Я не уснул. Я просто медитировал. Уж поверьте мне на слово, так оно и было.
Проснулся я, когда Мыш испустил негромкий утробный звук - не то чтобы лай, но и не рык. Я сел, потом поднялся и прошел в спальню.
Мыш стоял у кровати, положив тяжелую башку Моргану на грудь. Раненый Страж старательно чесал его за ухом. Когда я вошел, он покосился в мою сторону и сделал попытку сесть.
Мыш осторожно, но неумолимо прижал его обратно к кровати.
Морган испустил тяжелый вздох.
- Я правильно понял, что мне предписан принудительный постельный режим? - прохрипел он.
- Угу, - негромко ответил я. - Вас изрядно измолотили. Врач сказал, наступать на эту ногу в ближайшее время вообще не стоит.
Морган тревожно сощурился.
- Врач?
- Не напрягайтесь. Ничего официального. Есть у меня один знакомый парень.
Морган хмыкнул и облизнул пересохшие губы.
- У вас найдется попить?
Я принес ему воды в бутылочке для спортсменов - ну, с такой трубочкой. У него хватило ума не протестовать. Он пил воду медленно, маленькими глоточками. Потом перевел дух и сморщился с видом человека, готового как Муций Сцевола сунуть руку в огонь.
- Спасиб…
- Ох, да заткнитесь, - буркнул я, поежившись. - Мы же оба не хотим этого разговора.
Может, мне это показалось, но он чуть расслабился. Во всяком случае, кивнул и снова закрыл глаза.
- Погодите засыпать, - сказал я. - Мне еще вам температуру смерить надо. А это не самая простая процедура.
- Клянусь бородой, да, - согласился Морган, открыв глаза. Я сходил в гостиную и вернулся с градусником - таким старомодным, с ртутным столбиком.
- Вы меня не сдали, - заметил Морган.
- Пока нет, - ответил я. - Я хочу прежде вас выслушать.
Морган кивнул и взял у меня градусник.
- Алерон Ла Фортье мертв.
Он замолчал и сунул градусник в рот - судя по всему, с целью убить меня, заставив сгорать от любопытства. Я справился, заставив себя проиграть в голове все возможные последствия этой новости.
Ла Фортье входил в Совет Старейшин - семерку самых старых, самых могущественных чародеев планеты, руководящий орган Белого Совета и Корпуса Стражей. Мне он запомнился сухощавым, лысым ханжой и говнюком. Не могу утверждать наверняка - я сидел в тот момент с головой, накрытой колпаком, - но сильно подозреваю, из всего Совета он первый голосовал за признание меня виновным и против отсрочки приговора с передачей меня на поруки. Из всех сторонников возглавлявшего Совет Мерлина, принципиально настроенного против меня, Ла Фортье был самым упертым.
В общем, тот еще прыщ.
А еще охрана у него была такая, какая не снилась подавляющему большинству чародеев мира. Все члены Совета Старейшин мало того, что сами по себе представляют собой серьезную угрозу, но и охраняют их Стражи как зеницу ока - круглосуточно, перекрывая все лазейки. Попытки покушений на них случались на протяжении нынешней войны с вампирами с завидной регулярностью, и Стражи здорово набили руку по части охраны членов Совета Старейшин.
Отсюда нетрудно сделать кое-какие выводы.
- Действовал кто-то изнутри, - тихо произнес я. - Как и тогда, в Архангельске, когда убили Семена.
Морган кивнул.
- И обвинили в этом вас?
Морган снова кивнул и осторожно вынул градусник изо рта. Посмотрел, протянул мне. Я глянул. Тридцать девять с мелочью.
Я встретился с ним взглядом.
- Это вы сделали?
- Нет.
Я хмыкнул. Я ему верил.
- Тогда почему с вами так?
- Потому, что меня нашли стоящим над телом Ла Фортье с орудием убийства в руках, - ответил он. - А еще обнаружился только что открытый счет на мое имя, на котором лежало несколько миллионов долларов. И записи телефонных разговоров, подтверждающих, что я регулярно вступал в контакт с известным мне агентом Красной Коллегии.
