Вот всегда мне так не везет. Я пытаюсь произвести впечатление на девчонку, а шимпанзе сбивает ее с ног.
- Вчера папа привез домой двух попугаев ара, - сообщил я. - Ты слышишь, как они кричат? Они сейчас внизу, в гостиной. Верещат во всю глотку. А на прошлой неделе у нас даже бегал по дому поросенок!
Джулия засмеялась:
- Ты живешь в зоопарке!
Я склонился над мольбертом и сосредоточился, старательно прорисовывая губы. Джулия была самая классная девчонка в нашем седьмом классе. Я даже не поверил своей удаче, когда она согласилась мне позировать. Я знал, что должен во что бы то ни стало нарисовать свой самый лучший портрет.
Я остался не очень доволен глазами и переделал их. Потом наметил линию носа. Работа спорилась, новая кисточка легко скользила по бумаге.
- Долго еще? - спросила Джулия.
- Не очень, - ответил я. - Я добавляю кое-какие детали.
- Ну как? Я получаюсь похоже?
- Сейчас увидишь сама, - сказал я.
И тут моя рука почему-то резко дернулась. Через весь лист. "Ого, - подумал я. - Что это со мной?"
Я обмакнул кисточку в краску, чтобы закрасить волосы. Но моя рука поднесла кисточку ко рту. Я сделал несколько резких штрихов.
Эй! - воскликнул я.
- Что такое? - удивилась Джулия.
- Ничего, - пробормотал я. Но на самом деле со мной творилось что-то непонятное.
Моя правая рука - она двигалась сама собой!
Кисточка нанесла тени на щеки и лоб Джулии. Затем она взялась за ее губы и стала наносить мазок за мазком.
Я схватил себя за руку и попытался отвести ее от листа. Но не тут-то было! Она не слушалась!
"Бред какой-то! - подумал я. - Так не бывает!"
Моя рука не может рисовать сама собой!
Но я в самом деле потерял над ней контроль.
Я больше не владел своей рукой!
Паника захлестнула меня, и я задрожал. Я снова попробовал овладеть кисточкой, но она продолжала гулять по листу.
У меня вспотел лоб. Я перепугался не на шутку. Что со мной творится?
Внезапно Джулия соскочила с кровати и направилась через комнату ко мне.
- Дай мне взглянуть, что у тебя получается! - заявила она. - У меня кончилось терпение.
- Нет! - закричал я. - Рано! Рисунок пока еще не готов!
- Ничего! - ответила она с улыбкой. - Дай мне взглянуть на твой шедевр!
Я попытался заслонить рисунок своим телом, но Джулия сорвала его с мольберта и повернула к себе.
- ДИЛАН! - вдруг завизжала она. - Какой ужас! Зачем ты это сделал!
Она подняла лист двумя пальцами. На рисунке ее лоб и щеки были покрыты глубокими зияющими ранами. А из открытого рта торчала волосатая крыса с облезлым хвостом.
- Эт-т-то н-н-не я! - испуганно вырвалось у меня. - Я эт-т-того не рис-с-совал!
С яростным криком Джулия разорвала рисунок в клочки.
- Это не смешно! - сердито воскликнула она. - Совсем не смешно. Тоже мне остряк-самоучка!
С этими словами она выскочила из комнаты.
- Но Джулия!.. - крикнул я ей вдогонку.
Через несколько секунд хлопнула входная дверь.
- Как же это случилось? - произнес я вслух дрожащим голосом. - Как? - Я уставился на свою руку, словно она могла мне ответить.
* * *
За обедом у меня пропал аппетит. Я почти ничего не ел. Родителям я сказал, что неважно себя чувствую. Я поднялся к себе и стал готовить задание по математике. Но и тут у меня не ладилось. Я никак не мог сосредоточиться на условиях задачи.
Я все время думал про мой портрет Джулии и про крысу, торчащую из ее рта. Еще я не мог забыть о том, как моя рука вырвалась у меня из-под контроля и все мои старания пошли насмарку.
Я лег пораньше спать, но заснуть не мог.
После полуночи я вылез из-под одеяла и включил верхний свет. После этого подошел к столу.
