- Твоя мать, - ответила она. Ей показалось, она может сказать что угодно, все равно он никогда не слушает.
- Когда?
- Только что по телефону.
- Ты говорила с моей матерью по телефону?
- Только что.
- Вот так чудеса. - Он покачал головой и перелистнул страницу.
- Почему? Почему чудеса?
- Потому что она умерла.
- Что? Рене? - Колетт села на подлокотник. Позже, рассказывая эту историю, она говорила: ну, в этот миг у меня земля из-под ног ушла. Но как передать тот внезапный ужас, слабость, охватившую все ее тело, ярость, негодование, слепую злобу, овладевшую ей. - Какого черта ты болтаешь? Как это умерла?
- Сегодня утром. Мне позвонила сестра. Кэрол.
- Это шутка? Я должна знать. Это шутка? Потому что если это шутка, Гэвин, я тебе ноги повырываю.
Гэвин выгнул брови, словно спрашивая, а что тут смешного?
- Я не имею в виду, что это смешно, - тут же сказала она. Зачем ждать, пока он откроет рот? - Я спросила, ты пошутил?
- Храни боже любого, кто надумает шутить по этому поводу.
Колетт прижала ладонь к груди, за которой что-то упорно трепетало. Она встала. Прошла в кухню. Уставилась в потолок. Глубоко вздохнула. Вернулась.
- Гэвин?
- Мм?
- Она правда умерла?
- Мм.
Ей захотелось ударить его.
- Как?
- Сердце.
- О боже! Ты совсем бесчувственный? Сидишь тут и выбираешь, горох или фасоль…
- Ты сама спросила, - резонно возразил он.
- Ты вообще собирался мне говорить? Если бы я не сказала, что беседовала с твоей матерью по телефону…
Гэвин зевнул.
- А куда спешить? Сказал бы в свое время.
- В смысле, ты собирался упомянуть об этом? Так, между делом? И когда же?
- После еды.
Она уставилась на него, открыв рот. С некоторым достоинством он произнес:
- Мне не до этого, когда я голоден.
Колетт сжала кулаки и поднесла их к груди. Ей не хватало воздуха, а трепет внутри замедлился до размеренного стука. В то же время она ощущала неловкость, словно все, что она могла сделать, было недостаточным, словно она заимствовала чьи-то чужие жесты, возможно, из похожего эпизода телесериала, когда обрушиваются вести о внезапной гибели. Но какие жесты уместны, когда говоришь по телефону с призраком? Она не знала.
- Пожалуйста, Гэвин, - попросила она. - Оторвись от журнала. Просто… посмотри на меня, хорошо? А теперь расскажи мне, что случилось.
- Ничего. - Он бросил журнал на пол. - Ничего не произошло.
- Но где она была? Дома?
- Нет. Делала покупки. В супермаркете. Да, точно.
- И?
Гэвин почесал лоб. Похоже, он честно старался.
- Ну, думаю, она толкала тележку.
- Она была одна?
- Не знаю. Да.
- А потом?
- Она упала.
- Она ведь не умерла прямо там? Посреди магазина?
- Не, ее отвезли в больницу. Так что насчет свидетельства о смерти можно не беспокоиться.
- Какое облегчение, - угрюмо согласилась она.
Кэрол собиралась как можно скорее продать бунгало. Она обратилась в агентство "Сиджвик и К°", единственное в тех краях и оттого заломившее за услуги два процента от сделки, зато пообещавшее неограниченное количество цветной рекламы и место в своих роликах на общегосударственных каналах.
- Мы неплохо наваримся, - сказал он. - Домишко-то кое-чего стоит.
Вот почему, объяснил Гэвин, он читал новый номер "Какое авто?". Завещание Рене приблизит его к несбыточной мечте, имя которой - "Порше-911".
- Ты не расстроен? - спросила Колетт.
Он пожал плечами.
- Мы все умрем рано или поздно. Тебе-то что? Вроде раньше тебе не было до нее дела.
- И она, Рене, жила в бунгало?