Я выразительно изогнул бровь.
- Надо же. И как это они только пришли к такому выводу?
Губы Моргана скривились в кислой улыбке.
- А ваша версия? - спросил я.
- Два дня назад я лег спать. А проснулся в кабинете Ла Фортье в Эдинбурге - с шишкой на затылке и окровавленным кинжалом в руке. Симмонс с Торсеном ворвались примерно пятнадцать секунд спустя.
- Вас подставили.
- Продуманно.
Я задумчиво присвистнул.
- У вас свидетели есть? Алиби? Доказательства невиновности?
- Были бы, - покачал головой он, - мне не пришлось бы скрываться от суда. Как только я понял, что кто-то не пожалел усилий для того, чтобы взвалить на меня всю ответственность за убийство, у меня не осталось другого выхода, как… - Он закашлялся, не договорив.
- Как отыскать настоящего убийцу, - докончил я за него фразу. Потом снова сунул ему питье, и он, несколько раз потянув из трубочки, расслабленно опустил голову на подушку.
Прошло несколько минут, и Морган снова поднял на меня усталый взгляд.
- Так вы собираетесь меня сдать?
Я помолчал немного и вздохнул:
- Так было бы гораздо проще.
- Да, - согласился Морган.
- Вы уверены, что вас засудят?
Взгляд его сделался еще более отстраненным, и он кивнул.
- Я такое достаточно часто видел.
- То есть я мог бы просто ждать, сложа руки, пока вас повесят?
- Могли бы.
- Но если я так поступлю, мы не найдем предателя. И - поскольку вместо него казнят вас - ему ничто не помешает продолжать орудовать и дальше. Погибнет еще больше людей, а следующим, кого он подставит…
- …вполне возможно, станете вы, - договорил Морган.
- С моим-то везением? - хмыкнул я. - Никаких "вполне возможно".
На лице его снова проявилась на мгновение невеселая улыбка.
- Вас наверняка ищут с помощью заклятий, - сказал я. - Я так понимаю, вы приняли какие-то меры противодействия; в противном случае они бы уже ломились в дверь.
Он кивнул.
- Как долго они еще будут действовать?
- Сорок восемь часов. Максимум шестьдесят.
Я медленно кивнул, подсчитывая в уме.
- У вас жар. Я достану что-нибудь из лекарств. Будем надеяться, удастся обойтись без ухудшения вашего самочувствия.
Он снова кивнул, и глаза его обессиленно закрылись. Горючее иссякло. С минуту я смотрел на него, потом повернулся и принялся собираться.
- Присмотри за ним, мальчик, - сказал я Мышу.
Пес послушно опустился на пол у кровати.
Сорок восемь часов. У меня оставалось примерно двое суток на то, чтобы найти и изобличить орудовавшего в Белом Совете предателя - чего не удалось никому на протяжении нескольких последних лет. После этого Моргана обнаружат, осудят и казнят, а вместе с ним и его сообщника, вашего доброго знакомого по имени Гарри Дрезден.
Нет стимула лучше крайнего срока.
Особенно если он действительно крайний.
Глава 3
Я уселся в свой побитый временем и боевой службой "фольксваген", мой могучий Голубой Жучок, и отправился затариваться медикаментами.
Собственно, проблема с поисками предателя в Белом Совете не отличалась сложностью: поскольку сделавшаяся достоянием противника информация имела весьма специфический характер, обладать ею мог только очень ограниченный круг членов Совета. Чертовски ограниченный круг - очерченный практически рамками Совета Старейшин, а следовательно, для меня почти недосягаемый.
Стоило бы кому угодно бросить любому из этих людей обвинение, и события начали бы разворачиваться стремительно и неотвратимо. В случае, если пальцем ткнули бы в невиновного, тот отреагировал бы в точности так же, как Морган. При том, насколько слепо правосудие Совета - особенно при наличии таких неприятных вещей, как обличающие улики, - у обвиняемого не осталось бы практически никакого выхода, кроме как сопротивляться.