Я должен был доказать себе, что по-прежнему могу рисовать. Что я не сошел пока еще с ума или типа того.
Я поставил перед собой зеркало. Потом положил новый лист бумаги и взял одну из своих новых кисточек.
Я макнул кисточку в свежую краску и принялся рисовать себя. Мои глаза двигались от зеркала к рисунку. Начать я решил с глаз. После этого набросал мой курносый нос и пухлые губы.
Пока все шло нормально.
Я принялся за волосы. Рисовать мои волосы непросто - они короткие и торчат во все стороны.
Но кисточка легко скользила по бумаге. Моя рука работала уверенно и быстро.
Ура! Все наладилось!
Но я радовался слишком рано.
Я снова макнул кисточку в краску и направил ее к нижнему краю бумаги, чтобы нарисовать подбородок. Я уже провел его контур, но тут моя рука дернулась в сторону.
И я с ужасом понял, что она стала рисовать сама по себе. Там, где должна была находиться моя шея.
- НЕТ! - закричал я. Я потянул руку изо всех сил другой рукой. Но она по-прежнему крепко держала кисть и двигалась сама собой с невероятной силой.
Я мог лишь стоять и наблюдать, как кисточка движется по бумаге. Рука опять вышла из-под контроля. Работала сама собой!
Из моей глотки вырвался крик:
- НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!
Дверь спальни распахнулась. На пороге показались папа с мамой - в пижамах, с взъерошенными волосами, сонные.
- Дилан, что случилось? - воскликнули они в один голос.
Папа схватил со стола рисунок. Родители с ужасом уставились на него.
На моей шее была нарисована петля. Мой язык высунулся изо рта, а глаза вылезли из орбит.
- Зачем ты рисуешь такую гадость? - строго спросил папа. - И вообще, что это тебе вздумалось рисовать среди ночи?
- Я… я не знаю, - ответил я.
- Зачем ты это нарисовал? - спросила мама. - Дилан, может, тебя что-то тревожит? Может, ты хочешь нам о чем-то рассказать?
- Я… я не знаю, - повторил я.
* * *
Весь остаток недели я не подходил к своему столу. Краски и кисти убрал в шкаф.
О том, что произошло, мне жутко было даже думать. Мне хотелось закричать от ужаса всякий раз, когда я вспоминал, как моя рука двигалась сама собой.
В понедельник у меня не было выбора. Я должен был принести в школу свои кисти. Мистер Велла, наш учитель рисования, выбрал меня и еще четверых ребят, чтобы мы нарисовали на стене изостудии большую картину.
Когда я прошел в холле мимо Джулии, она демонстративно отвернулась от меня. Я заметил усмешки на лицах одноклассников и догадался, что она им обо всем рассказала.
Я поскорей нырнул в изостудию. Там за столами сидели младшие ребята, ожидая, когда мы, пятеро художников, примемся за работу.
- Запомните, ребята! Тема картины - "Край родной, навек любимый!", - произнес мистер Велла.
Он поставил меня в конце длинной стены.
- Этот участок предназначен для тебя, Дилан, - сказал он. - Отсюда и до окна. А, я вижу, ты принес свои кисточки! Что ты собираешься нарисовать?
Я поглядел на чистое белое полотно.
- Пожалуй, сцену на ферме, - ответил я. - Каких-нибудь животных. Может, фермерскую семью.
- Ну что ж, тема благодатная, - одобрил мистер Велла. - Приступай к работе. - Он направился к следующему художнику, восьмикласснице по имени Уилла Майерс.
Я оглядел ряд художников и понял, что я среди них единственный семиклассник. Значит, мне надо постараться.
Я начал с карандашных набросков. Нарисовал несколько овец, корову, нескольких лошадей, высовывающих головы из загона. На заднем плане фермерский дом. Семью из четырех человек, бросающих зерна выводку цыплят.
Мистер Велла ходил вдоль стены и делал замечания художникам, что-то предлагал.
- Все очень хорошо, Дилан, - сказал он мне, помогая закончить карандашный набросок. - Можешь приступать к работе красками.
Я принес баночки с краской. Приготовил кисточки.