- Ну разумеется. - Гэвин поднял журнал и свернул в трубочку, как будто Колетт была осой и он собирался прихлопнуть ее. - Мы ездили к ней обедать в прошлое воскресенье.
- Нет, не ездили. Мы ни разу там не были.
- Лишь потому, что ты постоянно отменяла все в последний момент.
Это правда. Она надеялась, что сможет держать Рене на расстоянии: свадебный прием показал, что свекровь является обладательницей привычки непристойно шутить и искусственных челюстей, все время выскальзывающих изо рта. И зубы не единственное, что в ней было фальшивого.
- Она сказала, - сообщила Колетт мужу, - что установила лестничный подъемник. А этого не может быть, если она жила в бунгало.
- Когда? Когда она тебе это сказала?
- Только что, по телефону.
- Алло? Алло? Есть кто-нибудь дома? - разозлился Гэвин. - Ты что, совсем тупая? Я же сказал тебе, она умерла.
Встревоженный мятежным выражением лица Колетт, он вскочил с дивана и шлепнул ее "Каким авто?". Она схватила "Желтые страницы" и пригрозила, что глаза ему выцарапает. После того как он смылся в постель, лелея автомобильные надежды, она вернулась на кухню и поджарила отбивные. Горох и фасоль выкинула в измельчитель мусора: Колетт терпеть не могла овощи. Она ела барашка руками, обгрызая кости. Высунув язык, слизала остатки мяса. Она не могла понять, что хуже: то, что Рене ответила на телефонный звонок после смерти, или то, что она ответила на телефонный звонок, чтобы наврать ей и велеть убираться ко всем чертям. Кости она тоже выбросила в измельчитель, злорадно слушая, как ревет дробилка. Она сполоснула пальцы и вытерла их бумажным полотенцем.
В спальне она осмотрела Гэвина, развалившегося поперек кровати. Он был голый и храпел; свернутый журнал лежал под подушкой. Вот-вот, подумала она, как много для него значит смерть его единственной матери. Она стояла и хмурилась, глядя на него, и вдруг почувствовала под ногой что-то твердое и холодное - опрокинутый стакан, тающий лед сочился на ковер. Она подобрала его. Запах спирта ударил в ноздри, Колетт передернуло. Она прошла на кухню и шмякнула стакан на сушилку. В темной крохотной прихожей она вытащила из портфеля ноутбук Гэвина, приволокла его в гостиную и включила в розетку. Она скопировала файлы, которые, как она думала, могли ее заинтересовать, и стерла данные, которых ему будет очень не хватать завтра. Бумаг у Гэвина было меньше, чем у домашнего животного. Он постоянно обманывал Колетт: но разве это так уж удивительно? Какое воспитание могла дать ему женщина с вставными зубами, которая врет даже после смерти?
Она оставила машину гудеть и вернулась в спальню. Открыла шкаф и прошлась по карманам Гэвина. Слово "обыскивать" пришло ей на ум: "она обыскала его карманы". Он раз или два пошевелился во сне, приподнялся, всхрапнул, снова рухнул на матрас. Я могла бы убить его, подумала она, пока он лежит вот так, или хотя бы искалечить. Она нашла пачку чеков, оплаченных кредиткой, в ящике с его нижним бельем, поворошила их указательным пальцем. Увидела вырезки из газет - рекламу секса по телефону: пикантные лесбияночки!
Она собрала сумку. Странно, что он не проснулся. Ящики щелкали, открываясь и закрываясь. Она бросила взгляд через плечо. Гэвин пошевелился, тихо заржал и снова отключился. Она потянулась, выдернула из розетки свой фен, намотала шнур на руку и задумалась. Ей принадлежит половина квартиры; если он возьмет кредит на машину, ей придется и дальше расплачиваться за свадьбу. Она помедлила еще один, последний миг. Под ногой мокрое пятно, оставленное льдом. Машинально она достала салфетку из открытой коробки и протерла ковер. Ее пальцы сжались, салфетка превратилась в мокрую кашицу. Она вышла из комнаты, отряхивая руки.
