраться нахальства. Естественно, я загляну в их души, перед тем, как уничтожу. Однако на данный момент я знаю, что они вне закона. И они мне не нравятся. И кровь вампира всегда горячая. И схватка будет приятной. И они законченное отребье. Они нарушили мир на моих улицах. Это уже смертный приговор, когда у меня есть для него время. А сейчас у меня есть время, а у вас - жажда. Только это меня волнует. И больше никаких вопросов.
Мона тихонько рассмеялась.
- Интересно, какова их кровь на вкус? - сказала она. - Но я не смею тебя спрашивать. Подожду, когда ты скажешь, что она мне подходит.
- Ты маленькая насмешница, - сказал я. - Любишь бороться? Бороться со смертными неинтересно, потому что нет страха. Ни один героический смертный не сможет тебе противостоять. Но схватка с этими милыми созданиями может оказаться очень достойной. И никогда нельзя предугадать, насколько они на самом деле сильны, никогда.
Кроме того, те образы, которые ты впитываешь с их обжигающей кровью, более интенсивные, чем у человеческой жертвы.
Она сжала мне руку.