* * *
…Кажется, по завещанию все было говорено-переговорено, а Юлька с Жуаном продолжали засыпать нотариуса вопросами "практического характера". Самого же Влада интересовали более чем странные условия завещания. Его не покидало ощущение, что деньги – это приманка, а городскому сумасшедшему господину Поклонскому зачем-то требуется удержать их в доме на шесть ночей. Почему именно на шесть? Есть ли в этом какой-то скрытый смысл или это всего лишь странности выжившего из ума старика? Кстати, и подбор наследников куда как странный: городской голова, рок-музыкант и… Влад бросил быстрый взгляд на Савельеву. Интересно, где была она все эти годы, кем стала.
Она и вправду изменилась до неузнаваемости. От прежней Варьки ничего не осталось. Исчезла подростковая угловатость. Волосы из темно-русых сделались угольно-черными. И глазюки эти зеленые. Разве у нее были зеленые глаза? Влад сосредоточился, вспоминая. Нет, он точно помнил, что глаза были светло-карими. Значит, цветные контактные линзы. А над личиком, скорее всего, поработал пластический хирург. Эти высокие азиатские скулы, и линия подбородка, и изгиб губ, чувственный и надменный одновременно, – не было этого раньше, не было.
В бок уперлось что-то острое, Влад не сразу понял, что это локоть Дарины.
– Что ты на нее уставился?
– На кого?
– На эту, черную.
– Дорогая, тебе показалось.
Ох, зря он взял с собой Дарину. Мучайся теперь с ней почти неделю. Влад уже точно решил, что останется. Во-первых, триста тысяч "зеленых" на дороге не валяются, во-вторых, на Чертовом озере можно славно отдохнуть, ну и, в-третьих, любопытно посмотреть на старый дом. Да что там посмотреть – пожить!
Влад снова глянул на Савельеву. Похоже, известие, что придется провести шесть дней под крышей дома у Чертова озера, ее не слишком обрадовало. Может, откажется?
– Господа, вы принимаете условия завещания? – Нотариус обвел их компанию вопросительным взглядом.
– Мы согласны, – сказала вместо Жуана Юлька.
– Согласен, – кивнул Влад.
– А вы, Варвара Александровна?
Чувствовалось, что она колеблется: пальцы нервно подрагивают, над верхней губой блестят бисеринки пота, а за нагло-зелеными линзами прячется неуверенность.
– Я принимаю условия, – решилась-таки, вздернула подбородок, с вызовом посмотрела на Влада. Можно подумать, это он устанавливал правила игры. Да будь его воля, он бы с ней не то что под одной крышей жить не стал, он бы…
Сформулировать до конца эту мстительную и не слишком литературную мысль Владу не дал нотариус, который неожиданно громко хлопнул ладонями по столу так, что заскучавшая было Дарина испуганно вздрогнула, и торжественно объявил:
– В таком случае, господа, остается лишь соблюсти формальности. Прошу вас расписаться вот здесь, здесь и здесь, – он поочередно ткнул ручкой в разложенные на столе бумажки.
Жуан с кряхтением достал из нагрудного кармана претенциозный "Паркер", полюбовался золотым пером, размашисто расписался и протянул ручку Владу.
– После дамы, – усмехнулся тот.
Из-под длинной челки блеснули зеленые молнии, Савельева забрала у Жуана ручку, после секундного колебания поставила свои подписи и, не глядя, протянула ручку Владу. Не то чтобы он сделал это специально, просто как-то так случайно получилось, что его рука коснулась ее пальцев. Несмотря на жару, пальцы были холодными, если не сказать ледяными. Она незамедлительно отдернула руку, зыркнула на него со смесью злости и удивления. Тоже еще принцесса, дотронуться до нее нельзя. Влад усмехнулся, подписал документы, вернул "Паркер" Жуану.
– Ну а теперь самое приятное! – Из стоящего в углу сейфа нотариус извлек три длинных бархатных футляра, положил их на стол.
