Оставалось улизнуть таким образом, чтобы Рома не решил, будто она избегает продолжения близости. Ужас, который Наташа испытывала при мысли, что придется вновь, дрожа от холода на террасе, куда не проведены трубы отопления, споласкиваться над тазиком, и лишний раз посещать во дворе промороженный туалет с выгребной ямой, она не сумела бы, да и не желала преодолевать! Близость сама по себе произвела неоднозначное впечатление. Местами не без приятности, но Ромин энтузиазм, и без того вполне умеренный, казался натянутым, потому и Наташе не удалось расслабиться. Под конец она перестала понимать, для чего они все это затеяли. Тонуть в объятиях пухлого, уютного Романа, спать под его тяжелой большой рукой – вот что ее по-настоящему согрело. Если бы не ночное происшествие!.. Короче, Наташе на сегодня достаточно впечатлений. Скорее домой – расслабляться, переваривать!
Железнодорожная платформа рядом. Расписание электричек Рома знал наизусть. Так что проводы вышли короткими. Обнялись, долго целовались на прощание, однако Рома не обещал позвонить и не назначил следующей встречи. Из тамбура Наташа бросила с небрежной доброжелательностью свое коронное: "Появляйся!" Круглое Ромино лицо расплылось в широкой улыбке, но он ничего не ответил.
За окном поплыли невзрачные пейзажи ближнего Подмосковья. Наташа расслабленно – после бессонной ночи – припоминала все ее события. Она-то полагала, что Рома просто робеет перед ней, такой востребованной партнершей. Видела, как смотрит с восхищением. Перед милонгой они случайно встретились. Рома так разволновался, что несколько раз споткнулся на крутой лестнице, ведущей в уютный подвал. В полутемном пустом зале, в тесной близости под стойкой бара он точно был готов поцеловать Наташу, а она тормознула. Потом думалось: надо ободрить его, показать, что все можно! И что же из этого вышло?
Целый день на работе Наташа клевала носом, но домой не ушла: перевозбуждение – все равно не уснуть! Туфли и платье с собой. Вечером урок в "Витанго" и после милонга. Вот на милонге она, наверное, долго не продержится!
Урок вела аргентинка, которой Наташа еще не видела. Тангера приехала в Москву одна, поэтому в шоу не участвовала. Наташа купила так называемый "пакет милонгеро", то есть право посещать все мероприятия фестиваля. Грех было бы пропустить хоть что-то!
В начале урока вышла заминка. Помогать аргентинке вести занятие в качестве партнера и переводчика должен был Коренев. Однако он сильно простудился. Надеялся, что к вечеру удастся справиться с нездоровьем, – не вышло. Незадолго до начала сообщили, что Лео не придет. Видя всеобщую растерянность, Наташа едва удержалась от того, чтобы ринуться на выручку: подменять Коренева – это теперь функция Анны.
Уже год, как Наташа помогает Кореневу вести уроки. С удовольствием и добросовестно. И у нее, черт возьми, получается! К ней часто обращаются за разъяснением. Она старательно переводит на доступный новичкам язык то, что Лео может блистательно показать, но не в состоянии объяснить ни словами, ни разложением сложного движения на простейшие элементы. Наташа освоила партию партнера, которая была ей совсем неинтересна. Результаты добровольных усилий налицо! Мало кто из учеников знает, а кто не знает, те и не догадываются, что Наташа наравне со всеми платит за занятия. Коренев охотно пользуется ее помощью на уроках, вместе с тем официально он не признал ее помощницей. Лео редко танцует с Наташей на милонгах и бросает сразу, как только она допустит ошибку! Причину высокомерно-потребительского отношения он никогда бы не озвучил, но Наташа, к сожалению, догадалась. Ее пышные формы всему виной!
Сложная натура и импозантная, но с явными признаками старения внешность Коренева тоже оставляют Наташу вполне безразличной. Фанатичное обожание вообще не принято среди учениц в классах танго. Но она восхищается мастерством Лео! А вот он, похоже, ее способностей вовсе не ценит!