На ноутбуке включилась заставка. Колетт вставила дискету и затерла программы Гэвина. Она слышала о женщинах, которые, перед тем как уйти, кромсали одежду мужей ножницами. Но тряпки Гэвина в их нынешнем состоянии и сами по себе были достаточным наказанием. Она слышала о женщинах, которые кастрировали мужей, но тюрьма не входила в ее планы. Нет уж, посмотрим лучше, как он обойдется без своих битов и байтов, подумала она. Одним нажатием клавиши она обрушила операционную систему.
Она отправилась на южное побережье, чтобы повидаться со знаменитым психометристом Наташей. Тогда она, конечно, не знала, что им придется встретиться еще не раз. На тот момент Наташа была всего лишь очередной надеждой, за которую Колетт цеплялась, надеждой найти себя, очередным пунктом в ее и без того трещавшем по швам месячном бюджете.
Наташа жила в двух кварталах от моря. Колетт с трудом нашла, где поставить машину, притом не то чтобы у подъезда. Довольно долго изучала номера домов. Обнаружив нужную дверь, она нажала на кнопку и сообщила в домофон: "Я на одиннадцать тридцать".
Не говоря ни слова, экстрасенс впустила ее; Колетт показалось, что она услышала кашель, маскирующий смешок. Ее щеки вспыхнули. Она бегом одолела три пролета и, как только Наташа отворила дверь, выпалила:
- Я не опоздала.
- Конечно, дорогая. Вы на одиннадцать тридцать.
- Вам стоило бы сообщать клиентам, где лучше припарковаться.
Экстрасенс натянуто улыбнулась. Она была энергичной маленькой крашеной блондинкой с большим ртом, вульгарной, как девица с разворота журнала.
- Что, по-вашему, мне надо использовать свои сверхъестественные способности, чтобы никто не занимал парковку?
- Я имела в виду, что стоило прислать карту.
Наташа повернулась и повела ее за собой: крепкая высокая попка, обтянутая джинсами из тех, что унаследовали функции корсета. Она слишком стара, подумала Колетт, для джинсы. И почему никто ей об этом не говорит?
- Садитесь сюда, - строго указала Наташа, качнув накладным ногтем.
- Мне солнце в глаза светит, - возразила Колетт.
- Экая жалость.
Икона с печальными глазами в дешевой позолоченной раме клонилась к ней со стены; с моря тянуло сыростью. Колетт села и щелчком расстегнула сумку:
- Чек сейчас выписать?
Она заполнила чек. Колетт ждала, что ей предложат чашку травяного чая. Шиш. Она почти поверила Наташе, в этой мерзкой тетке чувствовалась деловая хватка, которой она прежде не встречала ни в одном экстрасенсе.
- Есть что-нибудь? - спросила Наташа.
Колетт пошарила в сумке и выудила обручальное кольцо своей матери.
Наташа покрутила его на указательном пальце.
- Очень улыбчивая леди.
- О да, улыбчивая, - согласилась Колетт. - Вы правы.
Она протянула Наташе пару запонок, принадлежавших отцу.
- Получше ничего раздобыть не удалось?
- У меня больше ничего от него не осталось.
- Жаль, - сказала Наташа. - Вы не слишком дружили, верно? Мне почему-то кажется, мужчины не проникаются к вам симпатией. - Она откинулась в кресле, взгляд ее блуждал где-то далеко. Колетт вежливо молчала. - Что ж, я немного могу по ним прочитать. - Она потрясла запонками в кулаке. - Они определенно принадлежали вашему отцу, верно? Но с запонками и отцами всегда так, вы дарите им запонки на Рождество, а они говорят: "Ух ты, спасибо, огромное спасибо, как раз то, о чем я всю жизнь мечтал!"
Колетт кивнула.
- Но что поделаешь? Что еще подарить мужчине?
- Бутылку скотча?
- Да, но хочется что-нибудь, что останется на память.
- И будет валяться в ящике стола? А владелец вообще забудет о подарке?
Ей хотелось спросить: почему вы думаете, что мужчины не проникаются ко мне? Вместо этого она снова открыла сумку.
- Мое обручальное кольцо, - сказала она. - Полагаю, вы не ожидали, что я была замужем?