– Что это? – Глаза Сивцовой зажглись жадным огнем.
– Это ключи от вашего нового дома, – сказал нотариус и с легким сожалением отодвинул от себя футляры. – Прошу вас, господа!
– Звучит, как "ключи от города", – усмехнулся Жуан, заграбастал один из футляров и тут же открыл.
На стол с тихим звоном упал ключ. Все без исключения подались вперед и с интересом уставились на эту диковину. Ключ и в самом деле был необычный: массивный, вычурный, сделанный из желтого металла, очень похожего на золото. Но приковывало внимание не это, а отделка ключа. Его нерабочая часть оказалась выполнена в виде остроухой кошачьей мордочки с зелеными камнями вместо глаз. Где-то он уже такое видел…
– Какая милая вещица. – Юлька положила ключ на ладонь.
– Ключи выполнены по старинным эскизам, – сообщил нотариус. – Можно сказать, эксклюзивная вещь.
Влад открыл свой футляр и в ту же секунду вспомнил, где видел этот эксклюзив. Одного взгляда на Савельеву хватило, чтобы убедиться в своей правоте. Из-за целомудренного выреза блузки было невозможно разглядеть, что надето на Вариной шее, но по тому, как ее рука дернулась к шее, стало ясно – медальон в виде кошачьей мордочки там, под блузкой. Да и сама Савельева изменилась в лице: под глазами залегли тени, загар сменила мертвенная бледность, дыхание сбилось. Он до сих пор помнил, что означает эта бледность и сбившееся дыхание. Казалось, за тринадцать лет должен был забыть, а вот не забыл. Так начинается приступ астмы…
– Варвара Александровна, вам плохо? – Оказывается, не он один такой наблюдательный, нотариус вон тоже заметил.
Савельева отрицательно мотнула головой:
– Все в порядке. Просто очень жарко.
– Так вот выпейте! – Нотариус плеснул в стакан воды из графина, протянул ей.
– Спасибо, – Савельева залпом осушила стакан.
– Что, Варвара, мучают дурные воспоминания? – Сивцова сочувственно улыбалась. – Я понимаю, после того, что случилось, будет тяжело возвращаться в старый дом.
– Не волнуйся, Юлия. – Савельева аккуратно поставила стакан на стол. – Мне уже лучше. К тому же в старом доме я буду не одна, а в компании Дмитрия Петровича и Владислава Сергеевича. Думаю, они не оставят девушку в беде.
Кажется, ей и в самом деле полегчало. Во всяком случае, от нездоровой бледности не осталось и следа, а на скулах зажегся яркий румянец. Да и язвительность говорила о том, что пациент скорее жив, чем мертв.
– Так-то оно так, но ты все равно поосторожнее, а то мало ли что. – Сивцова продолжала улыбаться, но в голосе ее отчетливо слышалась угроза.
Вот ведь бабы! Все-то им неймется.
– Ну что же, любезный Вениамин Ильич… – Жуан выбрался из кресла, по-отечески похлопал нотариуса по плечу. – Спасибо за хорошие новости. – Он глянул на часы, добавил: – Думаю, сейчас самое время осмотреть наши новые владения. Ребята, вы как, не возражаете?
– Еще один вопрос. – Влад повертел в руках ключ. – С какого момента начинается отсчет?
– С сегодняшней ночи, – ответил нотариус и захлопнул папку с документами.