Моя рука двигалась с подозрительной быстротой. Кисточка мелькала поверх карандашных линий. Я старался не терять над нею контроль. Но прошло еще немного времени - и снова началось непонятное.
"Нет, пожалуйста! Не надо!" - молча молил я.
Но уже не мог остановить свою руку.
Я попытался уронить кисточку на пол, но мои пальцы крепко держали ее. А кисточка двигалась вверх и вниз, рисовала сама, помимо моей воли.
Может, я схожу с ума?
- Дилан, что ты делаешь? - услыхал я встревоженный крик учителя. Вслед за ним раздался дружный смех ребят.
Моя рука закончила рисовать фермерскую семью. Они склонились вчетвером над цыплятами… безголовые, с окровавленными шеями. Головы валялись на земле, и их клевали цыплята.
Коров и лошадей тошнило. У их ног плескались лужи извергнутой блевотины. В боках овец зияли дыры от пуль.
- Дилан! Немедленно перестань! Прекрати это безобразие! - заорал мистер Велла.
- Я, Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬСЯ! - в отчаянии ответил я.
Ребята падали на пол от смеха. Все думали, что я шучу.
- ПОМОГИТЕ МНЕ! МИСТЕР ВЕЛЛА, ПОМОГИТЕ МНЕ!
Моя рука потащила меня в сторону. Я ударился об Уиллу Майерс и опрокинул ее баночки с красками.
Моя кисточка напала на ее рисунок. Я перечеркнул жирными черными линиями уже начатую городскую сцену. Моя рука бесчинствовала, ставила жирные кляксы.
- Дилан, убирайся! - закричала Уилла.
- Я не могу! - закричал я. - Я не могу остановиться!
Моя кисточка ткнулась в лицо Уиллы. Я нарисовал на ее щеках черные пятна, перечеркнул волосы ломаной линией.
Уилла пронзительно завизжала и отшатнулась.
- ПОМОГИТЕ МНЕ! КТО-НИБУДЬ! - завывал я.
Класс испуганно притих.
Моя кисточка обмакнулась в красную краску, и я начал малевать на стене жуткие рожи. Потом перешел на пол. Потом метнулся от полотна и нарисовал на оконном стекле красную решетку.
- ОСТАНОВИТЕ МЕНЯ! ОСТАНОВИТЕ! - вырывалось из моей глотки. Рука тянула меня то в одну сторону, то в другую. И рисовала, рисовала. Я никак не мог ее остановить. - ПОМОГИТЕ!!!
Ко мне подбежал мистер Велла.
- Дилан, что случилось? Возьми себя в руки. Я…
Моя рука мазнула красной краской по его лицу. Провела красную полосу на его свитере.
С яростным криком учитель схватил меня за плечи. Я вырвался из его рук, и моя кисточка задела за рукав его свитера. Теперь он был весь измазан красной краской. После этого моя рука принялась за дверь и основательно ее разукрасила.
- Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬСЯ! НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬСЯ! - визжал я. - НЕУЖЕЛИ НИКТО НЕ МОЖЕТ МНЕ ПОМОЧЬ?
* * *
На следующий день родители оставили меня дома. Они никак не могли понять, сердиться им или беспокоиться. Так что делали и то и другое.
Я сидел в своей комнате, пытался делать уроки, но в голове все путалось. Внизу верещали попугаи ара. Чтобы их не слышать, я врубил телевизор на полную катушку. Но все равно не мог сосредоточиться.
Я не поверил своим глазам, когда после школы к нам явился мистер Велла. Мама провела его в мою комнату.
- Дилан очень сожалеет о том, что он натворил, - сказала она учителю. Потом ушла вниз и оставила нас одних.
Мистер Велла сел за мой стол.
- Как ты сегодня себя чувствуешь? - поинтересовался он.
- Нормально, - ответил я и извинился за все, что произошло в классе. - Я… честное слово… не могу это объяснить, - пробормотал я, садясь на край кровати.
Учитель долго смотрел на меня. Наконец спросил:
- Ты давно занимаешься живописью?
- Да я вообще-то почти не занимался ею, пока не победил на конкурсе. И тогда я стал учиться у одного пожилого художника. Его звали Маккензи Дуглас.
Мистер Велла прищурился и посмотрел на меня.
