Александра Нуэва и Ши-эр Жи-Шенг стояли чуть в стороне. Они еще не надели плащи и перешептывались о чем-то, поглядывая на Питера. Пожалуй, они были самыми проницательными в клане, если не брать во внимание Карла, и уже понимали, что конфликта не миновать.
- Идем, дети мои, - со строгим видом сказал Карл, - вам следует выглядеть как люди, если вы хотите пировать после полуночи.
Взяв плащи, Александра и Шенг смотрели на Питера с гневом и удивлением. Питер отвернулся: он был уверен, что принял правильное решение, но не мог смотреть им в глаза.
"Да, я знаю, что я прав, но почему так больно моему мертвому сердцу?"
- Питер? - обратился к нему Карл.
В том, как он произнес его имя, можно было слышать множество вопросов.
"Почему ты не надеваешь плащ?"
"Почему ты на меня не смотришь?"
"Готов ли говорить о принятом решении?"
О да, Карл давно, вот уже несколько месяцев, видел, что Питера мучают сомнения. Карл чувствовал, что эти сомнения могут стать причиной, из-за которой ему придется отречься от любимого сына. Между ними легла дурная кровь, а значит, рано или поздно все станет известно.
- Я не пойду.
Молчание, взгляды, какими одарили его члены семьи, ранили больше, чем лучи солнца. Ему показалось, что прямо сейчас он может упасть замертво.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросил Ксавье Пента, глядя на него широко раскрытыми черными глазами.
- Только то, что я не стану охотиться. Ни сегодня, ни когда-нибудь потом.
Он с трудом смог посмотреть в глаза своего наставника, своего отца и лучшего друга - Карла фон Рейнмана. Питер увидел в них не гнев, как у всех остальных, а печаль. Впрочем, он знал, что так будет.
- Ты слишком хорош для нас, Питер? Ты это хочешь сказать? - спросила Эллен.
Сама мысль о том, что мужчина может оставить ее, была для нее невыносима. Так было всегда. В этом они с Вероникой оказались на одной стороне.
- Нет, Элли. Он просто хочет дать пощечину своему отцу.
Это было слишком.
- Я скажу это только один раз, скажу для всего клана. Сделаю это главным образом для тебя, испуганная маленькая Шеннон. - Он кивнул девушке. - Не смейте сомневаться в моем отношении к нашему отцу. Это вас не касается.
Я объясню вам, почему я не стану охотиться с вами сегодня… я не охочусь больше. Если говорить начистоту, луже много месяцев не охотился на людей.
Печаль в глазах Карла сменилась потрясением. Он чувствовал, что Питер собирается юс покинуть, но это… Все были ошеломлены.
- Но сейчас, Питер… - начал Ауис.
Его перебила Уна.
- Как ты будешь жить? - спросила она.
Вероятно, ее действительно тревожила судьба Питера.
- Я справлюсь.
- Трус! - выкрикнул Триш.
Он подошел к Питеру вплотную. Карл не произнес ни слова.
- Слабая, напуганная женщина, - продолжил Триш. - И ты называл себя воином? Ты позор нашей семьи!
- Триш, - наконец произнес Карл.
Но Триш не мог остановиться, он все говорил и говорил, словно выплескивал в лицо Питеру свою ненависть. Октавиан молчал.
- Ты - жалкий мерин, ты плюешь в глаза отцу! Мы должны охотиться на тебя, наглый трус. Предатель! Если я…
И тут Карл его ударил. Питер увидел, как рука Карла метнулась к Триш, и тот упал, не закончив очередного оскорбления.
В следующее мгновение, в то биение сердца между триумфом и разрывавшей сердце болью, Никифор Драгазес, точнее Питер Октавиан, как называл его отец, давший ему новую жизнь, но и принесший столько страданий, в глазах друзей, кого он так любил, увидел презрение. Это мгновение навсегда врезалось в его памяти. Александра Нуэва и Шиэр Жи-Шенг были для него самыми близкими людьми после Карла. Он намеренно отдалялся от них, стараясь освободиться от адских мук совести, что раз и навсегда стала властвовать над ним. Все происходившее было для Питера удивительно, однако и Шенг, и Александра, казалось, ждали от него чего-то подобного. Их молчание да еще молчание Рольфа сделало ситуацию такой мучительной. Они ничего не сказали, но в их глазах он прочитал ненависть еще более непримиримую, чем у всех остальных. Его друзья…
- Почему? - наконец спросил Карл.