* * *
Из нотариальной конторы выдвигались дружной гурьбой: впереди непрестанно оглядывающийся нотариус, за ним Сивцова под ручку с Жуаном и их дебильноватый бодигард, следом Ворон в обнимку со своей силиконовой подружкой. Варя замыкала процессию. В спутники ей достался саквояж, который после оглашения завещания почему-то казался в два раза тяжелее. И хоть бы кто-нибудь из мужиков предложил свою помощь…
Заминка случилась на парковке перед конторой. Ошарашенная условиями завещания, Варя и думать забыла об учиненном ею "акте возмездия", а теперь вот вспомнила и, честное слово, вдвойне обрадовалась, потому что хозяином черного джипа оказался не кто иной, как Ворон. Было приятно наблюдать, как при виде спущенных колес тот тихо взвыл, оттолкнул липнущую к нему блондинку, присел перед машиной на корточки, чтобы лучше оценить масштабы трагедии. А что там рассматривать? Колесам кирдык, это же очевидно. Вот и Ворон понял, что кирдык, встал, зло пнул спущенную покрышку ногой, не слишком литературно выругался и с укором посмотрел на подошедшего Жуана.
– Да, господин мэр, хорошие в твоем городе порядки! Машину на пять минут без присмотра оставить нельзя!
– Сигнализацию надо было включить, – огрызнулся Жуан. – Ты что, у себя в Москве тачку тоже без присмотра бросаешь?
– Так то ж в Москве!
– Ну а мы чем хуже?! – Жуан хитро улыбнулся. – Ладно, Ворон, не переживай ты так из-за своего железного коня. Сейчас позвоним в автосервис, они тебе его быстро подкуют, а Василий, – он кивнул на телохранителя, – пока посторожит, чтобы еще чего не приключилось.
– Эх, если бы я эту падлу поймал, руки бы повыдергивал, – сказал Ворон мечтательно.
В этот момент силиконовая блондинка что-то шепнула ему на ухо. Наверное, информация оказалась очень интересной, потому что Ворон изменился в лице, посмотрел недоверчиво сначала на Варин саквояж, потом на нее саму.
– Савельева, твоих рук дело? – спросил, понизив голос до угрожающего шепота.
– Ты о чем? – Она удивленно выгнула бровь.
– Я о своей тачке, – он сделал шаг в ее сторону. – Это ты проколола шины?
– Конечно, я! Ногтем! – Варя подняла вверх указательный палец. Ногти у нее и в самом деле были длинными, ничуть не хуже, чем у Сивцовой и вороновской подружки.
– Ворон, ты что несешь? – Жуан, голубь мира, встал между ними, и теперь чтобы видеть оппонента, Варе приходилось заглядывать ему через плечо. – При чем тут Савельева?
– При том! – Ворон через плечо заглядывать не стал, просто отодвинул Жуана в сторону. – Я сумку запомнил.
– Какую сумку? – поинтересовалась Варя.
– Да твою сумку! – От злости на его бычьей шее вздулись вены. – Она мокрая!
– Мокрая, – Варя согласно кивнула, – потому что какой-то урод на джипе окатил меня водой с головы до пят и едва не задавил. Ты случайно не в курсе, о ком идет речь?
Ворон сделал к ней еще один шаг. Под его трехдневной сизой щетиной перекатывались желваки.
– Я нечаянно, – сказал он с неохотой.
– Да? Ну и я тоже нечаянно, – Варя посмотрела прямо в наглые вороновские глаза и безмятежно улыбнулась. – К тому же я ведь не знала, что это твой джип.
– А если бы знала? – Ворон приблизился вплотную.
– А если бы знала, то проколола бы все колеса.
– Ах ты…
Наверное, если бы между ними снова не вклинился Жуан, Ворон бы ее ударил. Во всяком случае, именно это желание было написано на его небритой морде.
– Э, ребята, вы что?! – Жуан в жесте примирения поднял вверх руки. – Ворон, отойди от нее!
– Что такое? Что не поделили наши детки? – послышался за их спинами ехидный голос Сивцовой.
– Машинку, – бросила Варя, не отрывая взгляда от Ворона.
– Владуся, надо было ее тогда вообще придавить, – мстительно сообщила блондинка.
– Дарина, заткнись! – рявкнул Ворон.
Блондинка возмущенно фыркнула, отошла в сторону.
– Значит, вот ты как, – процедил Ворон. – Око за око, зуб за зуб?