- Маккензи Дуглас? Я прочел в газете, что он умер три недели назад.
Я ахнул.
- В самом деле? Но тогда я ничего не понимаю. Наши занятия закончились всего несколько недель назад. А еще он… он прислал мне на прошлой неделе несколько своих кисточек.
Мистер Велла взглянул на кисти, лежавшие на моем столе.
- Странно… - пробормотал он.
Мы поговорили еще немного. Потом мистер Велла поднялся и направился к двери.
- Я просто хотел убедиться, что с тобой ничего не случилось, - сказал он. - Вчера ты меня очень напугал.
- Кажется, я уже немного оклемался, - успокоил его я. - Завтра я приду в школу.
Учитель помахал мне рукой и стал спускаться по лестнице. Я слышал, что внизу он поговорил с мамой.
Я подошел к столу и уставился на кисти. Мне было грустно думать, что Маккензи Дуглас умер.
Я брал в руки кисти одну за другой. Интересно, когда же он их отправил? Каким образом они прибыли ко мне лишь через две недели после его смерти?
В тот вечер я быстро заснул. Во сне я разрисовывал небо. Мне хотелось написать на нем белые пушистые облака. Но я никак не мог дотянуться.
Меня разбудило какое-то царапанье.
- А? Кто здесь? - прошептал я.
Моргая спросонья, я оторвал голову от подушки. Прищурился, всматриваясь в полумрак, и ахнул.
Кисти плавали в воздухе.
Они рисовали на бумаге, лежавшей на столике. Наклонялись, скользили вверх и вниз - короче, кисти работали.
Рисовали без меня!
- НЕТ! - с испуганным криком я соскочил с постели. Бросился через комнату и схватил кисти.
Кисти дернулись и мазнули по воздуху. Я схватил их и попробовал удержать.
Мои руки вытянулись над головой. Кисти выкручивались и дергались, как будто пытались вырваться. Но я сжимал руки все сильней.
Я решил, что должен от них отделаться. Вынести их из нашего дома. Если я это сделаю, моя жизнь снова придет в норму.
Крепко сжимая их в руках, я тихонько пошел вниз. Добрался до кухни и остановился возле задней двери.
Земля под моими босыми ногами была жесткая и холодная. Ледяной ветер развевал полы моей пижамы. Я побежал за гараж по сырой траве.
Вдоль гаражной стены стояли четыре мусорных бака. Я приподнял крышку первого и сунул в него кисти. Затем захлопнул крышку и проверил, крепко ли она закрылась.
Дрожа от холода, я побежал домой. Забрался на кровать и натянул до подбородка одеяло. Теперь я мог спокойно спать. Мне казалось, будто я одержал большую победу.
Я и не подозревал, что мои неприятности на этом не закончились.
* * *
На следующее утро я выглянул из окна моей спальни на задний двор.
- Что? - Этот хриплый крик вырвался у меня, когда я увидел, что первый бак опрокинулся и, валяется на боку.
Я повернулся и увидел, что кисти как ни в чем не бывало лежат на краю моего столика для рисования.
- Невероятно! - простонал я. - Они вернулись!
- С лихорадочно бьющимся сердцем я бросился к столику через всю комнату. Мои родители стояли на заднем дворе и разговаривали с соседями. Крепко держа кисти обеими руками, я сбежал по лестнице в подвал.
В подвале я проскочил мимо бельевой комнаты и вбежал в папину мастерскую. Наш папа мастер на все руки, и у него много хороших инструментов.
Я включил циркулярную пилу. Конечно, мне не разрешают это делать. Но тут у меня сложились чрезвычайные обстоятельства.
Пила зажужжала, оживая. Круглое зубчатое лезвие начало крутиться. Держась за концы кистей, я поднес их к лезвию.
- Наше вам с кисточкой! - воскликнул я.
Большое лезвие жалобно взвизгнуло, коснувшись первой кисти.
К моему ужасу, деревянная кисть не развалилась пополам. Она просто отскочила. Пила не смогла ее разрезать.
Я сделал еще одну попытку и приложил кисть к крутящемуся лезвию. Оно снова взвизгнуло и погнулось. Кисть же отскочила, целая и невредимая.