Его слова будто завершили это мгновение, навсегда разорвав связь Питера с Алекс и Шенгом.
Теперь пришло время разорвать связь и с Карлом.
- Люди, - сказал Питер.
Он говорил негромко, но был уверен, что все услышат его.
- Когда мы были воинами, все было иначе. Даже если сражение превращалось в бойню, все было иначе. Мы сражались во имя какой-то цели. Сейчас, последние несколько десятков лет, мы просто убиваем.
- Питер…
Карл покачал головой. Он не мог понять.
- Ведь это только животные.
- Ты не понимаешь меня, - сказал Питер, как рассерженные дети обращаются к родителям.
- Так объясни мне.
- Они - это вы! Неужели вы сами не видите?
Обернувшись к остальным, он жестом обвел комнату.
- Они - это вы. Именно поэтому вы убиваете их. Да, конечно, вам нужна кровь, но не ценой их жизней. Вы не можете брать их кровь, не спрашивая. Вы ненавидите людей и потому убиваете их. Мы говорим о людях так, словно это скот.
- Но они и есть скот! - закричал Карл.
- Нет, друг мой.
Сначала Питер по-прежнему говорил тихо, но не выдержал и тоже перешел на крик.
- Я повторяю еще раз: они - это вы. Не совсем так. Они достойнее нас. Они не могут жить вечно, и мы лишаем их этой жизни. Они обладают могучим духом, они знают о неизбежности смерти, но в их груди бьются горячие сердца. Мы же ненавидим их и убиваем, потому что они - это мы!
Питер чуть успокоился и тихо добавил:
- Я больше не могу это делать.
Питер надел плащ. Кинул взгляд на Шенга и Алекс, изящного маленького азиата и его высокую чернокожую любовницу. Ненависти больше не было в их глазах, и Питеру показалось, что он видит на их лицах странную смесь жалости и удивления. Он повернулся к Карлу, лицо наставника превратилось в скорбную маску.
- Я еще увижу тебя? - спросил Питера Карл, его лучший друг.
- Не слишком скоро.
И он ушел.
Рассказывая все это, Питер не мог смотреть на них, старался чем-нибудь занять руки. Меган сочувствовала ему ужасно. Питер знал, что поступил правильно, но мысли о предательстве все еще преследовали его. Меган взяла Питера за руку, усадила рядом с собой.
- На этом все закончилось? - спросила она.
- Нет. Той же ночью, только чуть позже, я наткнулся на Александру и Шенга. Они напали на беременную женщину, ирландскую проститутку. Женщина шла домой. Я понимал, что не могу помешать им охотиться, но ребенок… ребенок - существо невинное. Я… остановил их и отвел женщину в первый же дом, где нам открыли двери.
После короткого молчания Меган спросила:
- Женщина умерла?
- Да, - сказал Питер. - Да, но ребенок выжил, я приходил на следующую ночь. Этого мальчика взяли в церковный приют для сирот.
- Что ж, - сказал Коди, отвернувшись к окну, - хотел бы я, чтобы меня отпустили с такой же легкостью.
- Они воспротивились твоему уходу? - спросила Меган.
- О, Карл сказал, чтобы они оставили меня в покое, но не все ему подчинились. Наверное, я что-то сделал не так? Ладно, расскайсу в другой раз.
Коди посмотрел на Питера, тот не слушал его.
- Питер?
- Извини, - пробормотал Октавиан, тряхнув головой. - Просто задумался о прошлом, о Карле.
- Это было ужасно, - сказал Коди.
Двое бессмертных посмотрели друг другу в глаза, они оба видели его гибель, как и все существа, которых Карл фон Рейнман наделил сверхъестественной силой.