Одно дело - молодой чародей-недоросль вроде меня, но совсем другое, когда сопротивление оказывает какой-либо тяжеловес из Совета Старейшин. У каждого из них имелись друзья и сторонники, не говоря уже о многовековом опыте и чудовищной магической силе. И уж если драку затеет один из них, это не сведется к простому сопротивлению при аресте.
Это будет означать раскол, какого не видел еще Белый Совет.
Это будет означать гражданскую войну.
В свете текущей ситуации я не видел ничего более гибельного для Белого Совета, чем это. Равновесие сил между сверхъестественными народами - штука хрупкая, нам едва удавалось удерживать позиции в войне с коллегиями вампиров. На описываемый момент обе стороны переводили дух и собирались с силами, однако вампиры возмещали свои потери гораздо быстрее, чем мы. Стоит Совету погрязнуть во внутренних раздорах, этим немедленно воспользуется противник.
Морган имел право бежать. Я достаточно хорошо знал Мерлина и не сомневался в том, что тот, не моргнув, отправил бы на смерть невинного, если бы от этого зависело единство Совета - что уж говорить о том, на кого указывали улики.
Короче, настоящий предатель мог довольно потирать руки. Убит еще один член Совета Старейшин, и даже если Совет не взорвется изнутри в несколько следующих дней, после казни наиболее опытного и преданного командира Стражей среди чародеев не могут не расцвести пышным цветом паранойя и недоверие. Все, что останется делать предателю, - это повторить процедуру с небольшими вариациями еще несколько раз, и тогда рано или поздно что-нибудь да надломится.
У меня в распоряжении имелась только одна попытка - нужно найти виновного, и сделать это быстро и безошибочно.
Полковник Мустард со свинцовой дубинкой…
Дело оставалось за малым - хоть какой-нибудь зацепкой.
Не дергайся, Гарри, не дергайся.
Мой сводный брат проживает в дорогой квартире на чикагском Золотом Берегу. То есть там, где живет куча всякого народа, у которого куча денег. Томас управляет дорогим салоном, и клиенты у него из тех, кому не жалко выложить пару сотен баксов за стрижку и просушку. Дела у него, судя по месту проживания, идут неплохо.
Я оставил машину в нескольких кварталах к западу от его дома, где стоимость парковки не так высока, как на Золотом Берегу, одолел остаток пути пешком и позвонил в дверь. Мне не ответили. Я спустился в вестибюль, посмотрел на часы, скрестил руки на груди и, прислонившись к стене, принялся ждать его возвращения с работы.
Не прошло и нескольких минут, как его машина остановилась на стоянке. Свой огромный "хаммер", который мы ухитрились раздолбать почти в хлам, он заменил с иголочки новенькой, до невозможности дорогой тачкой: "ягуаром" с кучей всяких золотых побрякушек. Надо ли говорить, что окраску тот имел ослепительно-белую. Я не трогался с места, ожидая, пока Томас войдет в дом.
Он вошел минуту спустя. Росту в нем футов шесть… ну, может, на волосок меньше. Одет он был в темно-синие кожаные штаны и белую шелковую рубаху с широкими рукавами. Черные как вороново крыло волосы он отпускает ниже плеч. Еще его отличают серые глаза, зубы, белизне которых позавидовал бы Ку-клус-клан, и лицо, словно сошедшее с обложки модного журнала. Сложение тоже вполне соответствует всему остальному. По сравнению с Томасом все киношные спартанцы кажутся салагами - и без намека на ретушь.
При виде меня он чуть приподнял брови.
- Ар-ри, - произнес он с омерзительно безупречным французским прононсом, которым пользовался на людях. - Добрый вечер, топ ami.
Я кивнул:
- Привет. Нужно поговорить.
Его улыбка померкла, стоило ему увидеть мое лицо, и он кивнул в ответ:
- Ну конечно.
Мы поднялись к нему в квартиру. Там, как всегда, все выглядело безукоризненно: дорогая, ультрасовременная и вычищенная до единой пылинки квартира. Я вошел, прислонил посох к дверному косяку и опустился в кресло. Пару секунд я приходил в Себя.