– Какой ты эрудированный, Владуся, – Варя восхищенно улыбнулась. – И такой галантный…
Все-таки он на нее бросился и даже поймал за руку, ту самую руку, которая до сих пор иногда горела по ночам огнем. Вот и сейчас запястье обожгло болью, Варя невольно зажмурилась, а он тут же разжал пальцы, сказал так тихо, что услышать его могла только она: – Ладно, Савельева, живи.
– И ты живи. – Она выдавила из себя улыбку, спрятала онемевшую руку за спину.
– Все, угомонились? – Жуан вытер выступивший на лбу пот. – Это у вас, столичных жителей, принято выяснять отношения с кулаками или это из-за завещания вам сами знаете что в головы стукнуло? Так, все! Хватит меня компрометировать! Савельева, поедешь с Вениамином Ильичом, а ты, – он бросил сердитый взгляд на Ворона, – со мной. Тоже мне уличный боец нашелся…
Почти всю дорогу до Чертова озера нотариус благоразумно молчал, понимал, что клиентка не в духе. Молчание это было как нельзя кстати, давало Варе возможность собраться с мыслями и силами. Украдкой, чтобы не заметил Вениамин Ильич, она поддернула рукав блузки. Уродливые рубцы на запястье покраснели, точно ее и в самом деле коснулись раскаленным железом. Может, зря она вернулась? Вдруг все начнется заново?..
Городские постройки закончились, и с относительно ровной дороги "Ауди" съехала на изрытый колдобинами проселок.
– Особенности российского дорожного строительства, – сказал нотариус виновато, точно это от него лично зависела благоустроенность местных дорог.
– Ничего необычного, – она одернула рукав, – сколько себя помню, так было.
– А вот сам дом вы точно не узнаете. Уверяю вас, это настоящий архитектурно-строительный шедевр. Я увлекаюсь историей, – Вениамин Ильич скромно улыбнулся, – и могу с полной ответственностью заявить – это нечто. Архитектура совершенно несвойственная здешним местам. У нас же в семнадцатом веке что строили?
– Что? – Варя не заметила, как увлеклась беседой.
– Терема боярские, резные наличники, светлицы. Каменных строений почти не встречалось, во всяком случае, на таком удалении от Первопрестольной. А тут готика чистейшей воды. – Нотариус вдруг нахмурился, продолжил: – Ну, может быть, и не чистейшей воды, но элементы, несомненно, присутствуют. Характерные окна, эти шестиугольные башенки…
– Какие башенки? – не поняла Варя, в ее юношеских воспоминаниях никаких башенок не обнаружилось.
– Были башенки! – Нотариус оживился. – Во времена Второй мировой дом почти полностью разрушили, поэтому долгое время он лежал в руинах. А башенки имелись! Я своими собственными глазами видел старинные чертежи. Готика! Готика, я вам говорю, уважаемая Варвара Александровна! Это уже потом, в результате бесчисленных перестроек и перепланировок, появились элементы сначала барокко, а потом классицизма, но изначально идея была прекрасна. Дом-крепость, дом-форпост.
Вениамин Ильич надолго замолчал, и Варя уже решила было, что экскурс в историю закончен, когда он снова заговорил:
– А Леонид Владимирович, царствие ему небесное, пожелал вернуть дому первозданный вид, поднять из пепла, очистить от всего ненужного, наносного. Вот тут господин мэр говорил, что надо было наших строителей нанять, – нотариус понизил голос до заговорщицкого шепота, – а я вас уверяю, что наши ни за что бы не справились. И не потому, что безрукие, а потому что уж больно идея для них чужда. Тут ведь работа нужна ювелирная: камешек за камешком, панелька за панелькой.
– Ну и как, справились? – спросила Варя.
– Кто?
– Те, кто строил, справились с задачей?
Вениамин Ильич кивнул:
– Думаю, да. Да вы, Варвара Александровна, сами взгляните…
Она уже и забыла, какое это завораживающее место – Чертово озеро. Дорога, до этого петлявшая между желтоствольных, невероятно высоких сосен, вывела наконец на открытое пространство, и у Вари в ту же секунду перехватило дух.