Наташа протянула открытую ладонь. Колетт положила в нее кольцо.
- О боже, - сказала Наташа, - О боже, боже.
- Не волнуйтесь, я уже ушла от него.
- Бывают ситуации, когда лучше сделать ноги, - согласилась Наташа. - Итак, милая, что вам еще рассказать?
- Возможно, я сама - медиум, - вырвалось у Колетт. - Даже точно. Я позвонила по телефону, и мне ответил мертвец.
- Необычно. - Наташа покосилась в сторону, как будто что-то подсчитывая. - И какая служба предоставляет такие услуги?
- Я не звонила ни в какую службу. Я звонила своей свекрови. Оказалось, она умерла.
- Так зачем вы стали ей звонить?
- Да нет, послушайте, вы должны понять, как все произошло. Я не знала, что она умерла, когда позвонила. Я узнала только потом.
- Так она была мертва, когда вы позвонили? Но вы этого не поняли?
- Да.
- То есть она говорила с вами из загробного мира.
- Да.
- И что она вам сказала?
- Сказала, что у нее есть лестничный подъемник. Но она соврала.
- Что ж, может быть… он есть у нее в мире духов?
Колетт задумалась. Рене сказала, что у нее есть все необходимое.
- Мне вообще-то нет дела до того, что именно она сказала, главное - она взяла трубку. Она мне ответила. Поначалу меня беспокоили ее слова насчет подъемника - то, что она даже не сказала мне правды, - но потом, когда я подумала как следует, то поняла: самое удивительное то, что она хоть что-то сказала - ну, вы понимаете. - Слова застряли у Колетт в горле. Она не привыкла выражать свои мысли вслух. Отучилась за время жизни с Гэвином. - Ничего подобного со мной прежде не случалось, но я думаю, это доказывает, что у меня есть дар. Мне немного наскучила моя работа, и я не против перемен. Я подумывала заняться вашим бизнесом. Если за это хорошо платят.
Наташа засмеялась.
- Что ж, если вы уверены, что выдержите конкуренцию. Вам надо практиковаться.
- Что, правда? Разве недостаточно просто уметь делать это?
- Послушайте, - сказала Наташа. - Не хочу показаться враждебной, но вам не кажется, что вы несколько наивны? В смысле, с вашей карьерой сейчас все в порядке, я это вижу. Так зачем все портить? Вам придется развивать свои паранормальные способности, в вашем возрасте вы не можете рассчитывать начать работать без подготовки.
- Что, простите? - переспросила Колетт. - В моем возрасте?
- Я начала в двенадцать лет, - сообщила Наташа. - Вы же не станете утверждать, что вам двенадцать? - Одной рукой она лениво тасовала колоду. - Хотите, посмотрю, что вас ждет? - Она начала расклад, ее ногти царапали рубашку карт. - Значит, так: если вы собираетесь работать с высшими силами, у вас все получится. Ничто не остановит вас. Но сперва надо разобраться со своим "здесь и сейчас", вот мой совет. - Она оторвала взгляд от карт. - Буква "м" приходит на ум.
Колетт поразмыслила.
- Я не знаю никого на эту букву. - А что, если "м" - это "мужчина"?
- Кто-то войдет в вашу жизнь. Скоро. Парень старше вас. Должна сказать, поначалу вы ему не слишком понравитесь.
- А потом?
- Хорошо то, что хорошо кончается, - сказала Наташа, - По-моему, так.
Она ушла разочарованная; подойдя к машине, Колетт обнаружила штраф на лобовом стекле. После этого она прошла курс лечения кристаллами и побывала на нескольких сеансах рэйки. Она договорилась встретиться с Гэвином в новом баре "Мятная плаза". Он приехал первым и, когда она вошла в бар, уже сидел на светло-зеленом, кожаном на вид диванчике, листая "Автоторговца долины Темзы". Перед ним стояла бутылка мексиканского пива.
- Деньги Рене еще не пришли? - спросила она. И заняла стул напротив. - Когда придут, можешь выкупить мою долю квартиры.