Перед Новым годом Коренев объявил набор новичков. В такой группе без помощницы не обойтись. У Наташи екнуло сердце: не настал ли ее час?! Вот было бы волшебно, если… Как бы не так! Коренев пригласил себе в помощницы худую, жилистую, с крупными, грубыми чертами лица пенсионерку Анну, которая занималась в клубе оргвопросами и которую заглазно называли "бабушкой русского танго", а иногда и "дедушкой" – за ее пристрастие к мужской партии. Потому Коренев ее и взял: водит Анна на несколько порядков лучше Наташи, но и женской партией владеет неплохо.
Та и впрямь взялась за дело. Переводчика так и не нашли, пришлось полностью переключиться на язык тела. Получилась необычная и интереснейшая практика! Наташа, свободная от привычной необходимости уделять внимание всем участникам группы, занялась решением своих задач. Она подошла к Роме, радостно улыбаясь, стремясь загладить впечатление от своей утренней холодности:
– Наконец могу себе позволить танцевать на уроке только за девочку и с кем хочу!
– Здорово! – Рома широко улыбнулся, но продолжил несколько принужденно: – Тебя можно пригласить?
Наташа спросила, неужели он вновь купил колбасы и хлеба, чтобы ими завтракать, поинтересовалась, как прошел день и удалось ли заставить себя почитать Конан Дойля на языке оригинала или Рома предпочел подремать. Вчера, пока ехали за город, он рассказывал, что старается таким способом подтянуть свой английский. Роман отвечал подчеркнуто приветливо, но будто с неохотой, односложно. Пожаловался, что пришлось добираться до Москвы пешком: машина барахлит.
– Так что сегодня я не смогу тебя проводить, – добавил поспешно.
Наташа почувствовала себя так, будто ее ударили, и по выработанной годами привычке звонко расхохоталась в ответ.
* * *
Очень довольный и танцами, и общением, Виталий стал неторопливо пробираться вдоль стеночки к своему пиджаку, оставленному, как обычно, на спинке стула. Примерно в середине маршрута путь преграждало препятствие: массивная фигура десантника Романа, мечтательно созерцавшего танцпол. С Ромой Виталий сегодня еще не успел перекинуться и парой слов – лишь кивнули друг другу издалека.
– Что-то ты там очччень сосредоточенно изучаешь! – весело гаркнул Виталий, приблизившись к молодому человеку почти вплотную.
Роман вздрогнул.
– Что?
– Это я тебя спрашиваю: что? – весело откликнулся Виталий. – Что ты там увидел такое необыкновенно интересное?
– Красивую девушку. – Рома улыбнулся смущенно и несколько рассеянно. – Вон там, в сером платье, видишь?
Виталий прищурился. Безнадежно вздохнул: "Не с моим зрением!.." В направлении, указанном Романом, у противоположной стены стояла Ксения и разговаривала со своим этим… женихом, преданно заглядывая тому в лицо снизу вверх. Нет, дай бог ей, конечно, счастья!.. Хорошая она женщина, интересная… Но как ухитрилась связаться с мужиком, который не занимается танго?! Как ей с ним не скучно?! А этот… чудик таскается за ней на все милонги, бдит…
– С такой бы потанцевать!
– А проблема-то в чем? – удивился Виталий.
К сладкой парочке подошла Наташа. Ксения оставила Константина в одиночестве: приобняв помощницу Коренева, подвела ту к столику в укромном уголке.
– Ты думаешь, она согласится?
– Что тут думать?! Подойди да пригласи! – Виталий по-прежнему не мог взять в толк, какие затруднения испытывает бывший десантник.
– Я даже языка не знаю. – Голос Романа становился все более тихим и испуганным.
– Какого языка?
– Толком никакого, кроме русского. Она из иностранных гостей, разве нет? Аргентинка – похоже?
– Тебе видней, – усмехнулся Виталий не без толики сдержанной горечи, однако этот тонкий нюанс укрылся от затуманенного взора молодого человека. Тот удивленно повел плечом. Пришлось печально пояснить: – Я не разгляжу отсюда. Девушек в сером не меньше пяти штук на танцполе. Все стройные и шевелятся неплохо.