Нет. Это невозможно, решил я. Невероятно.
Я выключил циркулярную пилу. Схватил стоявшую на полу рядом с верстаком паяльную лампу.
Мне категорически (именно категорически!) запрещалось ею пользоваться. Но теперь было все равно. Меня охватила паника. Я должен был уничтожить эти кисти - пока они не уничтожили меня!
Я положил кисти на цементный пол. Потом зажег паяльную лампу. Из нее с ревом вырвалось ярко-голубое пламя.
- Ой!
От испуга я чуть не выронил на пол тяжелый инструмент. Но все-таки удержал его и направил пламя на кисти.
И ждал, когда они загорятся. Ждал долго, терпеливо.
Кисти не горели.
Холодный панический ужас завладел мной с ног до головы. Я глядел, не отрывая глаз, на кисти, лежавшие как ни в чем не бывало под раскаленным пламенем.
"Уберу-ка их от греха подальше, - решил я. - Может, мне удастся их отправить в другую страну. Или закопать в землю".
Я загасил паяльную лампу. Потом подобрал кисти и отнес их назад в свою комнату.
Там я хотел положить их на столик, но кисти накрепко пристали к моим рукам.
Я пытался разжать пальцы, чтобы кисти упали. Но вместо этого они все крепче и крепче прижимались деревянными рукоятками к моим ладоням.
- Нет! Нет! Нет! - завыл я и замахал руками. Но тут и мои руки перестали меня слушаться.
Они уже обмакнули кисти в краску и приблизились к бумаге, приколотой к доске для рисования.
- Нет! Нет! Нет!
Я не мог остановить эти проклятые кисти. Не мог от них освободиться.
Кисти уже гуляли по бумаге, выводя жирные красные буквы, которые складывались в слова.
- Нет! Нет!
Разинув рот, я в ужасе глядел на надпись, сделанную кистями:
ТВОИ РУКИ ТЕПЕРЬ МОИ. МЫ БУДЕМ РИСОВАТЬ ВМЕСТЕ - НАВЕЧНО.
Написав это, кисти выпали из моих рук и легли рядом с бумагой.
У меня перехватило дыхание. Не хватало воз духа. Я дрожал всем телом. Я стоял и глядел на кисти. Как же мне от них отделаться? КАК?!
И тогда мне в голову неожиданно пришла блестящая мысль.
* * *
Через месяц мы с Джулией сидели у нее дома и смотрели телевизионное шоу. Она хотела сходить на кухню за попкорном, но я становил ее.
- Сейчас моего папу покажут, - сказал я. - Смотри.
Она послушно села, и вскоре мы действительно увидели на экране лицо моего отца. Камера попятилась назад, и теперь нам стал виден Флэш, державший папу за руку. Обезьяна была одета в серебристый костюм.
Папа подвел Флэша к столику для рисования. Наш шимпанзе уселся за него, взял кисть с длинной ручкой и начал рисовать.
- Поразительно! - воскликнул телеведущий. - Он рисует чудовище. Его рисунки странные и жутковатые. Но эта обезьяна рисует лучше, чем многие люди.
Телекамера снова показала крупным планом улыбающееся лицо моего отца.
- Вот почему мы продаем рисунки Флэша в музеи всего мира, - сказал он.
Объектив направился на руки шимпанзе, когда он переменил кисти и продолжил рисовать.
- Как же вам удалось его этому научить? - спросил телеведущий у папы. - И как вы обнаружили у шимпанзе такой талант?
Папа улыбнулся в камеру.
- Чистая случайность, - ответил он. - Мой сын Дилан дал ему набор кистей. Мы посадили Флэша перед доской для рисования - и вот результат перед вами!
Флэш подскакивал и ухал, а его руки водили кистями по бумаге.
Джулия повернулась ко мне.
- Дилан, а ты не ревнуешь? - спросила она. - Ведь ты так серьезно занимался живописью и рисунком. Ты не ревнуешь, что Флэш стал таким знаменитым художником?
Тут настала очередь улыбнуться мне.
- Я? Ревную? - воскликнул он. - Ну уж нет! - И я устроился поудобней и стал смотреть дальше, как рисует Флэш.