- Зря думаешь, что я откажусь от шанса купить приличную тачку, - заявил Гэвин. - Если не "порше", то вот эту "лянчу". - Он бросил журнал на стол. - Вот эту. - Он любезно перевернул картинку на сто восемьдесят градусов. - Сиденья "Рекаро". Тут полная спецификация. Очень шустрая машинка.
- Тогда выстави ее на продажу. Квартиру. Если не можешь выкупить мою долю.
- Ты это говорила. Ты это уже говорила. Я сказал: да. Я согласен. Так что хватит об этом, хорошо?
Повисла пауза. Колетт осмотрелась.
- А тут довольно мило. Тихо.
- Как-то по-женски.
- Возможно, поэтому мне тут и нравится. Я ведь женщина.
Их колени соприкасались под столом. Она попыталась отодвинуться, но стул был привинчен к полу.
- Я хочу, чтобы ты оплачивала пятьдесят процентов счетов, пока квартира не продана, - заявил Гэвин.
- Я оплачу половину ежемесячных расходов на техобслуживание. - Колетт пихнула журнал по столу обратно к нему. - За коммунальные услуги я платить не буду.
- Какие еще коммунальные услуги?
- Газ и электричество. Почему я должна платить за то, чтобы ты не мерз?
- Знаешь что, ты подсунула мне охрененный счет за телефон. Его-то хоть можешь оплатить?
- Это и твой телефон тоже.
- Да, но я не вишу на нем по ночам, болтая, мать твою, с телкой, с которой просидел в одной конторе весь день и снова увижусь завтра утром. И это не я звоню по дорогущим платным номерам всяким, как их там, гадалкам, по фунту, блин, за минуту.
- Вообще-то секс по телефону тоже дорого стоит.
- О, ну конечно, ты прекрасно об этом осведомлена. - Гэвин сгреб свой журнал, словно хотел спрятаться за ним. - Ты ненормальная.
Колетт вздохнула. Она не могла собраться с духом и спросить: "Пардон, что ты имеешь в виду, говоря, что я ненормальная?" Все насмешки, двусмысленности и экивоки в разговоре с Гэвином как об стенку горох; по сути, даже самые прямолинейные формы общения - не считая удара в глаз - требовали от него непосильной концентрации. Насколько она понимала, в спальне между ними не было никаких разногласий - дурацкое дело нехитрое, хотя Колетт была довольно невежественна и ограниченна, как ей казалось, а уж Гэвин точно был невежествен и ограничен. Но вероятно, после того как брак распался, все мужчины так делают, решают, что проблема была в сексе, потому что об этом можно поговорить за рюмкой, можно превратить в байку и поржать; так они могут объяснить себе то, что иначе осталось бы неразрешимой загадкой человеческих отношений. Были и другие тайны, которые угрожающе маячили перед Колетт и едва ли вообще маячили перед Гэвином: для чего мы здесь, что будет дальше? Бессмысленно втолковывать ему, что без гадалок она вообще боялась действовать, что ей хотелось знать: случившееся предначертано ей судьбой, что она терпеть не могла непредсказуемости жизни. Бессмысленно говорить ему и то, что ей кажется, она сама обладает паранормальными способностями. Инцидент с посмертным звонком если и проник в его сознание, незамедлительно растворился в водке, которой он нажрался в ту ночь, когда она ушла, - к счастью для Колетт, поскольку, обнаружив на следующий день, что его компьютер превратился в груду железа, Гэвин винил только себя.
- Ты ничего не хочешь спросить? - поинтересовалась она. - Например, где я живу?
- И где же ты живешь, Колетт? - саркастически произнес он.
- У подруги.
- Боже, у тебя есть подруга?
- Но со следующей недели буду в складчину снимать дом в Твикенеме. Мне придется платить за аренду, так что квартиру надо продать.
- Стало быть, дело за покупателем.
- Нет, дело за продавцом.
- Что?
- Выстави ее на продажу.
- Я уже выставил. На прошлой неделе.
- Ох ты боже мой. - Она с грохотом поставила стакан. - Что ж ты молчал-то?