– Наши так не танцуют! Я вообще никогда не видел, чтобы так танцевали! – гнул свою линию Рома.
– С кем она?
Рома рассеянно пожал плечами.
– С Кореневым.
– Лео здесь нет, он болеет.
– Раньше…
Рома явно утерял интерес к общению с бестолковым собеседником. Но Виталия подстегивали любопытство и азарт: теперь он не даст мальчишке улизнуть от ответа, пока не выяснит все!
– Да на хрен он нужен, этот язык! Пойди и пригласи! Посмотри в глаза, как делают в Буэнос-Айресе. А лучше по-нашему, по-российски: протянул руку и повел!
Ромино лицо отразило смятение.
– Ты парень видный, танцуешь хорошо, – усилил нажим Виталий, – что ей не согласиться?! Ты же в нашей группе… как это называется? Прима-балерина! Прима-балерина, а? – Виталий засмеялся, приглашая собеседника развеселиться. – Иди и приглашай! Давай, вперед!
Роман потупил глаза.
– Не сегодня. Мне все равно уходить пора.
– Уходить?! Еще двенадцати нет! – удивился Виталий.
– Одиннадцать двадцать, – уточнил Рома. – Мне надо успеть на электричку.
– Где ж твоя машина? Ты вроде обычно на авто?
– Сегодня вот без машины. Барахлит.
Рома слегка отвернулся: мол, вопрос исчерпан и решен.
Виталий принял к сведению, что на танце с чудесной партнершей больше не надо настаивать. Но сообщение о проблемах с машиной вызвало у него искреннее сочувствие.
– Что стряслось?
– Да сам пока не понял. У меня старенький "москвич". С ним все время что-нибудь случается. Я не рискнул ехать.
– Ты по-прежнему живешь в Снегирях?
– По-прежнему.
– Так давай я тебя подвезу, если хочешь! Я сегодня еду не домой, а на дачу.
– Это где?
– Дальше. Манихино, знаешь?
– И тебе не сложно меня подвезти? Правда? – Роман буквально просиял.
– Все равно по пути. Какие проблемы?
– Спасибо, это будет здорово!
– Проблем-то нету! – повторил Виталий. – Я двинусь отсюда часа в два. Ты как?
– Отлично!
Музыка внезапно стихла. Кажется, даже оборвалась, не закончилась веселая и скорая аргентинская песенка – милонга. Виталий рефлекторно обернулся. Пары в растерянности топтались по паркету: кто-то из новичков упрямо заканчивал начатое движение, многоопытные партнеры уже успели остановиться и обменивались со своими партнершами ироничными взглядами, репликами, усмешками.
"Это – не технический сбой, – подумал Виталий. – Сейчас будет какое-то объявление". Из каких мельчайших признаков сделал такое заключение, он не сумел бы внятно объяснить.
– Господа, пожалуйста, минуточку внимания! – Совершенно не сбалансированный, густой и слишком громкий голос Измайлова из микрофона покрыл легкий шепоток притихшего зала.
Измайлов принялся откашливаться. Чудовищно визгливый звук взрезал барабанные перепонки: неумелый пользователь слишком порывисто взмахнул микрофоном. Звук вмазался в мозг, в печенку, полоснул грудь.
Спустя мгновение Виталий, морщась, приходил в себя. Но в сердце металлическим заусенцем застряло беспокойство и вонзалось все глубже с каждым растерянно, напряженно, смущенно произнесенным словом веду щего.
– Господа, я вынужден сообщить вам новость. Она очень неприятная для нас… Действительно, глубоко, глубоко печальная… Наше московское танго-сообщество еще очень молодое.
– Какое печальное известие! – иронично и тихо, насколько это было возможно для такого голоса, уронил густой бас за спиной Виталия.
– Нам еще не приходилось терять товарищей… – продолжал Измайлов, не слышавший опрометчивой реплики. – Но, к сожалению, однажды такой трагический момент обязательно настает. Мы не были готовы…
Беспокойство сменилось острой тревогой. Виталий чувствовал, как ускоряется биение сердца.