- Сколько ты за это заплатил? - поинтересовался я.
- Примерно столько же, сколько ты за своего Жучка, - отозвался Томас уже нормальным, без намека на акцент, голосом.
Я покачал головой и попробовал найти более удобную для сидения позу.
- За столько бабла ты мог бы потребовать больше подушек. Я на заборах сиживал удобнее, чем на этом.
- Они и не рассчитаны на то, чтобы на них садились, - объяснил Томас. - Их цель - демонстрировать всем, какие они дорогие и модные.
- Я один из своих диванов на распродаже купил. За тридцать баксов. Обит пледовой, оранжевой с зеленым тканью, и он достаточно жесткий, чтобы не уснуть сразу, как на него сядешь.
- Очень на тебя похоже, - с улыбкой заметил Томас, направляясь в сторону кухни. - Так же, как это похоже на меня. Ну по крайней мере на мой публичный имидж. Пива?
- Если холодное.
Он вернулся с парой запотевших бутылок темно-коричневого стекла и протянул одну мне. Мы сорвали крышки, звякнули бутылкой о бутылку, а потом Томас уселся в кресло напротив и отхлебнул из горлышка.
- Ладно, - сказал он. - Что случилось?
- Беда, - ответил я и рассказал ему про Моргана.
Томас нахмурился.
- Голод мне в глотку, Гарри. Морган? Морган?! У тебя все в порядке с головой?
Я пожал плечами.
- Я не думаю, чтобы это сделал он.
- Какая разница? Морган и пальцем бы не шевельнул, гори ты у него на глазах, - прорычал Томас. - Наконец-то ему воздается сторицей. Кой черт тебе лезть в это?
- Потому что я не считаю, что это совершил он, - повторил я. - И потом, ты не обо всем подумал.
Томас откинулся на спинку кресла и, прищурившись, смотрел на меня, потягивая пиво. Я тоже занялся пивом, не мешая ему переварить новости. С мозгами у Томаса всегда все в порядке.
- Ладно, - ворчливо пробормотал он минут через пять. - Я вижу пару поводов, по которым ты хочешь прикрыть его поганую задницу.
- Мне нужна аптечка, которую я у тебя оставлял.
Он поднялся и направился к стенному шкафу, набитому всяким домашним хламом, который неминуемо откладывается в любом месте, стоит вам прожить там больше года. В шкафу обнаружился белый ящик-кейс с красным крестом на боку; Томас снял его с полки, небрежным движением поймав упавший сверху поролоновый мячик. Потом закрыл створки, достал из холодильника кулер со льдом и поставил его и аптечку на пол передо мной.
- Только не говори мне, что это все, что я могу сделать, - буркнул он.
- Нет. Есть еще кое-что.
Он развел руками:
- Ну?
- Мне хотелось бы, чтобы ты узнал, что известно о поисках вампирским коллегиям. И мне нужно, чтобы при этом ты сам не засветился.
Мгновение он молча смотрел на меня, потом медленно выдохнул.
- Почему?
Я пожал плечами.
- Мне нужно больше знать о том, что происходит. Своих я спросить не могу. А если кое-кто узнает, что ты ведешь расспросы, кто-нибудь да сопоставит факты и начнет внимательно приглядываться к Чикаго.
Мой брат-вампир на секунду-другую полностью замер. Люди так не умеют. Весь он, даже ощущение его присутствия - все это разом… застыло, что ли? Казалось, я смотрю на восковую фигуру.
- Ты просишь меня привлечь к этому Жюстину? - произнес он.
Жюстина - девушка, которая как-то раз чуть не отдала жизнь за моего брата. А он чуть не убился, защищая ее. То, что связывает их, не опишешь словом "любовь" - даже отдаленно. И слово "разбитая" тоже не подходит.
Мой брат - вампир Белой Коллегии. Настоящая любовь причиняет им увечья. Томас с Жюстиной даже жить вместе не могут.