- Самое страшное, что мы не могли прийти к нему на помощь. Мы отомстим за него или погибнем.
Это был молчаливый договор. Не только Коди чувствовал себя героем, не он один знал, что такое честь.
- Хорошо, вернемся к нашим сегодняшним проблемам, - прервала молчание Меган.
Она понимала скорбь обоих мужчин, но не хотела, чтобы эти чувства мешали им действовать.
- Давайте уточним, правильно ли я все поняла. Фон Рейнман нанял цыгана, чтобы тот украл книгу. Мы знаем, что он вроде бы справился, но умер, когда неожиданно появился Анри Жискар. То есть что же? У мистера вора было слабое сердце?
- Вот уж сомневаюсь, - заявил Коди. - Готов поспорить, что Карл его загипнотизировал, заложил в его разум бомбу, она должна была сработать, если бы вор сумел понять тайну книги.
Меган вздрогнула от ужаса.
- Тебе пора к этому привыкать, Меган. И я, и Коди - вовсе не, невинные овечки, но среди наших соплеменников мы - почти святые. Большинство - настоящие дьяволы. У всего есть причина, к счастью, у любого правила бывают исключения. Однако постарайся не сделать ошибки, когда мы прибудем в Венецию. По большей части Непокорные - злые и порочные существа. Если ты забудешь об этом, можешь умереть.
Меган смотрела на Питера. Она не сомневалась, что он говорит совершенно серьезно, но что-то в его словах показалось ей странным. Глядя на Питера и Коди, она не могла поверить, что подобные им существа могут быть злыми по своей природе.
- Почему фон Рейнман сам не пытался похитить книгу? - спросила она, возвращаясь к тому, с чего они начали разговор.
На этот раз Коди посмотрел на Меган и Питера удивленно.
- Да, Питер, - устало проговорил он, - объясни Меган, почему Карл сам не попытался похитить книгу.
- Он не мог этого сделать, - ответил Октавиан.
Он будто не слышал удивленного тона Коди.
- Легенда гласит, что мы не можем находиться на освященной земле.
- Но, Питер, - возразила Меган, - сегодня ты…
- Там побывав - закончил за нее Коди. - Черт возьми, как тебе это удалось, друг? Я бы никогда в это не поверил, если бы не видел собственными глазами.
Питер покачал головой.
- Я не хочу тебя обидеть, но мне казалось, что ты способен на большее, Уилл. Конечно, у меня ушло более четырехсот лет, чтобы во всем разобраться, так что мне не следует заноситься.
Меган догадывалась, что имел в виду Питер, но он ничего не объяснял ей, и сейчас она слушала с интересом, а уж Коди и вовсе ничего не мог понять, на лице у него появилось недоуменное выражение.
- Все это чепуха, - заявил Питер.
- Что?
- Чепуха, Коди. Все эти глупости. Солнце, кресты, освященная земля и тому подобное. Несусветная чушь, придуманная церковью, чтобы ослабить нас, дать им преимущество в борьбе с нами. Все, кроме серебра, серебро - это яд. Нам просто-напросто промыли мозги. Неужели ты думаешь, что не существовало Непокорных - проще говоря, вампиров - до того, как появилась церковь? Именно церковь стала называть нас "Непокорными". А ведь когда-то крест ничего не значил, о существовании "освященной земли" никто даже не слыхивал.
- Ну, конечно, но…
- Если религиозные аспекты легенды лживы, то почему не поставить под сомнение и все остальное?
- Да, конечно… если это так, в смысле, как ты об этом узнал?
- Я узнал это в ту ночь, когда я предал свою семью, когда помешал Шенгу и Александре расправиться с проституткой. Я уже говорил вам, что оставил ее в каком-то доме. Я положил ее истерзанное тело на стол и только тогда огляделся. Тут я понял, что нахожусь в церкви.
Коди кивнул.
- В ту ночь я понял, что наши представления о собственной природе неверны, можно сказать, мы понятия не имеем о своей сущности.
- И в чем же она состоит? - Коди подался вперед.