– Только что мы узнали очень печальную новость…
Измайлов невыносимо долго тянул свое вступление к неизбежному теперь сообщению. "Сколько он будет жевать резину?!" – подумал Виталий с тоскливым возмущением и непроизвольно опустился на краешек ближайшего стула. Следующим, что он услышал, стало имя:
– …Коренев. Он скончался скоропостижно, от острой пневмонии. Еще вчера танцевал… Вот…
У Измайлова, сухого, холодного и уж точно не склонного к сантиментам, явно закончились слова. Тем не менее один из отцов-основателей московского танго пересилил себя и принялся петь, сочиняя на ходу, хвалы своему сподвижнику и сопернику.
Виталий перестал слушать. Он поднялся и неторопливо направился к столику диджея.
Понимая, что выглядит глупо, но совершенно этого не смущаясь, переспросил, кто умер. Он не сумел с первого раза поверить своим ушам. Теперь надо помочь явно растерянным организаторам милонги достойно почтить память великолепного танцора, уважаемого учителя и хорошего человека.
– Тут есть в буфете водка? Сухое вино на худой конец?
Стараниями Рогова все необходимое было в течение пяти минут закуплено в соседнем круглосуточном гастрономе. Измайлов, уже предупрежденный, пригласил присутствующих помянуть покойного.
– Что будем делать дальше? – вполголоса деловито спросил Измайлов у приближенных. Против того, что Виталий явочным порядком включил себя в импровизированный оперативный штаб, никто не возражал. – Прекратить милонгу, предложить всем разойтись?
Уверенности в голосе руководителя не хватало. И правильно!
– Нет, ребята, так нельзя! – авторитетно заявил Рогов. – Он был… ну, для нашего, московского, танго… великий танцор. В его честь, в его память должен звучать танец. Мы должны станцевать отношение к нему, к его смерти… безвременной.
– А откуда узнали, что он умер? – поинтересовался кто-то невпопад. – Он ведь один.
– Мама у него старенькая и молодая подруга. Так, ничего серьезного. Плохо танцует, изредка приходила. Такая небольшого росточка, плотненькая.
Виталий внезапно вспомнил, что видел эту девушку в воскресенье на открытии. "Удивительно, – подумал ни к селу ни к городу, – он, выходит, в танго выбирал худых и длинноногих только для того, чтобы со стороны красиво смотрелось?"
– Она и сообщила. Он умер в больнице… Виталий, я думал об этом, – переключился Измайлов на более насущную тему. – Я хочу посвятить его памяти одну из милонг. Полностью. С рассказами, видеозаписями…
– Это хорошо и правильно. Но сейчас тоже надо танцевать. – Виталий усилил напор, лоббируя идею, ценность которой казалась ему очевидной. – Надо протанцевать блок. Объяснить всем, что и зачем делается. А потом уже разойтись.
– Пожалуй, – задумчиво протянул Измайлов. – У меня есть танда аргентинских песен совершенно надрывного звучания.
– Вот и поставь!.. Нет, объяви прямо сейчас, что будет, а потом ищи. А то народ уже засобирался. Мы должны сразу станцевать в память о Лео, прямо сейчас!
* * *
Идея танцевать траурное танго Ксении совсем не приглянулась: напыщенно! Нежданная и печальная весть, разумеется, исключала дальнейшее веселье, а трагическое исполнение танца требует настоящего, профессионального мастерства. Иначе выйдет пустышка или фарс. Однако она сочла неудобным уходить, пока не отзвучат последние четыре мелодии злосчастного вечера. Костя поддержал. Они молча сидели с пластиковыми стаканами едва пригубленной водки в руках. Ксения пыталась осмыслить происшедшее, Костя всем своим видом выражал сочувствие к тем переживаниям, которых она еще не испытывала – или уже не испытает? Кем был для нее Коренев? Почему ей совсем не горько, ни капельки не больно? Вот Наташа плачет у Леры на плече, вон другие женщины утирают слезы. У Ксении прежде тоже всегда слезы были близко. Медленно приближающийся Рогов бледен, брови сдвинуты, взгляд сосредоточенно-мрачен. Противно, однако, внезапно оказаться черствой!