- Она личный секретарь предводительницы Белой Коллегии, - сказал я. - Если кто и может узнать что-нибудь, так только она.
Он встал - слишком стремительно для человека - и принялся возбужденно расхаживать взад-вперед.
- Она и так уже сильно рискует, передавая тебе при возможности информацию о деятельности Коллегии. Я не хочу, чтобы она рисковала сильнее.
- Я понимаю, - кивнул я. - Но она занялась подпольной деятельностью в первую очередь из-за таких вот ситуаций. Это как раз то, чего она хотела, соглашаясь на эту работу.
Томас упрямо мотнул головой.
- Послушай, - вздохнул я. - Я не прошу ее дезактивировать бомбу, или спасать принцессу, или бежать на Явин IV. Я просто хочу знать, не слышала ли она чего, и может ли узнать что-нибудь еще, не рискуя своим прикрытием.
Он расхаживал еще с минуту, потом остановился и пристально посмотрел на меня.
- Тогда сначала пообещай мне кое-что.
- Что?
- Обещай, что не поставишь ее под угрозу, большую, чем сейчас. Обещай, что не будешь действовать на основе той информации, которая может вывести на нее.
- Черт подери, Томас, - устало произнес я. - Это же невозможно. Нет способа узнать, какой частью информации опасно пользоваться, а какой нет, равно как нет способа узнать сразу, какая информация верная, а какая - деза.
- Обещай, - упрямо повторил он.
Я тряхнул головой.
- Обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы не подставить Жюстину под удар.
Он несколько раз скрипнул зубами. Обещание мое ему не нравилось - да нет, точнее было бы сказать, ему не нравилась сама ситуация. Он понимал, что я не могу гарантировать Жюстине полной безопасности, но понимал он и то, что большего я обещать не могу.
Он медленно, глубоко вздохнул. А потом кивнул.
- Ладно, - сказал он.
Глава 4
Не прошло и пяти минут с момента моего ухода из квартиры Томаса, как я поймал себя на том, что инстинктивно поглядываю в зеркало заднего вида. Тело пронизывало хорошо знакомое безмолвное напряжение. Я нутром чуял, что за мной следят.
Конечно, все сводилось пока к интуиции, но, черт подери, я все-таки чародей. Мои инстинкты достаточно проявили себя в прошлом, чтобы я относился к ним с уважением. Если они говорили мне, что за мной хвост, значит, стоило вести себя с оглядкой.
Конечно, мой преследователь вовсе не обязательно имел какое-либо отношение к Моргану. То есть я хочу сказать, абсолютной уверенности в этой связи у меня не имелось. Однако я пережил множество малоприятных и совсем не приятных приключений по причине того, что постоянно щелкаю клювом. Ну, не то чтобы совсем уж постоянно, но все же. Короче, я был бы идиотом, если бы не заподозрил, что эта внезапная слежка связана с Морганом.
Несколько раз - чисто для забавы - я свернул туда-сюда, но ни одной машины, висевшей у меня на хвосте, не заметил. Само по себе это еще ничего не значило. Хорошая группа наблюдения, пристраиваясь к объекту по очереди, может оставаться почти незаметной, особенно в темное время, когда машины вообще кажутся одинаковыми - пара горящих фар, и все. То, что я их не видел, еще не означало, что их нет.
Волосы у меня на затылке по-прежнему стояли дыбом, и плечи непроизвольно напрягались с каждым уличным фонарем, мимо которого я проезжал.
Что, если мой преследователь ехал не на машине?
Воображение с готовностью нарисовало мне целый ряд различных крылатых кошмаров, бесшумно парящих на перепончатых крыльях чуть выше уличных огней и готовых вот-вот спикировать на моего Жучка и растерзать его в металлические клочья. Движение было оживленным, как и всегда в этой части города. Чертовски людное место для нападения, однако и исключать подобную возможность полностью я тоже не мог. Со мной такое уже случалось.
Я прикусил губу и задумался. Возвращаться домой, не будучи уверенным, что хвост отстал, нельзя. А стряхнуть хвост можно только после того, как я его обнаружу.