Питер замолчал, взгляд его, полный Скорби и удивления, встретился со взглядом Коди. Двое мужчин долго смотрели друг другу в глаза.
- Я не знаю, - ответил Питер. - Я выяснил только то, что церкви известно о нас, понял, что они все эти годы манипулировали нашим сознанием.
И тут на лице у Питера появилась улыбка. Умная и тонкая улыбка заставила его собеседников улыбнуться ему в ответ, хотя они не могли понимать ее причины. Питер взял кожаный портфель, в котором лежала книга - источник неприятностей и вопросов.
- Я знаю, что ты игрок, Уилл Коди. И я готов поспорить, что ответы на все твои вопросы можно найти в этой книге.
- Ну, так давайте поищем их! - воскликнула Меган.
- Вам следует еще кое-что знать, - сказал Питер. - Коди, ты не спросил, куда идет этот поезд, но если ты подумаешь хоть немного, то легко сообразишь.
- О дьявол, - пробормотал Коди. - Венеция!
- Ты прав, брат. Мы отправляемся на семейную встречу, похоже, мы оба давно этого не делали. Не думаю, что нас примут с распростертыми объятиями.
- Это точно.
- Однако у нас нет выбора. Мы с Меган отправимся туда в любом случае, может быть, мы сможем найти там убежище. К тому же я хочу знать, что они выяснили об убийстве Карла. Так или иначе', другого пути у нас нет.
Лицо Питера потемнело от гнева, глаза стали холодными, и Меган почувствовала, что никогда не захочет стать причиной его ярости.
- Что произошло? - только и спросила она.
- Покушение на тебя, Коди? Оно часть общего плана. Мне удалось подслушать окончание разговора между Малкеррином и его начальником. Они сказали что-то о Священнодействии. Времени у них мало, им нужно как можно скорее оказаться в Венеции.
- Значит, убийства лишь отвлекающий маневр, - подхватил Коди, - Они стараются скрыть от нас свои истинные планы.
- Или сделать так, чтобы самые могущественные из нас отсутствовали, когда начнется атака, - заметил Питер.
- Неужели они будут действовать при свете дня? - спросила Меган.
- Ну, для них это самое лучшее время, - с грустной улыбкой ответил Питер.
- Пожалуй, нам стоит отложить обсуждение этих проблем на другое время. Рассвет наступит через несколько часов, а я хотел бы хоть немного узнать, что это за книга. Сделать это до того, как мы отыщем место для ночлега.
Питер посмотрел на него круглыми от удивления глазами.
- Что такое? - спросил Коди.
- Я очень уважаю тебя, Уилл, - произнесла Меган, - но не думаю, что ты сумеешь отыскать подходящее место. Питер сказал, что враги намерены атаковать ваш народ, как только смогут собрать свои силы. У вас нет временщсидеть весь день. Ни в темной комнате, ни в норе под землей. Поезд прибудет в Венецию утром, и мы с него сойдем.
- Но я умру!
- Ты слышал рассказ Питера? Все это чепуха. Да к тому же, если я не ошибаюсь, ты уже мертв. Это как раз правда. У нас есть час на изучение книги, потом Питер расскажет тебе, что из твоих представлений соответствует истине, а что - нет. Ну, а потом ты сам примешь решение!
- Но я…
- Послушай, просто нужно нам поверить! Если я не сошла с ума, выслушав все это, то и тебе не мешало бы проявить немного здравого смысла!
Питер и Коди посмотрели на нее, первый улыбался с нескрываемой гордостью, во взгляде второго сквозило удивление и восхищение, впрочем, был там и страх перед приближавшимся рассветом.
- Вера.. - сказал Питер, обнимая Меган за плечи. - Какое это замечательное понятие.
Они открыли книгу и углубились в чтение.
Глава 20
Мария Магдалина - впрочем, чаще ее звали сестрой Марией - готовилась к предстоящему сражению. Она переоделась в черную уличную одежду: брюки, свитер, зимние сапоги. В Венеции так оденутся все их люди. Она сложила смену одежды и две смены нижнего белья в черную парусиновую сумку, там уже лежал и серебряный кинжал - ее единственное оружие. Есть, конечно, еще оружие ее разума - слова, но кинжал нркен ей, чтобы истощаться, улетучиваться, испаряться для ближнего боя с порождениями дьявола. Они ее изуродовали, и теперь убивать их было для нее наслаждением.