– Можно тебя пригласить? – просто сказал Виталий, наклонившись к ней.
Ксения легонько вздохнула. Все-таки придется поучаствовать в фарсе. Но Виталию не откажешь. Хороший он человек! Он так естественно, так достойно, сдержанно огорчен! Ксения, кивнув Косте, поднялась.
* * *
Наташу пригласил Николай. В трезвом состоянии отличный танцор, тот, увы, успел наклюкаться, видимо начав еще до поминальных тостов. Так что вел еле-еле: сложно, но неразборчиво и слегка заваливаясь на разворотах. Наташа привычно терпела: и не такое с ней вытворяли неумелые партнеры на уроках. Она даже не замечала неудобства! Она старалась освоиться с двумя свалившимися на нее потерями.
Коренев выбрал в помощницы Анну, а в довершение несправедливости взял и умер. Роман жив, но предпочел Наташе другую. Первая потеря шокировала, вторая – жгла досадой и стыдом. Как же Наташа рыдала сегодня, узнав от Леры, что Оксана была прежде пассией Романа! Осенью они повздорили, Рома перешел заниматься в другую группу. На рождественской вечеринке Оксана увидела, что он активно ухаживает за другой. От огорчения выпила больше обычного, потому и толкнула дерзкую, опасную речь. Рома, увидев бывшую подругу в состоянии полного раздрая, бросился на помощь. Та, все еще в раздражении и под парами, оттолкнула протянутую руку. Это – то, что Лера знала прежде и наблюдала лично третьего дня, случайно оказавшись в холле в нужный момент. О продолжении истории оставалось только догадываться. Обиженный Рома потащил Наташу в гости…
Наташа упустила из виду, что сама приложила немало старания, чтобы получить приглашение от нерешительного кавалера. Ей-то казалось: Рома просто робеет перед ее статусом в группе, ее вечно независимым поведением. Рома ей нравился, но и с ним она поначалу общалась так, будто ей никто не нужен…
Николай развернулся и пошел спиной вперед. На расстоянии двух шагов перед ним длинный, тощий, жутко талантливый Андрей Гуревич "подвесил" пластичную Таню – опытнейшую партнершу – в плавной и весьма сложной фигуре. Таня медленно-медленно переступает через его ногу. Лица у обоих сосредоточенные и печальные – настоящий танец-реквием! Оба они сейчас не на своей оси: отколонились далеко назад и держатся только за счет противовеса. Наташа зажмурилась. Если Николай вмажется в ребят спиной, они вряд ли устоят, скорее всего, упадут на пол! Ничего не произошло. Наташа открыла глаза и увидела Андрея, быстрой пробежкой уводящего свою партнершу подальше от опасного соседства.
…Протрезвев, Оксана, видно, одумалась, оценила искренний порыв бывшего десантника. Во всяком случае, сегодня Рома старался держаться от Наташи подальше, а она так растерялась! Не представляла, как спросить, что случилось. Даже попросила совета у Ксении. Та немножко поставила ей мозги на место, подсказала, как поговорить с Романом, чтобы потом не стыдиться и не сожалеть о сделанном.
Однако они обе еще не знали того, что видела и слышала Лера! Лера успела кратко изложить Наташе все, что знала, ровно к тому моменту, когда грянул новый гром – прозвучало сообщение о смерти Коренева. Наташа, впиваясь ногтями в ладони, сдерживалась, пока слушала приятельницу, но теперь появилась возможность разреветься в открытую! Высокая Лера всхлипывала и утирала слезы над ее макушкой. У той не было причины относиться к Лео неоднозначно. Они славно танцевали на милонгах и тепло приятельствовали.
Рушился весь ладный, красивый, так недавно и с такими трудами созданный, толком еще не достроенный уклад Наташиной жизни. Незачем больше ходить на занятия, стыдно и унизительно отвергнутой тенью бродить по милонгам… Хорошо, что можно не скрывать катящихся по щекам слез! Они застилали глаза, а без очков Наташа и так видела на пять шагов.