Впереди огромным черным зеркалом лежало Чертово озеро. В его блестящей глади ничего не отражалось: ни легкие перистые облачка, ни ослепительно яркий солнечный диск. Память услужливо подсказала, что озеро получило это имя из-за своей странной особенности. Раньше, лет сто назад, его даже называли Чертовым зеркалом. Люди верили, что, посмотревшись в него, можно увидеть то, что человек видеть не должен. Суеверие, конечно, но все равно всякий раз, когда Варя подходила к кромке воды, сердце испуганно замирало.
Дом стоял на тонкой меже между озером и лесом. Как ни старалась Варя убедить себя, что древних руин больше нет, но в самое первое мгновение увидела именно руины: полуобвалившийся фасад, окруженный густым бурьяном, чахлые березки на остатках ветхой крыши, мертвые глазницы окон. И только потом, когда наваждение схлынуло, разглядела сам дом. Вениамин Ильич был прав. Готика: узкие, забранные коваными решетками окна, две симметрично расположенные угловые башенки, остроконечная крыша. Для полноты картины не хватало лишь каменных горгулий, стерегущих покой этого странного дома.
За их спинами раздался рев мотора. Варя вздрогнула, обернулась: рядом с "Ауди" нотариуса остановился приземистый жуановский "мерс".
– Ну, вот он, наш домик! – Жуан выбрался из машины и в предвкушении потер руки. – А ты, Ворон, говорил – развалюха! Это ж целый замок, а не развалюха! Да, молоток был покойничек, хоть и не без причуд.
– Обалдеть! – Ворон, выбравшийся вслед за Жуаном, обвел дом восхищенным взглядом. Не удивленным, не озадаченным, а именно восхищенным, словно увидел именно то, что ожидал увидеть, и даже больше.
– Отпад! – Вороновская пассия в восторженном порыве прильнула к его татуированному бицепсу. – Влад, мы будем тут жить?
– Ночевать будем – это точно. – Он перевел взгляд с дома на озеро и улыбнулся широко, по-мальчишески беззаботно.
Чтобы не видеть этой улыбки, Варя отвернулась. К горлу подкатил ком, ладони стали влажными и липкими от пота, а воздух, напоенный ароматом хвои, в одночасье сделался вязким. Господи, только не это… Рука, повинуясь старому, но так до конца не изжитому рефлексу, потянулась к карману джинсов в поисках ингалятора.
У нее нет ингалятора. Нет ингалятора и уже тринадцать лет нет никакой астмы. Она здорова, диагноз снят…
В таком случае почему так тяжело дышать и перед глазами сизый туман? Наверное, это нервное. Если нет астмы, значит, причина в нервах и воспоминаниях. Надо просто взять себя в руки и успокоиться.
У нее получилось, несколько судорожных вдохов-выдохов – и дышать стало легче. Нервы… Хорошо, что остальные смотрят на дом. Еще чуть-чуть, и все пройдет, дыхание восстановится, а сердце перестанет выпрыгивать из груди.
– Пойдем, что ли? – Жуан достал из кармана пиджака ключ. – Посмотрим, как там внутри.
Варе не хотелось смотреть, "как там внутри", а хотелось бежать от дома как можно дальше. "Квартира, – напомнила она самой себе. – Надо продержаться всего каких-то шесть дней, и все…"
К дому она подошла последней, поднялась по каменным ступеням – кажется, ступени остались от того, прежнего, средневекового монстра, она помнила эти сколы и выбоины, – остановилась у огромной, обитой кованым железом двери, больше похожей на городские ворота, чем на вход в человеческое жилище. Чтобы открыть эту дверь, Жуану пришлось приложить усилие. Стальные петли тихо скрипнули.
– Непорядок. – Жуан неодобрительно покачал головой и тут же расплылся в довольной улыбке: – Ну, дамы вперед!