Сестра Мария владела мощными заклинаниями, она могла использовать их в серьезных сражениях, но от непосредственной схватки с врагом, лицом к лицу, она получала огромное удовольствие. Она наслаждалась, когда наносила удары страшным для врага серебром, это была месть за уродство.
Впрочем, сегодня она получила приказ: никакого риска. И все же, если у нее появится шанс…
Братья Монтези тоже заканчивали приготовления. Исаак и Томас собирали вещи, они взяли с собой усиленный сталью серебряный меч, доставшийся им в наследство от отца. Этот меч они приготовили для того, кто убил отца, они надеялись узнать, кто убийца и где он живет. Они не слишком надеялись выяснить имя своего врага, но были уверены, что в ближайшие несколько дней они его встретят. Они только и делали, что оживленно обсуждали Предстоящую битву, решали, куда направятся после ее окончания, говорили о тех существах, имена которых стали им известны, но которых пока еще им не удалось отыскать.
Среди этих существ был и Питер Октавиан, и, конечно, небезызвестный Коди Октябрь. Коди появился в Монте-Карло неожиданно, отвлек отряд, посланный на поиски другого, очень старого существа Они попытались прикончить Коди, но потерпели неудачу. Только один выжил в этой схватке, он-то и рассказал им о ней. Они не добились ничего: Коди Октябрь не пострадал, а найти и убить Непокорного по имени Ганнибал им не удалось.
- Мне надо было самому возглавить этот отряд в Монте-Карло, - сказал Исаак.
Он обращался только к Томасу: Роберт не общался со старшими братьями.
- Ты не можешь себя винить, - ответил Томас.
- Нет, он прав, - неожиданно вмешался Роберт, отрываясь от карты Венеции.
- Что? - вместе спросили Исаак и Томас.
Странно, брат, оказывается, прислушивался к их беседе.
- Да, один из нас должен был находиться там, - пояснил Роберт. - Это не должно повториться. В конце концов, с фон Рейнманом все прошло гладко только потому, что там были мы. Мы потеряли нескольких хороших людей, но если бы не мы, ему удалось бы уйти. Более того, - продолжал Роберт, - нам надо всегда участвовать в схватках. И мы, и Лиам хотим найти убийцу отца, не так ли? Возможно, это сделал тот, из Монте-Карло - Ганнибал. Да, возможно, он убийца, а мы его упустили.
- Верно, но жажда мести - не главная причина нашей работы, - возразил Томас.
Они замолчали.
Роберт откашлялся, оглядел их небольшую спартанскую комнату. Только сейчас он почувствовал, что в комнате царил застоявшийся, какой-то стерильный запах, тусклый солнечный свет, сочившийся сквозь окно. Он знал, о чем думают его братья: Малкеррин хотел найти убийцу их отца, но, пожалуй, он был бы недоволен, узнав, что для братьев это стало главной целью жизни. Они ведь охотились на самых древних среди вампиров, чтобы, не зная о готовящемся нападении, они не смогли спастись в Венеции. Фон Рейнмана они наказали: при помощи какого-то человека он украл "Евангелие теней". Одна мысль о том, что книга в руках у Непокорных, вызывала у Роберта дрожь.
- Все прошло бы успешно, если бы не фон Рейнман, - наконец проговорил Роберт. - Лиаму не пришлось бы лететь в Бостон, а мы поехали бы в Монте-Карло. Тогда мы покончили бы и с Ганнибалом, и с Коди.
- Именно поэтому мы вынуждены были убить фон Рейнмана тогда, а не в Венеции, - сказал Исаак. - Если бы мы знали об Октавиане раньше…
- Мы не могли о нем знать, - возразил Роберт. - С чего бы мы могли подумать, что он может быть опасен? Мы были слишком уверены в успехе.